Трогус, кентурион! - молодцевато гаркнул тот.
   - Выйди сюда, Трогус, и возьми это. - Геннадий  протянул  ему  палку,
затем отстегнул пояс с оружием и тоже передал парню.
   - Значит, так, братья Ингенсы, - произнес он неторопливо. - Видите, я
отдал свой витис кентуриона. Это залог. А я даю вам шанс. Если вы втроем
одолеете меня одного, кентурия будет вашей. Согласны?
   - Как же! - проворчал Гай. - А потом Пондус  разжалует  нас,  да  еще
шкуру спустит за то, что подняли руку на командира. Мы не такие  дураки,
кентурион Череп! Не рассчитывай!
   Геннадий усмехнулся. Это было даже лучше, чем он ожидал.
   - Ну да, конечно, -  сказал  он.  -  Погляди  на  меня  внимательней,
Ингенс. Я не из тех, кто, получив пинка, бежит жаловаться мамаше.  Я  из
тех, кто самолично вырывает  из  задницы  пнувшую  ногу.  Ты  больше  не
опцион, Гай Ингенс. Я готов  терпеть  наглецов...  Некоторое  время.  Но
трусов у себя в кентурии не потерплю. Именно поэтому сам легат  Максимин
отдал вас мне. Ты струсил, Гай Ингенс. А трус не будет опционом  в  моей
кентурии. Семьдесят человек  в  этом  строю  слышали,  как  я  приказал:
бейтесь со мной. А ты киваешь на Пондуса. Вы  солдаты  или  мальчишки  с
розовыми от щипков попками? Ну!
   И  без  того  кирпично-красная  физиономия  старшего  Ингенса  совсем
побагровела.   Но   он   смолчал.   Трое   братьев   сблизили    головы,
посовещались...
   - Ладно, - наконец сказал старший. - Мы видим твой  заклад,  а  каков
будет наш?
   - Если я выйду победителем, - четко произнес  Черепанов,  -  кентурия
будет моей. И вы трое тоже будете моими.  Безо  всяких  фокусов.  И  эти
парни, - он кивнул на строй, - наши свидетели. По рукам?
   Братья переглянулись.
   - Идет, - сказал старший и стянул с головы шлем. Его уши были  похожи
на мятые лепешки. И у братьев - такие же.
   -  Осторожней,  кентурион,  -  шепнул  Черепанову  Трогус,   которому
Геннадий вручил собственную броню. - Осторожней! Они - борцы.
   - Вижу, - шепнул в ответ Геннадий. - Только вряд ли им это поможет.
   Братишки действовали слаженно и грамотно. Сразу видно, имелся у ребят
большой опыт совместной драки. Зашли с трех  сторон,  дистанцию  держали
четко. Черепанов не препятствовал. Если они уверены, что у Геннадия  нет
глаз на затылке, пусть потешатся иллюзиями.
   К его удивлению,  братики  проявили  даже  некоторое  джентльменство.
Вместо того чтобы насесть  всем  разом  (а  они  это  наверняка  умели),
предоставили старшему, Гаю, сойтись один на один.
   С местной манерой борьбы Черепанов был  уже  знаком.  И  по  возне  с
Плавтом, и по недавнему поединку с преторианцем Максимина. Чисто силовой
подход.  "Коренному"  вольнику  Черепанову  силовое  единоборство   было
привычно. Но Геннадий, поднаторевший в азиатских техниках, уже  понимал,
что сила ломит солому, только если в пучке соломы  отсутствует  стальной
стержень. Подполковник позволил старшему братцу  ухватить  себя  и  даже
выйти на бросок. Но в последний момент мягко  перехватил  инициативу,  и
очень удивленный Ингенс обнаружил, что вращательный момент,  который  он
собирался предать туловищу кентуриона, почему-то перешел во вращение его
собственного туловища.
   Братья, которым со стороны было виднее (да Черепанов и  хотел,  чтобы
урок выглядел наглядно), сообразили,  что  братец  потерпел  неудачу  на
полсекунды раньше его самого. И кинулись на подмогу.  Они  были  крупные
ребята. По центнеру каждый. Но Гай Ингенс тоже весил  не  меньше  стохи.
Поэтому,  когда  его  массивная  и  умело,  головой  вперед,  запущенная
Черепановым  туша  встретилась  с  корпусом  брата-знаменосца,   тот   с
хрюкающим звуком отрикошетировал в Ингенса-младшего,  который,  конечно,
не выпал в лузу (все-таки не бильярд), но достать Геннадия не смог.
   Гай, слегка обалдевший после того,  как  врезался  головой  в  бочину
брата-знаменосца, вяло попытался выкрутиться из захвата  -  и  воткнулся
мордой в пыль, прямо под ноги брата номер три, вознамерившегося все-таки
добраться до кентурионова горла.
   А Черепанов в свою очередь  без  особой  спешки  обогнул  его  слева,
оказался рядом со вторым брательником, "отдал" ему левую руку,  а  когда
тот, обрадованный, вцепился в  нее  обеими  лапами  и  рванул,  Геннадий
охотно  поддался,  чуток   повернулся   сам,   вертанул   кистью   -   и
брат-знаменосец неожиданно осознал,  что  хватает  теперь  исключительно
воздух. И более  того,  летит  спиной  вперед  в  полную  неизвестность.
Впрочем, полет длился совсем недолго и закончился, когда спины второго и
третьего братьев соприкоснулись. Раздался звук, какой возникает, если по
бочонку ударить дубиной, и оба  младших  Ингенса  рухнули  на  старшего,
который как раз в этот момент поднимался из положения "мордой в грязь" в
положение "на четыре кости". Секунд двадцать Черепанов, скрестив руки на
груди, наблюдал, как ворочается и кряхтит созданная им куча-мала.
   В строю зрителей раздались смешки.
   Ну да, со стороны это смотрелось очень забавно. Три бугая мечутся  по
площадке, сталкиваясь, падая и безуспешно пытаясь  ухватить  противника,
который вроде как им даже не мешает это сделать, но... Просто  хвататели
очень уж бестолковы и косоруки.
   Смешки стали еще громче, когда  братья,  наконец,  разобрались,  кому
какие конечности принадлежат, и поднялись на ноги.
   - Думаю, что победа за мной, - заметил Геннадий, оглядывая поочередно
братьев Ингенсов. Вроде  никто  из  них  не  пострадал.  У  двоих  морды
разбиты, но этим мордам не впервой. - Нет возражений?
   Братья мрачно молчали.
   - Встать в строй! - жестко скомандовал Черепанов.
   Под откровенный гогот легионеров братья поплелись на свои места.
   Черепанов развернулся к строю.
   - Веселимся?  -  рявкнул  он.  -  Кто  еще  хочет  попробовать?  Есть
желающие?
   Желающих не было. И гогот стих, как по волшебству.
   Черепанов взял у Трогуса свое имущество, опоясался. Оглядел строй.
   - Так, - процедил он. - Мне сказали, все вы трусы.
   Ответом  ему  было  молчание.  Наверняка  кентурия  знала   о   своей
репутации.
   - Да, - продолжал  подполковник.  -  Я  вижу,  что  храбрости  у  вас
немного. Но я не верю, что семьдесят человек поголовно окажутся трусами.
Да, не верю. Хотя бы потому,  что  у  троих  из  вас  хватило  храбрости
бороться со мной. Мне сказали, вы трусы, потому что  наложили  в  штаны,
едва завидели варваров. Так?
   Ответа не последовало. Но Геннадий его и не ждал.
   - Возможно, те, кто называет вас трусами,  -  не  правы,  -  процедил
Черепанов. - И тогда я научу вас храбрости.  Но  если  вы  действительно
трусы и захотите остаться трусами, я обещаю  вам  одно...  -  Он  сделал
паузу и обвел  тяжелым  взглядом  выстроившуюся  перед  ним  шеренгу.  -
...Только одно: меня вы будете бояться на-амного  больше,  чем  каких-то
вшивых германцев! Обещаю!  -  Он  еще  раз  оглядел  строй,  персонально
каждого бойца, потом уронил:
   - Ингенсы и Трогус, останьтесь. Остальные свободны.
 
Глава пятнадцатая 
ТЕКУЩИЕ ПРОБЛЕМЫ "РОТНОГО" В РИМСКОЙ АРМИИ 
 
   - По разделениям, - скомандовал опцион. -  Первая  шеренга  -  низкий
упор. Вторая шеренга - на колено. Третья шеренга - щиты вверх.  Делай  -
раз! Делай - два! Делай - три! Плотнее щиты, дурни! Эй, ты, что  ты  зад
выставил, как сирийский мальчик? Да, ты! Ты!  Палки  захотел?  А  теперь
медленно, вместе... А теперь... Вскройсь!  Ну-ка  еще.  Раз!  Два!  Три!
Копья ровно, ровно я сказал! Задние, тверже, тверже упираться...  Бе-ей!
А теперь все вместе, четко. Бегом!
   Черепановская кентурия, все три шеренги, разом  сдвинулась  с  места,
рысцой, дружно взбивая пыль, постепенно набирая скорость...
   - Ра-аз... - отсчитывал  бегущий  справа  Ингенс-старший  -  Два-а...
Тестудо! <Тестудо (лат.) - черепаха.>
   С треском и грохотом первая  шеренга  рухнула  на  колено,  выставляя
перед собой тяжелые скутумы, упираясь ими  в  землю,  вторая  -  следом,
накрывая собственными щитами верхние края щитов первого ряда,  и  третья
шеренга - тоже щит к щиту, над головами, образуя непроницаемый  выпуклый
черепаший панцырь, подобный черепичной крыше, с  которой  скатится  даже
льющийся сверху кипяток. Легионеры, плотно сбившиеся вместе,  застыли  в
напряжении. Боевая машина, ощетинившаяся копьями. Первый ряд - в  низком
жестком упоре, второй - в упоре высоком, третий -  основа  этого  упора.
Словно команда бегунов на старте. Сжатая пружина...
   Опцион глянул на  Черепанова.  Тот  помедлил  пару  секунд  и  кивнул
трубачу.
   Сипло рявкнула туба.
   И пружина освободилась. Первая и вторая  шеренги  почти  одновременно
рванулись вперед, расходясь в стороны, отталкиваясь от земли и  друг  от
друга, но главный импульс - вперед! Вперед,  сшибая,  отшвыривая  все  и
вся, что окажется на пути набирающей скорость боевой машины.
   Черепанову  сразу  вспомнилось:  собранный  плотный  строй   "морских
пехотинцев" Гельвеция  под  стенами  деревянного  форта,  накатывающаяся
лавина варваров, захлестнувшая тесный строй щитов... И  вдруг  -  взрыв,
разметавший, отбросивший, опрокинувший  вражескую  волну,  погнавший  ее
назад, в беспорядке, в смятении...
   Теперь подполковник знал, как это делается. Весь механизм изнутри.  И
знал,  какая  это  работа:  заставить  пятьдесят,  сто,  тысячу  человек
сжиматься, словно гигантский кулак. И бить  этим  кулаком.  Всем  разом.
Сокрушительно.
   Не одно ведро пота надо пролить. Но дело того стоило. Еще как стоило!
И его  ребята  прогрессировали  прямо  на  глазах.  Кнутом  и  пряником,
подарками  и  угрозами  подполковнику  удалось  приструнить  даже  самых
отъявленных бездельников.  Изрядной  долей  успеха  он  был  обязан  Гаю
Ингенсу. Опцион сдержал слово: палок в колеса Черепанову не вставлял.  А
потом, когда они узнали друг друга  поближе,  бывший  борец  проникся  к
кентуриону искренним уважением и вложился в дело  полностью.  У  бывшего
борца  имелось  все,  что  требовалось  идеальному   младшему   офицеру.
Внутренняя дисциплина, голова на плечах, отличная физическая подготовка,
профессиональные навыки... И авторитет, конечно.  Тот  самый  авторитет,
который Ингенс при другом  раскладе  использовал  бы  для  целей,  прямо
противоположных.    Но    Черепанов    недвусмысленно     дал     понять
Ингенсу-старшему,  что   не   собирается   "задерживаться"   в   младших
кентурионах, что намерен "выйти" на самый верх,  в  командную  элиту,  к
которой принадлежал примипил Плавт. И трамплином для этого взлета должно
стать превращение последней кентурии легиона в первую. Гай Ингенс, морда
кирпичом и цвета такого же, мозгой шевелить умел. Прикинул что  к  чему,
сообразил, какие выгоды сулит лично ему успешная карьера командира, -  и
взялся за дело. У него  не  было  кентурионовой  дубинки,  но  с  такими
кулаками дубинка не требуется.  "Энтузиазм"  легионеров  живо  подскочил
сразу на триста процентов. Но и Черепанов вложил свою лепту.  Установил,
вернее, восстановил систему наград и премий для особо отличившихся.
 
*** 
 
   О наличии специального поощрительного фонда он узнал случайно,  когда
заглянул  к  старшему  либрарию  когорты  -  писарю,  который  занимался
"бумагами" соединения. Большая часть архива была, правда, не бумажной, а
"восковой". На "долговечном" папирусе и  еще  более  долговечных  медных
пластинах фиксировались лишь  наиболее  важные  документы.  Но  восковые
таблички тоже хранились как положено, а "документация" по делам  когорты
была - будь здоров. Приказов, циркуляров, распоряжений и прочего в  этой
армии оказалось немногим меньше, чем в той, где Черепанов служил раньше.
Он всего-то хотел узнать, кто из его солдат пользуется  "надбавками",  а
оказалось, что на каждого легионера существует целое  досье,  в  котором
зафиксировано все: как и когда в  последний  раз  проходил  "медосмотр",
когда принес присягу,  где  служил  раньше  и  какие  имел  взыскания  и
поощрения. Взысканий было существенно  больше.  Поощрения  имели  только
двое: Мелантий Ингенс - серебряный браслет за "спортивные достижения"  и
Тевд Трогус - медаль за меткость в стрельбе из лука и серебряная цепочка
- за какое-то вовремя доставленное донесение. Обе награды были  получены
еще в то время, когда Тевд  служил  в  кавалерии.  А  кроме  наград  три
взыскания  за  "опоздание  из  увольнения  без   уважительных   причин".
Последнее взыскание и выразилось в том, что, получивши "десять  ударов",
Трогус был переведен из кавалерии в  пехоту.  В  качестве  разведчика  и
гонца. В последнюю кентурию легиона.
   Либрарий - типичный писарь, сутулый, с пальцами в  чернилах,  зачитал
Черепанову все это  с  большой  неохотой.  Он  полагал  Геннадия  грубым
варваром, существом низшего сорта, совершенно незаслуженно  поднятым  до
уровня кентуриона.
   - Все запомнил? - сухо осведомился чернильный червь.
   - Почти, - кивнул Черепанов. - Дай-ка я сам еще разок перечитаю.
   -  Чего-о?  -  Писарь  даже  забыл  свой  подчеркнуто  рафинированный
выговор.
   - Дай-ка, говорю, мне все эти документы. Я гляну по-быстрому...
   - По-быстрому? Ты... Ты что, умеешь читать? - Вид у либрария был, как
у сантехника, с которым заговорил сливной бачок.
   - Разбираю немного, - усмехнулся Черепанов.
   На  самом  деле  он  уже  неплохо  читал  по-латыни:   успел   втихую
попрактиковаться.  Для  человека  двадцать  первого  столетия  научиться
читать написанное знакомыми буквами на знакомом языке  -  сущая  ерунда.
Притом что по-английски Черепанов читал  свободно.  И  немецкий  кое-как
разбирал. Выяснилось, правда, что многие  буквы  эти  настоящие  римляне
выговаривали  совсем  не  так,  как  их  дальние  потомки.  А  кое-каких
окончаний и вовсе не выговаривали. Но и с этим было просто. Потому что и
здесь римляне  оставались  практичными,  живущими  по  строгим  правилам
ребятами.
   В общем, поладили они  с  писарем.  Особенно  когда  выяснилось,  что
Черепанов  не  только  умеет  читать,  но  (как  и  всякий   более-менее
образованный человек начала третьего тысячелетия)  неплохо  представляет
себе, что такое бюрократия и насколько важен в ее механизме  даже  такой
маленький винтик, как либрарий когорты.
   - Они думают, мы тут только тем и занимаемся, что скамьи  полируем  и
деньги воруем за свое  полуторное,  -  пожаловался  либрарий.  -  Давеча
пришел один, сигнифер из третьей  кентурии,  говорит:  выиграл  вчера  в
кости  позолоченный  фалар  <Фалар  -   награда,   медаль   (серебряная,
позолоченная или золотая), выдававшаяся  простым  солдатам  за  отличие.
Носилась  поверх  доспехов.  В  описываемое   время   подобные   награды
практически вышли из  употребления.  Их  заменили  денежные  премии.>  с
профилем императора Веспасиана <Веспасиан Тит Флавий - римский император
с 69-го по 79 г. по Р.X.>. Впиши, говорит, мне его в список <На  каждого
легионера римской армии было заведено постоянное досье,  куда  вносились
его личные данные, в том числе  награды,  суммы  сбережений,  взыскания,
отлучки из лагеря по поручениям и т. д.>,  а  я  тебе  за  это  двадцать
денариев дам.
   - Вписал? - поинтересовался Геннадий.
   - Как же! - желчно хмыкнул писарь. - А в дубликат, который у квестора
хранится, кто ему впишет? Квестор? За двадцать динариев?
   - И что ты ему сказал?
   - Да это и сказал.
   - А он?
   Писарь фыркнул:
   - Говорит, я - жадная скотина. И больше  пяти  динариев  он  мне  все
равно не даст. Будет так фалар носить. Без записи.
   - Понятно, - улыбнулся Черепанов. - У меня к тебе просьба, уважаемый:
если кто-то из моих заявится к тебе с  подобным  предложением,  дай  мне
знать. А я уж его сам... награжу. Слушай, а что это  за  наградной  фонд
такой? - Черепанов ткнул пальцем в строку на табличке.
   - А, этот... Этого ты лучше не касайся, кентурион. Это дело особое...
   - И все-таки?
   Писарь мялся некоторое время, но Черепанов был мужик упорный.  Дожал.
Оказалось, что в каждом легионе существует особый поощрительный "мирный"
фонд для отличившихся  солдат.  В  основном  им  распоряжаются  легат  и
старший  кентурион,  но   некоторые   фиксированные   суммы   ежемесячно
передаются и  первым  кентурионам  когорт.  В  данном  случае  -  Квинту
Пондусу. И, как явствовало  из  документа,  уже  два  года  благополучно
распределяются  вышеупомянутым  Квинтом  Пондусом  между  солдатами  его
собственной кентурии.
   - Не лезь в это дело, - дружески посоветовал Черепанову писарь.  -  Я
точно знаю, что фонд этот Тит Квинтус в собственный кошель кладет. Ты  с
ним поосторожней - опасный человек.
   - Спасибо за  предупреждение,  -  сказал  подполковник  и  пристально
посмотрел на писаря. - Спасибо.  Но  учти,  уважаемый,  я  тоже  опасный
человек. Особенно если кто-то обижает моих людей, лишая  их  заслуженной
награды.
   - Твои люди, уж прости меня, кентурион,  кал  собачий,  -  проговорил
либрарий. - Последняя кентурия. Кто станет с ними считаться?
   - Они были последними, - уточнил Черепанов. - Пока не были  моими.  А
тот, кто не считается со мной, рискует вообще разучиться считать.
   - Ну да, - пробормотал писарь. - Примерно так о тебе  и  говорят.  Но
сдается мне, ты - шкатулка с двойным дном.
   Черепанов многозначительно улыбнулся.
   - У меня тут кувшинчик с кесарийским  винишком  завалялся,  -  сказал
писарь. - День сегодня какой-то прохладный...
   Расстались они намного теплее, чем встретились,  тщедушный  писарь  и
мускулистый кентурион. И оба - в полной  уверенности,  что  могут,  если
что,  друг  на  друга  рассчитывать.  Что,  собственно,   Черепанову   и
требовалось. А с первым кентурионом он очень скоро  получил  возможность
поговорить начистоту.
 
Глава шестнадцатая 
ТЕКУЩИЕ ПРОБЛЕМЫ "РОТНОГО" В РИМСКОЙ АРМИИ 
(продолжение) 
 
   - Что расселись, бездельники! А ну работать! Вы не  в  Сенате,  чтобы
жопы отращивать!
   Черепановская кентурия нехотя начала подниматься на ноги,  стаскивать
чехлы со щитов.
   - Сидеть, - негромко, но внятно скомандовал Черепанов.  -  Отдых  еще
полчаса. Опцион, ты знаешь, что делать.
   Легионеры  облегченно  поплюхались  на  жухлую  траву.  Сказано   же:
выполняется  последний  приказ.   Пусть   кентурионы   между   собой   и
разбираются.
   Первый кентурион когорты Тит Квинтус Пондус, прищурившись и поигрывая
дубинкой, разглядывал своего подчиненного, осмелившегося возражать.
   Черепанов выпрямился и четко произнес:
   - Кентурион  первый  гастат  Геннадий  Череп!  Вверенная  мне  шестая
кентурия отдыхает согласно составленному распорядку.
   - Это какому еще, пожри вас Орк,  распорядку?  -  осведомился  первый
кентурион.
   - Составленному мной для специальной подготовки кентурии. Одобренному
лично примипил-кентурионом Сервием Ферратом.
   - Что?!
   Черепанов шагнул вперед, оказавшись рядом с толстяком-кентурионом.
   - Пондус, - шепотом произнес он. - Давай не будем при солдатах, а?
   - Отойдем, - согласился Тит Квинтус. Но тон его  ничего  хорошего  не
сулил.
   - Ну! - процедил первый кентурион, когда они оказались шагах  в  ста,
за линией соломенных мишеней. - Что еще за хренов распорядок?
   - Одобренный Железным, - с нажимом произнес Черепанов.
   Он не врал.  Неделю  назад  он  был  у  старшего  кентуриона.  Принес
собственный план занятий. Раз уж римская  армия  насквозь  бюрократична,
значит, не худо и бывшему подполковнику вспомнить армейское прошлое.
   - Это что? - брезгливо  спросил  старший  кентурион,  уставившись  на
восковые таблички. Черепанов объяснил.
   - И что ты хочешь? - еще брезгливее спросил Феррат, у которого болела
голова после вчерашней пьянки.
   - Чтобы ты прочел и утвердил.
   - Делать мне больше нечего,  -  буркнул  старший  кентурион.  -  Твоя
кентурия - делай, что хочешь. Я тебе доверяю.
   И вдавил в воск печатку перстня.
   Любого другого Феррат просто  послал  бы,  но  Черепанов  был  другом
Плавта, и старший кентурион выделял его.
   - Я работаю со своей кентурией, как считаю нужным, Пондус,  -  с