ка, и тот шипел, ненастроенный, - Нам сообщили о том, что у Вас на
станции метро ЧП, а мы уже ехали к Вам. Ну по приметам в сообщении поняли,
что это с Вами там случилось, вот и подъехали... А что, Вас кто-то
обрабатывал? Вы скажите если что, и не мне даже, а потом, на беседе,
господину генералу, обязательно, это уж скорее его прерогатива, а мне-то
что - мне Вас велено доставить, а там уже не моя инстанция.
     Он повернулся и продолжил настройку.
     - Во, новости, то что нужно!
     Я посмотрел на часы, вмонтированные в приборную доску "Мерседеса".
Часы показывали 13-37. В это время новости передавало только арийское
радио.
     "...настоящее время европейский союз только приближается к концепции
единства, достичь которого, видимо, не удастся из-за многочисленных
дипломатических разногласий. Западные границы империи не должны реагировать
на настроения мелких политиков из Европы, утвержденной в ее нынешнем виде
ценой миллионов жизней и реками крови. Самый прочный союз, замешанный на
необходимом сотрудничестве и ..."
     Стало скучно и я почувствовал, как от перебинтованного запястья к
локтю медленно катится волна, сжимающая мне руку. Когда холод достиг плеча,
я испугался, но испуг не успел завладеть мною - сердце дрогнуло, мне
показалось, в последний раз, и я заснул.
     Когда я проснулся, мы сворачивали уже на прямой путь, ведущий к
управлению безопасности, оставляя слева сверкающий купол Народного Дома1.
Раньше на его месте стоял русский храм, а теперь в этом здании
располагалось правительство.
     Мы миновали Кремль, и въехали под Триумфальную Арку Мира.
     Мне никогда не нравился этот монстр посреди города, но все разговоры о
сносе Арки, идущие уже четвертый год, видимо, были обречены. В институте
поговаривали, что Арка является собственностью Сил Безопасности, и внутри
электроники больше, чем в ядерных институтах Рентгена.
     Внутри машины по-прежнему неуловимо пахло чужой страной, а то и чужой
планетой.
     Под памятником Дзержинскому стояла вялая горстка помятых стариков в
драпе с красными транспарантами. Старики мерзли, но не расходились.
Полицейский прохаживался рядом, и ему хотелось пойти обратно в патрульную
машину, в свой мирок, там хоть тепло, но инструкция не позволяла.
     - Ну что, Дмитрий Александрович, приехали мы, - обернулся ко мне
майор, - господин генерал уже ждет Вас. А ты - он говорил это уже шоферу, -
поставишь машину в гараж, и на сегодня свободен. А в табели я тебе половину
рабочего дня отмечу.
     На часах было 14-10. По радио звучали марши. Машина остановилась.
     Майор вышел и даже открыл мне дверь. Я протиснулся наружу и подождал,
пока майор пройдет вперед. Странно, но после сна мне стало значительно
легче. Бок практически перестал меня беспокоить, что подтвердило мою мысль
о том, что состав, которым меня сбили с ног, и состав, которым намазали мои
бинты, работали как бинарное оружие.
     На пропускном пункте майор о чем-то долго перешептывался с постовым,
сделал три звонка по местному телефону, и только после этого мне дозволено
было пройти в здание.
     Сначала я пытался отслеживать наш путь, однако скоро понял, что это
бесполезно.
     Через пару минут мы дошли до второго, внутреннего поста.
     Майор извинился и просил подождать его минут пять. Впереди начинался
коридор, обшитый дубом, и у каждой двери висело по считывателю магнитных
карт.
     Я встал у окна, выходящего во внутренний двор, и увидел, как туда
въезжает мерседес. Машина остановилась, и из нее вышел шофер. Я узнал того,
который вез нас сюда. К шоферу стремительно подбежал какой-то человек в
офицерской форме, и откозырял ему. Между ними произошел какой-то разговор,
и офицер полез в машину. Шофер неторопливо пошел в сторону внутреннего КПП,
зажимая под мышкой газетный сверток.
     Я догадался, что это "Красная Звезда".
     Тут вернулся майор, выдал мне магнитную карту, и еще минут через пять
мы были в приемной.
     Нам навстречу поднялась рыжая секретарша в узком фиолетовом костюме.
     - Господин Роберт, генерал уже заждался Вас, - кокетливо попрекнула
она майора.
     - Да все дела, Сашенька, дела... Да, вот, собственно, генерал не меня
ждал, а Дмитрия Александровича. А я пойду, а то у меня перерыв уже
кончается скоро, а я пообедать не успел, - и майор вышел.
     - А Вы присаживайтесь, присаживайтесь, Климент Степанович просил
дождаться конца совещания. Он уже не мог откладывать это совещание, просил
извинить... Я думаю, что это еще минут на десять, может быть двадцать...
     Она, наверное, ждала от меня каких-то слов, но говорить совершенно не
хотелось.
     Я сел в глубокое кожаное кресло и закрыл глаза, размышляя. Рука совсем
не болела. Я пытался вспомнить, с чего же начался день, и не смог. К горлу
подкатывала странная осушающая тошнота. Я чувствовал себя молодым богом,
страдающим с похмелья. Не знаю почему, но мне было совершенно ясно, что
ничего плохого произойти просто не может. Механизм работал слаженно и ясно,
сбоя быть не могло. Стоило только нажать кнопку, и все можно остановить.
     За стеной, там, где проходило совещание, кто-то низким, монотонным
подвывающим голосом декламировал какие-то вирши. Слов не было слышно, но
язык был незнакомый, совсем чужой язык, неверный. Чтение прервалось,
ударили в бубен, и декламатор продолжил свои песнопения.
     Потом за дверями раздался приглушенный расстоянием удар грома и сразу
вслед за этим загалдели возбужденные голоса и стали двигать стулья. Я
открыл глаза. За окном было по-прежнему пасмурно, но никаких признаков
надвигающейся грозы я не заметил.
     Сашенька сидела за своим столом и смотрела прямо на меня.
     - А, вот и совещание кончилось, Дима... - она слегка смутилась и стала
перебирать бумаги на своем столе.
     Действительно, дверь открылась и оттуда стали выходить господа офицеры
высшего звена. Они живо переговаривались, были совершенно явственно
возбуждены. Мне почудилось, что совещание проходило не без алкоголя. Один
из офицеров нес золотую змею-скипетр, у другого в руках я заметил
серебряный барабан со странной чеканкой.
     Последним из кабинета появился генерал. Он направился прямо ко мне.
     Генерал был ниже меня на голову. Кожа его была чрезвычайно смугла для
наших широт, а в чертах лица можно было угадать некоторую восточную
составляющую.
     - Здравствуйте, Дмитрий Евгеньевич...
     - Александрович я, Александрович!!!!
     - Простите меня, ради Бога, совсем забегался! Верите ли, сил нет
никаких, то одно, то другое, уже и памяти, и записных книжек не хватает...
Пойдемте, Дмитрий Александрович, пойдемте... Саша, принесите нам чаю.
     Генерал провел меня в кабинет.
     Можно было подумать, что это кабинет довоенного профессора. По стенам
стояли стеллажи книжных полок, высокие, до самого потолка. Книги были
расставлены, по крайней мере, с художественным вкусом. Я успел рассмотреть
название только одной монографии in-folio. Книга хоть и стояла на полке, но
была выдвинута немного вперед. На кожаном корешке золотой вязью было
вытеснено " Обращение к богу Солнца Ра". В кабинете пахло восточными
благовониями.
     Генерал подошел к полке, задвинул книгу и указал мне на кресло перед
дубовым столом.
     - Садитесь.
     Мне пришлось подчиниться. Теперь я сидел спиной к полкам, и не мог
рассматривать книги и читать их названия. Я видел только силуэт генерала,
закуривающего трубку и в окне за его спиной - Триумфальную Арку Мира. Небо
над аркой немного посветлело. Я сидел как зритель в театре теней, лишенный
удовольствия следить за игрой мимики актеров.
     Когда генерал закурил, к запаху благовоний прибавился пряный аромат
табака.
     - Извините, - решился я после затянувшейся паузы, - а табак у Вас
островной?
     - Нет, британские кустари никогда не могли сделать ничего путевого. Мы
просто вынуждены сегодня мириться с их существованием. Политика, знаете ли,
грязь... А с Америкой и того хуже - заигрываем себе во вред. А что у них за
культура? Синтетика, сплошная синтетика. А это - он показал на трубку, -
русский ароматизированный сорт. Золотое Руно. Слышали, наверное. Это
история про то, как греческие воины покоряли Крымское и Кавказское земства.
У них, конечно, как всегда, ничего не вышло... Саша, - мягко включил он
внутреннюю связь, - Сколько можно ждать?..
     - Уже иду, минуточку...
     - Ну почему же ничего путного, - возразил я, - Вот пиво ирландское,
например, Гиннес. Мне нравится. Очень... Я не знаю, как там в Америке...
     - Ну, уж поверьте мне, лучше нашего, в смысле - немецкого, пива не
бывает ничего. Особенно если в Баварии... Вы были в Европейском Доме? Ах,
ну да, нет, я же и сам знаю...
     Вошла секретарша с подносом. После необходимых церемоний сервировки мы
снова остались с генералом одни.
     - Итак, Дмитрий Александрович, мне хотелось бы предложить Вам
некоторую перспективу, на мой взгляд, вполне достойную. Замечу, однако, что
Вы можете отказаться от этого разговора, или же, поговорив, отклонить мои
предложения, что никак не отразится на вашей жизни в будущем. Итак, готовы
ли к разговору?
     Не отрываясь от чая я кивнул, что, мол, да, готов.
     - Мы долго работали с Вашим досье, Дмитрий... Можно просто по имени?
     - Да, конечно...
     - Мы хотели бы, чтобы Вы поработали с нами. Подождите, это не работа
рядового информатора, и не какие-то там капитанские погоны в окопах
Кавказа... Это серьезная разведывательная миссия.
     - Господи, Климент... - имя генерала я запомнил, а вот с отчеством
оказалось посложнее. Честно говоря, я был этому рад, ведь путал же генерал
мое отчество.
     - Степанович...
     - Климент Степанович, Вы же сами понимаете, что это не моя работа. Вы
же знаете, я учусь в Архитектурном, мое дело памятники строить, дома...
     - Поработав с Вашим досье, наш аналитический центр пришел к выводу о
том, что у Вас прекрасная возможность стать крупным военачальником. Не
перебивайте. Мы делаем достаточно достоверные прогнозы. Ну, до Александра
Македонского Вы не дотягиваете, конечно, но многих нынешних маршалов
оставляете далеко позади.
     Скажу Вам честно, Ваш коэффициент раза в полтора выше моего, как это
не прискорбно. Для меня, конечно...
     Поверьте мне, я говорил со многими молодыми людьми, я знал все ваши
возражения - отсутствие опыта (мы вас научим), отсутствие склонности (это
только Вам кажется), и множество других мнимых резонов. Все это не причины,
а поводы. Мы же не предлагаем Вам писать рапорты на ваших соседей, просто
Вам нужно проанализировать несколько фактов, подсобрать данные, потратить
может быть месяц, от силы два на всю работу, предоставить выводы - и все!
Заметьте, Ваши выводы будут приняты как абсолютная истина, мы Вам доверяем
во всем.
     - Или совсем не доверяете... И потом, что, у Вас нет кадров, чтобы
выполнить эту работу? Может быть, Вы все-таки выдадите мне истинную причину
нашего разговора?
     - Дмитрий Александрович, побойтесь Бога, Вас нашпиговали какими-то
страшными историями про наше ведомство, а Вы, как ребенок...
     Картонная кукла в моем театре теней стремилась выразить максимальную
степень удивления, доступную к выражению языком жестов. Я не видел лица
генерала, но был уверен, что и лицо было приведено в соответствие с
настроением спектакля.
     Механизм работал, куклы играли свои роли. Пора, пожалуй.
     - О да, конечно, сначала мне рекомендуют остаться дома, потом, когда я
не слушаюсь исключительно дружественного совета, мне вкалывают под ребра
какого-то яду, затем чем-то до крови полосуют руку, бинтуют, мажут ее
другим ядом, который как-то взаимодействует с первым, а потом мне сообщают,
что миф о всесилии Министерства - это только миф. Может быть, мы впрямь
прекратим эту пустую болтовню и я домой поеду?
     Представление на секунду дало сбой.
     - Какой яд? - генерал остановился на полпути в своем танце тени, - Вас
что, кто-то обрабатывал сегодня? Подождите, Вас что, действительно кто-то
обрабатывал?
     Он начал куда-то прозваниваться.
     - Клавдия Андреевна, мне маршала, срочно. Нет, скажите, что
неотложно... Ну и славно!.. Володя, ты же мне обещал, что никто к моему
делу не прикоснется! Так вот Дмитрий утверждает, что его с утра два раза
уже успели обработать. Я так понял, сначала кто-то вполне профессионально,
потом - врач. Как фамилия врача?
     Оказывается, я просто начал участвовать в новой игре, игре по новым
правилам. Правда, правила эти могли быть новыми только для меня. Генерал
мог просчитать все заранее и ждал от меня теперь имени доктора, как
согласия на участие в игре. Механизм затормозил только на мгновение, а
теперь продолжал свою работу...
     - А откуда мне знать - то... Я что, паспорт ее спрашивал? - а это
неплохая идея - спросить у нее паспорт, посмотреть, сколько детей, какой
национальности, прописка. Не знаю почему, но теперь мне хотелось поверить в
то, что доктор вообще когда-то существовала.
     - А, сами найдем... Да, Володя, проверь, твои там не напортачили?
Ладушки, жду звонка.
     - Ну вот, Дмитрий Александрович, похоже, Вам угрожает серьезная
опасность. Пусть у меня нет пока твердых доказательств, но, я думаю, наши
оппоненты просто не хотят допустить вашего расследования.
     - Оппоненты?
     - Ну, как бы там ни было, я не могу настаивать, конечно... Материалы
по расследованию я вам передам, а уж решать Вам...
     Я не успел возразить - зазвонил телефон.
     - Да?.. Ну, это совсем некстати... А этот, шофер-то... Он-то как? Так
и надо, значит, майору выговор объявить, бездельничают, понимаешь! Нет,
Володя, я даже не знаю как я теперь это ему скажу - да, он-то уверен, что
это ваших рук дело! Володя, вы там со своей субординацией меня просто
затрахали, - генерал положил трубку, - Саша, сейчас Дмитрий Александрович
будет выходить, передайте ему досье. А про машину я сам распоряжусь.
     Дмитрий Александрович, Вы мне, конечно не поверите, но к нам поступили
два сообщения. Во-первых, на станции метро "Площадь Мира" сегодня днем
убили постового. Я не думаю, что Вы с этим хоть как-то связаны, но полиция
ищет почему-то Вас. И второе - возвращаться домой Вам нельзя - там,
очевидно, Вас поджидают - засада.
     Что ж, сыграно было неплохо. Молодой Бог был абсолютно пуст. Не
принять их условий я уже не мог.
     - И не принять наши условия Вы уже просто не можете. Сейчас Вам
передадут материалы и отвезут на квартиру, где Вы можете считать себя
полноправным хозяином. Если Вы что-то хотите мне сказать - говорите.
     - А что я могу сказать? Сволочь... - я стал подниматься.
     Генерал проворно вскочил, бросился помогать мне встать, и я увидел,
что он угодливо мне улыбается.
     - А что делать, Дмитрий Александрович, что делать... Вы уж извините
нас великодушно... Смотрите, вот и солнышко, наконец, показалось.
     За окном, и вправду, расступались тучи и стало заметно светлее.
     - А вот проводить я Вас не смогу - дела.
     Я направился к двери, оглянулся, и увидел, что генерал стоит у окна.
Руки его были вознесены к Солнцу.
---------------------------------------------------------------------------
1 Народный Дом - величайший памятник архитектуры (1953 г) Планировался к
постройке в Берлине. После Слияния Германии и СССР принято решение
перенести строительство в Москву. (здесь и далее примечания научного
редактора)
2. Книга о перт эм геру

                         "Книга о перт эм геру" -
                         выражение, которое
                         египтологами передается
                         различно: одни переводят
                         его как "Выход из дня",
                         другие - "Выход в течение
                         дня". Иногда этот сборник
                         называется "Книга
                         усовершенствования
                         умершего". Предложенное
                         Лепсиусом название "Книга
                         мертвых" вошло во
                         всеобщее употребление.

                          Иллюстрированная история
                                           религий



     Квартира была почти в самом центре. Четвертый этаж старого дома без
лифта. Трехкомнатная, что совершенно сбивало с толку, так как обстановки не
было никакой. Стол в одной комнате, железная кровать с панцирной сеткой - в
другой. Телефон стоял на полу в третьей, шнур у него был, правда, длинный,
похоже, с этим допотопным аппаратом можно было ходить по всей квартире.
Одинокая табуретка на кухне.
     Для того чтобы спокойно прочитать содержимое папки, пришлось взять
табуретку и тащить ее через весь коридор в комнату - к письменному столу,
мимо старой вешалки - крашенные уродливые крючки, прибитые к стене. На
вешалке, кроме моей куртки, висели три солдатские шинели и можно было
подумать, что в квартире идет обыск. Коридор был узенький, табуретка
запуталась в полах шинели, что разозлило страшно. Я выпустил табуретку из
рук, она вывернулась ножками вверх, и не упала, слегка покачиваясь,
повисла.
     Я прошел к телефону, присел около него на корточки, набрал домашний
телефон.
     - Слушаю Вас, - мрачно ответил незнакомый мужской голос. Странно. Если
они хотят поймать меня по телефонному звонку, то нужно, чтобы мама
отвечала. А с этим я разговаривать не стану - успеют засечь.
     Надо было прилечь отдохнуть. Папку я швырнул на пол рядом с кроватью,
и из нее выскользнул небольшой кусок белого картона. Пришлось нагнуться и
поднять. Это была визитка.

                            Александра Самойлова

                            секретарь-референт

                    генерала Управления Сил Безопасности

                                К.С.Смирнова

     Под служебным телефоном торопливо, синей шариковой ручкой вписан еще
один - и через черточку пояснено : "дом."
     Значит, не показалось, что она хотела со мной переговорить. Ну, раз
хотела, значит, сама найдет.
     Никелированная кровать, облупившаяся во многих местах, была
чрезвычайно неудобной - сетка прогнулась едва не до пола.
     Собственно, размышлять было не о чем - впереди ничего не было. Этакое
блистающее ничто, пустота, тетрадь в косую линейку. Вот - вот начнется
диктант, только кто диктует, и кто будет писать - неясно. Тоже пустота.
     Непонятно, чем я мог их привлечь, зачем им все это. Все мое
образование в области разведки закончилось еще в школе, после внеклассного
чтения на тему "Великие разведчики прошедшей Войны - трагедия выбора".
Помню, я тогда им сочувствовал - как и было велено в программе. Еще бы -
война кончается - враг уничтожен...
     Машинально я порвал визитку, поискал, куда выкинуть клочки и сунул их
под кровать.
     В коридоре загремело - это табуретка вырвалась, наконец, из объятий.
     Я не глядя сунул руку в папку, и наткнулся на что-то острое. Это был
уголок еще не согнутого, совершенно нового пропуска в Институт Проблем
Психики. На мое имя, и, что удивительно, с моей фотографией. Вот к
официальным документам у меня слабость. Я с удовольствием согнул пропуск и
убрал его в карман рубашки (всегда кладу туда самые важные бумаги - украсть
сложнее).
     Вторым документом из папки стал листок с доносом.
     “Сомнительными представляются так же методики, применяемые в отделе по
изучению частичной и полной потери памяти. Коллектив профессора Шепелева
практикует абсолютно антинаучные методы восстановления, противоречащие
современному воззрению на сами механизмы памяти.”
     Ну и так далее в том же духе.
     Говорят, все доносы сопровождаются титульным листом, на котором
принято писать источник информации и дату ее получения. Здесь его, конечно,
не было. Зато под доносом стояла витиеватая гербовая печать. Не обычная,
как на всех бумагах. Что-то в ней было странное.
     А может, это вовсе и не донос, а так - тезисы доклада на ученом
совете? Тогда непонятно, что эти тезисы делают в досье Министерства
Безопасности.
     Еще в