лавного и незабвенного Айвенго, то
есть на веки вечные делало "рыцарем, лишенным наследства".
  В грустных раздумьях о тщете всего сущего я давился теплой колой в
маленькой забегаловке форта Норич, где в заботах о хлебе насущном
протекали мои дни, когда дверь с мелодичным звоном распахнулась и, словно
ангел-искуситель, в лучах заходящего солнца в дверном проеме во весь свой
немалый рост возник мой старый итонский однокашник и побратим полковник
Джозеф Рассел.
  - Я объехал почти всю Британию, разыскивая этого облезлого павиана, а он
сидит здесь, словно памятник обломкам империи, и пьет какую-то бурду, -
без всякого вежливого предисловия начал он. - Кстати, что именно ты пьешь?
Колу?! Ты что, окончательно свихнулся в этой дыре? Брось сейчас же
травиться этим унизительным для мужского достоинства питьем! У меня в
машине ящик шартреза урожая тридцать второго года.
  Он замолчал, выжидая, какую реакцию вызовет у меня его сообщение, но, не
дождавшись должного эффекта, небрежно добавил:
  - Тысяча восемьсот тридцать второго! Так, захватил с собой, чтобы
сполоснуть нашу встречу.
  Судя по изысканности оборотов речи, старина Зеф был действительно рад меня
видеть. Честно говоря, я тоже. Мы с детских лет росли вместе. Вместе
жевали гранит науки, вместе проводили часы в фехтовальных залах и на
татами. Вместе желторотыми лейтенантами прибыли в батальон коммандос, где
нам предстояло преумножить славу своих отцов во славу английской короны.
  Правда, после десанта на Жарль-Жар нам пришлось надолго расстаться. Я
отправился в госпиталь, он-в академию. Дальше - Генеральный штаб, а еще
дальше ему присветило что-то уж такое непонятное, что его файл на
компьютере однообразно высвечивал "Топ сикрет", не поддаваясь на
многочисленные попытки подольститься к нему. И вот Джозеф возникает в
нашей глухомани в одуренно дорогом костюме кокетливо украшенном знаком
коммандос, с ящиком коллекционного шартреза в багажнике своего новенького
"ягуара".
  - Что ты здесь расселся, как Папа Римский на приеме? Целования туфель не
предвидится. Собирайся, мы уезжаем. - Это последовало сразу же за
предложением сполоснуть встречу старых друзей ящиком шартреза.
  - Да, но...
  - Знаю я все твои "но"! Ты обучаешь этих молокососов, завтрашних
лейтенантов Королевской морской пехоты, управляться с холодным оружием и
без оного. Ты специально для этого ушел из Кембриджа?! Тоже мне, нашел
себе работенку! На вот, читай. - Рассел бросил мне пакет, скрепленный
печатью ее величества. - Приказ о переводе вас, мой любезный друг, как
уникального мастера исторического фехтования и прочая, и прочая, в
распоряжение Института экспериментальной истории. Пока что в качестве
инструктора. Но скажу тебе прямо: я тебя вытягиваю совсем не для того,
чтобы ты сушил мозги. Уяснил? Вопросы? Просьбы? Возражения? Нет? Отлично!
  Вопросов и возражений в разговорах с Расселом возникнуть не могло - их
просто некогда и некуда было вставить.
  Я всегда восхищался вулканической энергией моего побратима. Если бы имелся
способ поставить на ее пути турбину, то мощности хватило бы для
иллюминации всего Лондона, пожалуй, даже с предместьями.
  Как бы там ни было, а в одном дружище Зеф оказался прав. Я недолго ходил в
инструкторах в этом странном заведении.


                                  Глава первая


  Есть много, друг Горацио, такого
Что и не снилось нашим мудрецам..
  Гамлет, принц Датский

  Лаборатория рыцарства, к которой я был приписан, находилась в довольно
неуютном длинном подвале со сводчатым потолком. Здесь же хранилось
невероятное количество факелов, гобеленов, подставок и плошек для
светильников, наконец, именно у нас почему-то решили устроить свалку,
доспехов и прочей ратной снаряги.
  Готлиб Гогенцоллерн, шеф нашего отдела, восходящее научное светило, сделал
стремительную карьеру благодаря изысканиям в сравнительной истории
европейских монархий XIV-XV веков. Теперь в наше подземное царство светило
спускалось исключительно по большим праздникам.
  В эти светлые дни его представительная дородная фигура опасливо скользила
между сваленных в груду испанскими алебардами и сундуками, забитыми всяким
барахлом, то и дело обмахиваясь кружевным надушенным платком. Обычно же
его лицо представало перед нами в магическом кристалле, подаренном
Мерлином сэру Мердайну из Голстонборо, и просило прибыть к нему в
апартаменты.
  В тот день ничто не предвещало грозу. Только-только душа и радость нашей
лаборатории Арви Эмрис, усевшись на дубовый стол, воткнула кипятильник в
трофейный фламандский кубок, готовясь порадовать смертных чашечкой кофе,
рецепт приготовления которого хранился ею построже, чем тайна вкладов в
швейцарских банках, только-только кто-то из вернувшихся стал травить
свежие парижские анекдоты, гулявшие при дворе Пипина Короткого, как
пресветлый лик нашего мэтра возник в магическом кристалле и потребовал
меня к себе.
  - Милостивый государь, - начал мэтр бархатным голосом царедворца,
.предвещающим черную работу.
  Я расслабился и сосредоточил свое внимание на каминной решетке за спиной
шефа. Минут пятнадцать я мог полностью посвятить этому увлекательному
занятию, пока начальство с самым благостным видом по-отечески терпеливо
объясняло мне, что больших тунеядцев, чем моя группа, в Институте нет и
что мы только и знаем, что шляться по турнирам в поисках никому не нужных
приключений и просаживать казенное Золото.
  Это было весьма спорное заявление, но пререкаться с
начальством-бесполезная трата времени и сил. Я уже изучил камин и все
украшавшие его статуэтки и занялся портретом шефа работы Эль Греко, когда
моего слуха достигли слова: "А график работы на следующий месяц еще не
подали!" Судя по всему, это знаменовало завершение обличительной речи,
теперь начинался конструктив:
  - Знаете ли вы короля Ричарда Львиное Сердце? - безо всякого перехода
продолжил наш вельможа.
  Короля Ричарда я знал, и не одного. С несколькими из них бывал в крестовых
походах, а с одним был даже дружен, в бытность мою шефом иоанитов. Готлиб,
конечно же, находился в курсе моих похождений, и вопрос был задан для
затравки разговора по делу.
  Я выжидательно взглянул на шефа. Он достал из стола пергамент, исписанный
размашистым почерком на старофранцузском. Судя по некоторым особенностям
начертания букв, работать предстояло где-то у сопределов поблизости.
Герба, жаль, на пергаменте не было, а по шрифту много не скажешь.
  Гербы - другое дело. Это мой конек. В общем, протягиваю шефу пергамент
обратно и говорю, глядя так понимающе: "Ну..."
Светило только хмыкнуло, сам-то полиглот, что ему старофранцузский, оно и
по-этрусски болтает, как так и надо. Но все же выдало мне перевод. Это
оказалось донесением от одного из наших стаци" Стаци (оперативный сленг) -
стационарный агент.". Там, у него на родине, местные феодальные уроды
своего Ричарда сговорились грохнуть, и осталось жизни тому всего ничего.
Цель моего выезда сразу стала понятна, поэтому то время, за которое шеф
давал мне вводную, я провел, обдумывая план будущей операции.
  - Как насчет Льежской конвенции? - спросил я.
  - Спокойно, там будущее еще не наступило, - ответил шеф.
  - Сколько человек отправляется со мной? - Я старался казаться кратким и
деловым.
  - Один, на твой выбор. - Лицо светила ничего не выражало.
  Я горько усмехнулся. Задача, которую ставило передо мной начальство, была
вполне под силу для небольшой армии. Найти, Освободить, уйти благополучно.
На все про все десять дней. От силы - две недели. Если Бог даст.
  - Надеюсь, вы найдете союзников среди местного населения, - угадал мои
мысли шеф.
  Я тоже на это крепко надеялся. Что мне еще оставалось, как не рассчитывать
на поддержку аборигенов, если собственное начальство таковую мне
предоставлять не собиралось.
  Дальше были сборы. В одном из закоулков наших катакомб, переоборудованном
в спортзал, я, как и рассчитывал, обнаружил Лиса.
  Сергей Лисиченко, прозванный так отчасти из-за фамилии, отчасти из-за
схожести повадок, был моим неизменным напарником в подобного рода
вылазках. Сейчас он развлекался, со зверским лицом вращая свои литые
нунчаки. Гул стоял как от винта небольшого вертолета.
  Я прислонился к дверному косяку, ожидая, когда мой напарник закончит свои
экзерсисы. Но, похоже, ободренный моим вниманием, он и не думал
останавливаться.
  Подождав еще минуту, я тихонько окликнул его: "Ли-ис!" Стальные палки
свистнули в последний раз и аккуратно сложились под лисовской правой
рукой. Он ожидающе посмотрел на меня и с плохо скрываемой гордостью
осведомился:
  - Ну как?
  Зрелище впечатляло, о чем я тут же сообщил. Сережа просиял.
  - Лис, мы выезжаем!
  Не могу сказать, чтобы эта новость его слишком обрадовала.
  - Опять! Ты же знаешь, - начал он, - Рыжая завтра возвращается от
родителей.
  Я знал. Но вариантов не было.
  - Ладно, - задумчиво произнес я, поворачиваясь к двери - тогда, наверное,
придется брать Виконта.
  Этот крепкого вида юный стажер уже две недели слонялся по подземелью,
пугая завезенных откуда-то призраков и захламляя спортзал банками из-под
пива. Между лопаток, как и ожидалось, я почувствовал обиженный взгляд
моего извечного боевого сотоварища.
  Лис что-то недовольно пробормотал себе под нос и холодно осведомился:
  - Куда?
  Я изложил ему вводную, выданную мне Отпрыском. И началась суета сует.
  Если вы когда-нибудь были новогодней елкой, то, думаю, меня поймете. Арви
- не только душа лаборатории, но и редкий специалист в области
исторического костюма - по-матерински хлопотала над нашим одеянием.
Коллеги оживленно обсуждали предстоящую экспедицию, предлагая наперебой
гениальные планы, один экзотичнее другого. Наконец мне удалось вырваться
из этого кольца непрошеных советчиков, и я отправился в оружейную комнату.
Здесь меня уже никто не трогал. Всякий в лаборатории знал, что выбор
вооружения - дело святое.
  Первым делом я, конечно же, отпер свой сейф, где хранились мечи. За каждый
из них любой монарх с радостью отдал бы полцарства вместе с конем. Я
вытащил лучший. Он носил имя Катгабайл, что означает "Ищущий битву".
  Кованный гномами из "истинного серебра" атлантов, добытого в сердце земли,
закаленный лучами полной луны, он некогда принадлежал асу Тюру,
отважнейшему из богов викингов. И рубины в его рукояти были застывшими
каплями крови из руки бесстрашного сына Одина. С тех пор у меча была еще
одна особенность; никто из владевших этим мечом по праву не был побежден в
бою. С тех же пор за ним водилось еще одно милое качество - из правой руки
он выскальзывал.
  Я владел мечом по истинному заслуженному праву. Правда, это уже другая
история.
  Обнажив клинок, я с трепетом взглянул на строчку рун, сбегавших по
светлому с голубоватым отливом лезвию, и прикоснулся губами к холодному
металлу. Тени славных воинов, владевших некогда этим мечом, плотным
кольцом обступили меня. Я знал, что в час грядущей схватки они встанут
плечом к плечу со мной.
  - Фривэй! - радостно выкрикнул я свой боевой клич, и мощное эхо множеством
голосов вернуло его ко мне...
  Приладив ножны с мечом к поясу, я закрыл заветный сейф и занялся остальным
снаряжением.
  Лис уже ждал меня. Ей-богу, выглядел он недурно. С него можно было писать
картину "Менестрель конца двенадцатого столетия" и помещать ее во всех
школьных учебниках. Я оглядел его со всех сторон и слегка поморщился. При
желании можно было угадать, где спрятаны его нунчаки, а в некоторой
утолщенности "манжет" угадывались кассеты с сюрикенами.
  Опирался Лис на длинный резной посох. Его я тоже знал. При изящном
повороте из него появлялся чудный клинок - ниндзято. Да и остальные части
были многофункциональны. Завершив осмотр, я вежливо протянул своему
спутнику руку и церемонно представился:
  - Вальдар из рода Камдилов, сьер де Камварон, зовущийся также Верная Рука.
  - Рейнар из Гайрена, - серьезно доложился Лис, крепко, пожимая протянутую
руку.
  Я хотел было спросить, уверен ли он, что в это время в этом месте
применялись сюрикены, но передумал и лишь обреченно вздохнул.
  Торжественные проводы у нас не в чести. После традиционного: "С Богом!" -
народ занялся своими делами, и в келье, которую я из мелкого тщеславия
величал кабинетом, остались лишь я, Лис и Арвешка.
  - Удачи вам, ребята, - произнесла она своим колокольчиковым голосом. -
Возвращайтесь скорей. - И она улыбнулась мне одной из тех потрясающих
улыбок, от которых в комнате становится светлее.
  Я картинно рухнул на правое колено и самым патетическим тоном изрек что-то
по поводу того, что я непременно свершу сей великий подвиг, вернусь,
увенчанный немеркнущей славой, и свалю все добытое к ее ногам. Что-то в
таком роде. При этом, естественно, я прижимал руку к груди, где под
кольчугой на плетеном шнурке висела ладанка с локоном ее рыжих волос.
  - Иди ты к черту! - смущаясь, несколько притворно отмахнулась она.
  - Похоже, именно туда мы и направляемся, - заметил дотоле молчавший Лис.


                                  Глава вторая


  "Итак" - слово, которое было в начале.
  Свидетель

  Если вы спросите меня, каким образом происходит переброска, говорю честно:
не отвечу. Просто не знаю. Заходишь в помещение здесь и выходишь там. Если
вам это действительно интересно, обратитесь к нашим транспортникам, а
лучше всего - в отдел по науке. Уж эти умники точно должны знать.
  А меня, по правде говоря, вполне устраивает мир, стоящий на трех китах, и
я не вижу нужды придумывать что-либо иное. Итак, с тихим шипением
отворилась дверь переходной камеры, тщательно закамуфлированная под
базальтовую плиту, и новый мир радостно приветствовал нас свежестью
раннего утра, еще не подозревая, чем грозит ему наше появление. Окружающая
обстановка навевала лирические мысли о первобытных людях, недоеденных
мамонтах, незавтракавших пещерных медведях и прочей тому подобной
дремучести.
  - Капитан, ты уверен, что мы попали по назначению? - подал голос Лис,
мрачно оглядывая девственный антураж.
  - С благополучным прибытием! - У входа в пещеру стоял невысокий,
тщедушного вида мужчина в изрядно поношенной сутане, подпоясанной вервием.
  - Надеюсь, добрались удачно?
  - Ах нет. В пути ужасно трясло и немного укачало, - съязвил Лис.
  Уполномоченный по встрече улыбнулся - по-видимому, он знал, как работает
камера перехода.
  - Пойдемте, я живу здесь недалеко. - Он был настроен миролюбиво, поэтому
как бы не заметил раздражения Лиса.
  Мы зашагали через лес, не облагороженный творческой деятельностью гомо
сапиенс и потому дышавший вольно и спокойно.
  - А неплохо вы тут устроились, - заметил я, любуясь окрестным пейзажем.
  - Неплохо, - согласился наш провожатый. - Только скучновато. "Видуху", что
ли, прислало бы начальство... а то тоска смертная, хоть подыхай...
  - Ага, - с энтузиазмом согласился мой напарник, - и телевизор. Как раз
утренние новости сейчас посмотрели бы. Кстати! Что там у нас с новостями?
  -Как сказать... - святой отец замялся и повел плечами - ситуация прямо
говоря, довольно сложная. Ричарда перевозят с места на место, и где он
будет в следующий момент сказать никто не может.
  - Ну хоть какие-то сведения по этому вопросу имеются?
  - Сведения? - Наш гид с некоторым сомнением почесал затылок. - Есть тут
одно сведение. Как сообщил мой агент лесные мыши сплетничают о том, что в
Роихенбахе в старой башне содержатся два англичанина. И что привезли их
туда совсем недавно.
  - Кто сплетничает? - переспросил я.
  - Мыши. Лесные. Ну, знаете?..
  - А те? - вступил в наш содержательный обмен мнениями Лис.
  - А те слышали от полевок.
  - А полевкам откуда знать? - не унимался Лис. Провожатый наш даже
остановился и с удивлением посмотрел на нас.
  - Естественно, от городских крыс.
  - А... ну, конечно. Как это мне сразу в голову не пришло? - подивился
собственной недогадливости Лис.
  - А нельзя ли поговорить с вашим агентом? - спросил я.
  - В общем-то, конечно, можно... - с некоторой долей скепсиса в голосе
произнес монах, - он ждет нас. Вот мы, кстати, и пришли. - За кустами
жимолости маячила грубо сложенная из дикого камня часовенка и некое
подобие хибары возле нее. Следующий наш шаг был прерван неопределенным
скрежещуще-рычащим звуком, от которого моя левая рука сама собой улеглась
на рукоять меча, а Лис поудобнее перехватил свой посох.
  - Спокойнее, господа! Свои, Гул! - крикнул радушный хозяин. На тропу
выковыляло странное существо на кривых ногах, с бочкообразным туловищем,
глобально мускулистыми Руками и зверской рожей. Рожу особенно красили два
клыка, способные заставить удавиться от зависти матерого вепря.
  - Это что, местный житель? - с ужасом прошептал Лис.
  - Обычный гоблин, - пожал плечами наш проводник, - недоросль, - добавил он
почему-то с гордостью.
  Он подошел к радостно оскалившемуся монстру и стал чесать его за длинным
мохнатым ухом. Черные обсидиановые глаза страшилища вспыхнули жутковатым
блеском.
  - Да вы не волнуйтесь, он добрый. И страшно любит, когда его чешут за
ухом. Попробуйте!
  - Нет, спасибо. В другой раз. - Лис был настроен куда миролюбивее, чем в
момент встречи. Его слова прозвучали стопроцентным обещанием непременно в
следующий раз почесать за ухом этого "недоросля".
  - Как хотите.
  - Да, вернемся к нашему агенту, - пресек я затянувшуюся трогательную
встречу.
  - Да вот же он! - Святой отец нежно погладил гоблина по костистой макушке.
  - Кто - он?
  - Он. Агент.
  - Чей агент? Мы недоуменно уставились друг на друга.
  - Давайте внесем ясность, - после продолжительной паузы заговорил Лис. -
То есть вот это... То есть, простите, вот этот достойный гоблин...
является нашим... То есть вашим... То есть агентом Института? - Со связной
речью у него явно не ладилось.
  - Ну да, - монаха заметно раздражало наше непонимание, - я нашел его в
пещере, совсем маленьким. Вырастил, выкормил. Теперь он агент незаменимый
- с любой тварью беседует и от лишних глаз бережет. - При этих словах
гоблин, с позволения сказать, улыбнулся, обнажая ряд кинжалообразных зубов.
  - Убедительно, - произнес я. - Ладно, с агентом разобрались. Что там
англичане?
  Монстр разнообразно загугукал, совершая при этом непристойные
телодвижения. Святой отец вдумчиво наблюдал за этой ужасной пантомимой:
  - Англичан двое. Один - молодой гигант, другой - почти старик. Приехали
недавно, содержатся в старой башне. Кроме них, в башне стражники - больше
четырех, но меньше восьми.
  - Откуда такая точность в подсчетах? - поинтересовался я.
  - Крысы не умеют загибать пальцы.
  - А как он узнал, что это англичане? - спросил Лис.
  Гоблин насупился и протяжно гукнул.
  - Они пахнут, как англичане, - перевел отшельник.
  - Ну что, Лис? - обратился я к своему напарнику. - Пока что это
единственная имеющаяся у нас зацепка. Будем разрабатывать эту версию,
авось что-то и выйдет... А далеко этот Ройхенбах?
  - Да нет. Полдня лесом, а там по дороге... В общем, к закату поспеете. Да
вы не волнуйтесь - лошади и снаряжение готовы, сейчас потрапезничаем - и в
путь. Гул вас проводит до дороги.
  И мы таки отведали приготовленных специально толя нас деликатесов. Наш
гостеприимный хозяин все время порывался сообщить нам пикантные
подробности местной кухни:
  - Вначале разрежьте зайца вдоль грудины, а если он забит недавно -
день-два тому назад, - не мойте его, а сразу положите жариться на открытом
огне хорошо разожженных углей или на вертеле.
  - Хорошо-хорошо, - пытался пресечь я словоизлияния нашего постника.
  - Нет уж, раз уж на то пошло, пусть продолжает, - устало возразил Лис,
заливая рассказ монаха жутким пойлом, один запах которого был способен
свести в могилу районное общество трезвости.
  Однако всему хорошему на свете приходит конец, и наш обильный завтрак,
грозящий перейти в ранний обед, благополучно завершился. Вернувшийся
откуда-то Гул одним изящным движением лапы смел остатки пиршества в свою
ямообразную пасть и довольно заурчала.
  - Ну что ж, в дорогу, друзья мои! - воскликнул