воем?
   Линора горько усмехнулась.
   - Мое будущее меняется, - ответила она. - Каждый день. Каждый час.  Я
не могу сказать о себе ничего. Я спрашивала сотни раз, когда я  умру,  и
видела сотни разных смертей. Но сейчас... я  не  вижу  ничего.  Я  люблю
тебя. Прости.
   - Но я там есть?
   Молчание.
   Полыхнула молния. Камень в браслете травника мигнул красным.  В  небе
грохнуло, и первые струи дождя хлынули на землю. Жуга стоял и молчал.
   Жуга.
   Аннабель.
   И меч между ними.
   Дождь пошел сильнее. Через минуту он  хлынул,  как  из  ведра.  Стало
совсем  темно.  Деревья  гнулись,  ивовые  ветви  то  и  дело   хлестали
странников по лицу. Река вздыбилась  волной.  Молнии  полыхали  одна  за
другой.
   Слезы.
   Дождь.
   Кто плачет там, на небесах?
   Травник поднял голову.
   - Что мне делать? - прошептал он. - Что?
   Вайда молчал. Молчал и Иваш, понимая, что поделать ничего не  сможет,
что бы ни произошло сейчас меж этими двоими.
   Ветер усилился, как вдруг послышался странный шум. Все  обернулись  к
замку.
   Замок, еще погруженный во мрак,  вдруг  расколола  трещина;  она  шла
зигзагом от  кровли  до  основания.  На  глазах  у  них  трещина  быстро
расширилась, налетел сильный порыв урагана, полный лунный круг  внезапно
засверкал им  в  глаза,  мощные  стены  распались  и  рухнули.  Раздался
протяжный гул,  точно  от  тысячи  водопадов,  и  глубокий  черный  омут
безмолвно и угрюмо сомкнулся над развалинами Дома Эшеров.
   Ворон с криком расправил крылья, взлетел и растворился в темном небе.
   Травник опустил свой меч.
   - Я люблю тебя, - сказал он. - Я, наверное,  и  впрямь  дурак,  но  я
люблю тебя. Кем бы ты ни была. Дай руку.
   Камень на его браслете бешено пылал.
 
*** 
 
   Ручей нес лодку. Небольшую - в две ладони длиной,  очень  красивую  и
тщательно  отделанную,  с  малюсенькими  лоскутками  красных  парусов  и
торчащими в стороны веслами. Буквально шагов через двадцать ручей впадал
в море, водопадом  низвергаясь  с  невысокого  обрыва.  Жуга  почти  что
машинально опустил ладонь в воду и подхватил лодчонку под днище.  Поднял
ее и рассмотрел. Скамейки, паруса, рыбацкая снасть - все на ней было как
настоящее, только маленькое.
   - Дяденька...
   Жуга поднял взгляд.
   Перед  ним  стояла  маленькая  девочка  лет  пяти-шести,   худенькая,
загорелая, с черными как смоль, густыми волосами, стояла, нервно  теребя
подол юбчонки. В руках ее была  корзинка.  В  корзинке  лежали  игрушки.
Много игрушек.
   - А теперь отдай мне, - сказала она, - ты уже поиграл. Я несу это  на
продажу.
   Травник улыбнулся.
   - Как тебя зовут?
   - Изольда, - потупилась та. - Но папа иногда зовет меня...
   - Постой. Попробую угадать... - Он на мгновение  нахмурился  и  снова
улыбнулся. - Ассоль?
   - Да... А как вы догадались? Вы... волшебник?
   - Может быть. Возьми, - он протянул девчушке лодочку. Сосредоточился,
как это делала  Аннабель,  и  мысленно  скользнул  вперед  по  временной
спирали. - Держи крепче, вот так...  Знай,  Ассоль,  однажды,  когда  ты
вырастешь и станешь взрослой и красивой, будет день, ты выйдешь на берег
моря и увидишь большой корабль с вот такими же вот  алыми  парусами.  Он
станет в гавани на якорь, на воду  спустят  шлюпку,  и  на  ней  к  тебе
приплывет прекрасный принц из далекой страны...
   - Правда?! - Глаза девчушки восторженно округлились.
   - Правда. И он сойдет на берег и скажет тебе: "Ассоль! Я люблю  тебя.
Я приплыл за тобой. Я увезу тебя в далекую страну, туда, где  стоит  мой
замок и где разбит прекрасный сад  с  цветами  и  птицами.  И  мы  будем
счастливы с тобой всегда. Всегда!"
   - А он...  не  будет  драться?  -  с  комичной  детской  серьезностью
нахмурив брови, вдруг спросила та.
   - Драться? - Жуга  расхохотался.  -  Нет,  конечно,  нет!  Ну,  беги.
Беги...
   Он долго сидел, глядя девочке вослед,  и  не  сразу  расслышал  шаги.
Чьи-то мягкие ладони легли  ему  на  плечи.  Мед  и  полынь.  Горчица  с
молоком... Травник вздохнул и поднял голову.
   - Всме хорошо? - спросил он.
   - Да. - Линора улыбнулась. Посмотрела  вдаль,  на  весело  бегущую  к
городу девчушку. - Что ты ей рассказывал?
   - Сказку.
   - Ты... предсказал ей будущее?
   Травник кивнул.
   - Но ведь  будущее  меняется,  я  же  тебя  учила.  Вариантов  много.
Бесконечно много!
   - Если очень верить, Аннабель, то все сбудется. Все. Поверь, уж  я-то
знаю.
   - Так странно, - задумчиво проговорила та. - Я больше не могу  ничего
увидеть там. И кровь меня больше не тревожит.  Наверное,  я  даже  смогу
когда-нибудь иметь детей. И знаешь, я люблю тебя, но  это...  совсем  не
так, как было раньше. Как ты это сделал?
   Жуга тронул браслет и улыбнулся своим мыслям. Качнулись три  подвески
- трехлепестковый узел, круг и шар. Капли на нем отныне больше не было.
   - Наверное, любовь, - сказал он. - Любовь и немного волшебства.
   - Разве это не одно и то же?
   И они рассмеялись.
 
*** 
 
   Весеннее солнце высветило узкие улочки старого  Цурбаагена,  прошлось
по черепичным крышам, заглянуло в окна. Умытая  дождем,  блестела  серая
брусчатка мостовой. Шумел, просыпаясь, утренний рынок.
   - Эй, не пройдите мимо! Попытайте  счастья!  Поглядите  на  заморскую
птицу, спросите совета!
   Худой, рыжий парень с котомкой за плечами  и  невысокая  темноволосая
девушка остановились у слепого зазывалы. На плече его восседала  нелепая
зелено-красная птица с кривым горбатым клювом и пушистым хохолком.
   - А что, он тоже говорит? - спросила девушка.
   - Почему это  "тоже"?  -  удивился  зазывала.  -  Это  же  папагал  -
редчайшая диковина! Где вы могли увидеть такое раньше? Говорит, конечно!
Только не по-нашему. Как франки говорят. Но я переведу.
   - Спроси его, - подначил девушку ее спутник. - О будущем.
   - Ты думаешь, сбудется?
   Парень улыбнулся:
   - Посмотрим.
   Девушка откинула за ухо выбившуюся прядь волос, шагнула вперед.  Медь
звякнула о глиняную миску.
   - Скажи, когда мы расстанемся?
   Слепой  потянул  за  цепочку,  привязанную  к  ноге  птицы.   Папагал
нахохлился, склонивши набок голову посмотрел  на  девушку,  на  парня  и
вдруг нелепым хриплым голосом, что было мочи выкрикнул:
   - Jamais!
 
Оправа: ГОВОРЯЩИЙ 
 
10 
 
   "И ты поверил глупой птице?" - спросил медведь. Жуга пожал плечами.
   - Я был счастлив тогда. По-настоящему счастлив. И мне хотелось в  это
верить.
   "Счастье быстротечно."
   - Да, - кивнул травник. - Я и сам потом все это понял.
   "Ты разочаровался в ней?"
   - Нет. Я и сейчас ее люблю. Просто... мы уже не вместе.
   "Вампиры редко любят  только  одного.  Радуйся:  ты  первый  на  моей
памяти, кто смог полюбить вампира и остаться живым."
   - Я знаю, - тот вздохнул. - Но только что-то  мне  невесело.  Что  до
остальных людей... так Иваш и сейчас, вроде, жив-здоров. А меч и  сейчас
со мной. - Жуга извлек клинок из ножен. В  красноватом  свете  закатного
солнца серое лезвие отливало багрянцем. - Видишь? - Он провел  раскрытой
ладонью по лезвию. - Уже и не режет. Привык  он  ко  мне,  что  ли?  Или
просто под вечер чудит...
   "А ты не пробовал от него избавиться?"
   - От меча? Да. Пробовал. Ведь он хотел ее  убить.  Наверное,  я  лишь
тогда сумел его обуздать, когда сумел ему противиться.
   "Еще бы! Такой меч доверяют лишь тому, кто  не  поддастся  искушению.
Иначе, помнишь, что произошло с клинком по имени Хануд?"
   Некоторое время оба молчали.
   "Тот человек...  из  камня,  -  сказал  медведь,  -  я  встречал  ему
подобных. Друид с севера. Смерть они сделали своей профессией.  Девчонке
повезло, что она встретила тебя."
   - Я оказался плохим защитником. Да и Роджер погиб.
   "Кто ты такой, чтоб осуждать чужую смерть? Что она может  дать  тебе?
Чему научить?"
   - Я научился ненавидеть. Но это было после.
   "Месть, безразличие, - задумчиво проговорил медведь, - страх и  боль,
дружба, отчаянье, сострадание, искушение, любовь... Что было после?"
   - Ревность.
   "Чья?"
   Жуга грустно усмехнулся.
   - Уж точно - не моя.
 
СТОРОЖА СТОРОЖЕЙ 
 
   - Начнем с того, что ты не человек.
   Рыжий парень прекратил затаптывать сброшенный на пол тлевший  гобелен
с изображением единорога и двух рыцарей и обернулся к говорившему.
   - Что?
   Маг Бривеллиус ("Белая магия, талисманы, наговоры и снятие  порчи  за
умеренную цену", как уверяла вывеска) протер очки, водрузил  их  обратно
на нос,  окинул  взором  разгромленное  помещение  и  с  неудовольствием
воззрился на стоявшего перед ним рыжего паренька.  Из  двух  хрустальных
линз в его очках уцелела лишь  одна,  от  чего  взгляд  волшебника  стал
каким-то беспомощным и до нелепости сердитым.
   - Я сказал, - с нажимом повторил он, - что, похоже, ты не человек.
   Парень пожал плечами:
   - Вы не первый, кто мне такое говорит.
   - Вот как? - маг потеребил остатки бороды. -  Хм...  Хм...  Любопытно
было бы узнать, кто, и при каких обстоятельствах сказал тебе об этом.
   Тот поднял рыжую голову.
   - Назвать имена?
   - Н-нет, думается мне, что это все равно не поможет. Хотя... Хм...
   - А вы-то с чего это взяли?
   - А ты  еще  спрашиваешь?  -  Бривеллиус  гневно  сверкнул  уцелевшим
окуляром.  -  Или  хочешь  сказать,  что  простой  хрустальный  тест  на
магический талант может привести к... к...
   Маг замешкался и, не найдя от гнева подходящих  слов,  обвел  широким
жестом разгромленную комнату:
   - Вот к этому?!
   На полках с разными бутылками и банками цветного и прозрачного стекла
царил хаос. Две полки из пяти  и  вовсе  рухнули,  повсюду  в  полумраке
блестели битые осколки. Две толстые пузатые колбы упали прямо на  ковер,
и гнусное их содержимое, смешавшись, образовало  посреди  комнаты  едкую
дымившуюся лужу. Каминная доска дала трещину.  Обугленный  стол  валялся
кверху ножками. В углу дотлевал гобелен. В довершение всех бед  висевшее
под потолком саженное чучело ящерицы, которую маг  в  начале  их  беседы
горделиво обозвал "крокодилой", оторвалось и теперь висело вниз головой,
медленно крутясь и ухмыляясь оскаленной  пастью.  Из  лопнувшего  живота
зеленой твари клочьями торчала  набивка.  В  разбитое  окно  то  и  дело
заглядывали любопытные прохожие, косились на поломанную мебель, на  лужи
на полу, и торопливо шли прочь, от греха подальше.
   - Но вы же сами уговорили меня...
   -  А  твоя  голова  на  что?!  -  Обгорелые  усы  волшебника  сердито
встопорщились. -  Хм!  Можно  подумать,  что  такое  с  тобой  случается
впервые!
   - Нет, но...
   - Ты должен был меня предупредить!
   - Но ведь я...
   - Подвергать мою лабораторию такому риску!  Мое  собрание  редкостей!
Магические смеси! А книги! боже мой, во что ты превратил мои книги!
   - Ну, хватит! - Странник почувствовал, что  еще  немного,  и  он  сам
потеряет терпение. - Чего  вы  разорались?  Кто  из  нас  маг,  в  конце
концов?!
   - Я, разумеется. -  Как  ни  странно,  это  соображение  в  некоторой
степени вернуло магу спокойствие. Он поправил  битые  очки,  нагнулся  и
подобрал с полу осколки хрустального шара. - Хм... Хм... Надо же...
   Рыжий странник вздохнул и  поскреб  левое  запястье.  На  белой  коже
красноватым кольцом проступил  ожог.  Злополучный  браслет  зеленоватого
сплава с черным камнем парень теперь предусмотрительно держал  в  другой
руке.
   - Я могу чем-нибудь помочь? - спросил он у волшебника.
   - Нет, - сердито отмахнулся тот. - Я вообще жалею, что пригласил тебя
в свой дом. Хм... Знаешь, на  твоем  месте  я  бы  постарался  держаться
подальше от людей, во избежание неприятностей.
   - Это все, что вы мне можете сказать?
   - Хм. Все. И скажи этим ротозеям снаружи, что  я  сегодня  больше  не
принимаю.
   - Ну что ж, раз так, тогда прощайте. Спрошу кого-нибудь еще.
   И странник двинулся к двери.
   Волшебник, кряхтя, поднялся с колен  и  потер  ладонью  лоб,  пытаясь
вспомнить, как назвался рыжий паренек. Не вспомнилось.
   - Хм... Хм... Молодой человек!
   Тот на мгновенье задержался в дверях.
   - Я не человек, - буркнул он, не оборачиваясь.
   И вышел вон.
 
*** 
 
   - Сапоги, башмаки! Продаю, чиню, меняю!
   - Кому огурчиков соленых? Последняя кадушка, дешево отдам!
   - Ткани! Лучшее в городе сукно! На, посмотри, какое крепкое!
   - Эй, дарагой, дай погадаю, всю правду скажу...
   - Бритвы правлю, ножницы, ножи точу!
   - Гребни! Черепаховые гребни! Зеркальца, шкатулки! Подходи!
   На рынке Цурбаагена можно было найти все, что угодно.
   В извечной карусели года снова наступило лето. Дни удлиннились, холод
долгих и сырых ночей  сменился  ласковым  приморским  теплом.  Прошли  и
канули в  ничто  весенние  шторма,  в  порту  чуть  ли  ни  каждый  день
швартовались корабли; у девяти причалов с утра до вечера  кипела  добрая
рабочая суета - Цурбааген вел торговлю. Со всех сторон, от  города  и  в
город шли обозы. Летом городской рынок просыпался  рано.  Едва  всходило
солнце, распоряженьем бургомистра открывались лавки,  распахивали  двери
мастерские и склады, разбивали свои палатки торговцы, менялы, гадалки  и
ремесленники.  Нехватки  в  покупателях  не  возникало.  Вот  и   сейчас
светлоглазый крепко сбитый бородач северянин  остановился,  привлеченный
криками галантерейщика. Торговец, заприметив  покупателя,  рассыпался  в
любезностях:
   - Чего изволите, господин мореход? Ожерелье?  Зеркальце?  Шкатулочку?
Заколочку? В подарок, или по какой другой надобности?
   Викинг молча оглядел прилавок и заложил ладони за пояс.
   - Гребни покажи, - сказал он.
   - Один момент!  Какой  желательно?  Почаще,  пореже?  Есть  костяные,
деревянные, черепаховые... Черный? Белый? С ручкой  или  без?  С  резным
рисунком, выжженый, простой? Прямой?  Изогнутый?  Есть  вот  такие  -  с
зеркальцем. Со стеклышками пожал'те, с жемчугом, с филигранью...
   Торговец нырнул в глубину палатки и ловким движением придвинул  ближе
к  викингу  высокую  стойку   с   гребешками,   ухитряясь   одновременно
нахваливать  свой  товар  и   разглядывать   исподтишка   светловолосого
великана.
   А поглядеть было на что.
   Пришелец был высок и так широк в плечах, что в тесных рыночных рядах,
должно быть, вынужден был пробираться  боком.  Впрочем,  как  уже  успел
заметить купец, дорогу ему уступали быстро и охотно -  топор  с  широким
лезвием, торчавший ненавязчиво за поясом варяга, действовал на  рыночный
народ получше всяких убеждений. Помимо топора мореход носил  подвернутые
в голенищах высокие морские сапоги, потертые кожаные  штаны  и  мохнатую
черную куртку, поверх которой был наброшен алый  плащ.  Длинные  светлые
волосы схватывал кожаный шнурок. Широкие, с застарелыми мозолями  гребца
ладони северянина обстоятельно, без глупого проворства перебирали тонкие
пластинки гребешков, и купец,  которого  сперва  одолевали  опасения  за
целостность товара, вздохнул с облегчением.
   - Этот, - наконец, выбрал викинг, и прежде чем торговец успел хотя бы
рот раскрыть, потянул из  общей  связки  черепаховый,  украшеный  эмалью
гребень.
   Веревка лопнула. Гребешки обрушились цветным  каскадом,  с  полдюжины
упало на прилавок, кое-что  купец  успел  поймать  в  полете,  остальное
оказалось на мостовой. Народ, кто пошустрее, кинулся поднимать.  Большую
часть упавшего в возникшей суматохе тут же растащили, а то, что  удалось
собрать, составило чуть больше половины от начального числа.
   - Держите! Ах, держите! - кричал купец,  раскинув  руки  и  прикрывая
лавку, как наседка прикрывает своих цыплят.
   Викинг некоторое время постоял молча, посмотрел на  гребень  в  своей
руке и полез в кошель.
   - Сколько я тебе должен?
   Тот принялся было подсчитывать убытки  вслух,  но  звон  полновесного
серебряного талера прервал стенания галантерейщика на полуслове.
   - В расчете?
   - Но...
   - Сдачи не надо.
   Он сунул гребень в сумку, и пошел прочь, не слушая  торговца.  Однако
не успел он отойти от палатки  галантерейщика  и  двух  шагов,  как  его
внимание привлекла суета у рухнувшего  ларька  возле  стены.  Доносились
крики, брань, да и вообще, по тому, как раздалась  толпа,  похоже  было,
что там дрались. Недолго думая, варяг свернул  в  соседний  ряд  и  стал
проталкиваться к стене.
   За ворохом упавшей  полосатой  ткани,  еще  недавно  бывшей  торговой
палаткой, прижалась к стене девчушка лет пятнадцати. Под  глазом  у  нее
набух синяк. А на  развалинах  ларька,  с  трудом  сдерживая  наседавших
озлобленных горожан, метался рыжий парень.  Посох  в  его  руках  так  и
кружился черным веером.  Нападавших  было  семеро,  и  ни  один  не  мог
пробиться к ней. Лица, руки их пестрели ссадинами, один  уже  валялся  в
стороне без чувств. На мгновение варяг замер, не веря своим глазам, а  в
следующий миг одним движением сорвал с плеч плащ  и  ринулся  на  помощь
этим двоим.
   Кроме самого себя, он знал только одного человека, который мог бы,  и
осмелился бы так драться.
   И похоже, это был он.
   Вмешательство третьей силы не осталось незамеченным: двое  -  крайние
из нападавших - отлетели прочь, словно  щенята,  один  метнулся  было  к
викингу, целясь ножом  ему  в  брюхо,  но  получил  кулаком  по  темени,
закружился и рухнул носом в рыночную грязь.  Драка  рассыпалась.  Пятеро
оставшихся волной отхлынули назад, оставив варяга и рыжего  парня  возле
девушки, и замерли, тяжело дыша и скаля зубы.
   - Здорово, Жуга! - бросил через плечо викинг. - Чего стряслось?
   - Яльмар! - обернулся  рыжий.  Грудь  его  ходила  ходуном,  длинные,
собранные на затылке в хвост волосы растрепались. -  Бог  мой,  никак  и
впрямь - ты! До чего ж вовремя... Каким ветром?
   - Дела тут у меня. Чего ты с этими ублюдками не поделил?
   - Долго объяснять.
   - Ну, ладно. Так что, надерем им задницу?
   - Ха!
   Драчуны тем временем вновь вознамерились напасть, как вдруг  в  рядах
возникло шевеление, и толпа расступилась.
   - А ну, пропустите стражу! Что столпились, остолопы? Ну же!
   Патруль - четыре мечника во главе со  старшиной,  с  профессиональной
сноровкой вклинились меж дерущимися. Заблестели мечи.
   - Что тут стряслось?
   Нападавшие притихли.  Молчал  и  Жуга.  Десятник  оглядел  поваленный
ларек, девушку у стены и нахмурил брови.
   - С чего побоище?
   - Вон этот начал! - сбитый викингом драчун кивнул на Жугу.
   - И вовсе даже и не он! - возразили в толпе. - Торгаш и начал!
   - Да он, говорю!
   - Молчать! - рявкнул старшина. - Кто видел, как все началось?
   В толпе  запереглядывались.  Кто-то  потихоньку  стал  проталкиваться
прочь. В лавках по соседству спешно собирали товар. Так и  не  разобрав,
кто прав, кто виноват,  старшина  пригрозил  обеим  сторонам  штрафом  и
плетьми,  буде  драка  повторится,  и  приказал   расходиться.   Семерка
нападавших поспешила исчезнуть первыми.
   - Ли! - обернулся к своей спутнице Жуга. - Ты как, цела?
   Та лишь кивнула молча. Спрятала свой нож и с интересом посмотрела  на
викинга.
   - Ни на минуту тебя  нельзя  оставить...  Знакомься:  это  Яльмар,  -
представил викинга Жуга.
   - Яльмар Эльдьяурсон, - добавил от себя варяг.
   - Меня зовут Линора, - мягко сказала девушка.
   Некоторое время  они  рассматривали  друг  друга.  Невысокого  роста,
стройная, в простом неброском платье, с  темными  глазами  и  такими  же
темными волосами, она едва доставала викингу макушкой до груди. На обеих
ее запястьях поблескивали украшеные жемчугом массивные браслеты, на  шее
красовалось ожерелье. И ожерелье, и браслеты, похоже, были золотыми.
   Пауза затянулась.
   - Жарко, - сказал, наконец, викинг. Повернулся к Жуге. -  Здесь  есть
поблизости, где горло промочить? Я в этом Цургене впервые.
   - Цурбаагене, - машинально поправил его Жуга. - Есть,  конечно.  Хотя
бы вон там, у Ванды.
   - Тогда пошли. Сегодня я при деньгах... Эй, а дубинка твоя где?
   В руках у травника был меч.
 
*** 
 
   Определенно, корчма у Ванды была  не  из  богатых,  хотя  опрятная  и
чистая. Хозяйкой здесь и впрямь