ко  пятьдесят
уровней, причем каждый по площади не более  половины  поверхности  планеты,
значит, там содержится по меньшей мере пятьдесят миров размером с Землю.
   - Это точно, - согласился я.
   - Сколько людей могло потребоваться на создание такого объекта?
   - Много. Если они все еще  живут  там,  внизу,  то  у  них  должно  быть
довольно тесно. Убравшись с поверхности и только верхних  четырех  уровней,
они оставили территорию, в семь-восемь раз больше  земной.  Их  может  быть
около миллиарда. Именно поэтому они, возможно,  пропустили  через  шнековую
свертку всю свою планету - если действительно пришли из  черной  галактики,
вместо того чтобы отправлять население на мелких кораблях.
   Она опять замолчала, обдумывая сказанное. Я  знал,  что  с  того  самого
момента,  когда  стала  прикидывать  цифры,  она   подпадала   под   власть
мистической тайны Асгарда. Теперь до нее стало  доходить,  сколько  уровней
может скрываться под поверхностью.
   - В Небесной Переправе есть саламандры? - неожиданно спросила она.
   - Я даже не знаю, на что они похожи. Это народ, с  которым  мы  воевали,
да?
   - Да.
   - А зачем вам это понадобилось?
   Я хотел было добавить в свой  комментарий  каплю  сарказма  относительно
охоты за ними до последнего представителя, но решил, что лучше не стоит.
   - Мне интересно знать, почему андроид прибыл именно сюда.
   - Саламандры должны были знать об Асгарде, даже  если  ни  один  из  них
здесь не побывал, - заметил я. -  Они  должны  были  установить  контакт  с
тетраксами, как сделали это мы.
   - А вдруг он решил, что здесь самое подходящее место, чтобы  спрятаться,
- сказала она.
   - Возможно, - эхом отозвался я. - Где  еще  можно  заполучить  пятьдесят
миров по цене одного? Это лучшее место в галактике, чтобы затеряться.
   Я не стал добавлять, что если таково его решение, то нам его никогда  не
найти. Последнее  место,  куда  он  мог  направиться,  это  то,  о  котором
рассказал ему Саул, если только он не пришел к выводу, что единственный для
него путь - найти дорогу к уровням, где есть жизнь и пригодный для  дыхания
воздух. Ничего этого вслух я высказывать не стал, ибо решил -  пусть  лучше
она говорит дальше.
   - С другой стороны, - сказала Сюзарма Лир, - он, возможно, что-то  ищет,
"А разве мы - нет?" - подумал я про себя.
   - Скажи-ка, -  задумчиво  произнесла  она,  -  знают  ли  тетраксы,  как
клонировать других гуманоидов? Смогут ли  они  сделать  сотню  копий  этого
андроида, если он их уговорит?
   - Думаю, смогут, - ответил я. - Самих себя они  определенно  клонировать
умеют. Вы полагаете, он хочет превратить себя  в  армию  суперменов?  Чтобы
беспощадно отомстить людям за саламандров, которые его создали?  Не  думаю,
что тетраксы согласятся в этом участвовать. Я даже уверен, что  ни  в  коем
случае не будут.
   Она внимательно посмотрела на меня из-под темных стекол очков, и  трудно
было понять, о чем говорили сейчас ее глаза.
   - Его надо убить, - произнесла она. - Я хочу, чтобы ты  это  понял.  Его
непременно надо убить.
   - Разумеется, - процедил  я  сквозь  стиснутые  зубы.  -  Это  я  понял.
Единственное, чего я не понял, так это что  он  может  сделать  в  одиночку
против всей нашей проклятой человеческой расы?
   Однако на этот раз молчание ее было своеобразным отступлением - бегством
в какие-то глубины собственного  сознания,  где  она  могла  сидеть,  мирно
зализывая старые душевные раны.
   Как я догадываюсь, участие в убийстве целого мира не может не оставить в
вашей памяти плохие воспоминания. По крайней мере какая-то ее часть все еще
находилась в состоянии шока.

Глава 18

   Два дня напролет нам  пришлось  ехать  в  восточном  направлении,  чтобы
обогнуть юго-восточный  рукав  одного  из  самых  крупных  морей  северного
полушария. Лед едва начал таять, и айсберги дыбились вдоль  горизонта,  как
ряды оскаленных зубов, посверкивая там, где на них падали  солнечные  лучи.
Какое-то  время  искрящаяся  игра  света  на  льдинах  послужила   приятным
контрастом однообразию равнины, но по-своему была тоже однообразна.
   - Неужели все здесь такое чертовски плоское? - прорычал Серн в  один  из
редко посещавших его моментов  общительности,  когда  мы  сидели  вдвоем  в
кабине.
   - По большей части, - сказал я.  -  Моря  очень  мелкие,  а  о  горах  и
говорить не приходится. Это  не  Земля  с  ее  тектоническими  платформами,
громоздящимися друг на друга, от чего вздымаются горные хребты  и  начинают
действовать вулканы. Эта поверхность сделана искусственно. Городов  на  ней
также  нет.  Тетраксы  нашли  несколько  скоплений,  похожих   на   здания,
разбросанных там и сям, но  никаких  городов-призраков,  древних  храмов  и
пирамид. Выглядят они так, словно люди в них работали, но  не  жили.  Когда
они ушли, то, очевидно, забрали с  собой  все,  что  смогли  унести,  -  по
крайней мере техники здесь осталось куда меньше, чем в подземных уровнях.
   Большинство полагает, что жители спустились в глубину задолго  до  того,
как опустели верхние уровни. Поверхность они, должно быть, использовали для
выращивания урожаев, но палеобиологи из  КИЦ,  работающие  над  семенами  и
микроископаемыми,   не    обнаружили    явных    признаков    упорядоченной
сельскохозяйственной деятельности. Есть  предположение,  что  этот  уровень
просто служил всей  планете  крышей  и  они  оставили  его  выполнять  лишь
защитные функции. В лучшем случае это была  крыша-сад.  Море  на  ней  явно
могло служить лишь резервуаром для воды или озером, но в КИЦ полагают,  что
это просто лужа, где вода скопилась сама по себе.  Скоро  мы  проедем  мимо
станции КИЦ, и это развеет скуку.
   - А там, куда мы едем, тоже есть какой-нибудь купол? - спросил он.
   - Вряд ли, - ответил я. - Люди из КИЦ очень щепетильны в этих  вопросах.
Они не позволят ребятам вроде нас с тобой пользоваться их маршрутами  вниз.
Они даже не предложат нам чашки чаю, если мы к ним постучимся. Так гордятся
своей принадлежностью к организации, где  вместе  работают  сотни  разумных
существ, что обособленность их достигла степени  паранойи.  Люди,  подобные
мне,  ищут  свои  собственные  пути  на  первый  уровень,   а   сейчас   мы
воспользуемся лазом Саула.
   Серн прильнул к окну, уставившись сначала на угрюмые серые волны,  слабо
накатывающие на бесплодный берег, затем в глубь  суши  -  на  пустынную,  в
туманной дымке, однообразную равнину, окрашенную, насколько хватало глаз, в
монотонный  бледно-серый  цвет  без  единого  зеленого  пятнышка.  Даже  по
нетребовательным стандартам обычного пейзажа на Асгарде место это выглядело
исключительно уныло.
   - И как вы, черт возьми, узнаете, где копать? - кисло спросил Серн.
   - Мы не копаем, - пояснил я.  -  На  поверхности  есть  участки,  откуда
вымело  почву  миллионы  лет  назад,  -  громадные  пустыни,   выщербленные
метеоритной  пылью.  Там  мы  находим  лестничные  люки,  которыми   раньше
пользовались  жители  пещер.  Это  непросто,  потому  что  в  таких  местах
присутствует разве что трещина толщиной  в  волос  да  практически  стертая
маркировка - ни ручек, ни петель, однако найти все же можно.
   - И ты находил?
   - Именно так.  Каждая  пещерная  система  на  первом  уровне  напоминает
лепестки  цветка,  тянущиеся  из  одного  относительно  небольшого  центра.
Разумеется, все системы, возможно, соединены более  мелкими  туннелями,  но
большие открытые пространства -  бывшие  фермы  -  формируют  именно  такую
конфигурацию. Центр системы лежит далеко на севере. Там КИЦ  поставил  свой
купол, но тот, который мы скоро проедем, расположен на рукаве, тянущемся  к
экватору. Тетраксы здесь уже достаточно давно, они начали  понимать  схему,
которой следовали архитекторы пещер, а большое количество люков расположено
в определенном порядке. Лаз Саула находится примерно  в  том  же  месте  на
следующем рукаве, что и тот, под куполом, который мы проезжаем.  Чтобы  его
найти, потребовалось время - непросто  искать  круг  радиусом  в  несколько
метров на площади в несколько сотен квадратных миль - но  откуда  начинать,
он знал.
   - Думаешь, у нас будут проблемы с его поиском?
   - Не слишком много. В книжке даны координаты с точностью  до  нескольких
сотен метров  -  к  лазу  нас  выведет  спутник.  Если  повезет,  мы  можем
обнаружить следы вездехода Саула, но если их уничтожило снегом, я все равно
смогу найти пробку, которую он вставил в просверленную им дыру.
   Сказать по  правде,  я  молился,  чтобы  погода  была  как  можно  хуже:
пиратской  команде  Амары  Гююра  будет  не  так  просто  следовать  нам  в
кильватер. Если  хотя  бы  один  из  его  вездеходов  увязнет,  это  внесет
существенное изменение в расклад сил. Мы не можем от них  оторваться,  пока
не доберемся до входа,  но  некоторая  поправка  в  соотношении  сил  может
оказаться весьма кстати там, внизу.  Я  все  еще  надеялся  выйти  из  этой
заварухи живым, если, конечно, повезет. Плохая погода может быть  одним  из
подарков, которые судьба пошлет нам в пути.
   - На какой тяге работают сани? - спросил Серн. Я рассмеялся:
   - На мускульной.
   - Господи! - воскликнул он. - Не хочешь ли ты сказать, что ничего  лучше
нельзя придумать?
   - Там, куда мы направляемся, будет очень холодно. На третьем и четвертом
уровнях, где в лучшем случае температура составляет несколько  градусов  по
Кельвину, машины отказываются работать. Атмосферное давление крайне  слабое
- большинство известных нам газов кристаллизуется и выпадает в виде  снега.
Но это совсем не то, что в космосе. Твои подошвы  и  перчатки  каждый  раз,
когда  ты  чего-либо  касаешься,  входят  в  контакт  с   более   холодными
материалами, чем во внутренних пространствах любой солнечной системы, и  уж
куда холоднее корпуса корабля.  Колесные  тележки  бесполезны.  КИЦ  иногда
пользуется левитаторными платформами, но в узких коридорах им не пройти,  и
даже эти платформы при остановке садятся на землю, а  это  значит,  что  им
придется выпускать какую-то подушку при каждом торможении. Далеко на них не
уедешь, зато они позволяют поддерживать темп проходки со скоростью улитки.
   Если вы хотите действительно продвигаться на  нижних  уровнях,  остается
положиться только на две ноги и полированные салазки. Но даже  здесь  могут
возникнуть трудности, если те, кто делал ваши ботинки и  перчатки,  соврали
относительно их надежности.
   Эти  новости  Серну,  похоже,  не   слишком   понравились,   тем   более
удовольствие, с каким я расписывал предстоящие трудности.
   - Сколько нам предстоит пробыть внизу? - спросил он.
   - Ни минутой больше, чем потребуется, - заверил я его. -  До  интересных
мест я собираюсь добраться так  быстро,  как  позволит  моя  походка.  Если
ничего плохого не произойдет, то в холоде мы пробудем лишь несколько дней.
   - А потом?
   - Газовые пакеты будут обновлять воздух в  течение  тридцати  дней.  Сам
скафандр  рециркулирует  всю  воду,  выделяемую  организмом,  и   введенные
углеводороды - это позволит нам идти до тех пор, пока не начнет  ухудшаться
качество воздуха, но вес мы будем терять, а  пищеварительные  отходы  будут
выводиться. Надеюсь, ты привычен к таким побочным эффектам.
   Он уныло посмотрел на меня. Мне не  хотелось  расспрашивать  его,  какой
максимальный срок доводилось ему проводить в скафандре  жизнеобеспечения  -
тот вряд ли был на уровне моего, - но в моем послужном списке не  значились
армии инопланетян, пытавшихся взорвать, поджарить или испарить меня.
   - Полагаю, у тебя уже есть опыт  обращения  со  скафандрами  и  газовыми
пакетами, - кротко произнес я.
   -  Тяжелыми  скафандрами   мы   пользовались   только   в   безвоздушном
пространстве, -  безразлично  ответил  он.  -  Большинство  настоящих  боев
проводилось на поверхности. Температура, как правило,  была  нормальной,  а
воздух пригодным для дыхания - если не считать того, что  саламандры  вовсю
использовали биотехнологическое оружие. Вироиды, нейротоксинные бактерии  и
тому подобное... Все, разумеется, настроенное против человека.  В  основном
мы носили тонкие стерильные костюмы, похожие на всем известные  пластиковые
сумки, которые не  сильно  стесняли  движения.  Еще  было  микрокапиллярное
белье, собиравшее пот. Прежде чем его  надеть,  приходилось  выбривать  все
волосы... Нам давали мазь, предотвращавшую рост волос, но от чесотки она не
помогала. Через  пять-шесть  дней  миссии  я  почувствовал,  что  мое  тело
распухло. И не почешешься.., то есть нормально не почешешься.
   Мы привыкли ходить крадучись под голубым небом, которое можно  встретить
на любой подходящей планете, или под звездами, когда  вокруг  много  всякой
красивой зелени, иногда города, не важно - чьи... Но воздух  вокруг  всегда
был наполнен такой гадостью, что стоит один раз вдохнуть, и ты уже сплошной
гангренозный комок. Даже когда  воздух  был  чист,  все  равно  приходилось
носить   костюмы..,   на   всякий   случай.   Мы   полагались   на   машины
жизнеобеспечения,  висевшие  у  нас  на  спине.  Костюмы  были  практически
непробиваемые.., их не порвешь, что бы ты с ними ни делал... Но я почему-то
никогда не любил ни до чего в них  дотрагиваться,  а  то  уколешь  палец  и
сдохнешь, крича от боли.
   Заплечный аппарат мне тоже никогда не нравился. Его не видно, до него не
дотянешься.., но моей химией он управлял,  как  маленький  бог.  Иногда  он
казался также далеко, как корабль или звезды в небе.
   Если б он удосужился замолчать, я бы сказал ему, что вполне понимаю, как
он себя чувствовал. Но он все бубнил и бубнил, убежденный, что я  этого  не
знаю. Такова была разновидность его паранойи.
   - Здесь все будет не так, - сказал я.  -  У  громил  Амары  Гююра  будут
добрые старые ружья, и у вашего приятеля андроида - тоже. Но  даже  в  этом
случае там, в холоде, достаточно одного попадания, и  ты  -  покойник.  Еще
глубже, там, где Саул обнаружил жизнь, мы, возможно, переживем одну или две
раны.., но тогда останемся там, как в капкане, навсегда. Изнутри  запросить
помощь по радио будет невозможно.
   - Об этом не волнуйся, - сказал он. - Когда дело дойдет до стрельбы,  мы
им покажем, а ты пока не назвал ничего, что могло бы замедлить наш ход.
   Я хотел спросить его, не страдает  ли  он  клаустрофобией.  Там,  внизу,
будет много открытых  пространств,  но  придется  идти  также  и  по  узким
коридорам - настоящим кротовым норам, совершенно не похожим на те,  которые
наши звездолеты оставляют в подпространстве, перекочевывая из  одной  точки
космоса в другую. Чем больше я приглядывался к капитану и ее бравым парням,
тем больше росла во мне уверенность, что они сумеют вести себя разумно даже
в условиях, которые для них абсолютная terra incognita. Может быть, все они
и сумасшедшие, но ребята крепкие - сомнений нет.
   - Если на войне было так плохо, как ты говоришь,  -  заметил  я,  -  то,
по-моему, вам следовало после окончания направиться прямиком  домой.  Зачем
было тащиться сюда?
   Едва приоткрытыми губами он произнес:
   - Она не окончена.
   - Нет? - скептически спросил я. - Не ты  ли  сказал,  что  из  всей  той
гуманоидной расы остался один паршивый андроид?
   "Точно, особенная паранойя!" - подумал я, когда тот отвернулся.
   Он тихо сказал:
   - Надо довести дело до конца. Это необходимо.
   - Ну хорошо, может быть,  и  так.  Это  ваши  дела,  и  вы,  похоже,  не
собираетесь меня в них посвящать. Но тут есть и оборотная  сторона,  и  мне
очень хотелось бы заставить капитана взглянуть на все  это  немного  иначе.
То, что делается сейчас на  Асгарде,  не  менее  важно  для  будущего  всей
человеческой  расы,  чем  выигранная  вами  война,  -  да   и   для   всего
галактического сообщества в целом. Асгард неизмеримо более важнее.
   Он в упор посмотрел на меня своими белесыми глазами.
   - Послушай, - сказал я, - капитан уже вычислила, что если там есть  хотя
бы пятьдесят уровней, то общая их площадь будет в сто раз превышать площадь
поверхности Земли. Если же, как  это  представляется  возможным,  все  тело
планеты - искусственное сооружение, - то там  может  быть  и  десять  тысяч
уровней, что эквивалентно пятнадцати - двадцати тысячам миров..,  и  сотням
тысяч населенных мест. Внутри Асгарда может жить  больше  гуманоидных  рас,
чем во всех естественных мирах  галактики.  Кто  знает?  Тетраксы  пытаются
приоткрыть крышку этой гигантской консервной банки с червями уже черт знает
как давно, а теперь и  мы  собираемся  сделать  это.  Ты,  да  я,  да  наша
белокурая бомба! Неужели, черт возьми, ты никак не поймешь, о  чем  я  тебе
толкую?
   - Не дави мне на мозги, Руссо,  -  мягко  произнес  он.  -  Я  такой  же
уроженец пояса, как и ты. Я действительно ни хрена не знаю об  этом  месте.
Но я не дурак, а капитан и подавно. Если мы найдем  внизу  что-то  полезное
для человеческой расы, мы сделаем то,  что  нужно.  После  поимки  андроида
разберемся, чем дальше заняться подолгу службы. Но, честно говоря, то,  что
я увидел в этом мире, и то, что ты рассказал мне о  подземных  уровнях,  не
наполняет меня энтузиазмом.
   Он попросил меня - скорее приказал - не давить ему  на  мозги,  и  я  не
стал. Но  подумал,  что  передо  мной  человек  с  напрочь  покинувшим  его
воображением. С его точки зрения, то была война людей против саламандров за
контроль над кусочком  пространства,  а  весь  великий  космос  с  тысячами
гуманоидных цивилизаций был для него меньше чем ничего. В голове его  могла
отложиться мысль, что Асгард представляет какую-то ценность в  политическом
контексте, но в чем здесь загадка, он действительно  понятия  не  имел.  Он
явно не понимал  и  того,  что,  разрешив  эту  загадку,  мы  сможем  точно
определить, каково наше место - "гомо сапиенс" и всех остальных гуманоидных
рас - в величайшей из всех сущих - космической табели о рангах.
   Его нисколько не интересовала тайна нашего происхождения или,  возможное
развитие неминуемого будущего.
   А меня интересовала.
   Человеком увлекающимся меня назвать никак  нельзя.  Я  -  холоднокровная
рыба, довольная компанией с самим собой и удовлетворенная  каждым  прожитым
днем в этой новее не дружелюбной вселенной. Личные взаимоотношения - не моя
стихия. Но кое-что меня действительно интересует: эти самые что ни на  есть
глубокие вопросы.
   Мне было небезразлично, что находится в центре Асгарда, хотя  почему,  я
не мог объяснить человеку типа Серна. Я хотел знать, кто построил Асгард  и
зачем; откуда он пришел и куда пойдет дальше. Я хотел знать, не из одной ли
колыбели вышли все гуманоидные расы галактики; а если  да,  то  из  чьей  и
почему. Я хотел знать, кем был, потому что, несмотря на слова Серна, я  был
не просто уроженцем пояса пли даже человеческим существом,  но  гражданином
вечности и бесконечности, со свидетельством о рождении,  записанным  в  ДНК
моих хромосом.
   Вот поэтому, при полном уважении к моему  новому  командиру  и  звездным
воинам-однополчанам, в  сердце  своем  я  никак  не  мог  найти  места  для
беспокойства о каком-то жалком андроиде и их глупой паранойе.
   Я был на пути к центру вселенной  и  разрешению  моей  личной  борьбы  с
глубочайшими вопросами.
   Случилось так, что путешествие это пошло более окольным путем,  чем  мне
хотелось бы, но не все ли равно?

Глава 19

   Мало-помалу самая скучная часть путешествия подошла к концу.
   На душе у меня от этого стало гораздо легче, хотя  я  не  понимал,  чему
здесь особенно радоваться. Моими  действиями  по-прежнему  руководил  отряд
лунатиков, преследующих великана, имевшего привычку превращать  надоедавших
ему людей в кровавое месиво, а на хвосте  у  нас  неотрывно  висела  дюжина
самых отвратительных негодяев во всем галактическом сообществе.
   Тут кто угодно почувствовал бы себя небезопасно. Как бы то ни  было,  но
посреди пустынной равнины стояли в безмолвном великолепии  вездеходы.  Снег
кружился вокруг их колес, вздуваемый пронзительным