тан продолжил:
   - Задумался? Это неплохо. Итак, подведем  черту:  ты  можешь  остаться  и
совершенствовать свое мастерство, а я,  имея  под  боком  лишнюю  пару  рук,
обладателя которых не надо  учить  каждой  мелочи,  буду  считать,  что  мне
повезло. А можешь отсиживаться в углу, обижаться и думать, что знаешь больше
меня, - и это никому не пойдет на пользу. В этой кузнице есть  место  только
для одного мастера, парень, и этот мастер - я. Так  обстоит  дело,  и  таков
перед тобой выбор. Тебе нужно время подумать?
   Эрик немного помолчал, а потом сказал:
   - Нет. Я уже все обдумал, мастер Натан. - Он вздохнул и добавил:
   - Вы правы. В кузнице должен быть только один мастер. Я...
   - Выкладывай, парень.
   - Я хозяйничал здесь так долго, что стал  считать  эту  кузницу  своей  и
надеялся, что гильдия отдаст ее мне.
   Натан коротко кивнул:
   - Понятно.
   - Вы не виноваты в том, что Тиндаль был разгильдяем, а время,  которое  я
провел здесь, пропало впустую.
   - Довольно, парень...
   - Эрик. Меня зовут Эрик.
   - Довольно, Эрик, -  сказал  Натан;  внезапно  он  сильно  размахнулся  и
наотмашь ударил Эрика так, что сбил  его  с  ног.  -  Я  же  сказал  -  если
перебьешь меня снова, я научу тебя вежливости. А я человек слова.
   Эрик сел, потирая челюсть.  На  его  лице  было  написано  изумление.  Он
понимал, что кузнец ударил вполсилы, но все равно ему было очень больно.
   - Да, сэр, - произнес он, придя в себя.
   Натан протянул руку, и Эрик принял ее. Кузнец помог ему встать.
   - Я собирался сказать, что  время,  потраченное  на  овладение  ремеслом,
никогда не пропадает впустую. Тебе не хватает только рекомендаций.  Если  ты
действительно так хорош,  как  о  себе  думаешь,  то  будешь  аттестован  за
минимально требуемые семь лет. Обращаясь в гильдию с просьбой о  собственной
кузнице, ты будешь старше многих подмастерьев, но далеко не самым старым, уж
поверь мне. Эти парни тяжелы на подъем и обычно не уходят от  мастера,  пока
им не перевалит за двадцать пять. Запомни,  парень:  ты  получишь  допуск  к
самостоятельной работе позже остальных, но ты начал учиться на  четыре  года
раньше. Знание остается знанием, а опыт - опытом,  и  потому,  чтобы  пройти
путь от подмастерья до мастера, тебе потребуется гораздо меньше  времени.  В
конечном счете ты останешься в выигрыше. - Он повернулся на каблуках, словно
заново осматривая кузницу:
   - И, судя по тому, что я здесь вижу, если ты возьмешься за ум, мы отлично
поладим.
   В последней фразе было столько открытого дружелюбия и участия,  что  Эрик
забыл о своей ноющей челюсти. Он утвердительно кивнул:
   - Да, сэр.
   - А теперь покажи мне, где я буду спать.
   Без всяких указаний Эрик подхватил дорожный мешок кузнеца и его плащ.
   - У Тиндаля не было семьи, поэтому он спал здесь.  Сзади  есть  маленькая
комнатка, а я спал на чердаке. - Эрик пожал плечами. - Когда он умер, я даже
не подумал о том, чтобы перебраться в его  комнату.  Наверное,  привычка.  -
Выйдя через заднюю дверь, он подвел Натана  к  пристройке,  которую  Тиндаль
приспособил под спальню. - Мой бывший мастер редко бывал трезв, и  я  боюсь,
что комната... - Эрик распахнул дверь.
   Их встретила такая вонь, что он поперхнулся. Натан чуть  помедлил,  потом
отступил на шаг и сказал:
   - В свое время мне приходилось работать с пьянчугами, парень,  это  запах
прокисшей блевотины. Никогда не  пытайся  утопить  свои  беды  в  вине.  Это
медленная и болезненная смерть. Смело встречай их,  а  одолев,  забывай  про
них.
   Что-то в его голосе подсказало  Эрику,  что  Натан  не  просто  повторяет
старую мудрость, а говорит убежденно.
   - Я наведу здесь порядок, сэр, а вы пока отдохните в трактире.
   - Пожалуй, мне лучше лична познакомиться с трактирщиком, в  конце  концов
он - мой арендатор. И кроме того, я не прочь перекусить.
   Внезапно Эрик осознал одну вещь, о которой до  сих  пор  не  задумывался.
Должность кузнеца предоставлялась гильдией  и  патент  давал  исключительное
право на работу в городе, но в остальном кузнец, как любой  ремесленник  или
лавочник, должен был сам подыскать и оборудовать себе рабочее место.
   - Сэр, у Тиндаля не было семьи. Кому...
   Натан положил руку Эрику на плечо.
   - Кому я должен заплатить за инструменты?
   Эрик кивнул.
   - Мои собственные инструменты идут медленной скоростью и прибудут со  дня
на день. У меня нет ни малейшего желания присваивать то, что не  принадлежит
мне по праву. - Натан в задумчивости поскреб  отросшую  за  день  щетину.  -
Договоримся  так:  когда  ты  соберешься  покинуть   Равенсбург   и   начать
собственное дело, то заберешь  их.  Ты  был  его  последним  учеником  и  по
традиции именно ты должен выкупить у вдовы все инструменты. Но семьи у  него
не было, так что и выкупать не у кого, не так ли?
   Эрик  понимал,  что  ему  сделано  невероятно  щедрое  предложение.  Было
принято, что ученик подрабатывал во  время  учебы,  чтобы,  получив  степень
подмастерья, мог сам купить полный набор инструментов и наковальню, а  также
при  необходимости   оплатить   постройку   кузницы.   Поэтому   большинство
подмастерьев начинали карьеру с весьма  скромным  набором  орудий  труда,  а
Тиндаль, при всей его лености, был коваль-мастером целых  семнадцать  лет  и
имел любой инструмент, какой только существует в кузнечном деле, а некоторых
у него было даже по два и по три. При хорошем уходе их хватило бы  Эрику  на
всю жизнь!
   - Если хотите, я провожу вас на кухню.
   - Я найду дорогу. Только скажи мне, когда комната будет прибрана.
   Эрик кивнул. Натан направился к задней двери трактира, а юноша, набрав  в
грудь побольше воздуха, нырнул в каморку Тиндаля. Первым делом он  распахнул
настежь окно, но это не помогло. Эрик с трудом сдерживал тошноту, хоть и был
привычен к резким и неприятным запахам кузницы или амбара. Как можно быстрее
он собрал в кучу все тряпки и выволок их наружу.  Глаза  у  него  слезились.
Отвернув голову и стараясь дышать через рот, он поспешил к большой  железной
лохани, которой мать пользовалась для  стирки,  и  швырнул  туда  постель  и
одежду Тиндаля. Когда  Эрик  начал  разводить  под  лоханью  огонь,  подошла
Фрейда.
   - Кто этот человек, заявляющий, что он - новый кузнец?
   Эрик был не в  настроении  ругаться  с  матерью,  поэтому  он  миролюбиво
ответил:
   - Новый кузнец. Его прислала гильдия.
   - А ты сказал ему, что здесь уже есть кузнец?
   Эрик закончил разводить огонь и выпрямился.
   - Нет, -  ответил  он  как  можно  спокойнее.  -  Кузницей  распоряжается
гильдия. А я в гильдии не  состою.  -  И,  думая  об  инструментах  Тиндаля,
добавил:
   - Натан очень великодушен, он оставляет меня. Он оформит меня  в  гильдии
как своего ученика и...
   Эрик был уверен, что мать  начнет  спорить,  но  вместо  этого  она  лишь
коротко кивнула и молча ушла. Пораженный, Эрик стоял, глядя ей  вслед,  пока
треск огня под лоханью не напомнил ему о деле. Он бросил  в  лохань  лепешку
твердого мыла и  принялся  помешивать  воду  вальком,  чтобы  оно  разошлось
побыстрее. Вода постепенно бурела,  а  ему  все  не  давало  покоя  странное
поведение матери. Никогда  раньше  он  не  чувствовал  такой  безысходности,
исходящей от нее.
   Оставив белье  кипятиться  в  лохани,  Эрик  бегом  вернулся  в  комнатку
кузнеца. Он  вынес  наружу  большой  сундук  и  куль  с  личными  вещами,  а
колченогий шкаф решил пока оставить на случай, если Натан  решит  держать  в
нем свою одежду; в конце концов, вытащить его никогда не поздно.
   - Не много же он скопил, - пробормотал Эрик, оттаскивая сундук в  дальний
угол двора. Туда же он отволок и куль. На досуге надо  будет  разобраться  в
этих вещах. Есть немало бедняков,  разбивающих  жалкие  огородики  на  краях
виноградников, и обноски им всегда пригодятся.
   Потом Эрик вооружился рогожкой и принялся сдирать со стен пласты грязи.

***

   Эрик вошел на кухню и увидел Мило. Он сидел за  большим  столом  напротив
Натана, который  приканчивал  большую  плошку  тушеного  мяса.  Мило  кивал,
соглашаясь с тем, что только что сказал Натан, а Фрейда,  стоя  у  раковины,
безучастно прислушивалась к беседе мужчин. Заметив Эрика, Розалина,  которая
помогала ей готовить овощи для ужина, движением головы показала  на  Фрейду,
взглядом выражая сочувствие.  Эрик  коротко  кивнул  и,  подойдя  к  матери,
сказал, что хочет умыться. Фрейда пустила его к  корыту,  а  сама  отошла  к
печи, где разогревался хлеб, купленный утром у булочника.
   Натан продолжал беседу, прерванную на мгновение появлением Эрика.
   - Да, у меня есть тяга к железу, и я ловко с  ним  управляюсь,  а  вот  в
лошадях, по правде говоря, не разбираюсь совсем.  То  есть  я  могу  прибить
подкову так, чтобы компенсировать хромоту, или сделать еще что-нибудь в этом
роде, но в остальном я такой же простак, как и все.
   - Тогда вы поступили мудро, оставив Эрика, - сказал Мило  с  едва  ли  не
отцовской гордостью. - По части лошадей он у нас прямо волшебник.
   - Господин ковальмастер, судя по тому, что вы рассказывали, вы  могли  бы
выбрать любую большую кузницу во владениях барона или даже получить место  у
герцога. Почему же вы выбрали наш городок? - спросила Розалина.
   Натан отодвинул пустую плошку и улыбнулся.
   - По правде сказать, я люблю вино, вот и решил сменить обстановку.
   - Совсем недавно мы похоронили одного  кузнеца,  который  любил  вино,  а
теперь получаем другого такого же! Должно быть, Равенсбург прогневил  богов!
- выпалила, обернувшись, Фрейда.
   Кузнец поглядел на нее, и когда заговорил, тон  его  был  сдержанным,  но
было ясно, что он рассердился.
   - Добрая женщина, я сказал, что люблю вино, а не пьянство. Я был  хорошим
отцом и мужем и долгие годы  заботился  о  своих  близких.  Если  я  выпивал
больше, чем стаканчик в день, это считалось событием. И я был бы  благодарен
вам, если бы вы не судили о том, о чем ничего не знаете. Кузнецы сделаны  из
того же материала, что и другие мужчины - и во всем похожи на них.
   Фрейда отвернулась. Она слегка покраснела, но не сказала ничего, кроме:
   - Огонь слишком сильный. Хлеб засохнет до ужина. -  И  сделала  вид,  что
разгребает угли, хотя все знали, что это лишнее.
   Эрик с минуту смотрел на нее, а потом обратился к Натану:
   - Комната готова, сэр.
   - И что, вы все собираетесь  поместиться  в  этой  крошечной  каморке?  -
необдуманно поинтересовалась Фрейда.
   Натан встал, перекинул  через  левую  руку  плащ  и  потянулся  за  своим
дорожным мешком.
   - Все? - переспросил он.
   - Ну да, дети и ваша жена, о которых вы  только  что  с  такой  нежностью
упомянули.
   Натан спокойно ответил, и в голосе его не было дрожи:
   - Все умерли. Убиты на Дальнем Береге во  время  набега  пиратов.  Я  был
тогда старшим подмастерьем у ковальмастера барона Толберта в Тьюлане. -  Все
замолчали, а он продолжал:
   - Я спал и проснулся от шума схватки. Я велел моей Марте  присмотреть  за
детьми и побежал в кузницу. Не успел  я  сделать  и  двух  шагов  от  дверей
людской, как в меня попали две стрелы. - Он показал на  плечо,  потом  -  на
левое бедро:
   - Сюда и сюда. Я потерял сознание. На меня  упало  еще  чье-то  тело,  и,
думаю, только это меня и спасло. Как бы то ни было, когда на следующий  день
я очнулся, моя жена и дети были мертвы. - Он обвел комнату взглядом. - У нас
было четверо детей, три мальчика и девочка. - Он вздохнул. - Маленькая  Сара
была просто чудо. - Натан замолчал, погрузившись  в  воспоминания,  а  потом
вдруг воскликнул:
   - Проклятие! Это случилось почти двадцать пять лет  назад!  -  Не  сказав
больше ни слова, он кивнул Мило и пошел к двери.
   Фрейда была потрясена. Со слезами на глазах  она  повернулась  к  Натану,
желая что-то сказать, но кузнец уже вышел из кухни, а она все еще  не  могла
найти слов.
   Эрик поглядел ему вслед и перевел взгляд на мать.  Впервые  в  жизни  ему
стало стыдно за нее, и это было отвратительное ощущение.  Розалина  смотрела
на Фрейду одновременно осуждающе  и  сочувствующе.  Мило,  сделав  вид,  что
ничего не замечает, встал из-за стола и направился в погреб.
   После долгого молчания Эрик сказал:
   - Пожалуй, схожу погляжу, как он устроился. А потом загляну в конюшню.  -
С этими словами он вышел.
   Розалина молчала и старалась не смотреть на Фрейду, чтобы не  смущать  ее
еще больше. Внезапно  она  услышала,  что  Фрейда  тихонько  всхлипывает.  В
растерянности, не зная, что и подумать, Розалина негромко окликнула ее.
   Фрейда обернулась. Щеки ее были мокры от слез, а лицо выражало внутреннюю
борьбу, словно она хотела излить какую-то глубоко  скрытую  боль,  но  после
резкой отповеди уже не могла.
   - Что мне еще сделать? - спросила Розалина.  Несколько  долгих  мгновений
Фрейда не двигалась, а потом тихо сказала:
   - Надо вымыть ягоды. - Голос ее был хриплым. Розалина взялась за  рукоять
ручного насоса, который Мило с Эриком  поставили  год  назад,  чтобы  Фрейде
больше не надо было таскать  воду  из  колодца.  Когда  корыто  наполнилось,
Фрейда неожиданно сказала:
   - Всегда оставайся таким милым ребенком, как сейчас,  Розалина.  В  нашем
мире и так достаточно горя.
   С этими словами она выбежала  из  кухни,  притворившись,  что  спешит  по
делам, но Розалина поняла, что ей просто хочется побыть одной.  Перепалка  с
новым кузнецом освободила  какие-то  чувства,  которые  Фрейда  скрывала,  а
Розалина не понимала. За свои шестнадцать лет девушка никогда не видела мать
Эрика плачущей и, перебирая ягоды, размышляла о том, хорошо это или плохо.

***

   Вечер  оказался  спокойным.   Всего   несколько   горожан   заскочили   в
"Шилохвость" пропустить стаканчик, и только один попросил ужин. Эрик,  решив
оказать Розалине любезность, почистил котел, повесил его над очагом, угли  в
котором уже едва тлели, и пошел  к  двери,  на  прощание  помахав  Розалине,
которая несла четыре кувшина  с  элемдля  четырех  подмастерьев,  которые  в
городе считались самыми завидными женихами. Никто из четверых не испытывал к
девушке  никаких  особенных  чувств,  но  из  желания  покрасоваться   перед
остальными каждый пытался с ней заигрывать.
   Выйдя на улицу, Эрик увидел мать. Она стояла у двери и смотрела в  ночное
небо, полное звезд. Все три  луны  уже  зашли  -  редкий  случай,  -  и  вид
звездного неба действительно стоил того, чтобы им залюбоваться.
   - Мама, - тихо сказал Эрик.
   - Побудь со мной, - мягко произнесла  она,  и  это  была  просьба,  а  не
приказ. - В такую же ночь я встретила твоего отца.
   Эрик слыхал эту историю и раньше, но понимал, что  его  мать  по-прежнему
борется с чем-то, что нахлынуло на нее во время разговора с кузнецом. И хотя
он  не  знал  в  точности,  что  происходит,  но  чувствовал,  что  ей  надо
выговориться. Он сел на ступеньки, а Фрейда продолжала стоять.
   - Это был его первый приезд в  Равенсбург  после  того,  как  он  получил
титул. Его отец умер за два года до этого. Выпив на приеме, устроенном в его
честь в Собрании, Отто вышел прогуляться и освежить голову.  Он  был  дерзок
тогда и быстро покончил с этикетом, приказав охране и  слугам  оставить  его
одного. - Фрейда глядела в ночь, призывая воспоминания. - Я вместе с другими
девушками пришла к  фонтану,  чтобы  пококетничать  с  парнями.  -  Вспомнив
прошлый приезд барона и компанию у фонтана, Эрик  подумал,  что  это  старая
традиция. - Барон вошел в свет факелов, и мы вдруг почувствовали себя кучкой
робких малышей.  -  Эрик  увидел,  как  сверкнули  глаза  матери,  и  уловил
отголосок того огня, который покорял сердца мужчин задолго до его  появления
на свет. - Я испугалась, как  и  все,  но  была  слишком  горда,  чтобы  это
показать. - Она улыбнулась, хотя и невесело, - и годы упали с  нее.  А  Эрик
живо представил себе  то  потрясение,  которое  испытал  подвыпивший  барон,
увидев у фонтана прекрасную Фрейду. - У него были изысканные манеры, у  него
был титул, у него было богатство; а еще в  нем  была  какая-то  искренность:
мальчишка, который так же боится получить отказ, как  и  другие  парни.  Ему
было двадцать пять, но выглядел он моложе. И все же он  увлек  меня  нежными
словами и озорной, но опасной иронией, скрытой в них. Не прошло и часа,  как
в саду под яблоней я отдалась ему. - Она  вздохнула,  и  Эрик  вновь  увидел
перед собой юную девушку, а не ту  несгибаемую  женщину,  которую  знал  всю
жизнь. - Обо мне болтали всякое, но на самом деле я никогда не знала другого
мужчины. А он знал других женщин, потому что действовал уверенно - но он был
ласков и нежен. И он любил. - Фрейда  взглянула  на  сына.  -  В  ночи,  под
звездами, он говорил о любви, но настал  день,  и  я  подумала,  что  больше
никогда его не увижу. Я сказала себе: вот еще  одна  простушка,  которая  не
смогла справиться с чарами дворянина. Но, вопреки всем моим рассуждениям, он
приехал ко мне месяц спустя, вечером, один, и лошадь его была вся в пене  от
быстрой скачки. Закутавшись в широкий плащ, он проскользнул в трактир - а мы
как раз готовились к вечернему наплыву,  -  нашел  меня  и  заставил  выйти.
Только тогда я узнала, кто скрывался под этим плащом. К моему удивлению,  он
признался в любви и попросил моей руки. - Фрейда издала горьковатый  смешок.
- Я назвала его сумасшедшим и убежала. А когда, уже ближе к ночи, вернулась,
то увидела, что он ждет на том же самом месте,  как  простой  горожанин.  Он
опять заговорил о своей любви,  и  опять  я  сказала  ему,  что  он  лишился
рассудка. - В глазах ее показались слезы. - Он рассмеялся и сказал, что  да,
похоже на то, а потом взял меня за руку и, глядя в глаза, поцеловал - и этот
поцелуй меня убедил. И еще я поняла, почему пошла за ним  первый  раз  -  не
из-за его титула и не из-за его чар - а  потому,  что  я  полюбила  его.  Он
предупредил меня, что никто не должен  знать  о  нашей  любви,  пока  он  не
съездит в Рилланон и не обратится к королю Лайэму за  разрешением  на  брак,
ибо обычай обязывал его получить разрешение своего сеньора. А чтобы скрепить
нашу любовь  и  оградить  меня  от  других  претендентов,  мы  обручились  в
маленькой церквушке, построенной для сборщиков  урожая.  Наши  обеты  принял
странствующий монах, который с рассветом покинул город. Монах обещал  никому
не говорить о церемонии, пока Отто не разрешит,  и  оставил  нас  вдвоем,  а
утром Отто ускакал, чтобы получить аудиенцию у короля. - На мгновение Фрейда
умолкла; потом в ее голосе вновь появилась знакомая горечь. - Отто больше не
вернулся. Он прислал гонца, твоего приятеля Оуэна Грейлока с известием,  что
король отказал в разрешении и велел ему взять в жены дочь герцога  Райского.
"Для блага Королевства", - сказал Грейлок. Еще он сказал, что  король  отдал
повеление  Великому  Храму  Дэйлы  в  Рилланоне  объявить   наше   обручение
недействительным,  а  документы  опечатать  королевской  печатью,  чтобы  не
ущемить прав Матильды и ее будущих сыновей. - Слезы катились по ее щекам.  -
А мне Оуэн посоветовал найти хорошего человека  и  забыть  Отто...  Когда  я
сказала ему, что жду ребенка, добрый мастер Грейлок был потрясен.  -  Фрейда
вздохнула и взяла сына за руку. - Пока не пришло время рожать, все  судачили
о том, кто твой отец,  этот  торговец  или  тот  виноградарь.  Но  когда  ты
родился, то быстро стал копией своего отца в детстве, и никто не усомнился в
том, что ты сын Отто. Даже он никогда не  отрицал  этого  публично.  -  Эрик
слышал этот рассказ дюжину раз, но с такими подробностями -  впервые.  И  он
никогда не задумывался  о  том,  что  мать  когда-то  была  юной  влюбленной
девушкой, и о том чувстве  горького  разочарования,  которое  она  испытала,
когда стало известно, что Отто женился на  Матильде.  Впрочем,  после  драки
кулаками не машут.
   - Однако и сыном он меня тоже не признавал, - сказал Эрик вслух.
   - Правда, - согласилась мать. - И все же кое-что он  тебе  оставил:  свое
имя, фон Даркмур.