ный сдавленной ярости голос Кайла:
   - ..а ты пошел вон с этого корабля навсегда, Трелл. Прямо сейчас!
   - Да уж не задержусь. - Некоторым образом - был ли это тембр  голоса,
или еще что-то? - Брэшен умудрился превратить унизительное списывание на
берег в почетный уход по собственной инициативе.  -  Прощай,  Альтия,  -
сказал он ей, и голос вновь  стал  почтительно-вежливым.  Словно  бы  он
откланивался после светского приема. Вот  он  повернулся  к  ее  матери,
испрашивая позволения отбыть... Альтия видела: его спокойствие  потрясло
Ронику, та шевельнула губами.., но так и не вымолвила ни слова прощания.
Брэшен повернулся и, легко ступая, пересек палубу. Никто не  предположил
бы по его виду, какие слова были только что сказаны.
   Альтия еще не успела толком ничего осознать, а на нее уже насел Кайл:
   - А ты что, совсем из ума выжила? Это ж надо, позволять ему так  тебя
лапать у всех на глазах!..
   Альтия крепко зажмурилась... Потом вновь открыла глаза.
   - Как - ТАК? - поинтересовалась она. Перегнулась  через  фальшборт  и
снова стала  смотреть  на  Проказницу.  Изваяние  вывернуло  шею,  чтобы
улыбнуться ей снизу вверх. Славная у нее была улыбка. Так улыбаются, еще
не до конца проснувшись, доброму летнему  утру...  Альтия  улыбнулась  в
ответ - очень грустно.
   - Ты отлично знаешь, о чем я говорю! - продолжал рокотать Кайл. - Всю
тебя обтискал, смотреть было противно! И так вид был,  как  у  последней
грязнухи, да еще и всякие  матросы  будут  тебя  чуть  не  вверх  ногами
держать...
   - Я должна была вставить нагель, и мне было  не  дотянуться.  -  Лицо
Кайла было сплошь покрыто красными пятнами, и она перевела взгляд  туда,
где стояли ее мать и сестра. - Итак, корабль пробудился, - объявила  она
тихо, но в полном соответствии с правилами. - Живой корабль "Проказница"
обрел чувства и разум.
   "А мой отец - умер", - добавила она про  себя,  но  вслух  ничего  не
сказала, хотя осознание  горя  делалось  все  глубже  и  заставляло  все
сильнее страдать. Раз  за  разом  ей  думалось,  будто  она  свыклась  с
утратой.., но тут же эта тягостная мысль заново поражала ее - и с каждым
разом острее.
   - Что, спрашивается, люди станут  о  ней  думать?  -  понизив  голос,
обращался Кайл к Кефрии. Двое младших  в  открытую  глазели  на  Альтию,
старший же, Уинтроу, стоял попросту отвернувшись, словно желая хоть  так
отдалиться от них и от их дрязг.  Альтия  почувствовала,  что  не  очень
хорошо понимает, что тут  вообще  происходит.  Слишком  много  случилось
всякого разного, и так скоро одно за другим! Попытка Кайла прогнать ее с
корабля - смерть отца - пробуждение судна - увольнение Брэшена... И  вот
теперь на нее же, кажется, сердились за то, что она  исполнила  должное.
Разобраться со всем этим было очень непросто. И к тому  же  она  ощущала
ужасающую пустоту,  разверзшуюся  в  душе.  Она  попыталась  сообразить,
отчего так. Что она пропустила? Чего еще не учла?..
   - Альтия?
   Ее с беспокойством окликала Проказница.  Девушка  перегнулась  к  ней
через борт:
   - Да, милая?
   - А я знаю, как тебя зовут. Тебя зовут Альтия!
   - Так точно. Спасибо, Проказница! - И вот тут Альтия  поняла,  откуда
взялась странная пустота. Наверное, слишком страстно она этого  ждала  -
чуда и восторга при пробуждении корабля. И  вот  долгожданное  мгновение
настало - и минуло, промелькнув. Проказница ожила. Дело сделано. Да, был
момент торжества.., но - и все.  Ни  восторга,  ни  чуда.  Должно  быть,
оттого, что цену пришлось заплатить уж больно высокую...
   "Да как только я смею так думать!"
   Мысль о слишком высокой цене была не просто недостойной -  она  была,
по сути, предательством. Стоять на этой палубе,  совсем  рядом  с  телом
отца, и думать, что живой корабль не стоил его смерти.., не говоря уж  о
смертях дедушки и прабабушки Тэлли. Как стыдно!..  Как  стыдно!..  Между
прочим - корабль там или нет, - а они все  равно  умерли  бы.  Рано  или
поздно. Проказница совсем не была причиной их смерти. Скорее  -  славным
итогом их жизней. В ней осталась их частица, в ней они  продолжали  свой
жизненный путь... Альтия  почувствовала,  как  начало  отпускать  что-то
внутри. Она склонилась  пониже,  намереваясь  произнести  нечто  важное,
нечто  связное,  приветственно-напутственное  для  этого  новорожденного
существа.
   - Мой отец гордился бы тобой, - выговорила она наконец.
   Эти простые слова заново  пробудили  улегшуюся  было  горечь.  Больше
всего Альтии хотелось бы уронить голову на руки и разреветься, но она не
могла  себе  этого  позволить.  Новорожденный   корабль   не   следовало
расстраивать и волновать.
   - И он тоже гордился бы тобой, - неожиданно ответила Проказница. - Он
знал, как трудно тебе должно было быть.
   Удивительное дело, как успел измениться голос Проказницы. Только  что
он был высоким, юным, девчоночьим  -  и  успел  превратиться  в  богатый
оттенками, грудной голос взрослого существа. ЖЕНЩИНЫ. Вновь  поглядев  в
лицо изваяния, Альтия  увидела  на  нем  сочувствие  и  понимание  столь
глубокое, что не смогла его вынести. Она даже не пыталась  унять  слезы,
хлынувшие по щекам.
   - Я.., ничего не понимаю... - с трудом выговорила  она,  обращаясь  к
Проказнице. Потом оглянулась на свое семейство - все  они,  как  и  она,
стояли вдоль фальшборта, разглядывая ожившую  статую.  -  Я  все  же  не
понимаю, - продолжала Альтия, - почему он  так  поступил?  Почему  после
всех этих лет он.., отдал Проказницу Кефрии, а не мне?
   Она обращалась к матери, - та смотрела на нее с мукой и гневом, -  но
ответил ей (и хватило же самонадеянности!) Кайл.
   - Вероятно, - заявил он, - ему хотелось,  чтобы  корабль  оказался  в
руках более надежных, чем твои. Вероятно, он хотел, чтобы она  досталась
тому, кто уже доказал, что сумеет позаботиться и о других, не  только  о
собственной персоне!
   - Я не с тобой разговариваю! - выкрикнула  Альтия  -  Не  мог  бы  ты
просто закрыть рот и чуточку помолчать?!
   Она сама понимала, что вот-вот закатит вполне детскую истерику. Этого
следовало всеми  силами  избегать.  Но...  Слишком  много  всего  ее  за
сегодняшний день переехало. У нее больше не осталось  ни  самообладания,
ни сил. Если он еще подаст голос, она.., она бросится на  него  и  будет
царапать, пока клочки по закоулочкам не полетят!!!
   - Правда, Кайл, помолчи, - твердым голосом велела ему мать. -  Теперь
ты, Альтия. Последи за собой.  Сейчас  не  место  и  не  время  выяснять
отношения. Мы обсудим все, что следует, дома и в своем  кругу.  В  самом
деле, надо же тебе все объяснить. Я тоже хочу, чтобы ты наконец  поняла,
чего  добивался  твой  покойный  батюшка.  Но   покамест   нам   следует
позаботиться о.., о  его  останках  и  о  соответствующем  представлении
нашего корабля  обществу.  Следует  известить  о  его  смерти  старинные
семейства торговцев и другие живые корабли. Надо еще нанять лодки, чтобы
обеспечить церемонию  погребения  Ефрона  в  море.  А  также...  Альтия!
Альтия, вернись! Немедленно!..
   Альтия даже не замечала, что медленно идет прочь.  Она  остановилась,
только обнаружив, что добралась до парадного трапа и смотрит сверху вниз
на ступени. Она, оказывается,  прошла  мимо  тела  отца  и  не  обратила
внимания...  И  вот  тут  она  совершила  то,  о  чем  ей,  по-видимому,
предстояло сожалеть до конца дней. Она  ушла  с  корабля.  Она  покинула
Проказницу. Она не сопровождала ее  в  ее  самом  первом,  "девственном"
плавании за пределы гавани и не присутствовала при погребении тела  отца
в морской бездне. В тот момент ей казалось - она не выдержит, когда  его
зашьют в парусину и привяжут к ногам запасной якорь - а потом опустят за
борт...
   Позже она будет горько жалеть, что ее не  было  при  этом  и  она  не
смогла даже сказать ему последнего "прости". Но в те мгновения она знала
только, что не сможет еще раз  взглянуть  в  паскудную  рожу  Кайла,  не
сможет (и неведомо, что тяжелее) выслушивать рассуждения  матери,  самым
деловым тоном изрекавшей кошмарные  вещи.  Она  даже  не  оглянулась  на
пораженную ужасом команду и не видела, как  Кефрия  вцепилась  в  локоть
мужа и не дала ему броситься за Альтией, чтобы притащить ее назад силой.
Она знала, что не сможет смотреть, как Проказница  в  самый  первый  раз
отдает швартовы.., и  Кайл  ею  командует.  Альтия  только  надеялась  -
корабль поймет ее. И простит. Нет, не так.  Она  ЗНАЛА,  что  Проказница
поймет и простит ее. Альтии всегда была  ненавистна  мысль  о  том,  что
семейным кораблем будет распоряжаться  Кайл.  Теперь,  когда  Проказница
пробудилась и ожила, такая мысль сделалась просто невыносимой. Это  было
даже  хуже,  чем  оставить  ребенка  на  попечении  человека,   которого
ненавидишь... Увы, Альтия знала, что ничего не  может  по  этому  поводу
предпринять. Совсем ничего. По крайней мере - прямо сейчас.

***

   Корабельный  посредник  держал  крохотную  контору  прямо  здесь,  на
причале. И он до  крайности  изумился,  когда  увидел,  что  на  стойку,
отгородившую его стол, опирается Брэшен, да еще и держит на  плече  свой
матросский мешок с пожитками.
   - Чем могу быть полезен?  -  вежливо  и  по-деловому  поинтересовался
посредник.
   Брэшен, не удержавшись, про себя сравнил его  с  хорошо  образованным
бурундуком. Определенно было  что-то  этакое  в  том,  как  торчали  его
бакенбарды и борода, в том, как он выпрямился  на  стуле,  задавая  свой
вопрос. Брэшен спокойно ответил:
   - Я за расчетом пришел.
   Посредник повернулся к полкам, начал просматривать какие-то  книги...
Потом выложил на стойку пухлый гроссбух.
   - Я слышал, - заметил он, -  капитана  Вестрита  недавно  отнесли  на
корабль. - Раскрыв гроссбух, он разгладил страницы и повел пальцем вдоль
колонки имен. Потом поднял глаза на Брэшена:
   - Ты долго с ним плавал. Я думал, ты и до конца с ним останешься...
   - А я и остался, -  ответил  Брэшен  коротко.  -  Мои  капитан  умер.
"Проказница" отныне принадлежит капитану Хэвену, а мы с ним не больно-то
ладим.
   Оказывается, и он был способен разговаривать спокойным и  дружелюбным
тоном.., прямо по-бурундучьи.
   Посредник недоуменно нахмурился.
   - Погоди, но разве теперь там не дочь его заправляет? Чего ради иначе
он ее воспитывал и обучал все эти годы?..  Я  про  младшую  говорю,  про
Альтию Вестрит. В чем дело?
   Брэшен только фыркнул.
   - Не ты один удивляешься тому, как все обернулось. Сама юная  госпожа
Вестрит тоже была изумлена и потрясена.., как будто одного горя ей  было
мало, бедняжке! - Но тут ему показалось, что  он  и  так  слишком  много
наговорил о чужой беде, и молодой моряк сменил тему:
   - Я вообще-то просто за расчетом пришел, а  совсем  не  затем,  чтобы
перемывать косточки начальствующим надо мной. Чего, право, не наболтаешь
в сердцах?
   - Вот уж верно замечено, - кивнул посредник.  Отодвинул  коробочку  с
деньгами и аккуратно выложил перед  Брэшеном  на  стойку  три  невысоких
столбика монет. Брэшен присмотрелся... Да уж, когда он был старпомом под
началом  у  капитана  Вестрита,  зарабатывать  удавалось  не  в   пример
больше... Дожили, называется.
   Тут он сообразил, что следует еще кое о чем попросить.
   - Мне бы, - добавил он запинаясь, - рекомендацию...
   Никогда  прежде  он  не  думал,  что  однажды  ему  придется  просить
рекомендацию с "Проказницы". Несколько лет назад  он  даже  повыбрасывал
все свои прежние - в дурацкой уверенности, что  больше  ему  никогда  не
понадобится документ, подтверждающий его навыки и умения. Эх, знать  бы,
где падать придется, соломки бы подстелил... Зря он выкинул их,  зря.  И
ведь немного места в мешке  они  занимали  -  простые  кожаные  ярлычки,
снабженные корабельной печатью, с нанесенным на них именем  моряка  и  -
иногда  -   обозначением   его   должности.   Дескать,   податель   сего
добросовестно исполнял свои обязанности на борту.  Оттого  и  назывались
"рекомендациями". Добротная связочка таких ярлыков существенно облегчала
получение нового назначения...  Впрочем,  здесь,  в  Удачном,  хватит  и
одного, зато полученного на живом корабле.
   - Рекомендацию, - сказал посредник, - ты должен попросить у  капитана
или у старпома.
   - Хмм.., воображаю, куда они меня пошлют,  -  пробормотал  Брэшен.  И
почувствовал себя ограбленным. Сколько лет он верой и правдой  прослужил
на "Проказнице". А в итоге весь заработок - эти три убогие кучки  монет.
И даже никакой рекомендации. Пошел вон. И все. Ни тебе даже "спасиба"...
   Тут посредник прокашлялся.
   - С другой стороны, - сказал  он,  -  я  отлично  знаю,  что  капитан
Вестрит высоко ценил тебя и всегда был тобою доволен. Если тебе  вправду
понадобится рекомендация, смело вели  обращаться  ко  мне  сюда,  в  эту
контору. Спрашивать Найла Хэшетта. Я уж за тебя словечко замолвлю.
   - Спасибо, господин мой, - смиренно поблагодарил Брэшен.  Все  лучше,
чем ничего...  Он  задержался  еще  на  минутку,  чтобы  убрать  деньги.
Несколько монет - в кошелек, кое-что - в сапог, а остальное - в платок и
на шею. Если его обворуют, хоть не все с первого раза утащат...  Взвалил
на плечо мешок с добром - и вышел за дверь.
   У него на уме был целый список дел, которыми следовало заняться.  Для
начала присмотреть комнатку в недорогом постоялом дворе  (прежде,  когда
он служил на "Проказнице", он даже и во время стоянки обитал на борту, а
теперь все его  земное  имущество  лежало  в  мешке,  оттягивая  плечо).
Во-вторых, наведаться к банкиру. Капитан Вестрит много раз ему  говорил,
чтобы он откладывал хоть понемножку после каждого рейса.  Он  так  и  не
собрался последовать его  совету.  Казалось,  чего  ради,  ведь  будущее
выглядело  вполне  обеспеченным...  Да.  Следовало  послушать  капитана,
причем сразу же. Но что поделаешь - лучше поздно, чем никогда.  "Получил
от жизни по носу - запомни урок..."
   Ладно, а дальше-то что?.. Пожалуй..,  да,  пожалуй,  можно  позволить
себе вечерок хорошенько повеселиться в порту,  отставив  до  завтра  все
мысли о поиске нового  места.  Полакомиться  свежим  мясом,  только  что
выпеченным хлебом и  славным  пивком  в  доброй  компании  где-нибудь  в
портовых тавернах... Во имя Са! - он-таки заработал право  на  небольшое
удовольствие. Уж в этом плавании - точно! Итак, решено: сегодня  вечером
он наслаждается жизнью. Завтра будет завтра. Тогда и озаботимся будущим.
   Брэшен ощутил укол совести: он собирался наслаждаться  жизнью,  в  то
время как его капитан лежал мертвым. Но... Кайл нипочем не пустит его на
борт и не даст должным образом попрощаться. Так что самое лучшее, что он
мог сделать для капитана Вестрита, - это не вторгаться  незваным  гостем
на его похороны. Пусть уйдет в морскую пучину с палубы,  на  которой  не
будет клокотать ссора... А Брэшен  нынче  вечером  будет  пить  в  честь
светлой памяти своего капитана. Вот так.
   И он решительно направился в сторону города... Но как  раз  когда  он
выходил из конторы наружу, ему попалась на  глаза  Альтия,  стремительно
сбегавшая по трапу с "Проказницы". Вот  она  прошла  -  вернее  сказать,
пронеслась - по причалу, шагая так широко, что юбки, в  коих  полагалось
бы изящно семенить, хлестали ее  по  ногам,  точно  паруса,  разорванные
бурей. На лице девушки были отчетливо  видны  следы  слез,  волосы  -  в
полном беспорядке, а черные глаза полны такой ярости, что заглядывать  в
них  было  страшновато.  Люди  оборачивались  ей  вслед.  Брэшен  только
застонал про себя... И - делать нечего  -  поудобнее  устроил  на  плече
тяжелый мешок.
   За Альтией определенно требовалось присмотреть. Он горестно вздохнул,
прощаясь с мыслью о доброй пирушке...
   И зашагал следом.

ГЛАВА 7
ВЕРНОСТЬ

   Похороны дедушки заняли весь остаток дня. По городу разослали гонцов,
известивших друзей и соседей; глашатаи объявили о его смерти на рынках и
на  причалах.  Уинтроу  только  изумлялся  количеству  людей,  пришедших
проститься с его дедом, и  тому,  как  быстро  они  собрались.  Купцы  и
капитаны кораблей, представители старинных семейств и мелкие торговцы  -
все побросали дела и устремились к причалу, где стояла Проказница. Самых
близких пригласили на борт, остальные последовали за кораблем на  судах,
принадлежавших друзьям и знакомым. Живые  корабли,  находившиеся  в  тот
день в порту, сопровождали Проказницу, уносившую своего бывшего  хозяина
в море - туда, где он должен был обрести последнее успокоение.
   Уинтроу  было  очень  не  по  себе.  Он  по-прежнему  никак  не   мог
разобраться в собственных чувствах. То, что почтить деда собралось такое
множество людей, вызывало у него естественную гордость. Но вот  то,  что
они, выразив надлежащие соболезнования, тут же поздравляли  Вестритов  с
пробуждением их корабля... Нет, в этом явно сквозило нечто не правильное
и нехорошее. Поклонившись телу Ефрона, все они торопились к форштевню  -
поздороваться с Проказницей, пожелать ей попутного ветра  и  семи  футов
под килем. Там-то - а вовсе не рядом с останками почившего мужа - стояла
бабушка Роника. И она же, бабушка, единственная из  всех  присутствующих
заметила состояние внука. В какой-то момент она подозвала Уинтроу и тихо
заметила:
   - Ты слишком долго не был в Удачном и толком не знаешь  его  обычаев.
То, что нас  поздравляют  с  пробуждением  корабля,  вовсе  не  означает
недостаточной скорби по поводу кончины  твоего  деда.  Здесь  просто  не
принято долго задерживаться мыслями на горестном. Сам подумай: ведь если
бы основатели города подолгу оплакивали каждую свою  потерю,  они  скоро
утонули бы в собственных слезах!
   Уинтроу послушно кивнул. Но остался при своем мнении по поводу  всего
происходящего.
   А оно ему определенно не нравилось. И стояние на  палубе  подле  тела
деда,  и  близость  других  кораблей  -  все  как  один  под  громадными
развернутыми парусами. Как все сложно.., да и, пожалуй, опасно!  Сколько
их покинуло гавань, чтобы потом, выйдя в  море,  дружно  бросить  якоря!
Корабли выстроились широким кругом, и люди  на  них  так  и  приникли  к
фальшбортам, наблюдая, как  зашитое  в  парусину  тело  Ефрона  Вестрита
возлагают на доску. И как оно соскальзывает с нее и падает  вниз,  чтобы
сразу исчезнуть под мерно катящимися волнами...
   Ну а после началось нечто вовсе невообразимое: Проказницу  официально
представляли другим живым кораблям, каждому по  отдельности.  Заправляла
всем бабушка. И со всей  серьезностью  представляла  Проказницу  каждому
кораблю, проходившему мимо форштевня!.. Уинтроу стоял  рядом  с  сердито
хмурившимся отцом и искренне недоумевал, каким образом  улыбка  на  лице
пожилой женщины  сочеталась  со  слезами,  струившимися  по  щекам.  Да.
Видимо, то обстоятельство, что  он  родился  Хэвеном,  а  не  Вестритом,
лишило его чего-то очень важного. Ведь даже  его  мать,  Кефрия,  так  и
сияла, а двое младших детей, стоя подле  нее,  радостно  махали  каждому
кораблю...
   Но все это составляло внешнюю сторону дела. На борту  Проказницы  тем
временем совершался  ритуал  совершенно  иного  рода.  Кайл  вступал  во
владение кораблем, и это не укрылось даже от Уинтроу, ничего  в  морском
деле не понимавшего. Отдавая приказы, Кайл орал на  людей,  по  возрасту
годившихся ему в отцы, и  бранил  их  на  чем  свет  стоит  за  малейшую
нерасторопность. И несколько раз, обращаясь к  старпому,  он  принимался
вслух рассуждать о разного рода изменениях, которые он  "вот  ужо  здесь
произведет". Когда он заговорил об этом в самый первый раз, черты Роники
Вестрит исказила гримаса, подозрительно смахивавшая на  болезненную.  До
самого вечера Уинтроу потихоньку за  ней  наблюдал,  и  ему  казалось  -
бабушка становилась все печальнее. Ни дать ни взять горе, постигшее  ее,
пускало корни в сердце, час от часу набирая силу...
   Уинтроу не о чем было говорить с остальными, а им с ним -  тем  паче.
Мать была занята постоянным присмотром за маленьким Сельденом,  да  и  с
Малты глаз не спускал