агов  и  драконов,  одержимых
демонами. Волшебник, которого звали Изикрос, сделал то же самое  тысячу  лет
назад. К тебе или к Блайеду никто не приходил, пытаясь выманить из Холда?
   - О, нет, мэм. - Изулт отступила на шаг, тряся головой. - Ничего  такого.
Я оставалась в этих стенах, как вы мне сказали, и я была в  безопасности.  И
мастер Блайед тоже.
   - И никто не посылал тебе снов, как это делала я, чтобы выманить тебя?
   - Нет, мэм.
   На губах у Дженни был  вопрос  о  погоде,  предсказанной  так  невероятно
заранее, но вместо этого она спросила:
   - Ты счастлива здесь, Изулт?
   - Да, мэм. - Девушка сделала быстрый реверанс.  -  Мне  надо  идти,  мэм.
Извините меня, мэм.
   Дженни озабоченно наблюдала, как она пересекла внутренний двор,  небрежно
пробежавшись рукой по прикрепленной цепями крышке загрязненного  колодца,  и
исчезла в одной из трех закрытых ставнями комнат на противоположной стороне.
   - Что они, черт возьми, сделали с бедным ребенком?
   Она оглянулась. Джон все еще располагался на спике  стула,  с  книгой  на
коленях, но он тоже провожал Изулт глазами, пока она не исчезла из  виду.  -
Она себя ведет, как моя кузина Ренни, когда к ней в постель повадился муж ее
матери.
   - Да, - прошептала Дженни. Она засунула руки под пледы. - Да, я  как  раз
об этом подумала.
   - Этот хитрец Блайед, он же не мог приворожить ее  к  себе  втихаря,  так
ведь? - Он слез со стула, отложил книгу в сторону и  подошел,  чтобы  встать
рядом с ней. - Или этот мастер Карадок?
   - Не уверена, что Блайед может  правильно  наложить  заклятья.  -  Дженни
нахмурила брови, вспоминая  двух  или  трех  деревенских  девчонок,  которые
тайком пробирались в ее коттедж за эти годы, выпрашивая заклинаний,  которые
заставили бы "одного мужчину, которого я знаю, - они никогда не называли имя
первыми, - больше ко мне не приставать". Все без исключения  просили,  чтобы
"этому мужчине, которого я знаю", не  было  больно,  хотя  Дженни  прекрасно
знала, что те несчастные заклинаньица для импотенции или для того, чтобы "он
снова влюбился в мою мать", не положат конца тому, что  происходит.  -  Хотя
никогда нельзя сказать наверняка. И об этом мастере  Карадоке  я  ничего  не
знаю.
   - Ничего, за  исключением  того,  что  Роклис  не  в  состоянии  от  него
избавиться, раз он имеет  возможность  обучать  других.  И  что  он  был  ее
поклонником, которого она не хотела.
   - Это не помешает ей послать его по своим делам.
   - Думаешь?
   Дженни взглянула в циничные карие глаза с припухшими со сна веками.
   - Во-первых и прежде всего она военный командир, Джен,  один  из  лучших,
каких я видел. Она никому не позволит встать на пути порядка и своих  целей,
каковы бы они ни были. Эта ее школа многое для нее значит. Может, она просто
не хочет знать. Если, - добавил он, - происходит именно это. Может, это и не
так.
   - Но что-то происходит.
   - Ага. - Джон почесал подбородок. - Что-то происходит.
   Позднее, днем, до Корфлин Холда дошло известие, что  войска  Роклис  были
замечены с одной из сигнальных башен на Каменных Холмах и что  они  будут  в
воротах к сумеркам. Джон и Дженни провели большую часть  дня  в  библиотеке,
выискивая дополнительные упоминания о драконах, демонах или о давно  забытой
истории с драконьей армией Изикроса, но безуспешно.
   - В зависимости от того, сколько драконов может собрать этот волшебник, -
сказал Джон, внезапно  появляясь  с  хрупким  и  крайне  искаженным  текстом
псевдо-Сирдасиса, - нам, похоже, понадобится много Ежей. Но нам  надо  будет
запечатать их заклинаниями, раз уж это добро такое хрупкое.
   - И я не уверена, что охранные  заклятья  сработают.  -  Дженни  отложила
гримуар в сторону. - У меня нет опыта  с  магией  Исчадий,  но  если  их  не
затронет драконья магия, то не знаю, что будет.
   - Ну, они же как-то избавились от них в прошлом, - логично заметил  Джон.
- Моркелеб говорил о заслугах магов из какого-то места,  которое  называлось
Прокеп, где бы оно ни было. А раз с нами  Роклис,  мы  можем  подготовить  и
послать известие Гару, и посмотреть, можно  ли  использовать  что-нибудь  из
архивов Бела или Халната. Да и Карадок этот, может, тоже что-то слышал.
   Он встал, потянулся и подошел к окну, за которым одна из лагерных  прачек
пересекала двор с охапкой  одежды.  Отличные  льняные  рубашки,  жесткие  от
сушки, а сверху - голубая мантия, украшенная беличьим мехом, одеяние южанина
для северного лета. Дженни,  глядя  позади  Джона  на  яркое  солнце  двора,
улыбнулась.
   Потом она услышала, как Джон втянул воздух, а его плечи напряглись.
   Но он в молчании ждал, пока женщина не прошла в третью из  трех  закрытых
ставнями комнат и не появилась снова без своей ноши. Тогда он схватил Дженни
за запястье. - Пойдем, - сказал он.
   Она молча последовала за ним через двор.
   Комната,  предоставленная  мастеру  Карадоку,  была  маленькой,   темной,
заполненной  полураспакованными  коробками  и  пакетами.  Выстиранное  белье
лежало на аккуратно заправленной кровати, рубашки сложены, мантия  аккуратно
разложена. А поверх голубой мантии лежал вышитый берет.
   Озадаченная Дженни смотрела на Джона, который быстро переходил от  пакета
к пакету, трогая, ощупывая, передвигая кожу и холст, словно  что-то  ища.  -
Что это?
   Сумок было немного. В каких-то, по-видимому, находились одеяла,  кухонные
горшки и другая утварь для путешествия, разные книги. На подоконнике  лежало
что-то вроде ракушки, сделанной  из  тончайшего  стекла  и  с  одного  конца
разбитой.
   Джон дернул узлы одного  из  пакетов,  зарылся  в  него,  словно  гончая,
почуявшая запах падали, потом  выпрямился.  В  его  руке  была  чаша,  также
сделанная в форме  ракушки,  перламутр  которой  был  покрыт  очень  изящной
позолотой.
   - Это он. - тихо сказал он. - Это Карадок.
   Дженни нахмурилась, не понимая.
   - Волшебник, который забрал  Яна.  Маг,  которого  я  видел  на  островах
драконов. - Джон поднял чашу. - Я видел это у него в руках.
   Дженни открыла рот, чтобы заговорить, но потом выдохнула,  не  сказав  ни
слова. Глаза их встретились в затененной комнате.
   Джон сказал:
   - Нам надо выбираться отсюда.

КНИГА ВТОРАЯ
ПЫЛАЮЩЕЕ ЗЕРКАЛО

Глава 15

   Джон с Дженни, укрывшись маскирующими пледами,  водили  подзорной  трубой
взад  и  вперед,  наблюдая,  как  с  заходом  солнца  Роклис   и   ее   люди
промаршировали в крепость.
   Когда замолкли барабаны и трубы, раздавался приглушенный  свинцовый  звон
коротких кольчуг. Подсознательно Дженни слышала злой резкий голос  Каэрдина:
Огромная серая змея из солдат, с флагами на  пиках,  вот  каковы  они  были.
Уходящие на юг. Оставляющие нас нашим врагам, а потом бедности и невежеству.
Оставляющие нас без закона.
   Роклис ехала на своем крупном жеребце, а туманный свет  делал  плюмаж  ее
шлема и плащ темными, как кровь. Джон коснулся руки Дженни  и  вложил  в  ее
ладонь подзорную трубу. В нее она увидела человека,  который  ехал  рядом  с
командиром.
   В его  властном,  с  квадратной  челюстью  лице,  ощущалась  надменность,
надменность денег, которые всегда покупали слепое повиновение.  Это  хорошая
партия  для  Роклис,  если  бы  она  его  приняла.   Торговцы   хотят   быть
аристократами, презрительно сказала она.. Девица из дома  Увейна,  возможно,
единственное, чего он не смог купить. На волосах у него был  вышитый  берет;
перчатки из расшитой кожи защищали руки.
   Человек, который забрал Яна.
   Дженни закрыла глаза. Она  знала,  ей  бы  следовало  чувствовать  только
жалость к этому человеку,  какие  бы  осколки  его  сознания  еще  ни  могли
сохраниться. Она  видела,  что  даже  мелкая  нечисть  делала  с  теми,  кем
овладела.
   Но она не чувствовала никакой жалости. Ты наглый, жадный ублюдок,  думала
она, зная, что несправедлива, ибо он, должно быть, жаждал знаний, как и она.
Ты слушал шепот демона в снах, и он обещал тебе власть, если ты  всего  лишь
проведешь один простой ритуал...
   Ты не знал? Не мог подумать?
   Или ты не хотел знать?  Ты  думал,  что  ты  хозяин  положения,  как  был
хозяином жизни прежде?
   У нее заболела челюсть, и она осознала, что стиснула зубы.
   - Там. - Джон подтолкнул ее локтем. - Смотри.
   Колонна была разорвана в том месте, где шли  пленники,  а  их  руки  были
привязаны к деревянным колодкам, надетым на шеи. Главным образом  женщины  и
дети, с алебастрово-белой кожей,  черными  волосами  и  невысокими  плоскими
скулами Ледяных Наездников. Но ближе к началу колонны, где бок о  бок  ехали
Роклис и южанин  Карадок,  ехали  двое  пленников,  привязанных  к  лошадям,
мальчик и девушка. В подзорную трубу Дженни видела серебряные цепи, знаки  и
заклинания, что прикрепили их запястья к луке седел.
   Должно быть, и мать Джона, Ночную Птицу, доставили в Алин  Холд  так  же,
пленницей копья лорда Авера.
   Именно из-за них Роклис преследовала банду, а вовсе не ради защиты  ферм,
подумала она.
   И Балгодоруса искать она тоже, видимо, убеждала  Дженни  из-за  Изулт,  а
Карадок в это время забрал Яна.
   Чтобы создать драконий корпус.
   Только после того, как последний  солдат  прошел  через  обитые  толстыми
досками двойные ворота форта, и ворота за ними закрылись, двое  наблюдателей
все же пошевелились. Крадучись, как охотники, они пробрались  по  склону,  к
деревьям, укрываясь всеми заклинаниями охраны,  стражи  и  невидимости,  что
Дженни смогла наколдовать вокруг них.
   - Но все-таки где они? - спросил Джон, когда  они  с  Дженни  пробирались
сквозь подлесок к своему лагерю. - В смысле, это ж  надо  уметь  -  спрятать
взрослого дракона.
   - У Моркелеба, похоже, с этим нет никаких сложностей.
   Моркелеб ожидал их в глубокой лощине, где  они  спрятали  одеяла  и  еду,
которые взяли из Корфлин Холда при отъезде, хотя Дженни не заметила  никаких
следов живых существ. Потом в ее сознании раздался  шепот  и  то,  что  было
колючей порослью остролиста, внезапно, словно всего лишь с помощью изменения
восприятия, оказалось чернее, жестче,  глянцевее,  чем  когда-либо  вырастал
остролист. То, что казалось тремя ветками, превратилось  в  длинные  шипы  и
ощетинившийся арсенал суставов, костлявых  крыльев  и  хвоста.  Две  вспышки
блуждающих огоньков в зарослях молодых  деревьев  и  светлячки,  танцевавшие
там, превратились в странный зловещий блеск холодных, как драгоценные камни,
огней на усах дракона. Запах сосен и воды, казалось развеяло ветром, хотя не
было  ни  дуновения  ветерка,  и  едкая,  металлическая  вонь,  которую  они
скрывали, вырвалась, как лезвие спрятанного ножа.
   Итак, колдунья. Ты видела своего сына?
   - Ян с ними не ехал. Но Роклис захватила двух пленников,  Ледяных  Ведьм,
чтобы присоединить их к Блайеду и бедной Изулт. А это  значит,  что  Карадок
должен поработить или уже поработил еще  четырех  драконов.  Не  думаю,  что
Гарет и вся армия его отца может выстоять против подобных войск.
   Дженни снова ощутила его  ярость,  которая  поднималась  сквозь  растущую
тень.
   И драконы не могут, сказал он. Не могут, если те в союзе с Исчадьями Ада.
   - Ты можешь перенести нас на юг?  -  спросила  она.  -  Доставить  нас  в
Джотем, где Гарет установил осаду перед крепостью принца Импертенга? У  него
мы можем получить доступ к архивам королевства и университета Халната.  Там,
несомненно, есть что-нибудь, рассказывающее о демонах.
   Не рассчитывай, что даже это поможет тебе, колдунья, сказал Моркелеб.  Ты
не знаешь, как это делается среди Исчадий Ада? Вы, кошки, киты,  муравьи,  и
любые другие живые существа: В этом мире ваше существование  -  плоть.  А  у
нас, звездных птиц, существование  -  магия,  наша  сущность  отличается  от
вашей, кости не похожи на ваши... но все же мы в  этом  измерении,  на  этом
уровне реальности. Мы живем и умираем, и наша магия ограничена этим.
   Исчадия Ада - иные. Каждая преисподняя, каждая вселенная, каждый  из  тех
отдельных, обособленных уровней, с которых они пришли, Иные, они  отличаются
и от нас, и друг от друга. Источник всей магии - то, что нас окружает:  Луна
и Солнце, узоры звезд и рост деревьев, наша истинная плоть и пульсация нашей
крови. В их вселенных есть Нечто, что не является звездами. В  их  вселенных
есть Нечто, что не является жаром или холодом, а удар  кремня  по  стали  не
создаст огня, хотя в другом мире, возможно,  вызовет.  В  некоторых  из  тех
преисподних нет ни жизни, ни смерти, в  некоторых  есть,  а  в  других  есть
что-то Еще, что существует по своим законам. Таким  образом,  чтобы  создать
могучую магию здесь, они должны действовать через людей, имеющих эту магию в
своем теле, через  драконов,  созданных  из  этой  магии  -  через  то,  что
приспособлено к узорам силы в этом мире.
   Наступила тишина. Дженни мысленно дотронулась до щепок в ямке для костра,
вызывая к жизни маленький огонек. Хотя  небо  сохранит  свет  еще  несколько
часов, под деревьями была чернильная тьма, а из низины вокруг них поднимался
сырой плотный холод.  Моркелеб  отодвинулся  подальше  в  темноту  деревьев,
уложил свой птичий клюв на когти, и Дженни показалось,  что  через  какое-то
время он стал совсем невидимым.
   - Мне это не нравится, Джен, - сказал Джон, когда вернулся. - И я  просто
голову сломал, пытаясь найти  другой  выход.  Но,  по-моему,  тебе  придется
вернуться вечером в Корфлин Холд.
   Дженни молчала, вглядываясь в  огонь.  Думала  о  Ночной  Птице,  которая
стояла на стенах Алин Холда, вглядываясь вдаль, на север штормовыми  ночами.
О двух маленьких Ледяных Ведьмах, привязанных  серебряными  цепями  в  своим
лошадям. О Яне, бегущем к ней по  макам,  которые  устилали  весной  Мерзлый
Водопад, и о  лице  Джона  тем  солнечным  утром,  когда  он  держал  своего
новорожденного сына.
   - И что делать? - тихо спросила она.
   - Посмотреть, как там дела. - Джон отложил мокрый бурдюк  с  водой.  -  И
только. Посмотри, каков этот Карадок, когда он у  себя,  как  они  с  Роклис
ладят в эти дни. Может,  деньги,  которых  она  не  заметила,  это  не  его,
случайно? Может, у нее есть сомнения, но она  не  хочет  их  замечать?  Меня
просто убивает, как подумаю, что Ян был в крепости, когда мы были там  днем,
но скорее всего он там. Посмотри, нет ли там  чего  о  демоне,  что  бы  нам
подсказало, какие  контрзаклинания  использовать  (я  рассчитываю,  что  эти
контрзаклинания есть). Если есть книжка, в которой  говорится  "О,  да,  эти
поганые демоны заставляют своих  пленников  три  раза  пройти  по  кругу  по
часовой стрелке перед сном, и их можно изгнать соком одуванчиков", мы  можем
считать себя парой полных болванов, раз не сосчитали, сколько  раз  Карадок,
Изулт и Блайед прошли по кругу и в какую сторону они поворачивали.
   - Я не знаю, что ты собираешься делать, милая, - добавил он мягко. - Я бы
и сам пошел - я-то Карадоку не пригожусь, если он меня-таки поймает - но  он
наверняка поставил вокруг этого места какую-нибудь магическую защиту, и я ее
ни в жизнь не пройду. А ты пройдешь.
   - Моркелеб? Я пойду, но мне понадобится вся  помощь,  которую  ты  можешь
предложить, чтобы пройти незамеченной. Демон может узнать обо мне?
   О тебе, колдунья? Да. По деревьям прокрался странный ледяной порыв ветра,
а  за  ним  -  скрытый  жар,  сопровождавший  заклинания  преобразования   и
изменений. Они  чуют  кровь.  Они  кожей  ощущают  присутствие  человеческих
разумов и человеческих душ.
   Листва деревьев дергалась и металась. Огонь в ямке  клонился  и  затихал,
вытягивая желтые пальцы, словно пытаясь выползти  из  своей  темницы.  Среди
рвущихся веток деревьев вились клочья тумана и дыма.
   Лишь немногие из нас совершили это путешествие от  нашего  дома  к  этому
месту, к этому миру, к Шхерам Света. Мы с трудом обходимся без мудрости  его
песен, и еще менее можем мы рисковать, передавая эти песни тем, кто  обитает
в Иной Реальности.
   Ее душил жар, более сильный, чем жар возраста, что периодически овладевал
ее телом. Ветер рвал одежду и волосы Дженни, охлаждая ее  там,  где  касался
тела, но никак не разгоняя в воздухе серу.
   Они узнают о тебе. И возможно, вопреки всему, что я могу  сделать,  чтобы
отвлечь их мысли, они узнают и обо мне. Вытяни руку, колдунья.
   Ветер утих. От земли  поднялся  густой  туман,  черный  и  непроницаемый.
Ночным зрением Дженни едва узнала фигуру Джона рядом с ней, и по  тому,  как
тот вытянул руки, поняла, что он ничего не видит. Она  поймала  его  пальцы,
шарившие вокруг, и протянула другую руку, левую, туда, где во  тьме  мерцали
серебряные глаза Моркелеба.
   В тумане что-то вспыхнуло и заклубилось, твердые сильные когти сомкнулись
на запястье, впились в плечи. Она наполовину чувствовала, наполовину  видела
биение темных крыльев  у  лица.  Казалось,  он  был  не  больше  сокола,  но
извивался и блестел, как змея. Однако хотя оковы, сжавшие  запястье,  ранили
ее, тяжести в руке она вообще не ощущала.
   Дай мне свое имя, колдунья, произнес голос в ее мозгу, как однажды я  дал
тебе свое, когда ты спасла мне жизнь в Бездне Ильфердина.
   И она мысленно произнесла его.  У  нее  было  драконье  имя,  которым  он
призывал ее четыре года назад, когда она приняла облик дракона и  улетела  с
ним из Цитадели Халната, но сейчас она произнесла другое имя. В основу  этой
мелодии вплетались иные воспоминания:  о  Каэрдине,  ругавшем  ее,  о  руках
Джона, поднимавших ее волосы; о стреле  боли,  пронзившей  ее  внутренности,
когда она рожала Яна, о ее смехе, когда она лежала  на  кровати  в  доме  на
Мерзлом Водопаде со своими кошками и арфой, о солнечном свете  сотен  летних
рассветов. Об аромате роз. Об осеннем дожде.
   Боль в запястье, потом тепло крови на руке.
   Что ты видишь, колдунья?
   Ее зрение изменилось. Она увидела Джона.
   Склоненный нос, круглые очки, серебрившиеся в тумане, чужие контуры лица.
Другая перспектива, словно удвоение изображения...
   Туманы рассеялись. Великолепный, сверкающий, смертоносный  как  маленький
кинжал из негладкого обсидиана и стали Моркелеб (размером не больше ястреба)
уселся ей на руку, а серебряные глаза во мраке были бесконечно чужими.
   Голос его, когда он зазвучал в глубинах ее сознания, был  таким  же,  как
всегда. Открой мне свой разум, сказал он.  Освободи  свой  разум  для  моего
голоса. Если я не вернусь, ты по крайней мере узнаешь, что я вижу.
   Он поднял крылья и, выпустив ее руку, взлетел в восходящем потоке подобно
шарфу из черной паутины, зависнув перед ее лицом.
   Как ты думаешь, колдунья, из чего созданы драконы? спросил  он.  У  магии
есть форма или размер? Можно ли разлить желание по сосудам?
   Затем он пропал в рассеивающемся тумане.
   Дженни устроилась рядом с огнем, ожидая.
   Она была драконом. Она знала, что имел в виду Моркелеб,  когда  велел  ей
открыть ему свой разум, поскольку  это  было  свойство  драконов:  Не  нужно
смотреть в глаза дракона, чтобы услышать его голос или увидеть  то,  что  он
видит. Она ждала, и ее мысли - которые  крутились  понемногу  вокруг  Ночной
Птицы,  Яна  и  старых  нахоженных  следов  печали  -  улеглись,   становясь
драконьими, ясными, как драгоценности - интерес, но без любви и печали.  Она
знала, что у огня сидит Джон, положив на колени меч. Знала,  что  он  слегка
отвернул лицо, наблюдая и за ней, и за деревьями вокруг.
   Она знала о лесе, о лисицах, которые предусмотрительно пробирались прочь,
любопытствуя, уйдет ли угроза дурного тепла  и  дурного  запаха;  о  глупых,
пугливых зайцах, которые шли за пропитанием. О запахе  мачтовой  сосны  и  о
движении звезд.
   Она видела сверху Корфлин Холд, короткую вспышку жидкого янтарного  света
в чаше из лазурита, передвигавшихся людей. Дым и лошадей. Затем все пропало.
   В ее ноздрях усилились запахи дерева, пыли и мышей, воды и  плесени.  Она
начала узнавать мышиную магию - она даже не знала, что такая существует -  и
более мрачное зловоние магии крыс. Заклинания Моркелеба, чтобы даже грызунам
не дать разб