еменно социальным экспериментом на выживание.  Мы
с товарищем редкостные спорщики. Я утверждал, что любой  бес,  даже  самый
талантливый, даже если очень  захочет  -  а  очень  захотеть  ему  поможет
подброшенный фальшивый лотерейный билет - все равно  не  сумеет  проделать
такой путь за столь короткое время. Как видите, я проиграл. С  чем  вас  и
поздравляю. Для  вас  уже  заготовлены  значок  и  удостоверение  старшего
интенданта Центральных Правительственных Складов.  Ваши  усилия  счастливо
завершились.
     - Плевал я на твои Правительственные Склады, - потряс свертком Кащей.
- Талант поэта, или вы отсюда никогда не выйдете.
     - Неуживчивый тип, - поморщился министр бесталанных. - Где ты  такого
нашел?
     - Талант поэта - или грохоту на всю Систему! - продолжал Кащей.
     - Вы, как видно, не понимаете, - начал уговаривать товарищ  министра.
- Зачем вам поэтический талант? О чем вы толкуете?..  Поэзия...  Ведь  это
фу-фу...  Облака,  ветерок,  пустой  звук...  Подумайте   сами:   это   не
ве-щест-вен-но! Если вам так нравятся таланты  на  букву  "П",  то...  вот
список, выбирайте! Таланты переплетчика, повара, парикмахера, пиротехника,
пожарника, продавца, паромщика... чем плохо на пароме,  а?..  парашютиста,
писаря,  почтальона  и  так  далее!  Хотите  сразу  несколько  талантов  -
пожалуйста! Застрахуетесь, заживете... Миллионы бесов мечтают о  небольших
способностях, а вам все сразу! Вы  думаете,  стоит  там  сделать  какой-то
укол, и бесталанный станет талантливым?  Ерунда!  Мифология  бескварталов.
Талант - это Бог знает что, никто не знает. Конечно,  я  могу  выдать  вам
значок поэта, но очень многим рискуете. Вас ожидают большие разочарования.
     Товарищ министра в припадке откровенности  сболтнул  лишнее,  министр
строго на него посмотрел. Мифология бесталанных кварталов была совсем  уже
ни к чему. Перед Кащеем будто сдернули покрывало с памятника, а  памятника
не оказалось - кто-то ночью спер.
     - Если без укола - еще лучше! - отвечал Кащей. - Меня устроит  значок
и  удостоверение.  И  побыстрей!  Если  не  хотите  познакомиться  с  моим
телохранителем...
     А  Глухой  Черт  уже  рвался  в  кабинет,  таща  за  собой  полдюжины
вцепившихся в него ишаков.
     Кащей поднял сверток на вытянутой руке и натянул проволочку.
     - Не двигаться! - заорал на ишаков товарищ министра.
     Последовала процедура открывания сейфа и доставания из  него  голубой
атласной коробочки. На свет наконец появился  золотой  значок  -  стило  и
загнутый лист бумаги были изображены на нем.
     -  Удостоверений!  -  потребовал  Кащей.  -   И   заодно   значок   и
удостоверение старшего интенданта Правительственных Складов!
     - Для друга? - уточнил товарищ министра.
     Глухой Черт отбивался от ишаков из последних сил.
     - Нет, для себя, - ответил Кащей.
     Он бросил  значок  и  удостоверение  интенданта  себе  за  подкладку,
подошел к Глухому Черту и навесил ему на пиджак значок поэта.
     Глухой Черт окончательно онемел.
     - Вот он-то и есть настоящий поэт из всех присутствующих, - с пафосом
объявил Кащей. - Он точно знает, что должен делать поэт в загаженном,  как
подворотня, обществе! Вы его еще услышите!
     - Браво! - сказал министр бесталанных.
     Ишаки топтались в дверях и не знали, что предпринять.
     - Чего вам? - спросил товарищ министра.
     - Этих бесов обвиняют  в  подделке  лотерейного  билета,  а  также  в
подстрекательстве к бунту сегодня утром.
     - Можете возвращаться, сержант.  Передайте  по  линии,  что  операция
прекращена.  Бесталанные  граждане  были   настигнуты   уже   в   качестве
талантливых, о чем подтверждают значки и удостоверения.  Лотерейный  билет
погашен, выигрыш выдан, талант оприходован.
     - Но... Нельзя ли забрать?
     - Это как?
     - Ну... Конфисковать.
     - Я вас не понимаю, сержант! Как вам  должно  быть  известно,  талант
является личным  достоянием  и  внутренним  качеством  индивидуума.  Любой
талант  -  врожденный  или  благоприобретенный  -  охраняется  законом   и
конфискации не подлежит.
     Кащей  с  Глухим  Чертом,  преглупо   блиставшим   золотым   значком,
отправились на крышу Лотерейного Центра, а оттуда "Вечерним экспрессом"  в
своей бесталанное Подпространство, которое следовало развалить  и  собрать
заново. Кащею опять не повезло - Матильда, благосклонно  глянув  на  него,
бросилась на пиджак Глухого Черта. Это был пиджак поэта. К такому  пиджаку
хотелось прильнуть. Таким пиджаком можно  было  размахивать,  как  флагом.
Носить его впереди толпы, чтобы значок сверкал  на  солнце.  Женщины  всех
цивилизаций на такие дела падки.
     А что было дальше - все знают: резня, переворот, опять  резня,  опять
переворот - и еще много-много раз повторение цикла; и наконец -  Очередное
Счастливое Будущее, в котором мы с вами  живем.  Кащей  же  Бессмертный  в
глубокой старости, глядя  на  эти  циклы,  сделался  скверным  крючконосым
существом со вздорным характером; и все никак не мог  помереть  -  до  тех
пор, пока не сказал свое последнее Слово: подорвал себя в своем Замке  той
самой гранатой, дернув за проволочку и выдернув иголочку.




                                ПРИЛОЖЕНИЕ

                  Ненаписанные, а также возрожденные
                  из пепла стихи Кащея Бессмертного

                Перевод с карданвальского Игоря Кручика


                 Я не поэт. Но нет, не потому,
                 Что не верчу богемой и толпой,
                 Что чувства подначальственны уму,
                 Что не владею словом и собой.
                 Какой бы ни случился мне билет -
                 Я просто слабый рифмователь. Ведь
                 За звание дебильное - "Поэт"
                 Страдать не соглашусь. И - умереть.


                        Что же такое душа?
                        Слышим об оной мы сплошь.
                        Может, она - анаша,
                        Дурь, от которой балдеж???
                        Ну-ка, в словарь посмотреть!
                        "Хлеб... - возглашает словарь, -
                        ...с четким стремленьем черстветь,
                        Окаменяясь в сухарь."


               Мне говорил шмонающий ишак:
               "Живи! Но усеки и не отчайся:
               Вселенная похожа на пиджак,
               И пламенный утюг - ее начальство.
               Ну, а подкладка малость расползлась,
               И там, в Заподлицовье, в масть порядку
               Рукав по локоть засучивши, власть
               Невидимая - штопает подкладку.
               Как в нуль-пространстве протыкают путь
               (сквозь лацкан - до подкладки) звездолеты,
               Так нужно шилом вовремя проткнуть
               Пиджак для бляхи, явствующей, кто ты."


                       Цистерну надобно ума,
                       Дабы постичь цитаты эти:
                       "Познай, где свет - поймешь, где тьма",
                       "Прохавал жизнь - просек бессмертье".
                       Одну под вечер бытия
                       Ученый выдал (Шэкон?.. Бартли?);
                       Другую, скажем прямо, - я!
                       И совершил открытье вряд ли.
                       Ведь нечто новое ища,
                       Ты не отыщешь даже мизер.
                       Давно все есть: роддом, праща,
                       Соната, средство от прыща,
                       Бог, лотерея, телевизор!


               Виноват Гдемокрит,
               Фрезерфорд ли виновен
               В том, что мир состоит
               Из мельчайших хреновин?
               Я загнусь, как любой...
               Но ведь может случиться:
               Прах развеянный мой
               Соберут по крупице.
               Опосля монтажа
               Встану - ярый, как водка.
               Где ж возьмется душа?
               В каждом атоме. Вот как.


                           Я тебя люблю
                           Пять, наверно, лет.
                           Будешь ты в раю.
                           Я, наверно, нет.
                           Пью и предаю.
                           В ад мне взят билет!
                           Будешь ты в раю -
                           Вспоминай. Привет.





                               Борис ШТЕРН

                      ИВАН-ДУРАК или ПОСЛЕДНИЙ ИЗ КГБ




                                    1

     В свои неполные 16 лет  этрусская  княжна  Василиса  Прекрасная  была
похищена из родительского дома атлантообразным циклопом без имени, роду  и
племени  и  унесена  за  тридевять  земель  на  Канальские  острова,   что
прикрывали в те времена путь к Атлантиде. Циклоп с вожделением разорвал на
пленнице джинсовый сарафан,  швырнул  ее  на  золотую  кровать  с  пуховой
периной и приступил к делу.
     Запомним: Земля тогда была помельче,  Атлантического  океана  еще  не
было, Понт Эвксинский напоминал  большую  гоголевскую  лужу,  а  Босфорско
-Дарданельская канава соединяла эту лужу со Средиземным ставком.
     Но сперва покончим с циклопом.



                                    2

     Циклоп оказался побочным продуктом какой-то  очередной  вонючей  АЭС,
хотя работал под натурального атланта: носил фетровую  шляпу  с  павлиньим
пером, сморкался в носовой платок и говорил на  разных  языках.  Не  сразу
распознали  его  псевдоатлантическую  суть  -  атланты  таких  техногенных
двойников  отлавливают  и  используют  в  качестве  дефицитной  добавки  к
ракетному топливу.
     Поначалу, как и подобает солидному жениху, техноген  выказывал  самые
серьезные намерения: засылал в  Этруссию  сватов,  обещал  княжне  небо  в
алмазах и райскую жизнь у молочных рек с  кисельными  берегами  где-то  на
Кольцах Урана, но так и не добился  взаимности.  Получив  вместо  рушников
гарбуз, циклоп озверел и показал себя во всей красе -  ради  своей  похоти
разорил  пол-царства-государства,  пожег  три  княжества  и  угробил  уйму
народу. Поставил ультиматум ребром: пока не приведут княжну,  подавай  ему
каждую ночь в постель нецеловану красну девицу.
     Смешного мало...
     Подавали...
     А  что  было  делать  -  ни  меч-кладенец  не  брал  одноглазого,  ни
пуля-дура,  ни  штык-молодец.  Вообще,  нашествия  техногенных   циклопов,
драконов и гигантских слизистых чудищ-юдищ  из  нашего  светлого  будущего
были в те времена обычным делом - ползет такое жирное, безголовое, и  жрет
чернозем с глиной, оставляя за собой глубокий пустой  овраг;  ну  и  жизнь
человеческая  недорого  стоила:  за  один  фунт  изюму   наемные   соловьи
разбойники могли насмерть  убить,  а  за  понюх  табаку  -  на  всю  жизнь
покалечить.
     Такие цены.
     Циклоп  оказался  диким,  глупым,  толстокожим,   необразованным   и,
вдобавок к букету, неспособным на ЭТО дело... Велит девице раздеться и всю
ночь напролет таращит на нее единственный глаз, пускает слюни, возится  да
елозит, а что дальше делать - не знает. А может и знает, но не может. Куда
ему, техногенному! Спасибо, хоть отпускает живьем домой. А  дома  -  никто
замуж не берет, и пальцами показывают. Девицы поначалу хихикают, а потом в
слезы:
     - Невинные мы, непорченные, непорочные!
     Но поздно: сопливые отроки уже вымазали ворота дегтем,  а  пуще  всех
старается богатыренок Ивашка-дурашка - несется,  сломя  голову,  во  главе
малолетней оравы с ведром и квачем, как с флагом.
     Хоть бы за дело, а то  обидно,  и  срам  один.  И  никому  ничего  не
докажешь, циклоп справок не дает. А Ивашке-дурашке девицы обещали отрезать
оный отросток, когда подрастет.
     Смешного мало...
     Ничего смешного тут нет...
     Не знали этрусские богатыри, как отделаться от этой напасти.  Послали
в Атлантиду гонца-скорохода жаловаться на произвол: "снизойдите,  заберите
супостата на топливо"; но гонец где-то по дороге запил и  сгинул.  Послали
второго - запросил в Царь-Граде политического убежища. Третий, олимпийский
чемпион в марафоне, был почти у цели, даже наблюдал в  бинокль  атлантские
Воздушные Замки и одноглазых атлантов, держащих небо...
     Но приплыла из гольфстримского пролива бутылка из-под шампанского,  а
в ней записка:

                   "Тону иду ко дну сообщите в КГБ"

     И все...
     А что именно сообщить в Кагэбэ? Давненько что-то  к  ним  в  Этруссию
никто из племени Кагэбэ не наведывался...
     Надеялись современники Василисы, что младая княжна сама сообразит что
к чему... Намекали даже:
     - Чего тебе стоит, а?
     Но та - ни в какую!
     - Девичья честь, - говорит, - дороже!
     "Ишь ты, какая! - молча сокрушались богатыри.  -  Небось  не  убудет,
если заради спасения этрусской нации даст разок одноглазому."
     Хотели, значит, сразу убить  двух  зайцев:  и  девичьей  честью,  как
щитом, оборониться, и собственное алиби в глазах потомков соблюсти.
     - Хрен с ней - сколько той чести? Отправьте меня! - вызывалась Дунька
Шалая Дура. - Уж я циклопа вокруг пальца обведу, уж я ему это дело оторву,
уж я нацию спасу!
     - Уж, - отвечали богатыри. - Не, ты не годишься. Тут нужна непорочная
Жанна д'Арк.
     Обижалась Дунька-шалая: мол, это  еще  с  гинекологом  глянуть  надо,
какая-такая княжна  непорочная;  и  никто  не  ведал,  что  первой  тайной
девичьей любовью влюбилась Василиса Прекрасная  в  Ивана-дурака.  То  ЭТАК
глянет в глаза при встрече (у ней глаза синие-синие, и у  него  тоже),  то
случайно к руке прикоснется... Однажды так осмелела, что бицепс пощупала:
     - Ух ты, какой!
     Хотелось ей любви и защиты, да не созрел еще Ванька для этого дела  -
для настоящей любви, то есть. О чем-то, конечно,  он  смутно  догадывался,
что-то предчувствовал; мимоходом нескольких девок успел попортить - да все
не то; зато к  Василисе  питал  нежное  уважение  за  ее  беззащитность  и
строгость нрава - за то, что семечки не лузгает где  ни  попадя,  подол  в
насмешку, как Дунька-шалая не задирает, к циклопу на  поругание  не  идет.
Ему присесть бы на пеньке,  разобраться  в  себе  да  заманить  княжну  на
сеновал (она бы сама пошла), да ласково привести в исполнение (чему  быть,
того не миновать, - тут и сказке конец), да  где  ему,  дураку,  в  его-то
годы, разбираться в темных лабиринтах психоанализа. Чужая душа -  потемки,
а своя - ночь беспросветная.
     Все от  княжны  отвернулись,  некому  стало  ее  защитить.  Ее  отец,
светлейший   князь   Василий    Ардалионович    Рюрикс    (из    латышских
стрелков-варягов) погиб в битве с драконом Реактором Четвертым; а  матушка
княгиня Розалинда Силантьевна Хазарская (из  тех,  "неразумных  хазаров"),
скончалась от тоски по мужу и от радиационных последствий этой  же  битвы,
когда Василисе едва исполнилось  пять  лет.  Так  что  этрусские  богатыри
втихаря  порадовались  такому  исходу  -  похищение  Василисы   Васильевны
произошло не без их молчаливого попустительства (можно так промолчать, что
яснее слов будет)  -  и,  засучив  рукава,  в  который  раз  принялись  за
восстановление порушенного народного хозяйства.
     Откуда им было знать, что обнаженные красоты Василисы Прекрасной  так
прельстили видавшего виды  техногена,  что  тот  совсем  оплошал,  потерял
голову вместе с фетровой шляпой и под утро уснул у нее  на  груди,  закрыв
единственный, никогда не закрывавшийся глаз и позабыв  в  кармане  камзола
лазерное зеркальце в титановой оправе. Василиса лежала под ним ни жива, ни
мертва. Из сопла циклопа выдувались искры, от храпа  содрогался  Воздушный
Замок, храп был слышен в самой Атлантиде. Ощущение  такое,  будто  угодила
под паровоз, но главная девичья драгоценность оставалась при ней в  полной
целости и сохранности, а рыдать по разорванному пакистанскому сарафану  не
было никакого времени.  Василиса  выдралась  из-под  зловонного  чудовища,
овладела его могущественным  оружием,  едва  дождалась  восхода  солнца  и
первым же солнечным зайчиком сожгла циклопа к  чертовой  матери  вместе  с
периной и золотой кроватью.
     Осталась от кровати застывшая золотая лужа, а  от  циклопа:  фетровая
шляпа, волшебное зеркальце и сожженное, но не сгоревшее "Дело о  Четвертом
Реакторе" в архивах племени Кагэбэ на Лубянке - дела Кагэбэ не горят,  как
известно.



                                    3

     Откроем "Дело"...
     Прав, безусловно  прав  старший  оперуполномоченный  Кагэбэ  Всеволод
Чердаков в том, что именно в память о подвиге Василисы  Васильевны  Рюрикс
(она же Прекрасная,  она  же  премудрая)  древние  египтяне  установили  в
Нубийской пустыне нержавеющую стелу из химически чистого железа, а древние
римляне  переиначили  Василису  в  Европу,  а  техногенного  циклопа  -  в
божественного аписа. Эллинская легенда о похищении Елены Прекрасной  -  из
той же оперы.
     Бесконечно прав старший  опер  Всеволод  Чердаков  -  в  основе  всех
позднейших сюжетов о любовных хищениях с международными осложнениями лежит
история этрусской Василисы Прекрасной ("этрусски",  по  теории  Чердакова,
разговорное сокращение от "это русские").
     Прав кагэбист,  создавший  свою  лингвистическую  теорию  не  в  тиши
мягкого кабинета, а в полевых условиях пространственно-временной  дыры  от
провалившегося в века Саркофага. Кстати, Киеву опять повезло: в результате
знаменитого  Карпатского  землетрясения  199...  года,  Четвертый  Реактор
заодно с Саркофагом хитроумно рванули  на  волю  сквозь  земной  разлом  в
обратном направлении пространства-времени, прободав сквозную  дыру  аж  до
самых шумеров. Ищи-свищи! А из той дыры, как из рваной торбы,  в  Этруссию
посыпались оборванцы-богатыри всех времен и народов на  любой  причудливый
женский вкус.
     Прав, прав Всеволод Чердаков! Таких бы спецов нам побольше - горя  бы
не знали.
     Закроем "Дело".



                                    4

     Что происходило в дальнейшем на родине  Василисы  Васильевны  -  тоже
доподлинно известно.
     Кое-как отстроившись с братской помощью племени Кагэбэ через пять лет
за четыре года, узнали богатыри от проезжих  гишпанских  купцов-близнецов,
перегонявших велосипеды в Армению, о  погибели  супостата  и  о  воцарении
Василисы Прекрасной над Канальскими островами.
     Сказывали купцы-близнецы, слезая с верблюдов и развязывая кушаки:
     - Обижена ваша Василиса Васильевна  на  весь  белый  свет.  Даров  не
принимает, дипломатических сношений ни с кем  не  устанавливает,  зато  по
дешевке поставляет в Атлантиду девиц легкого  поведения,  сбивая  цены  на
мировом рынке.
     И еще сказывали купцы-близнецы, не закусывая после первой чарки:
     - Двинулась ваша Василиса Васильевна на сексуальной почве почище того
циклопа. Наложила на Гишпанию непристойную дань - подавай ей  каждую  ночь
нового жениха в раскладную койку.  Не  любит,  вишь,  в  золотых  кроватях
разнеживаться. "И чтоб был, - кричит, - как огурчик!" Губа не  дура!  А  с
первым лучом солнца, коль не угодил жених,  того  служанки-амазонки  -  со
скалы да в море с камнем на шее. Никто еще не угодил, сказывают.
     - Урезоньте ее! - слезно просят гишпанские купцы-близнецы братья Изюм
и Шолом Фордмазоны,  закусывая  после  второй  чарки  кошерным  бройлерным
куренком. - Это ж поголовное выбивание гишпанского семенного фонда! На вас
одна надежда!
     Почесали богатыри в затылках. Вспомнили, как обидели сироту... Вот  и
комплексует она.
     - Нехорошо получается, -  задумался  Иван-дурак,  вымахавший  к  тому
времени в первостатейного племенного быка-производителя -  лишь  железного
кольца в ноздрю не хватает. - Не пассаран получается.
     А братья Изюм и Шолом  развязали  языки  и  сказывают  после  третьей
чарки, закусывая хлебом-солью и шматом сала:
     - Слух идет по Древневековью: запаслись атланты достаточным  топливом
и навострили лыжи на  свои  Кольца  Урана.  Надоело  атлантам  чужое  небо
держать, надоело торчать затычкой в чужой озоновой дыре.