транс.
   - Проныра,  работаем  "Торпеду",  вдвоем!  -  распорядился  Папаша  в
сторону галерки. Толик молчал - то ли согласно, то ли протестующе, но  к
работе подключился: через десять  секунд  общего  напряженного  молчания
простенький салон  такси  с  собой  начал  удлиняться,  потолок  заметно
понизился,  окна  сузились  и  округлились,  руль  под  ладонями  Папаши
трансформировался в изогнутый штурвал. Приборная панель плавно перетекла
в  подобие  пульта.  Снаружи  автомобиль  приобрел  приятную  для  глаза
аэродинамичную  обтекаемость,  лишь   цвет   его   остался   прежним   -
ядовито-зеленым цветом городского такси.
   Монтировка в руках Занозы также быстро меняла очертания, отливаясь  в
новую форму. Скоро вместо примитивного оружия ближнего боя  Заноза  имел
на вооружении небольшой  лазерник  карабинного  типа  довольно  топорной
модификации: на мелкие ухищрения у Кики сейчас не имелось времени.
   Все изменения в такси были произведены  в  считанные  секунды.  Рексы
пока не решились открыть огонь на поражение, рассчитывая  отделаться  от
назойливых кредиторов без лишнего кровопролития - наивные с  их  стороны
надежды, учитывая характер Папаши. Между тем сам Папаша  не  подозревал,
что гонится, быть может, за собственной смертью  и  только  Занозе  было
известно, что веерник у Герта подлинный. Оружие,  сляпанное  только  что
наскоро из монтировки, могло нанести удирающим должникам лишь  временные
раны. Однако раны  Странников,  постоянных  жителей  Перекрестка  Миров,
исчезнут без следа в новой реальности на следующее же утро. При условии,
что нанесены они чем-то, взятым или состряпанным из декорации, вроде вот
этого  лазерника,  а  не  подлинным   оружием,   сработанным   мастерами
Перекрестка. Если Странника убивали таким оружием, то это было всерьез и
навеки.
   Кики не  стал  говорить  отцу  о  своем  подлиннике,  уверенный,  что
смертельная угроза его не остановит, но подольет в огонь его  праведного
гнева  бензинчика  ярости  и  наверняка  уже   спровоцирует   длительный
межклановый конфликт. К тому же он подозревал, что  Герт  не  собирается
использовать подлинник - не та ситуация, несерьезная, скорее игровая,  -
а демонстрирует его просто для острастки.
   Заноза высунулся из окна с зажатым в руке карабином, но выстрелить не
успел: дверца старого такси держалась на честном слове,  и  этот  дефект
перешел по наследству к "Торпеде". Как только Заноза доверил вес  своего
тела предательской двери, она подалась и  тут  же  распахнулась  во  всю
ширь, вытянув с собой Занозу,  пронесла  его,  спешно  поджавшего  ноги,
десяток метров над асфальтом, а потом взяла да и  оторвалась.  Вместе  с
Занозой, разумеется. Последнее, что он услышал, было его имя, донесшееся
с отчаянным выхрипом из дверного проема. Потом он упал, отцепившись  при
ударе от дверцы, прокатился вместе с ней по асфальту,  больно  трахнулся
напоследок обо что-то головой, тут и становился.
   Придя в себя, Заноза сразу же ощутил, что вокруг  произошли  какие-то
глобальные перемены. Что там стряслось с окружающим миром, Заноза  понял
еще до открытия век: произошла полная смена декорации, иными  словами  -
он вылетел из одной реальности в другую. И вылетел с треском,  прихватив
с собой подлую дверь, невинно зеленеющую  неподалеку,  словно  крохотный
изумрудный оазис на идеально ровной безжизненной равнине, куда ее вместе
с Занозой выбросило, как отбракованный  дубль,  из  самого  критического
момента гангстерской погони. Такое порой случалось со  Странниками,  как
правило - в экстремальных ситуациях (при выпадении  окно,  например),  а
иногда и  просто  по  ходу  жизни  стоило  только  в  особо  взвинченном
состоянии стремительно свернуть за угол или резко шагнуть через порог.
   Заноза почувствовал, что  правая  рука  его  сжимает  что-то  мертвой
хваткой: это оказался свежеизготовленный, но так и  не  выстреливший  ни
разу лазерник. Первым сильнейшим желанием Занозы  было  запульнуть  этим
вторым предметом в первый - то есть в паскудную дверь, причем  не  путем
нажатия  на  гашетку,  а  по  старинке,  путем  метания.  Он  уже   было
замахнулся, да передумал,  решив,  что  оружие  в  незнакомой  декорации
лишним не будет. В направлении двери он просто в сердцах плюнул.
   Заноза сделал несколько попыток  вернуться  назад  в  город,  но  все
бесполезно: пустыня крепко держала  своего  пленника.  Эта  безрадостная
реальность казалась нерушимой и выглядела так, будто сам воздух в к  ней
от  многовековой  неподвижности  застоялся,  превратившись  в  невесомое
подобие крепкого чая. А Кики Заноза посреди этого  разливанного  чайного
моря  напоминал  единственную  потонувшую  в  зыбких  глубинах   чаинку,
потерявшую надежду вынырнуть. Попытку он решил повторить через некоторое
время, пока же все говорило о том, что он здесь застрял.
   Сидеть на месте Кики был просто не  в  состоянии,  поэтому  он  пошел
куда-то, не выбирая направления. А что тут было выбирать - кругом одно и
то асе, и даже солнце в этой декорации отсутствовало  просто  как  класс
(возможно - скрывалось за бурой пеленой, заменявшей здесь облака).
   Долго ли, коротко ли  он  шел,  у  него  не  сложилось  ни  малейшего
представления, когда с небес стало что-то падать. Это  напоминало  очень
крупный снег - невероятно крупный,  каждая  снежинка  была  величиной  с
кулак. Одна такая "снежинка" коснулась в  сонном  отвесном  падении  его
лица - прикосновение было теплым и мягким, как будто пуховым. Он  поймал
другую "снежинку" в ладонь, сжал, и она тут же рассыпалась, утекла между
пальцев легкой пылью. Заноза хотел было лизнуть  ладонь,  но  сдержался:
неизвестно еще, что за отрава сыплется с небес в этой гиблой  декорации:
не исключено, что и кислотная - неспроста же здесь все повымерло, не  то
что травинки или суслика - даже камушков и пригорков  не  осталось,  все
словно разъело и приплюснуло до кондиции каким-то  грандиозным  небесным
прессом.
   Заноза отряхнул ладонь и двинулся дальше. Пушистые хлопья все  падали
и падали, покрывая почву легким покрывалом - точной имитацией  снежного,
только рассыпающегося под ногами в бесплотный пепел.  "Ну  и  попал!"  -
методично долбила в мозгу единственная мысль, остальные мысли копошились
бессвязно и ядовито, сбившись в змеиный клубок. Вскоре ухо  его  уловило
странный  шум,  похожий  на  отдаленный  шелест   листвы   под   ветром,
одновременно  впереди  наметилось  какое-то  движение.  Он  сделал   еще
несколько шагов, всматриваясь,  никак  не  в  силах  разобраться  сквозь
снег...
   Путь  его  пересекало  что-то   огромное   и   бесформенное,   плавно
переставляя неохватные колонны  ног.  Заноза  замер.  Но  не  в  испуге.
Слишком могучее озеро злости кипело сейчас в его  груди,  чтобы  он  мог
просто так взять и испугаться при виде нескольких тонн живого мяса.  Зря
он сетовал, что в этой пустыне некого пнуть -  оказалось,  что  есть,  и
очень  даже  есть  кого.  "Вот  и  первый  суслик,  -  хмыкнул   Заноза,
рассматривая  громадину,  проплывающую  невозмутимо,  словно   океанский
лайнер, шагах в десяти перед ним. - Интересно, из какой норки он  вылез?
Надо будет повнимательней смотреть  здесь  под  ноги,  не  ровен  час  -
провалишься. Если только "это" не  слетело  с  местных  небес  вместе  с
первым снегом".
   Существо было мирным либо  просто  не  заметило  стоящего  в  стороне
крохотного путешественника. Не исключено, что оно вообще было  слепым  -
ни головы, ни глаз... Занозе такое чудо природы было внове: нечто  вроде
гигантской  взбитой   перины   светло-коричневого   цвета,   на   восьми
ногах-колоннах, растущих из  брюха  в  произвольной  последовательности.
Головы существо действительно не имело, на ее  месте  висел,  равномерно
мотаясь  из  стороны  в  сторону,  громадный  хобот  с  широким  плоским
раструбом.  В  этот  раструб,  как  в  грандиозный  пылесос,   с   мощно
засасывался близлежащий "снежный" покров.
   "Снегоядное?.." - с сомнением подумал Заноза, трогая ботинком лежащий
под ногами "снег" и давя в себе позывы попробовать все-таки его на вкус.
   Вразнобой перебирая  ногами,  чудо-зверь  утонул  в  снежной  пелене,
оставив после себя широкую и ровную, как автомагистраль, дорогу.  Заноза
направился по ней в обратную сторону, интересуясь, из какой такой  норки
вылезло это гигантское "снегоядное".  Вскоре  путь  пересекла  еще  одна
свежая "магистраль": зверь обитал здесь не в одиночестве!  Занозе  стали
попадаться новые следы, со  всех  сторон  доносился  характерный  шорох:
где-то   в   снежной   пелене   двигались,   питаясь,    тучные    стада
снегопожирателей. Оставалось неясным, где они до  сих  пор  прятались  и
откуда вышли на выпас.  Впрочем,  каких  только  чудес  не  водилось  на
Перекрестке, чтобы разобраться в каждом, не хватило бы и целой жизни.
   Кики  ощутил  усталость  -  шипучая  газировка  злости   окончательно
выдохлась. Он уселся посреди "дороги" и понуро опустил голову, в которую
не стучалось ни единой  свежей  мысли.  Папаша  Костен  рассказывал  ему
однажды о похожем случае, произошедшем по молодости с ним самим:  Папашу
- то есть тогда еще не Папашу, а зеленого юнца  Костена  -  выбросило  в
безлюдную декорацию, где  он  бродил  в  течение  нескольких  суток.  По
прошествии многих лет, став уже не  единожды  папашей  и  главой  клана,
Костен пришел к выводу, что Страннику, стоящему на жизненном  перепутье,
дается таким образом время, чтобы привести в порядок мысли и  хорошенько
обдумать свой дальнейший шаг, от которого, быть может, зависят в будущем
судьбы  всего  Перекрестка.  Заноза  не  воспринял  всерьез  философские
сентенции Папаши, теперь  же  такое  объяснение  показалось  ему  вполне
правдоподобным, к тому же оно льстило его самолюбию.
   Стало быть, предстояло теперь Занозе  -  вероятно,  также  в  будущем
папаше (хорошо бы - рыжих бесенят) и, возможно, тоже  главе  чего-нибудь
(может быть, даже помасштабней, чем клан) - сосредоточиться  и  заняться
осмыслением собственной сумасшедшей жизни.
   Местечко ему попалось как будто  специально  отведенное  для  поисков
смысла жизни: пустыня, где скитаются печальные призраки крупногабаритных
снегососов (не исключено,  что  это  души  тех,  кто  так  отсюда  и  не
выбрался). О хлебе насущном заботиться нечего, хлеб сам падает к тебе  в
рот с неба в виде натуральной манны. Шевелиться не придется: сиди  себе,
разинув рот, глотай манну (даже жевать не надо,  все  предусмотрено!)  и
осмысляй свое место в бренном мире, вернее сказать - в бренных мирах.
   "М-да, перспективка..." Не ощущал он себя, честно говоря,  готовым  к
глубинному осмыслению чего бы то ни было. А куда деваться?.. "Некуда..."
- ответил сам себе Заноза и принялся мрачно наблюдать процесс  выпадения
манны, размышляя,  формируется  ли  она  естественным  путем  в  здешних
облаках или разбрасывается  кем-то,  вообразившим  себя  самим  господом
богом, из специальных дырок в искусственном небе (а такое  действительно
не исключалось).
   За этим занятием его и застало очередное  локальное  событие:  Заноза
ощутил врожденным чутьем Странника, как слегка колыхнулось пространство,
принимая  в  себя  что-то  новое,  как  бы  давая  ему  в  себе   место.
Обернувшись, он обнаружил позади себя  деревянное  строение  с  забавной
архитектурой - то ли магазин, то ли кабак... Парадная  дверь  изображала
птицу, похожую на литворского стервятника, только непохоже раскрашенную.
   "Ну и дела! Уже дома стали по декорациям перекидывать. А может  быть,
это подлинник?.." - осенило  его  в  следующую  секунду.  Если  дом  был
подлинным, то он вполне мог стоять постоянно на  Перекрестке  Миров,  не
исчезая вместе с декорациями, а сменяя их ежедневно, как это делали сами
Странники. О домах-подлинниках Заноза до  сих  пор  никогда  не  слышал,
путешествующий по реальностям дом был  для  него  явлением  необычным  и
заслуживающим внимания.
   Заноза поднялся на  ноги,  взошел  на  терраску  и  шагнул  к  двери.
Засомневался было, но вспомнил слова  Папаши:  "Что  делаешь,  делай  до
конца" - и осторожно постучал. Сначала внутри дома стояла тишина, и Кики
собрался было постучать погромче, как вдруг из-за двери  донесся  слабый
голос:
   - Кто там?..
 
6. ПЕРЕКРЕСТОК МИРОВ 
 
   - Кто там?.. - проблеял Фредди Бельмонд от своей стойки.
   - Кики Заноза из клана Прорва. Можно войти? - донеслось  из-за  двери
на чистом русском языке.
   - Боже мой, я подозревал! - встрепенулся вдруг бежевый господин. -  У
нас с ними единая ментальность! Общее психологическое пространство!
   - Тити-мити - братья по разуму, - сказал Петр и  потянул  из  кармана
свой лазерник:
   - Заходи, земляк, гостем будешь!
   Его  бригада   взяла   на   прицел   область   солнечного   сплетения
гипотетического горного орла, вырезанного  на  двери  отеля  и  изнутри.
Потом створка медленно приотворилась, и порог холла переступил невысокий
парень лет двадцати, сероглазый,  усыпанный  с  головы  до  ног  снежной
мукой, с заткнутым за  пояс  маленьким  карабином,  похожим  на  детскую
игрушку, кое-как  отлитую  из  цельного  куска  металла.  Замерев  перед
дверью, вежливый гость оглядел  помещение,  людей,  наведенное  на  него
оружие и произнес по-дружески:
   - Вы из боевой декорации?
   Ответом ему было общее молчание.
   - Меня вы можете не бояться, - продолжил неожиданный пришелец. - Там,
- он ткнул большим пальцем через плечо, - сейчас пустыня. - После  этого
он начал деловито отряхиваться от снега. Похоже, что нервы у  него  были
такими же цельнометаллическими, как и его пародийное оружие. - Хороший у
вас дом, - заметил он. - На Перекрестке сработан?
   Окружающие  наблюдали  за  гостем  в  большинстве  своем  растерянно:
пришелец вел себя так, будто выходил только что из дому на пять минут, а
теперь к вернулся. Террористы опустили  оружие.  Петр  тоже  убрал  свой
лазерник и спросил:
   - Послушай, парень, что это за местность? Мы с здесь в первый раз.
   - Я тоже, - усмехнулся Кики Заноза.
   Михаилу паренек нравился с каждым мгновением  все  больше,  хотя  нес
пока какую-то околесицу пусть и на чистом  русском  языке.  Еще  Михаила
порадовало, что брат начал разговор с местным аборигеном мирно, а  не  с
запугиваний и угроз - не до конца еще, оказывается, озверел брат Петр  в
своей запредельной разведке.
   - Ты не понял. -  Петр  почесал  в  подбородке,  кашлянул  и  наконец
решился:
   - Мы из другой реальности. В первый раз совершили  переход  -  что-то
вроде эксперимента, понимаешь?
   Заноза оглядел компанию по-новому - удивленно и недоверчиво.
   - Люди из декорации?.. Не может быть, - сказал он.
   Петр, оскалившись, потянулся к карману - скорее всего последняя фраза
гостя окончательно похоронила его мирные намерения. Но  тут  в  разговор
вступил Владимир Карриган и сразу внес в него если не полную ясность, то
по крайней мере частичное взаимопонимание:
   - Мы не с Перекрестка, - произнес он на межгалактическом наречии. - У
нас возникли проблемы в нашей реальности. Ты должен помочь нам  уйти  от
погони.
   Заноза пожал плечами и ответил на чистейшем межгалактическом:
   - Но раз вы сами меняете декорации, да еще вместе  с  домом,  то  чем
я-то могу вам помочь?..
   -  Наш  Проводник  пока  неопытен,  а  нам  необходимо  затеряться  в
декорациях. Это под силу только тебе, Странник.
   Заноза скептически хмыкнул:
   - Вообще-то я тут заперт, в этой паршивой декорации,  -  сообщил  он.
Немного подумал и сказал:
   - Но если мне подсобит этот ваш Проводник, то попробовать можно.
   - Подсобит, подсобит, - заверил Петр, покосившись на Михаила. Тот,  в
общем-то, был не против помочь Страннику, только  вот  не  знал,  в  чем
должна заключаться помощь.
   - Тогда пошли, - обронил паренек, направляясь обратно  к  двери.  Все
тронулись следом, как вдруг от стойки донесся отчаянный вопль:
   - А мой отель?! Как же мой отель?! -  вопил  позабытый  всеми  хозяин
заведения, заброшенного преступниками черт знает куда, чуть ли не в иные
миры. - Умоляю вас, верните сначала его на место! Я отказываюсь  с  вами
идти!!!
   Михаил   оглянулся   с   некоторым    состраданием,    и    Карриган,
приостановившись у двери, сказал хозяину:
   - Вы, конечно, можете оставаться со своим отелем. Но  я  советую  вам
пойти вместе с нами.
   - Ни! - За! - Что!!! - отважно выкрикнул в ответ хозяин. Но когда все
покинули отель, последним, за кем сомкнулись  орлиные  крылья,  оказался
Фредерик Афанасьевич, подавленный свалившейся на него нежданно-негаданно
злой бедой. Окружающим было не до его невидимых миру страданий.
   Михаила поразил огромный и рассыпчатый,  почти  бесплотный  снег.  Он
протянул перед собой детским жестом сложенные ковшиком ладони и поймал в
них снежинку - она оказалась теплой, как комочек пара, унесенный шальным
ветром от кастрюли с  горячей  кашей.  С  заснеженных  полей  доносилось
мерное  шуршание.  Вдруг  снежную  пелену  раздвинуло  нечто   огромное,
безголовое, с длинным хоботом-шлангом засасывающим  с  голодным  свистом
близлежащий снежный покров. "Снегоуборочный комбайн..."  -  вспыхнула  в
сознании Михаила сюрреалистическая мысль. Из оцепенения его вывел  голос
Занозы:
   - Кто из вас Проводник? - Михаил открыл рот, еще не зная,  заорет  от
ужаса или просто ответит: "Я". Но его опередили: рядом  раздался  жуткий
вопль, переполненный первобытной скорбью. Орал хозяин отеля, и вовсе  не
по поводу мирного чудовища, убирающего снег. Михаил лишь теперь заметил,
что перенес через границу  измерений  только  нижний  этаж  драгоценного
сооружения. Фредерик Афанасьевич, обнаружив пропажу двух других  этажей,
в шоке  потрясения  забыл  даже  о  приближении  к  отелю  неведомого  и
агрессивного (возможно) монстра. Но выброс в окружающую  среду  бурлящих
эмоций не ограничился стоном одного Бельмонда.
   -  Потрясающе!!!  Это  просто  потряса-ю-щще!!!  -   кричал   бежевый
господин,  указывая  на   проплывающую   мимо,   наподобие   дрейфующего
архипелага, громаду. А в следующий миг  господин  ринулся  вперед  -  на
зверя, как голодный комар на  тучную  корову,  вздымая  за  собой  клубы
снежной пыли. Петр обернулся к своим людям:
   - Аткин!
   Один из бывших заключенных кинулся наперерез фанатику,  но  тот  юрко
увернулся, достиг в три прыжка вожделенного страшилища и хлопнул его  по
ближайшей  необхватной  ноге.  Потом  он  устремился  вдоль   зверя   по
направлению  к  хоботу.  Аткин  бросился   следом,   оба   скрылись   за
самодвижущейся тушей.
   - Это что еще за попрыгунчик? - процедил Петр, кажется, только теперь
заметивший  наличие  в  Компании  бежевого  господина.  -  Ладно,  пусть
целуется с этим носорогом. А нам пора двигаться.
   - Надо же их подождать, - кивнул Михаил в направлении зверя.
   - У нас нет времени! - огрызнулся Петр и обратился к Страннику:
   - Действуй, поехали! Мишка помогай!
   - Нет. - Михаил отрицательно качнул головой Нелегко  дался  ему  этот
жест: тяжелым пыльным мешком давил на психику авторитет  старшего  брата
вынесенный еще из детства, когда Петр был для него  воплощенным  идолом,
живым своевольным божеством, а его приказы типа: "Мишка, помогай!"  или:
"Мишка, сбегай!" воспринимались почти как указания свыше.
   - Я вас сюда привел. И уведу отсюда всех до одного, -  твердо  сказал
Михаил и подавил спазм подкативший к горлу: впервые  в  жизни  он  решил
открыто противостоять брату и задним умом удивлялся сам себе.
   -  Ладно,  -  неожиданно  легко  согласился  Петр.  -  Пошли   ловить
попрыгунчика.  Обходим  носорога  двух  сторон:  мы  с  Риком   спереди,
остальные - тыла. -  Петр  упорно  величал  чудовище  "носорогом",  хотя
никаких рогов на носу - сиречь на хоботе  -  у  зверя  не  произрастало.
Михаил с Занозой и компанией отправились огибать "носорога" с хвоста,  в
то время  как  Карриган  вместе  с  Илли  просто  пошли  рядом  по  ходу
размеренного  движения.  На  некотором  расстоянии  позади  них