е на этот раз, по всей видимости, с  использованием  последних  и
лучших медицинских учебников, бюллетени поражают  подробностью  и  изобилием
непонятных, сугубо медицинских терминов, частично  тут  же  переведенных  на
русский язык. За внешней озабоченностью ходом болезни Сталина и "энергичными
мерами" его лечения, иногда даже вызывающими частичное  улучшение  состояния
больного, чувствуется, что смерть Сталина - дело решенное.  Так,  бюллетень,
составленный 5 марта, в день смерти, и опубликованный 6 марта, сообщает:  "В
11 часов 30 минут вторично наступил тяжелый коллапс, который  был  с  трудом
ликвидирован  соответствующими  лечебными  мероприятиями";   но   даже:   "В
дальнейшем сердечно-сосудистые нарушения несколько уменьшились,  хотя  общее
состояние продолжало оставаться крайне тяжелым", - словом, дело  клонится  к
летальному исходу, но энергичные лечебные меры не дают еще Сталину умереть.
   5  марта  1953  года  Сталин  умирает.  Тогда  наследники   прибегают   к
неслыханной  мере:  они  создают  совершенно  новую  комиссию  академиков  и
профессоров из семи человек во главе с теми же Третьяковым и  Купериным  для
подтверждения правильности  диагноза  болезни  Сталина  и  правильности  его
лечения  под  руководством  ЦК.  Комиссия  дала   авторитетное   заключение:
"Результаты  патологоанатомического  исследования   полностью   подтверждают
диагноз, поставленный профессорами-врачами, лечившими И. В. Сталина.  Данные
патологоанатомического исследования установили необратимый характер  болезни
И. В. Сталина с момента возникновения кровоизлияния в мозг. Поэтому принятые
энергичные  меры  лечения  не   могли   дать   положительный   результат   и
предотвратить роковой исход" ("Известия", 7.03.53).
   Это не врачи, а Берия и его соучастники заручились свидетельством,  чтобы
доказать  свое  алиби.  Они  знали,  что  не  только  Василий  Сталин  будет
утверждать, что "они убили Сталина". Но одно то, что им  понадобилось  такое
свидетельство, выдает их с головой.
   Дворцовый переворот в ночь с 28 февраля  на  1  марта  1953  года  против
Сталина во многом напоминает  дворцовый  переворот  против  Павла  I  и  его
убийство в ночь с 11 на 12 марта 1801 года. Тогда восстала дворянская  элита
против жестокого царя, сейчас  восстала  сталинская  элита  против  "отца  и
учителя", открыто угрожавшего "детоубийством". В этом последнем  заключается
и разница: дворянские заговорщики восстали, чтобы спасти Россию от тирана, а
сталинцы - чтобы спасти собственные головы.
   Большинство заговорщиков против Павла были склонны сохранить жизнь  царю,
если он подпишет манифест о добровольном отречении от престола  (только  при
этом  условии  дал  свое  согласие  на  переворот  сын   Павла   Александр);
большинство заговорщиков против Сталина, вероятно,  тоже  сохранили  бы  ему
жизнь, если бы он добровольно ушел со своих постов. Но Берия  думал,  что  в
создавшихся условиях лучший Сталин - Сталин мертвый. В  свое  оправдание  он
мог бы процитировать и своего предшественника, организатора заговора  против
Павла, петербургского военного губернатора графа Палена, сказавшего  в  ночь
заговора  своим  соучастникам:  "Вспомните,  господа,  что  нельзя   сделать
яичницу, не разбив яйца".
   Даже объявления о наступлении новой  эры  после  Павла  и  после  Сталина
перекликаются между собою. Обычная  традиционная  формула  при  естественном
наследовании престола в старой России гласила, что  сын  будет  управлять  в
духе "незабвенного родителя нашего", но  в  манифесте  12  марта  1801  года
Александр I подчеркнул,  что  будет  управлять  по  законам  и  "по  сердцу"
покойной государыни  Екатерины  II.  Это  означало  либеральное  управление.
Заговорщики против Сталина в своем первом  постановлении  после  его  смерти
отмежевываются от него тем, что  умалчивают  его  имя  и  обещают  управлять
страной,  руководствуясь  "выработанной  нашей  партией  политикой",  а   не
"гениальными указаниями" только что умершего "отца, учителя  и  вождя".  При
этом наследники предупреждают против возможного "разброда и паники" (ничего,
мол, страшного не произошло!). Вот соответствующее  место  из  Постановления
совместного заседания пленума ЦК КПСС,  Совета  Министров  СССР,  Президиума
Верховного Совета СССР от 7 марта 1953 года:
   "Центральный Комитет  Коммунистической  партии  Советского  Союза,  Совет
Министров Союза ССР, Президиум Верховного Совета  СССР  в  это  трудное  для
нашей партии и страны время считают важнейшей задачей партии и правительства
- обеспечение бесперебойного и правильного руководства... что в свою очередь
требует... недопущения какого-либо разброда и  паники,  с  тем  чтобы  таким
образом безусловно обеспечить успешное проведение в жизнь выработанной нашей
партией и правительством политики как во внутренних делах нашей страны,  так
и в международных делах".
   Таким  образом,  в  этом  первом,  самом  важном   юридическом   акте   о
престолонаследии нет ни слова о Сталине, но есть обещания управлять так, как
когда-то управляла наша "государыня" - партия.
   Если аналогия, то до конца: граф Пален думал,  что  править  Россией  при
молодом царе будет он,  но  Александр  I  уволил  его  в  отставку.  Свергая
Сталина, Берия думал  превратить  Россию  сталинскую  в  Россию  бериевскую,
прикрываясь именем номинального  царька  Маленкова,  но  его  перехитрили  и
отправили на тот свет, руководствуясь его же  "философией":  лучший  враг  -
мертвый враг.
 
 
 
 
 
 
 
 
             А. Авторханов. Еще раз о "загадке смерти Сталина" 
 
 
 
А. Авторханов. Еще раз о "загадке смерти Сталина" 
 
 
 
 
 
   "Загадка..."  впервые  вышла  на  русском  в  1975  году,  а  потом  была
переведена и на ряд европейских и азиатских языков. В Советском  Союзе  она,
как и другие мои книги, сразу попала под арест - в спецхран. Тем не менее по
разным каналам она доходила и до  русского  читателя.  "Загадка..."  была  и
первой моей книгой, которую освободили из-под ареста  в  начале  1990  года.
Тогда  же  важнейший  фрагмент  из   нее   был   напечатан   в   "Слове"   -
литературно-художественном и общественно-политическом  журнале  Госкомпечати
СССР.
   Еще в декабре  1989  года,  до  освобождения  моих  книг  из-под  ареста,
инициатором печатания меня в СССР явился журнал "Новый мир", попросив у меня
разрешение напечатать в очередном номере  журнала  главу  из  "Происхождения
партократии". С точки зрения все еще  существовавшей  цензуры  с  ее  острым
догматическим глазом, журнал совершил святотатственный поступок - он  выбрал
самую стержневую, по его же определению, главу: "X съезд и осадное положение
в партии". Она посвящена Ленину как основоположнику  партократии.  Догматики
из ЦК КПСС, вероятно, взбунтовались, и мартовский номер журнала 1990 года, в
котором была напечатана эта глава, вышел с опозданием на несколько  месяцев,
а последующие номера задержались еще дольше.
   Несмотря  на  гласность,  отмену  цензуры,  на   поток   разоблачительной
литературы о Сталине и его преступлениях, сама центральная тема моей книги -
какой смертью умер Сталин - все еще мало исследована.
   Недавно мне довелось  ознакомиться  с  письмом  дочери  Сталина  Светланы
Аллилуевой на имя главного редактора нью-йоркского "Нового  журнала"  Романа
Гуля. История и содержание этого письма  вкратце  таковы.  Как  явствует  из
переписки между Аллилуевой и  Гулем,  узнав  из  печати  о  появлении  книги
"Загадка смерти Сталина", С. Аллилуева  обратилась  к  Р.  Гулю  с  просьбой
достать ей эту книгу. Отправляя ей собственный экземпляр, Р.  Гуль  попросил
С. Аллилуеву написать рецензию на нее, добавив, что  "я  тоже,  может  быть,
напишу об этой книге. Ничего не значит, что в "Новом журнале" будет  два-три
отзыва о книге, она того стоит, по-моему. Тем более что Ваш отзыв (напишите,
пожалуйста, как Вы хотели, мне просто письмо о книге,  это  лучше  всего)  -
отзыв  исключительно  важный  (будь  он  положительный  или  отрицательный)"
("Новый журнал", 1986, 165). Соответствующее "письмо-отзыв" С.  Аллилуева  и
написала Гулю: "Только для Вас, личное письмо. Господину  Авторханову,  если
желаете, покажите..." Р. Гуль не нашел нужным показать его мне. Я прочел его
впервые после смерти Гуля в "Н. ж.". С. Аллилуева допускает: "Что  оппозиция
Сталину была наверху в 1952 - 1953 годах  -  весьма  вероятно".  Сделав  мне
комплимент:  "Надо  сказать,  что  г-н  Авторханов  обладает  исключительным
знанием жизни советской верхушки", С. Аллилуева тем не  менее  отводила  мою
версию,  что  Сталин  умер  в  результате  заговора  Берия.  Как  видно   из
дальнейшего содержания ее письма, С.  Аллилуева  термин  "заговор"  понимает
очень узко. Заговоры могут быть в разных формах: как в действиях,  так  и  в
бездействии. Заговор  против  Сталина  не  был,  конечно,  заговором  прямых
действий, чтобы его убить, но был, выражаясь юридическим  языком,  заговором
"преступного бездействия", когда  Сталину,  получившему  тяжкий  удар,  дали
умереть, не вызывая врачей. С. Аллилуева выставляет на этот счет два тезиса,
один  противоречащий  другому:  1)  "Никакого  заговора  или  приведения   в
исполнение такового, в злодейское исполнение, - я не видела и не вижу" и  2)
"Из моих двух книг ясно: семидесятитрехлетнему старику с повышенным кровяным
давлением б е з у с л о в н о п о м о г л и п о м е р е т ь т е м, ч т о о с
т а в и л и е г о в с о с т о я н и и у д а р а б е  з  врачебной  помощи  в
течение  12  (и  больше...)  часов"  (слова  "помогли   помереть"   выделены
Аллилуевой, а  остальные  мной.-  А.  А.)  (там  же,  письмо  С.  Аллилуевой
датировано 23.01.77). Вот это "помогли помереть" Сталину невызовом врачей  я
и считал в книге наиболее  вероятной  формой  заговора  Берия  против  жизни
Сталина.
   Отводила С.  Аллилуева  и  другую  мою  версию  -  ее  брат  умер  не  от
алкоголизма, а от политики, иначе говоря, его убрали как опасного свидетеля.
Она писала: "Брата моего Василия я бы очень хотела видеть таким бравым х р а
б р ы м генералом, каким его рисует г-н А. К сожалению, брат был р а з р у ш
е н алкоголем физически и умственно... Не будем и здесь п о д о з р е в а  т
ь убийства..." (выделено С. Аллилуевой.- А. А.). Письмо С. Аллилуева кончает
загадочно: "Мои две книги содержат все, что я знала: надо лишь уметь  читать
их внимательно. Спасибо за это Авторханову, однако no comments".
   Через двадцать пять лет после своих первых книг и более десяти лет  после
критики моей "Загадки..." С. Аллилуева написала новую  "Книгу  для  внучек",
которая будет опубликована в журнале "Октябрь"  в  Москве.  Отрывок  из  нее
напечатала  газета  "Московские  новости"  (21.10.90).  В  новой  книге   С.
Аллилуева пересмотрела некоторые свои старые оценки и  внесла  очень  важные
дополнения, которые связаны с событиями в Кремле накануне  и  в  первые  дни
после смерти Сталина. Она пишет: "Здесь уместно, мне думается,  вспомнить  о
двух  событиях,  которые  произошли   зимой   1952-1953   годов,   событиях,
предшествовавших и последовавших за смертью моего отца. Я не писала о них  в
своих ранних книгах. И значение их  как-то  больше  раскрывается  именно  со
временем, из перспективы. Сейчас мне кажется, что я вижу определенную  связь
между ними, чего я не видела ясно, когда писала "Двадцать  писем".  В  обоих
этих событиях странно фигурировал один и тот же человек...  Я  полагаю,  что
необходимо  сейчас  дополнить  мои  старые  книги  нижеследующими   фактами.
Последний разговор с моим отцом произошел у меня в январе или  феврале  1953
года. Он внезапно позвонил мне тогда и  спросил,  как  обычно,  безо  всяких
обиняков: "Это ты передала мне письмо от Надирашвили?" - "Нет,  папа,  я  не
знаю такого".- "Ладно".- И он повесил трубку. После смерти Сталина, когда  в
Колонном зале проходили люди мимо его открытого гроба, дочь Сталина заметила
в составе большой грузинской делегации "высокого грузного человека" в одежде
рабочего, который остановился, задерживая  ход  других.  Он  "снял  шапку  и
заплакал, размазывая по лицу слезы и утирая их своей бесформенной шапкой. Не
заметить и не запомнить его крупную фигуру было невозможно". Через день  или
два этот же самый грузин явился на квартиру С. Аллилуевой. "Здравствуйте,  -
сказал он с сильным  грузинским  акцентом.  -  Я  -  Надирашвили".  Это  имя
Аллилуевой еще недавно назвал отец. С. Аллилуева пустила его в квартиру.  Он
сел, показал ей туго набитую бумагами папку и заплакал. "“Поздно!  Поздно!”"
- только и сказал он, добавив, что Берия “хотел меня убить... он никогда  не
поймает меня...”. И тут же спросил адреса маршалов Жукова и Ворошилова. “Я д
о л ж е н увидеть Жукова. Я должен все ему передать. Я все  собрал  об  этом
человеке. Он меня не поймает”".
   Аллилуева продолжает: "Через день... раздался  звонок  телефона,  и  я  с
удивлением узнала, что мне  звонит  не  кто  иной,  как  сам  Берия".  Берия
вежливо, "по-братски",  справлялся  о  делах  С.  Аллилуевой,  говорил,  что
правительство назначит ей пенсию, и неожиданно перешел к делу: "Этот человек
- Надирашвили, который был у тебя, - где он остановился?" Удивительно, то С.
Аллилуева, которая писала в своей книге, что Берия был хитрее Сталина,  даже
сейчас не понимает, что весь этот театр,  начиная  от  плача  Надирашвили  в
Колонном зале и кончая  его  визитом  к  ней,  всего  лишь  разведывательная
провокация Берия, а Надирашвили - это просто  агентурный  псевдоним  сексота
Берия. Такой же театр Берия, несомненно, устроил и вокруг ее  доверчивого  и
темпераментного брата Василия. Вероятно, Василий  поддался  провокации,  что
могло  служить  непосредственным  поводом  для  его  ареста,   а   Аллилуева
отделалась строгим выговором с предупреждением "за с о д е й с т в и е и з в
е с т н о м у к л е в е т н и к у Надирашвили". Выговор закатил ей по доносу
того же Берия известный инквизитор Шкирятов. После расстрела  Берия  выговор
сняли, но брата не освободили. Это свидетельствует о том, что Василия с воли
убрал не один Берия, а вся четверка. Новая  книга  С.  Аллилуевой  проливает
свет и на события, связанные с разгромом "внутреннего кабинета"  Сталина  во
главе с генералом Поскребышевым. В "Загадке..." я писал, что заговор  против
Сталина  мог  быть  успешным  лишь  после  ликвидации   верноподданных   ему
генералов:  начальника   "внутреннего   кабинета"   генерала   Поскребышева,
начальника личной охраны генерала Власика, - а также личного  врача  Сталина
академика Виноградова. Я утверждал, что Берия, вероятно,  косвенными  путями
спровоцировал Сталина, чтобы тот  собственноручно  и  провел  эту  операцию.
Теперь становится  ясно,  что  Берия  использовал  для  этой  цели  того  же
Надирашвили. Почему?
   Ответ на это вопрос вытекает из дальнейшего изложения Аллилуевой:  "Когда
во вторую половину дня 1 марта 1953 года прислуга нашла отца лежащим в о з л
е с т о л и к а с т е л е ф о н а м и на полу без  сознания  и  потребовала,
чтобы вызвали немедленно ВРАЧА, никто этого  не  сделал.  Безусловно,  такие
старые служаки, как Власик и Поскребышев, немедленно распорядились бы б е  з
уведомления правительства и врач прибыл бы  тут  же".  Вот  чтобы  этого  не
случилось, Берия доносами его мнимого врага Надирашвили спровоцировал  вечно
подозрительного Сталина убрать из своего окружения преданных ему  людей.  С.
Аллилуева констатирует этот факт, не понимая  его  подоплеки,  когда  пишет:
"Таинственный Надирашвили, как я  полагаю,  все  же  сумел  как-то  передать
Сталину что-то насчет деятельности  Берия.  Последовали  немедленные  аресты
ближайших к Сталину лиц: генерала охраны Н. С. Власика, личного секретаря А.
Н. Поскребышева. Это были  январь  -  февраль  1953  года.  Академик  В.  Н.
Виноградов  у  ж  е  находился  в   тюрьме".   "Таинственный   Надирашвили",
разумеется, не писал ничего "насчет деятельности Берия", ибо Сталин убрал не
Берия, а своих верных и преданных помощников.
   В цепи косвенных улик заговора Берия против Сталина, которые я  собрал  в
"Загадке...", "таинственный Надирашвили" как раз и был недостающим звеном. Я
утверждал,  что  именно  Берия  спровоцировал  Сталина  на  разгром   своего
"внутреннего кабинета". Почему надо было заговор  начать  с  разгрома  этого
кабинета? Напомню,  что  я  писал  в  "Загадке...":  "Лишите  Сталина  этого
"кабинета", и тогда он в ваших руках - таков и был  план  Берия.  Надо  было
убрать  от  Сталина  его  личного  врача,  начальника  его  личной   охраны,
начальника его личного кабинета, его представителя  в  Кремле  -  коменданта
Кремля. Их можно было убрать только руками самого Сталина. Здесь Берия был в
своей стихии".
   К своим прежним  наблюдениям,  что  руководители  правительства  "помогли
помереть" Сталину тем, что не вызвали  врачей  после  его  удара,  Аллилуева
добавляет новые существенные факты:  "Врача  так  и  не  позвали  в  течение
последующих 12-14 часов,  когда  на  даче  в  Кунцеве  разыгрывалась  драма:
обслуга и охрана, взбунтовавшись, требовали  немедленного  вызова  врача,  а
правительство уверяло их, что "не надо паниковать". Берия же утверждал,  что
"ничего не случилось, он с п и т". И с этим вердиктом правительство  уехало,
чтобы вновь возвратиться обратно через несколько часов, так как  вся  охрана
да и  вся  обслуга  теперь  уже  не  на  шутку  разъярились.  Наконец  члены
правительства  потребовали,  чтобы  больного  перенесли  в  другую  комнату,
раздели и положили на постель - ВСЕ ЕЩі без врачей... Наконец  на  следующее
утро начался весь  цирк  с  Академией  медицинских  наук  -  как  будто  для
определения диагноза нужна академия! Не ранее чем в 10  часов  утра  прибыли
наконец врачи... Вся прислуга  и  охрана,  требовавшие  немедленного  вызова
врача, были у в о л е н ы. Всем было велено м о л ч а т  ь...  Они  молчали.
Но... в 1966 году одна из проработавших на даче в Кунцеве  в  течение  почти
двадцати лет пришла  ко  мне  и  рассказала  всю  вышеприведенную  историю".
Аллилуева сообщает, что она "н е п и с а л а об этом в "Двадцати письмах"...
Я не хотела, чтобы в 1967, году когда я не вернулась  в  СССР,  кто-либо  на
Западе мог бы подумать, что я "бежала" просто из чувства  личной  обиды  или
мести". Она добавляет, что о смерти брата тоже не написала все, что знает.
   Причина  смерти  Сталина   абсолютно   ясна   -   намеренное   неоказание
своевременной медицинской помощи больному,  но  загадкой  все  еще  остается
другой  вопрос:  был  удар  естественный  или  он  был  вызван  искусственно
медицинскими агентами Берия в ту последнюю ночь 27 февраля,  когда  четверка
пила со Сталиным. Вероятно, это еще долго останется тайной Кремля.
   Новые данные С.  Аллилуевой  подтверждают  мою  версию  о  судьбе  брата,
которую она отрицала в  письме  Р.  Гулю.  Теперь  она  пишет:  "Ему  (брату
Василию.- А. А.) тоже "помогли умереть" в его казанской ссылке, приставив  к
нему информантку из КГБ под видом медицинской сестры. О том,  что  она  была
платным агентом КГБ, знали (и предупреждали меня) в  Институте  Вишневского,
где она работала и где Василий  лежал  некоторое  время  на  обследовании...
Василий, конечно, знал куда больше, чем  я,  так  как  с  ним  говорили  все
обслуживающие кунцевской дачи в те  же  дни  марта  1953  года.  Он  пытался
встретиться с иностранными  корреспондентами  и  говорить  с  ними.  За  ним
следили и в конце концов арестовали его. Правительство не желало  иметь  его
на свободе. Позже КГБ просто "помог" ему  умереть".  Я  чувствую,  что  даже
теперь, в эру гласности, С. Аллилуева не хочет или не  свободна  рассказать,
на чем были основаны обвинения Василия, когда он  заявлял,  что  "они  убили
отца, они его отравили!" Ведь она же засвидетельствовала нам, что он  кричал
об этом не только в Кунцеве, но и на похоронах Сталина на Красной площади.
   Другой наблюдатель - тоже высокого ранга, сын Георгия  Маленкова,  док