е пробудет несколько дней.  Не нашлось бы у господина
председателя получаса для беседы?
     Секретарша: Сейчас  спрошу.  (По  прошествии  нескольких  минут.)
Господин  Галински хочет точно знать,  какие вопросы ему будут заданы.
Если вы сможете в течение пятнадцати минут сформулировать эти вопросы,
позвоните - я доложу.
     Решаю сократить число вопросов до минимума.  И через  минуты  три
переводчик снова звонит секретарше. Диалог продолжается.
     Переводчик: Будут заданы всего два вопроса. Первый. Какова судьба
обосновавшихся  здесь  бывших граждан социалистических стран,  которые
бежали из Израиля либо совсем не  воспользовались  предоставленным  им
израильским  гражданством?  Главным образом интересна судьба молодежи,
ведь ее особенно активно поддержала община. Второй. Какие формы принял
и принимает протест общины против возрастающей военной опасности? Как,
в  частности,  высказывается  еврейская  община  Западного  Берлина  о
размещении  нового  американского  ядерного оружия на территории ФРГ -
ведь  в   прошлогодней   беседе   господин   председатель   подчеркнул
миролюбивый,   антивоенный  характер  деятельности  этой  организации,
входящей в состав Центрального совета евреев ФРГ?
     Секретарша (записав    вопросы):    Сейчас    доложу    господину
председателю.  (По  прошествии  нескольких  минут.)  На  эти   вопросы
господин Галински отвечать не хочет. (Сигнал отбоя.)
     Не хочет.
     Но не мог я,  естественно,  покинуть Западный Берлин,  не получив
ответа на оба вопроса.
     Впрочем, на  второй  мне ответил в значительной мере сам господин
Галински.  Не как председатель правления общины,  а как один  из  двух
издателей   "Альгемайне   юдише   вохцайтунг"  -  в  части  тиража  со
специальной  вкладкой  для  читателей  Западного   Берлина   заголовок
начинается со слова "Берлинер".
     В семимесячном комплекте газеты я  не  нашел  ни  единой  строчки
осуждения  и  тревоги  по  поводу того,  что волнует все человечество.
Решение Рейгана  о  производстве  нейтронной  бомбы,  натовские  планы
размещения  ядерного  оружия  средней  дальности  в  Западной  Европе,
отношение  милитаристских  заправил  США  к  своим  западноевропейским
союзникам, наконец, попытки реакционных сил превратить Западный Берлин
во взрывоопасный центр - все это осталось вне внимания газеты.  Равным
образом  хранит  газета  молчание и о приобретающем все больший размах
движении сторонников мира, разрядки, разоружения.
     Передо мной два августовских за 1981 год номера "Альгемайне юдише
вохцайтунг".  Не верю глазам своим:  критические высказывания в  адрес
США!  Да, газета отважно критикует американские власти за... нежелание
окончательно запретить въезд в страну евреям,  презревшим право жить в
Израиле.  А вот сообщение,  касающееся Голландии. Вероятно, подумал я,
рассказывается о решительном  протесте  голландской  общественности  и
правительственных  кругов  против  попыток  НАТО навязать стране новые
боевые ядерные установки?  Как бы не  так!  Речь  идет  о  появившейся
возможности  создать  на  территории  Голландии перевалочный пункт для
завербованных в Израиль жителей европейских  стран.  И  опять-таки  ни
строчки о военной опасности.
     Словом, если бы господин  Галински  и  согласился  встретится  со
мной,  то на вопрос,  какие формы принял протест руководимой им общины
против    нагнетания     вашингтонской     администрацией     и     ее
западноевропейскими приспешниками военной опасности, он мог бы в ответ
только развести руками.
     Дополнительный -  и  также  весьма  красноречивый - ответ на этот
вопрос я получил по возвращении в Москву. Печать сообщила, что большая
группа  видных  общественных и политических деятелей Западного Берлина
опубликовала в газете "Нью-Йорк таймс" открытое письмо к американскому
народу.   Подписавшие  его  представители  различных  партий,  ученые,
писатели,  артисты,  преподаватели выражают серьезную озабоченность по
поводу милитаристской политики администрации Рейгана. Народ Советского
Союза,  отмечается в письме, никогда не забудет, сколько горя принесла
ему  последняя  война,  в которой погибло более 20 миллионов советских
граждан.  Никто в СССР не хочет ядерной войны.  Зачем же размещать  на
территории   Западной   Европы   ядерные   ракеты  средней  дальности,
угрожающие  Советскому  Союзу?  Кто  всерьез  поверит  в  то,  что  их
развертывание  послужит  делу  мира?  Осуждается  в  письме  и решение
Рейгана приступить к полномасштабному производству нейтронной бомбы.
     Прочитав изложение  письма,  тут  же  звоню  в  Западный  Берлин.
Оказывается,  никто  из  деятелей  еврейской  общины   и   сионистских
организаций не подписал это полное тревоги и возмущения письмо.
     А как же с судьбой отобранных для поселения  в  Западном  Берлине
йордим и йошрим,  особенно молодых?  Получил я ответ и на этот вопрос.
Мне ответили,  во-первых,  некоторые поддержанные общиной  и  Сохнутом
"фальшаки". Удалось мне, во-вторых, поговорить кое с кем из старожилов
общины.  И  в-третьих,  со   мной   поделились   своими   наблюдениями
журналисты.
     Короче, ответ получился, можно сказать, коллективный.
     Начинают новоиспеченные    западноберлинцы    -   частенько   еще
полулегальные - обычно с многочисленных вариантов знакомой фразы:
     - Как меня зовут и откуда я - не спрашивайте. Вы спокойно уедете,
а для меня,  ели вы  в  статейке  назовете  мое  имя,  здесь  начнутся
неприятности.
     Болезненного вида отец двадцатилетней дочери добавляет:
     - У меня в Советском Союзе остались родные и друзья...
     - Неужели вы полагаете,  - прерываю его я,  - что на них  хоть  в
какой-нибудь мере отразится ваш отказ от советского гражданства!
     - Что вы,  что  вы,  я  знаю,  на  отношение  к  самым  ближайшим
родственникам,  даже  если  жили  с  нами в одной квартире,  не влияет
наше...  мое поведение.  Но не думаю,  чтобы моему брату и  племяннику
было очень приятно прочитать про мое... мои заграничные путешествия.
     Оговорками такого рода обосновали нежелание назвать мне свое  имя
и другие собеседники из "фальшаков".
     Некоторые юноши и девушки на людях пользуются  даже  кличками  на
американский лад.  Мне попадались Джо, Дрю, Боб, Гаррисон. Один парень
откликается на совсем уж необычное прозвище - Киссинджер.  Не произвел
ли  на  него  впечатление  частенько  публикуемый  в  изданиях  общины
фотоснимок, запечатлевший горячее рукопожатие Киссинджера и Галински!
     Следует рассказать  и  о  зарегистрированных  в полиции уголовных
преступлениях  молодых  "новоселов".   Некоторые   из   них   пытались
подзаработать,  скажем,  на мошеннических проделках в магазинах. Купив
какую-нибудь вещь в универмаге, парни возвращаются туда без нее, снова
берут  такую  же вещь и уносят ее,  прикрыв свою жульническую проделку
использованным чеком. В случае удачи парни выпрашивают чеки у вышедших
из универмага покупателей и снова принимаются за мошенничество.
     Первым в такой уголовщине были уличены бывшие  жители  Одессы.  И
слово   "одессит"   -  да  не  обидятся  на  меня  жители  прекрасного
черноморского города!  - стало в Западном  Берлине  весьма  нелестным.
Узнал   я   об  этом  в  универмаге  "Вертхайм",  когда  мы  с  другом
прохаживались  вдоль  прилавков  отдела   мужских   сорочек.   Пожилая
продавщица  услышала,  как  я  отозвался  о привлекательной безрукавке
курортного вида:  "Мне не подойдет,  меня врачи уже давно не пускают к
морю - не то что в Сочи, даже в милую Одессу". Тотчас же метнувшись ко
мне,   продавщица   вежливо,   но   с   довольно   хмурым   видом   на
польско-украинском диалекте спросила:
     - Господин из Одессы?
     - Почти,  - шутливо ответил я,  вспомнив, как в детстве вместе со
сверстниками  чрезвычайно  гордился  территориальной  близостью   моей
родной Винницы к знаменитой Одессе.
     - Здесь,  извините, не стоит так шутить, - заметила продавщица. И
объяснила нам, почему в универмагах так опасаются бывших одесситов...
     Для молодых людей,  жульничающих  в  универмагах  и  промышляющих
другими  операциями  такого  рода,  это  зачастую  единственный способ
заработать на жизнь - на одни подачки общины и Сохнута  не  проживешь!
Несмотря  на  обнадеживающие  обещания  тех,  кто  усиленно помогал им
осесть в Западном Берлине, они за полтора года не сумели найти работу.
Неудивительно:  в городе 45 000 безработных,  причем не менее четверти
составляет  молодежь.  Если  кому  порой  и  попадается   работа,   то
случайная, непостоянная и не совпадающая с жизненными планами молодых.

                        Горькая пища духовная

     Встретил я  бывшего  студента.  Знаю  с его слов,  где и на каком
курсе он учился,  но умолчу.  Он был со мной сравнительно  откровенен.
После   неоплаченного   испытательного  срока  ему  удалось  устроится
упаковщиком мебели.  Вскоре фирме подвернулся,  однако,  более опытный
упаковщик, и парня перевели в подносчики.
     - Материально  помогать  отцу  и  матери  я  не  в  состоянии,  -
рассказывает   он.   -   Не  могу  себя,  конечно,  сравнить  с  нищим
мандолинистом.  Может быть,  вы его видели на Курфюрстендам, у него на
рукаве желтая повязка,  какую при Гитлере должны были носить евреи. Но
зарабатываю я пока не намного больше,  чем  он.  Зато  пищей  духовной
идейные  покровители  питают  меня  до  отвала.  - Парень протянул мне
брошюрку  с  изображением  семисвечника  на  голубой  обложке.  -  Вот
посмотрите, учебный план на третий семестр.
     - Вы учитесь? - удивился я. - Где?
     - Я  нигде  не  учусь,  меня учат.  В школе при общине.  Занятия,
конечно,  вечерние.  Учеба  вроде  добровольная,  могут  учиться  даже
пенсионеры.  Но,  -  усмехнулся  мой  собеседник,  -  слушатели  моего
поколения  больше  интересуют  школьное  начальство.  Нас  ведь   надо
интенсивно  закалять  в  идейном  плане.  Зато  плату за наше обучение
вносит община.
     Учебный план  заполнен,  как  я  мог  убедиться,  преимущественно
лекциями  на  политические  и  исторические   темы.   Естественно,   в
сионистском  и  националистическом  духе.  Одна  из первых в триместре
двадцати четырех лекций посвящена,  например,  деятельности берлинской
организации сионистской молодежи накануне второй мировой войны, другая
- "жгучей" для современного Израиля проблеме чернокожих евреев.
     В работе    школы,    очевидно,    заинтересованы   международные
сионистские  организации.  Об  этом   свидетельствует   прежде   всего
поставленный  на  широкую  ногу  подбор  преподавателей  из зарубежных
стран.  В  числе  лекторов-гастролеров  можно  найти  имена  Граба  из
Тель-Авива,  Шверценца  из  Хайфы,  Лоуренса из Лондона,  Лансбурга из
шведского города Упсалы. Не менее обильно представлены лекторы из ФРГ.
     Но многие  ответственные  темы доверены,  надо признать,  местным
силам.  Скажем, Хейнц Эйсберг посвящает свою лекцию анализу взглядов и
деятельности гитлеровского дружка и подручного Альберта Шпеера.
     Один из  руководителей  кровавой  расправы  фашистов  с  евреями,
избежавший виселицы,  влиятельный министр третьего рейха Шпеер,  после
отбытия  назначенного  ему   Нюрнбергским   международным   трибуналом
двадцатилетнего  тюремного  заключения  настолько "перестроился",  что
привлек особенное внимание израильских сионистов.  Не случайно  группа
студентов-историков  из  Тель-Авива во главе с профессором Циммерманом
даже навестила престарелого  нациста  на  его  вилле  в  Гейдельберге.
Беседа, судя по изложению израильских газет, прошла вполне мирно, даже
трогательно.
     "Мы спросили  Шпеера,  -  рассказывает  инициатор встречи молодых
израильтян с нацистским бонзой Циммерман,  - как он пришел к тому, что
стал соучастником преступлений.  Так оно получилось,  ответил Шпеер. Я
не был слепым и фанатичным  последователем  Гитлера,  я  просто  делал
служебную  карьеру.  А когда служишь верой и правдой,  то не думаешь о
людях,  думаешь только о задании,  которое надо выполнить любой ценой.
При  таком отношении к заданию,  к служебным обязанностям сглаживается
разница  между  чиновником  в  министерстве,   директором   завода   и
охранником концентрационного лагеря..."
     Развивая демагогическую, мягко говоря, мысль знатного гитлеровца,
внимавшие  ему молодые израильтяне вполне могли вдохновенно развить ее
применительно к практике сионистских карателей:  если,  мол,  "думаешь
только  о  задании,  которое  надо  выполнить любой ценой",  наверняка
сглаживается разница между спасающим детей врачом-педиатром и, скажем,
оккупантом,  который,  ревностно  выполняя задание,  истязает детей на
захваченной арабской земле.
     "Шпеер был    исключительно    талантливым    организатором,    -
восторгается убийцей сотен тысяч людей профессор  Циммерман.  -  Можно
смело  утверждать,  что благодаря его способностям война затянулась на
целый год  (какая   высокая   заслуга   рейхсминистра   вооружения   и
боеприпасов  перед  человечеством!  -  Ц.С.).  Его  нельзя  обвинить в
убийстве в прямом смысле слова: он организовал производство оружия для
убийц и,  нужно отдать ему справедливость, блестяще справился со своей
задачей".
     Не менее  блестяще  справляется  со   своей   задачей   профессор
Тель-авивского   университета   Циммерман.  Ему,  безусловно,  удается
вдохновить своих  учеников  заслугами  Альберта  Шпеера  в  образцовой
организации массового истребления их дедов и бабок, отцов и матерей.
     "Шпеер утверждает,  - продолжает вновь вещать  Циммерман,  -  что
абсолютно  ничего  не знал об уничтожении евреев.  На вопрос,  как это
могло случиться,  что он, в ведении которого находился весь транспорт,
не знал, куда направляются эшелоны с евреями, Шпеер ответил: "Я не был
связан с движением поездов. Этим вопросом ведал министр транспорта".
     Среди питомцев        профессора        Циммермана        нашлась
студентка-третьекурсница Наама Хениг,  все-таки засомневавшаяся в том,
что Шпеер,  несмотря на свою близость к Гитлеру,  ничего  не  знал  об
уничтожении    евреев.    И    престарелый   нацистский   руководитель
снисходительно объяснил девушке:  "Я  знал,  что  Гитлер  хочет  убить
евреев,  но  как  он планировал и осуществлял это,  я понятия не имел.
Поймите,  я занимал чересчур высокий пост, чтобы непосредственно войти
в соприкосновение со всеми этими делами.  Этим занимались более низкие
инстанции".
     Пытливую студентку  целиком  и  полностью  убедила   эта   ссылка
рейхсминистра.  "Он  показался  мне  весьма  достойным человеком,  - к
такому выводу пришла молодая израильтянка. - Порою я даже жалела его -
ведь у меня создалось впечатление, что он честный человек".
     Словом, полное отпущение грехов "честному" фашистскому палачу!
     Сокурсница Наамы  Хениг  пошла,  по сообщению израильской прессы,
еще дальше:
     "То, что  произошло  при  Гитлере  со Шпеером,  может случиться с
любым человеком,  когда личная верность  выдвигается  как  непреложное
условие служебного или даже профессионального роста".
     Что ж,  любой сионистский террорист спокойно может оправдать свои
злодеяния  личной  преданностью  Бегину  и  неуемным желанием роста по
служебной и профессиональной линии!
     Обнаружив в   молодых   израильских   историках   столь  глубокое
понимание  его  идеалов,  нацистский  военный  преступник  растроганно
воскликнул:
     "Я поражен и восхищен творческой силой и боевым духом израильтян!
-  И  не  забыл  подчеркнуть  свое  исключительное  преклонение  перед
испепеляющей  арабские  земли  армией  Израиля:  -  Особенно  восхищен
Цахалом!"
     Несомненно, ныне гитлеровский пособник нашел бы более  выспренние
слова, чтобы выразить свое восхищение Цахалом,  - ведь "армия обороны"
Израиля  в июне 1982 года совершила наиболее кровавое из своих военных
преступлений последних лет:  обрушила многосуточный смертоносный огонь
на  суверенный  Ливан  и,  творя  геноцид в террористических традициях
нацистских единомышленников Шпеера,  истребила  с  заранее  обдуманным
намерением  десятки  тысяч  ни  в  чем  не  повинных  женщин и мужчин,
стариков и детей, ливанцев и палестинцев.
     Воздержусь от комментирования шпееровских откровений и их  оценок
выкормышами    сионистского    историка    Циммермана.    Пусть    это
прокомментирует господин Хейнц Галински.  Ведь 11 августа 1980 года  в
его кабинете я задал ему вопрос:
     - Как вы оцениваете высказанные на встрече Шпеера с  израильскими
историками взаимные симпатии и восхищения?
     - Не знаю о такой встрече,  не слышал о ней, не читал, - уверенно
ответил мне глава западноберлинской еврейской общины.
     - По возрасту я намного старше вас,  - вынужден был  я  напомнить
ему,  -  и  даю  вам  честное  слово,  что  читал  подробные  отчеты о
кощунственной гейдельбергской встрече в израильской прессе.
     После короткой  паузы  Хейнц  Галински  разводит  руками  и  тихо
говорит:
     - Не  могу вам не верить.  И все-таки такая беседа представляется
мне невероятной.
     Поистине невероятно. Но факт.

                 Урок истории, который нельзя забыть

     Важное место   в   учебной   программе  отведено  так  называемым
"семинарам по Израилю".  Их тематику,  характер  и  направление  можно
определить  по такому красноречивому признаку:  единственный семинар о
действующих  в  Израиле  партиях  (вернее  было   бы   сказать   -   о
разновидностях израильского сионизма) посвящен "Гуш-Эмуним",  наиболее
экстремистскому,  реакционно-клерикальному  сионистскому  ответвлению,
воинственно    ратующему    за   безоговорочное   присоединение   всех
оккупированных арабских земель к Израилю и полное изгнание  из  страны
непокорных    палестинцев.   Руководит   этим   семинаром   специально
прилетающий на  занятия  из  Израиля  доктор  Нахум  Орланд.  Впрочем,
руководство  всеми остальными западноберлинскими семинарами по Израилю
тоже доверено исключительно пропагандистам из этой страны.
     Не последнее  место  в  учебном плане отведено изучению иудаизма.
Прежде   всего   слушателям   преподносится   "фундаментальный    курс
иудаистики".   Ему   сопутствуют  специальные  занятия  по  содержанию
священной "Галахи".  Проводятся они  в  форме  "вопросов  и  ответов",
которым  руководитель  курса  раввин Эрнст Штейн посвящает один день в
неделю.
     Но этим  не  ограничивается  перечень иудаистских дисциплин.  Они
входят и в цикл так называемых письменных  занятий,  приводящихся  под
руководством  раввина  Манфреда  Люблинера.  В программы включен также
специальный "Библейский семинар".
     За посещением занятий по религиозным дисциплинам ведется особенно
строгое наблюдение.  Если мой  собеседник,  бывший  студент,  вынужден
будет посетить все посвященные иудаизму занятия,  ему придется в одном
только третьем триместре  потратить  на  это  тринадцать  вечеров!  Не
льстят ли себя надеждой преподаватели,  что наиболее преуспевших своих
питомцев  они  смогут  впоследствии   командировать   в   Израиль   на
традиционный конкурс молодых знатоков библейских книг.
     Составители учебного   плана   стремятся  максимально  приблизить
занятия   к   израильским   интересам,   к    политическим    задачам,
осуществляемым сионистскими руководителями государства. Потому, видно,
в учебном плане подробнейшим  образом  описан  маршрут  двухнедельного
"студенческого  путешествия"  в  Израиль.  Полет  туда  и обратно плюс
объезд двадцати шести городов  влетает,  конечно,  в  копеечку,  но  в
группу   путешественников   включаются  только  наиболее  старательные
учащиеся,  за которых охотно платят учреждения, находящиеся в доме э13
на  Иоахимсталерштрассе.  Действительно,  на какие затраты не пойдешь,
чтобы будущие сионистские функционеры (а  именно  таковых  воспитывает
западноберлинская  еврейская  народная  высшая школа из самых усердных
учащихся!) своими глазами увидели,  как палестинские города и  деревни
превращены прав