сторону. А шерифов слуга ударом  ноги  вышиб
дверь и, пригнувшись, вошел в чулан.
   Он нацедил себе кружку эля, осушил ее и налил вина.
   Ключник, не смея пошевельнуться, сидел на полу, таращил на него глаза и
беззвучно шептал молитву.
   Рейнольд Гринлиф обернулся к старику и сказал добродушно:
   - Может, выпьешь со мной, старина? Прямо скажу, неплохое вино  у  лорда
шерифа!
   Но, кроме вина, в чулане было немало припасов. Вытащив из-за пояса нож,
Рейнольд Гринлиф отрезал ломоть пшеничного хлеба и снял с  крюка  копченый
окорок.
   Отправляя в рот кусок за куском, причмокивая да  похваливая,  пропуская
между кусками то кружку эля, то кружку  вина,  веселый  стрелок  и  думать
забыл о старичке, а тот ползком выбрался вон из коридора, поднялся на ноги
и пустился бежать на кухню.
   Широкая тень вдруг совсем заслонила Рейнольду Гринлифу свет.
   Он оторвался от окорока и увидел, что  в  дверях  стоит  старший  повар
лорда шерифа, а из-под локтя у него выглядывает клок серой бороды  старого
ключника.
   - Хорош слуга, который спит до полудня! - сказал повар так громко,  что
все пустые бочки и кувшины, какие  были  в  чулане,  откликнулись  дружным
гулом.
   Подняв тяжелый кулак, повар наотмашь ударил Рейнольда Гринлифа по шее.
   - Уважаю хороший удар! - воскликнул Рейнольд Гринлиф, отправляя  в  рот
новый кусок ветчины.
   - Хорош слуга, который, высадив двери, жрет в кладовой хозяйское добро!
   И снова загудели горшки и кувшины, и снова тяжелый кулак  опустился  на
шею Рейнольда Гринлифа.
   - Уважаю хороший кулак! - повторил Рейнольд Гринлиф. - А  ну-ка  двинь,
дружище, по третьему разу!
   - Получай и по третьему! - промолвил повар и дал стрелку такого тумака,
что окорок вылетел у него из рук и шлепнулся на пол.
   - Да твой кулак не хуже моего, как я  погляжу!  -  рассмеялся  Рейнольд
Гринлиф. -  Клянусь  святым  Вульфстаном,  который  всадил  свой  посох  в
каменный пол, я не покину этого дома, пока мы не померимся с тобой  силой,
медведь!
   - Это я всегда с удовольствием, - ответил повар.  -  Да  только  боюсь,
что, пока ты служил шерифу, ты и меч разучился держать в руках.
   - Посмотрим, посмотрим. Бери поскорей  свой  меч,  выходи  во  двор  на
просторное место.
   Так сказал повару Рейнольд Гринлиф  и  отправился  во  двор  дожидаться
противника.
   Тот не заставил себя долго ждать.
   - Знавал я, - сказал Рейнольд Гринлиф, отбивая первый  удар  повара,  -
знавал я одного парня, - тут он высек сноп искр из его меча, - который так
знатно точил мечи, - тут он отпрыгнул в сторону, увертываясь от  удара,  -
что бросишь пушинку, - получай, приятель! - она упадет на острие, и...
   Но Рейнольд Гринлиф не  докончил  своего  рассказа,  потому  что  повар
оказался хорошим бойцом и тут было  не  до  разговоров.  И  сила  у  обоих
оказалась равна, и глаз одинаково верен.
   Старый ключник, поварята и все, кто был в доме шерифа, выбежали по двор
и только жались к стенам, когда меч ударялся о меч и бойцы, то пятясь,  то
наседая, окруженные блеском и звоном стали, клубком перекатывались с места
на место в облаке пыли, взбитой резкими и неожиданными прыжками.
   Они бились долго, пар валил от обоих, но ни один не был оцарапан мечом.
На решительный натиск один отвечал другому таким же напором, на хитрость -
хитростью, на уловку - уловкой, на быстроту - быстротой. И кончилась драка
тем, что оба бойца расхохотались и сели на землю, посыпанную мелким речным
песком.
   - Не часто приходится встречать такого противника! Умел бы  ты  так  же
стрелять из лука, весело мы зажили бы с тобой в зеленом  лесу.  Две  сотни
марок в год положит тебе Робин Гуд.
   - Ну что же, - ответил повар, - из лука я бью не худо, а лесной  костер
мне милее, чем кухонный очаг. Я шерифу не кум и не сват. Только  надо  нам
подкрепиться на дорогу. Ну-ка, старик, выставляй угощение.
   Слуги шерифа поспешно расступились, чтобы пропустить молодцов, а старый
ключник побежал вперед, дребезжа ключами и жалобно тряся бородой.
   Повар усадил с собой за стол всех  своих  поварят  и  подручных  и  без
большого труда заставил их выпить за Рейнольда Гринлифа и лесных молодцов.
Потом он повел стрелка к сундуку, в котором шериф хранил свои  драгоценные
кубки и блюда.
   Три тяжелых замка висели на сундуке, но приятели сшибли их и  выволокли
на свет груду серебряной и золотой посуды.
   - Как же мы это все потащим?  -  приуныл  Рейнольд  Гринлиф.  -  Триста
фунтов тут будет верных, а нести неловко.
   Но повар добыл два хороших мешка. И друзья вскинули ношу на плечи.
   - Прощай, старина! Не мори людей голодом до полудня! - крикнул стрелок,
выходя из ворот шерифова дома.
   - Куда же наш путь лежит, Рейнольд? - спросил его повар.
   - Какой я Рейнольд Гринлиф? Ты зови меня  Маленьким  Джоном.  Путь  наш
лежит прямо на север. Наш лагерь сейчас в Бернисдэльском лесу.
   Сторожа у северных ворот Ноттингема с удивлением проводили глазами двух
шерифовых слуг, которые,  распевая  удалую  песню,  позванивая  посудой  в
мешках, прошагали мимо стрельбищного поля и дальше,  мимо  виселиц,  в  ту
сторону, откуда свежий осенний ветер гнал табуны облаков.
   Солнце село, и молодая луна взошла над лесом.
   Маленький  Джон  и  повар,  которого  звали  Артуром  из   Бленда,   не
останавливаясь, шагали вперед и вперед по залитой светом дороге.
   Маленький Джон рассказывал своему  спутнику  о  многих  отважных  делах
своего господина:  и  о  том,  как  веселый  Робин  приезжал  в  Ноттингем
торговать горшками и попал на обед к самому шерифу, и о  том,  как  старый
король гнался за Робином из Лондона в Шервуд, из  Шервуда  в  Йоркшир,  из
Йоркшира в Ньюкастль и Бервик, а оттуда через Ланкастер в Честер, и  Робин
обогнал его на день, явился в Лондон и просил королеву  Катерину  передать
от него привет королю.
   Он  рассказал  повару  о  веселом  причетнике  фриаре  Туке,  о   Муке,
мельниковом сыне, о том, как маленький Скарлет отомстил  своему  лорду  за
сына, о том, как Билль Статли спас от смерти слепого Генриха, который учил
Робина искусству стрельбы в ту пору, когда был еще зрячим.
   И у дюжего повара  нашлось  о  чем  порассказать  Маленькому  Джону:  о
красавице Эллен, которую полюбил он больше жизни, и о том, как  в  веселый
праздник Майклмас повел он Эллен к венцу, чтобы священник скрепил  любовь,
которую давно уже  благословили  звезды,  жаркий  стог  ячменя  и  скрипки
сверчков. И как господин его, сэр  Ральф  Мурдах,  проиграл  в  кости  его
молодую жену - и одной прислужницей больше стало у благородного рыцаря Гая
Гисборна.
   У перекрестка Трех Дубов Маленький Джон вдруг остановился и  сбросил  с
плеч свой мешок.
   - Гляди, - сказал он товарищу, - свежий  навоз  на  земле.  Тут  кто-то
недавно проехал.
   Вдалеке раздался крик совы, предрассветный ветер заскрипел в  верхушках
деревьев.
   - Ничего не слыхать, - сказал повар.
   - В том-то и  дело,  -  ответил  шепотом  Маленький  Джон,  разглядывая
неостывший комок. - Ничего не слыхать, а навоз еще теплый. Стащи  мешки  в
ров, а я пойду гляну, кто впереди.
   Он достал стрелу из колчана, свернул с дороги и исчез в темноте.
   Артур из Бленда долго дожидался его, непривычным ухом  прислушиваясь  к
шорохам просыпающегося леса. Во рву было сыро,  повар  поплотнее  запахнул
свой плащ и прислонился спиной к обомшелому  стволу  вывороченного  грозой
дуба. Он не заметил, как задремал.
   - Не время спать, приятель! - раздался над его головой тихий голос.
   Испуганно вздрогнув, повар открыл глаза.
   Маленький Джон  стоял  перед  ним,  держа  под  уздцы  двух  оседланных
лошадей.
   Третья лошадь стояла за  ними,  натянув  повод,  прикрученный  к  седлу
переднего коня.
   Морды всех лошадей были стянуты ремнями, чтобы они не могли заржать.
   - Не время спать, дружище! - повторил стрелок. - Сегодня  у  нас  будет
веселое утро. Там, впереди, засада, я узнал их по  шлемам.  Это  люди  Гая
Гисборна.
   Сон сразу покинул беглого повара. Одним прыжком он выскочил на середину
дороги. Маленький Джон схватил его за руку.
   - Тише! Их трое. Не знаю, кого они ждут, но, кто б это ни был, мы будем
драться с ним вместе. На всякий случай я увел у них лошадей.
   - Так если их трое, чего же нам ждать? Уж троих-то мы скрутим!
   - Постой, я хочу знать, кого они ловят.
   Едва успели товарищи привязать лошадей в  густом  подлеске,  позади  по
дороге послышался топот. К западне во весь опор скакал всадник в блестящей
кольчуге.
   Повар раскрыл уже рот, чтобы окликнуть его,  но  Маленький  Джон  успел
толкнуть товарища в бок.
   - Постой, не шуми. Остановим его иначе.
   В тот же миг тяжелая тупая стрела сорвалась с тетивы Маленького  Джона,
и всадник скатился с коня. Он вскочил на ноги, ища обидчика.
   Маленький Джон спокойно шагнул ему навстречу.
   - Успокойся, малый, - сказал он. - Надеюсь, ты не ушибся  и  стрела  не
причинила тебе вреда. Там, впереди, засада. Не тебя ли поджидают люди  Гая
Гисборна?
   - Люди людьми и засада засадой, - запальчиво крикнул юноша,  выхватывая
из ножен меч, - а за свою стрелу ты мне ответишь  сейчас  же,  и  тебя  не
спасут от этого шерифовы знаки!
   Маленький Джон провел рукой по своему плащу, будто  хотел  стряхнуть  с
сукна  мелкие  крестики,   украшавшие   одежду   стрелков   ноттингемского
гарнизона.
   - Драться с тобой мне некогда, мальчик. Гляди, твой конь всполошил  уже
засаду. Оружие пригодится нам для серьезного дела.
   Трое воинов с воловьими рогами на шлемах показались  уже  на  пригорке.
Маленький Джон, не дожидаясь, пока  враг  будет  близко,  вскинул  лук,  и
стрела, пущенная сильной рукой, пробила кольчугу первого из нападавших.
   Воин повалился ничком; под тяжестью его тела острие вышло у него  между
лопаток, горбом натянув кольчугу на спине.
   - Не уйдешь, Энгельрик Ли! - крикнул второй воин Гая Гисборна,  налетая
на юношу.
   Повар  схватился  с  третьим.  И  Маленькому  Джону  оставалось  только
смотреть на драку, так как повару его помощь была не нужна,  а  юноша  при
его приближении крикнул:
   - Оставь, стрелок, я слажу с ним сам!
   Противник, видимо, был сильнее  и  искуснее  юноши;  тот  едва  успевал
отражать удары и под  стремительным  натиском  пятился  понемногу  к  краю
дороги; наемник Гая Гисборна теснил его ко рву, повторяя при каждом ударе:
   - Вот тебе плата за Франсуа Тайбуа! Вот тебе плата за Франсуа Тайбуа!..
   Густая белая пыль повисла над местом схватки. Дубовая ветка, отсеченная
чьим-то мечом, упала к ногам Маленького Джона.
   В это время воин, дравшийся с поваром, закричал:
   - На помощь, Гильом!
   Откинув в сторону щит, противник юноши  нанес  своему  врагу  последний
удар и бросился на помощь товарищу.
   Но он опоздал: тело воина, пятная кровью дорогу, рухнуло к его ногам.
   - Беги, Гильом! - умирая, простонал раненый.
   Тогда воин, которого звали Гильомом, перепрыгнул через тело товарища  и
пустился бежать.
   Маленький Джон усмехнулся.
   - Бежит хорошо, однако не лучше оленя, - сказал он, не  спеша  поднимая
лук.
   Но стрелять он не стал, потому что тройка мохнатых  псов  вынырнула  из
леса, и в этих псах стрелок сразу признал верных спутников фриара Тука.
   Мгновенно перемахнув через ров, собаки настигли беглеца,  сбили  его  с
ног и, ощерившись, остановились над своей добычей.
   Угрожая беглецу  блестящими  клыками,  они  нетерпеливо  поглядывали  в
сторону леса.
   Наконец показался и сам хозяин.
   - Клянусь святым Кесбертом, - воскликнул отец Тук, выбираясь на дорогу,
- у вас была тут добрая потасовка! Что  же  ты,  Маленький  Джон,  не  мог
подождать меня?
   - А почем я мог знать, святой отец, что провидение направит твои  стопы
в эту сторону?
   -  Ишь  как  тебя  нарядил  шериф!  -  усмехнулся   отец   Тук,   щупая
разукрашенный плащ стрелка. - А это что за молодцы?  И  почему  завязалась
драка?
   Маленький Джон хлопнул повара по плечу.
   -  Это  добрый  малый,  Артур  из  Бленда,  которому  охота  пострелять
королевских оленей и покрасоваться в зеленом плаще. А этот паренек сам нам
расскажет, как его звать и по какой причине привязались к  нему  люди  Гая
Гисборна.
   - Я Эльфер из Сайлса, - сказал юноша, разглядывая  разрубленную  пониже
плеча кольчугу. - А ты -  отец  Тук.  Я,  помню,  видал  тебя  в  харчевне
"Золотой бык".
   -  Так  вот  ты  откуда,  мальчик!  Расскажи,  расскажи,  как  поживает
благородный сэр Стефен?
   - Сэр Стефен не смеет высунуть носа из своего манора. С тех пор как  вы
потрепали на большой дороге ноттингемский отряд, у нас тихо и в Вордене, и
в Дэйрволде, и в Сайлсе. Эдвард из Дэйрволда у нас теперь ривом. Он  слово
боится молвить, потому что у него до сих пор не зажили ребра.  Я  затем  и
собрался, чтобы вам обо всем рассказать и повидать Белоручку.
   - А почему же привязались к тебе люди Гая Гисборна? - спросил Маленький
Джон.
   - Вот уж не знаю! Разве из-за кольчуги моей и меча? Я  заработал  их  в
честном бою с воинами сэра Стефена. Неужто они узнали меч и кольчугу?
   Детский румянец вспыхнул на щеках юноши. Маленький Джон усмехнулся.
   - Вон тот негодяй все время поминал имя  какого-то  Франсуа  Тайбуа,  -
добавил Эльфер.
   Отец Тук быстро обернулся, услыхав это имя.
   - Ну, теперь все понятно! - сказал он. - Они приняли тебя, мальчик,  за
Энгельрика Ли, сына сэра Ричарда Ли из Вирисдэля. Счастлив твой  бог,  что
ты встретился с Маленьким Джоном! Эти дурни искрошили бы тебя прежде,  чем
заметили бы свою ошибку. Перевяжи ему руку, Маленький Джон, а я потолкую с
тем молодцом, пока он не вздумал дразнить моих псов.
   Маленький Джон, оторвав полосу  от  своего  плаща,  туго  стянул  юноше
раненую руку.
   Повар вывел из леса на дорогу лошадей. С помощью отца  Тука  он  усадил
воина с рогами на шлеме лицом к хвосту на его же коня и накрепко  привязал
к седлу, скрутив ремнями по рукам и по ногам. Потом стегнул  коня,  и  тот
шарахнулся прочь, унося беспомощного седока.
   Эльфера осторожно посадили на другого коня. Он взялся за повод здоровой
рукой.
   Повар вытащил изо рва мешки с  шерифовым  добром.  Тут  Маленький  Джон
распрощался с друзьями.
   - Везите Робину подарки от лорда шерифа, - сказал он, кивнув на  мешки.
- А я отыщу самого лорда; он охотится нынче где-то  у  Серебряного  ручья.
Скоро мы с ним вас догоним.



12. О ТОМ, КАК МУК, СЫН МЕЛЬНИКА, УЧИЛ УМУ-РАЗУМУ ДОБРЫХ ВИЛЛАНОВ

                                          "Согните луки, - молвил он, -
                                          Обоз невдалеке.
                                          Передний - мой: и жизнь и смерть
                                          Его в моей руке".

   По всем  дорогам  Англии  скрипели  колеса  возов.  Первые  белые  мухи
кружились уже в воздухе, не смея опуститься  на  землю.  По  утрам  тонкой
корочкой льда затягивались лужи, а небо к закату было красным,  как  медь.
Зима подступала, и владельцы  земель  спешили  объехать  свои  владения  -
собрать с вилланов последний оброк.
   По старому Ватлингу, по широкому Эрмину, по каменистым  горным  тропам,
по  топким  просекам,  по  глухим  и  людным  проселкам,  мимо   кельтских
могильников, мимо затопленных золотым орешником римских  военных  лагерей,
мимо грузных норманнских церквей и угловатых замков, лениво влегая в ярмо,
тащили волы повозки, скрипящие под тяжестью нового урожая. Ветер уносил  в
облака пыльные клочья овечьей шерсти, мякину, запах  янтарного  меда,  дым
коптящихся окороков.
   Настежь были распахнуты двери монастырских амбаров, подвалов; и днем  и
ночью опущены были подъемные мосты.
   Громко визжали свиньи и гоготали гуси, громко стучали цепы  по  гумнам,
буйный ячмень задорно хлопал, вышибая затычки из бочек, но все  эти  звуки
заглушал громкий и протяжный скрип колес.
   Красные клены и медные дубы бросали охапки листьев под  широкие  копыта
воловьих  упряжек.  Воробьи  неохотно  уступали  дорогу  копытам,   словно
уговорились, что скорее дадут раздавить себя, чем позволят увезти с  полей
золотое зерно.
   Собаки бежали  между  возами,  то  зазывая  вперед  ленивых  волов,  то
отставая у верстового столба, чтобы, задрав лапу, проверить, на  месте  ли
еще надпись,  высеченная  по  твердому  камню:  "Сделал  дорогу  Гай  Юлий
Цезарь".
   С высокой вершины каштана, что стоит на холме в том месте,  где  дорога
на Бернисдэль пересекает  дорогу  на  Сайлс,  Мук,  сын  мельника,  увидел
большой обоз.
   Как ящерица, он соскользнул по гладкому стволу  и  спрыгнул  на  землю,
где, с головой укутавшись в плащи, крепким сном спали востроносый  Скарлет
и Билль Белоручка.
   - Двенадцать упряжек по восемь волов, вьючных лошадей не то семь, не то
восемь, - сказал Мук, растолкав товарищей. - Сам епископ не ездит с  таким
обозом! Клянусь крестом, они не оставили в Вотерсе ни свиньи, ни куренка!
   - Какая охрана? - потягиваясь, спросил Скарлет.
   - Считать будем после драки. Хватило бы стрел.
   Билль Белоручка выглянул из чащи.
   Скрип колес приближался. Ветер донес мычание  коров,  гоготанье  гусей,
кудахтанье, крики погонщиков и хлопанье бичей.
   - Прямо ярмарка на колесах! Достанется нам от Робина, если  мы  упустим
такой подарок!
   Пятеро вооруженных всадников подвигались вперед в  голове  обоза,  трое
монахов трусили следом за ними. Низко пригнув головы, брели привязанные  к
повозкам коровы.  Вьючные  лошади  шли  понуро,  покачиваясь  под  тяжелой
кладью.
   - Передний - мой, - сказал Мук, натягивая тетиву. - Бери,  Скарлет,  на
прицел большого, на белой кобыле. А ты, Белоручка, - того, что  толкует  с
монахом.
   Три стрелы сразу сорвались с луков, будто их спустила одна рука.
   Всадник, ехавший впереди, мешком повалился  на  шею  лошади.  Тот,  что
беседовал с монахом, упал бы, не  подхвати  его  спутник.  Третья  стрела,
скользнув по кольчуге стражника, воткнулась в морду белой  кобылы.  Лошадь
вскинулась на дыбы и опрокинулась в сторону, на переднюю упряжку волов.
   Скрип колес оборвался, облако пыли скрыло обоз.
   Волы  ревели,  сбившись  в  кучу,  опрокидывая  повозки;  гуси  хлопали
крыльями,  свиньи  визжали,  вьючные  лошади   бились   копытами   кверху,
пригвожденные кладью к земле.
   - Люди, ко мне! - кричал стражник, упавший с белой кобылы. - С нами бог
и святые угодники! Ко мне, Жоффруа, Бонвалет! Все на разбойников!
   Он стоял с обнаженным мечом, прикрывая  своим  телом  монахов,  которые
поспешили опуститься на колени, сложив руки на груди. Рядом с  ними  лежал
всадник, раненный стрелой Белоручки.
   Но воин напрасно звал на помощь. Испуганные кони, закусив удила, далеко
унесли уже и Бонвалета и Жоффруа. А погонщики  волов  исчезли  под  своими
повозками с такой быстротой, как суслики прячутся в норки.
   Стрелки под могучим  каштаном  дружно  расхохотались,  увидав  чудесное
действие трех хорошо направленных стрел.
   - Клянусь святым требником, тысяча стрел не  заменит  нам  имени  Робин
Гуда!
   С этими словами Скарлет выскочил  на  дорогу  следом  за  Муком,  сыном
мельника, и Белоручкой. Стрелки тотчас же взяли  на  прицел  единственного
готового к обороне врага.
   - Послушай, вояка, - сказал Мук,  обращаясь  к  стражнику,  -  если  ты
будешь брыкаться, мы подарим тебе три добрые стрелы, сработанные хромым из
Трента. Только боюсь, что ты отправишься в преисподнюю прежде, чем успеешь
их хорошенько сосчитать. Ну-ка, вкладывай свой меч в ножны, чтоб не ржавел
на осеннем ветру... Так! А теперь посмотрим, каких гостинцев  прислал  нам
господь.
   Не спеша он прошелся взад  и  вперед  мимо  сбившегося  в  кучу  обоза.
Скарлет и Билль Белоручка зорко следили за  возницами  и  провожатыми,  не
выпуская из рук направленных на стражника луков.
   - Так, - повторял Мук, сын мельника, - так. Мед и эль  -  хорошо.  Надо
думать, ваш мед вкуснее, чем дикий. Рожь хорошая. Овес нам не  нужен.  Для
чего бы нам сдался овес, если лошадей мы не держим? Ба!  Какая  свинья!  С
хорошего аббата б