трели  почерневшие  портреты  храбрых  рыцарей,
когда-то  поддерживавших  в  стенах  этого замка славный дух войны,  в
столь своеобразной форме возродившийся здесь вновь. С потолка зала, по
непонятной прихоти владельца, свисали провода высокого напряжения. Под
портретами и проводами, разбившись на небольшие группки, прогуливались
военные  эксперты  крупнейших  капиталистических  стран,  приглашенные
архимиллионером Вельтом для участия в великосветской охоте.
     В зале  среди  военных  были также и дамы.  Одна из них,  высокая
брюнетка,  непринужденно беседовала с седобородым японцем. Бросалась в
глаза неестественная бледность ее лица.
     В двух шагах от нее в  позе  высшей  готовности  выполнить  любой
приказ  стоял  атлетического  вида человек,  не спускавший с нее глаз.
Иногда она мило улыбалась  ему,  беседуя  с  японцем  и  кивая  другим
гостям.
     Копф, еще  более  откинув  назад  голову,  подошел  к  ним  и   с
достоинством приветствовал японского генерала и его даму.
     Японец блеснул стеклами своих золотых очков и  ответил  длинно  и
витиевато.  Брюнетка  едва  кивнула  и  сразу заинтересовалась другими
гостями, но так же быстро повернулась обратно.
     Это была   жена   владельца   замка,   блистательная  итальянская
аристократка Иоланда Вельт.
     А при ней состоял,  чтобы угадывать ее желания, любимец ее мужа и
его секретарь мистер Тросс.
     "Золотой генерал"   направился   теперь  к  другой  даме,  полной
блондинке,  еще издали улыбавшейся ему. Подойдя к ней, он приложился к
пухлой ручке с позолоченными ногтями.
     Эго была подруга Иоланды,  Шарлотта,  жена одного  из  директоров
концерна Вельта.
     Блестящее общество оживленно болтало.  Звуки голосов, мешаясь под
сводами, превращались в гулкий и нестройный шум.
     Вдруг все разговоры разом стихли.  В зал вошел  владелец  будущих
вооружений армий мира Фредерик Вельт. Как и при посещении Ганса Шютте,
у него были желтые гетры на тонких ногах.
     - Господа!  - объявил он гортанным голосом. - В знак стремления к
миру всех здесь собравшихся мы сейчас превратимся в охотников!  Машины
ждут нас.
     В зале появилось несколько лакеев,  одетых в шкуры. Они принялись
раздавать гостям луки и колчаны со стрелами.
     Ими неслышно руководил Тросс.
     Генерал Копф повертел в руках лук и оглянулся на адъютанта:
     - Что вы скажете? А?
     - Это лук, ваше превосходительство.
     - Ну я знаю, что лук! Оружие нибелунгов. А это?
     - Колчан со стрелами, ваше превосходительство.
     - Его превосходительство,  наверно, не привык к подобному оружию,
-   вмешалась   Шарлотта,  поведя  тщательно  нарисованной  бровью.  -
Первобытная рогатина - снаряжение северного охотника - или современный
истребитель! Не так ли, ваше превосходительство?
     Адъютант сверкнул своим безукоризненным пробором и сказал:
     - Его превосходительство признавал в свое время и "таубэ".
     - О-о!  Кто ж не знает  о  легендарных  подвигах  летчика  Копфа!
Каждый  мальчишка  помнит знаменитую цифру:  девяносто шесть сбитых за
все войны аэропланов, - вставил оказавшийся рядом Тросс.
     - Девяносто девять, - скромно поправил Копф.
     - Девяносто  девять!  -   воскликнула   Шарлотта.   -   О,   ваше
превосходительство!  Вы  должны  сравнять счет.  Сто сбитых самолетов!
Обязательно сто! Это будет так мило.
     - Вы угадали мою сокровенную мечту, - сказал Копф.
     - Я надеюсь,  вы будете иметь эту возможность.  Однако  позвольте
мне помочь вам надеть этот колчан.
     - О-о! Вашими руками я позволил бы даже надеть на себя цепи, а не
только оружие против полевых мышей.
     - Вы ошибаетесь,  ваше превосходительство!  Я уверяю вас:  у  нас
будет настоящая дичь.
     - О-о! Крупная дичь уже в ваших руках!
     - Неужели?  А  я  думала,  в руках Иоланды!  - ответила Шарлотта,
кокетливо прищурив серые глаза.
     Тем временем военные эксперты,  уступая друг другу дорогу,  вышли
через  окованную  железом  дверь  Слегка   позванивая   шпорами,   они
спускались теперь по изъеденным веками ступеням.
     Во дворе стояло шесть автомобилей.
     - Поддерживающий    императорский    престол    будет    счастлив
воспоминаниями об  охоте,  проведенной  в  вашем  обществе,  -  сказал
престарелый японец, усаживаясь в автомобиль.
     - О,  ваше  превосходительство!  Я  рассчитываю  пополнить   ваши
воспоминания  рыбной  ловлей  в  Японии.  Я  так  мечтаю посетить вашу
сказочную страну!  - ответила Иоланда.  -  Не  правда  ли,  Тросс?  Вы
отвезете  меня  туда?  -  И она указала Троссу на место шофера в своем
автомобиле.
     Тросс молча кивнул.
     - Японцы не склонны к аллегориям,  но в  Европе  я  позволю  себе
сказать,  что  наша страна - это цветок,  наши женщины - это нежнейшие
лепестки, мужчины - упругие стебли, наша жизнь - благоухание!
     Японец говорил  монотонно  и  скучающим взором рассматривал носки
ботинок.
     Один за другим автомобили выезжали на железный мост. Впереди всех
ехали Вельт с Шарлоттой и генералом Копфом.
     Клочковатые облака    сходились   в   небе   гигантским   веером.
Карандашный рисунок  неба  потерял  свой  серый  тон,  на  нем  словно
расплылась случайно попавшая туда оранжевая краска.
     Автомобили остановились в буковой рощице  против  замка.  Черные,
старые,  узловатые  деревья  тянули  к  светлеющему  небу полусгнившие
вершины. Было свежо. В ветвях нестройно чирикали птички. Где-то далеко
замычала корова.  Видимо,  датчане выгоняли на луга свои прославленные
стада.
     Охотники поеживались, с усмешкой глядя на забавлявшее их оружие.
     От замка  по  направлению  к  странному,  словно   развороченному
подземным взрывом холму пронеслись две закрытые машины.
     - Господа,  - объявил Вельт,  - автомобили  выезжают  по  очереди
через  каждые  две  с  половиной  минуты.  Курс держать между холмом и
замком.  Стрелять из автомобилей в строгом порядке,  условившись между
собой. Проверьте оружие, через пять минут начинаем!
     Тросс выскочил на землю, держа в руках конец телефонного шнура, и
подбежал к дереву, где оказалась розетка.
     Вельт взял разговорную трубку.
     Крытые автомобили   подъехали   к  заросшим  американской  сосной
остаткам  когда-то  существовавшего  холма.  Несколько  служителей   с
перекинутыми  через плечо шкурами и доисторическими каменными топорами
в руках выскочили на землю.
     Вельт дал команду.
     Автомобиль с Иоландой, Троссом и двумя военными экспертами рванул
с места.
     Японец откинулся на  подушку,  Иоланда  закусила  тонкие  губы  и
наклонилась вперед.
     Машина промчалась мимо замка и выехала на луг.  Было  уже  совсем
светло, и выскочивший из зарослей холма заяц стал хорошо заметен.
     Выкидывая задние ноги,  показываясь,  словно светлое пятнышко  от
зеркальца, то здесь, то там, он несся прямо наперерез охотникам.
     Иоланда вся напряглась и  еще  больше  нагнулась  вперед.  Японец
поглаживал бороду.
     Машина колотилась  об  ухабы,  охотники  лихо   подпрыгивали   на
пружинах. Тросс еще прибавил ходу. Все ближе и ближе были заячьи лапы.
     Сидеть стало почти невозможно.  Ветер ощутимым  грузом  ударял  в
грудь, в лицо, выдавливая слезы из глаз.
     Иоланда больно сжала руку старика.  Маленькая  черная  шапочка  с
красным пером неведомо как держалась на ее гладких волосах.  Японец не
изменил своего застывшего лица и лишь  попытался  поправить  прыгающие
очки.
     Заяц почему-то не менял взятого направления и мчался по прямой.
     Тросс свернул  немного  в  сторону и поравнялся с зайцем метрах в
пятнадцати от него.
     Иоланда подняла лук и сузила глаза.  Раздался легкий звон тетивы.
Заяц несколько раз перевернулся  через  голову  и  заплакал,  заплакал
по-ребячьи - жалобно-детским криком.
     Тонкие ноздри Иоланды раздувались.
     Тросс затормозил. Охотница выскочила первая и, слегка нагнувшись,
побежала к зайцу.  Подняв его за уши,  она  торжествующе  рассмеялась.
Потом  бросила  свой  трофей  в  ноги  Троссу.  С воткнутой стрелы еще
стекала кровь.
     - Прекрасный  выстрел  римлянки!  -  сказал  итальянский  военный
эксперт, сидевший рядом с шофером. - Выстрел, достойный Дианы!
     Иоланда улыбнулась, обнажив ровные и, наверно, острые зубы.
     От холма к автомобилю несся второй заяц, показываясь на пригорках
и исчезая в ложбинках. Он мчался по той же самой прямой, что и первый.
     Снова глаза итальянки сузились.
     - Теперь очередь вашего превосходительства, - сказала она.
     Заяц приближался.  Старик нехотя поднял свой лук  и,  когда  заяц
проскочил мимо, не целясь, выпустил стрелу.
     Стрела полетела было совсем не в зайца, но тут произошла странная
вещь.  На глазах у всех стрела повернула и погналась за зайцем.  Как и
первый,  этот тоже перевернулся несколько  раз  через  голову,  но  не
закричал.
     За убитой дичью отправился Тросс.
     Третьего зайца, совсем не целясь, убил итальянец. Вернее, он даже
нарочно пустил стрелу в сторону,  но она повернула в пути  и  настигла
несчастного  зайца,  по  необъяснимой причине никак не свертывавшего с
роковой прямой.
     Автомобиль тихо поехал к замку.
     От холма скакал новый заяц,  а наперерез ему мчался автомобиль  с
англичанином и французом.
     - Замечательно!   -   сказал   итальянский    военный    эксперт,
рассматривая стрелу. - Значит, в этом наконечнике находится следящий и
направляющий фотоэлектрический глаз!  Стрела как бы видит  свою  цель.
Замечательно!
     - Производство фирмы "Вельт", - деловито сказал Тросс.
     - Замечательная   фирма,  -  невозмутимо  заметил  японец.  Потом
добавил: - Первые удачные опыты были проделаны еще полтора года назад.
     Иоланда удивленно посмотрела на своего соседа.
     Служители в звериных шкурах,  суетившиеся около  закрытых  машин,
увидев,  что  очередной заяц,  как и предыдущие,  убит,  направились к
клетке. Там у стенок все еще жалось с десяток пугливых зверьков.
     Служитель вытащил за уши беспомощного зайчика и, нежно поглаживая
его по  спинке,  понес  к  решетчатому  параболическому  зеркалу.  Это
зеркало направляло поток радиолучей.  Попадавший в этот поток заяц уже
не мог больше из него выбраться и сойти в сторону. Вместе со стрелами,
летящими  наверняка,  все  это  дедало  охоту занятием неутомительным,
привлекательным и обставленным комфортабельно.
     Охота была в разгаре.
     Автомобили один за другим мчались за обреченными жертвами. Каждый
военный  эксперт выпускал по одной стреле и каждый раз с удовольствием
отмечал попадание.
     Довольные, слегка возбужденные, возвращались охотники в замок.
     Вдали виднелось стадо мирно пасшихся на лугу  коров.  По  прихоти
Вельта,  владельца  этих  земель,  арендаторы  обязательно должны были
выгонять своих коров в поле для  оживления  сельского  пейзажа,  а  не
держать их в усовершенствованных стойлах.
     Солнце давно взошло,  поднялся ветер, столь обычный для Ютландии,
продувающий ее от моря до моря.
     Ведя машину твердой рукой,  Тросс непринужденно объяснял  как  бы
Иоланде, но адресуясь, конечно, к сидящим сзади экспертам:
     - Надеюсь,  никому не составит труда представить себе,  что такие
устройства могут быть помещены не только на игрушечных стрелах.
     Придерживая рукой  срывающуюся   фуражку,   итальянский   эксперт
глубокомысленно заметил:
     - Думается,  что такое видящее и  направляющее  фотоэлектрическое
устройство  может  иметь  место  на  любом снаряде,  ракете,  летающей
торпеде...
     - О  да!  -  сказал  японский военный эксперт.  - Фирма господина
Вельта блестяще продемонстрировала нам свои достижения.
     Гости въезжали в замок.
     Сзади них ехали автомобили с радиостанцией  и  пустыми  клетками.
Содержимое  клеток  перекочевало  теперь  в ноги к "бравым" и "метким"
стрелкам.
     Через два  часа  развеселившихся и проголодавшихся охотников ждал
ленч, приготовленный из убитой ими дичи.


Глава IX. ОТКРЫТЫЙ СЕЙФ



     В неурочный  час,  когда  хозяина  заведомо  не  могло быть дома,
доктор Шварцман возился у двери квартиры Кленова.
     Ключ, сделанный  по  слепку,  неумело снятому доктором,  никак не
хотел открывать замок.
     - Может быть, вы думаете, доктор, что годитесь в грабители? - сам
себе бормотал Шварцман. - Ничего подобного!
     И с этими словами он открыл дверь.
     - Только для истории болезни,  - утешал он  себя,  тихо  входя  в
квартиру. - Нечто вроде рентгена.
     Доктор снял  пальто,  вынул  из  кармана  затрепанную  книгу   по
криминалистике  и  связку  отмычек,  с  помощью которых он рассчитывал
открыть тайну профессора.
     Итак, картина Левитана с изображением тихой речки...
     Доктор стал ощупывать раму,  стараясь найти отверстие для  ключа.
Но все получилось иначе,  чем он рассчитывал.  Шаря по раме,  он задел
кнопку, и картина сама со звоном откинулась.
     - Кто сказал,  что у взломщиков тяжелый труд? Оказывается, ничего
подобного! Сейфы вежливо открываются сами собой.
     Доктор пододвинул  стул,  уселся  на  него  и стал выкладывать на
столик, в который превратилась картина, содержимое сейфа.
     - Представим  себе,  что это легкие,  - рассуждал Шварцман,  сняв
пенсне и близоруко заглядывая в первую папку.  Увидев там формулы,  он
отложил ее в сторону.  - Нас интересует, - он отодвинул еще две папки,
- не столько почки или печень, сколько сердце...
     В руках  у  доктора оказалась изящная папка из японской соломки и
приложенное к  ней  письмо,  написанное  по-русски,  но,  по-видимому,
иностранцем.
     Шварцман перелистал папку. Ему попались чьи-то рукописи, какая-то
фотография,  документы  -  кажется,  на  датском  языке - и вырезки из
американских газет.
     Шварцман озабоченно  потер височки,  где еще курчавились когда-то
густые волосы, потом отыскал в книжном шкафу англо-русский словарь, не
очень  надеясь на свое знание языка.  Перевести с датского он при всем
желании не мог.
     Обстоятельно усевшись за стол, он принялся за изучение находки.
     Прежде всего он прочитал письмо:

     я1"Русскому профессору Ивану Алексеевичу Кленову, Москва
     Примите мое преклоненное уважение,  высокопочтенный профессор,  и
позвольте воспользоваться случаем,  чтобы  выразить  свое  восхищенное
изумление вашей стойкостью и верностью вашим незыблемым принципам.
     В торжественный   день   вашего    семидесятилетия    почтительно
осмеливаюсь  послать вам в подарок папку документов,  которые в разное
время по некоторым причинам попали в мои руки и  теперь,  конечно,  не
представляют специфической ценности.
     Стремлюсь хоть   этим   выразить   вам   чувства   далекого,   но
заинтересованного в вашей судьбе друга и коллеги из Страны восходящего
солнца".

     Подписи не было.  Шварцман покачал  головой.  Рукопись  оказалась
недописанной  статьей.  Шварцману  бросилось  в  глаза  старое русское
правописание  с  твердым  знаком  и  буквой  "ять".  Размашистый,   но
аккуратный  почерк  к  концу рукописи менялся.  Строки расходились или
наезжали одна на другую.  Последняя страница обрывалась на  полуслове.
Брызги чернил рассыпались по недописанному месту.
     Доктор еще раз взглянул  на  незнакомое  имя  какого-то  русского
профессора, автора статьи, но оно ничего не сказало ему.
     Рассеянно повертев в  руках  выцветший  любительский  фотоснимок,
доктор  с  трудом  разобрал  на  нем чрезмерно загорелую спортсменку в
лодке.  Он решил,  что ее набедренная повязка слишком узка,  и покачал
головой.
     Наконец, возмущенно отодвинув от себя фотографию,  он принялся за
газетные вырезки.
     Едва начал он их читать, как забыл о приготовленном словаре.

     ДЕЛО ПРОФЕССОРА ВОНЕЛЬКА
     "Мистер Джон  Аллен  Вонельк,  известный физик,  бывший профессор
Корнельского университета,  отказался отвечать на вопросы Комиссии  по
расследованию  антиамериканской  деятельности,  куда он был вызван для
дачи показаний как подозреваемый в  сочувствии  коммунизму.  Профессор
Вонельк  присужден  к  годичному  тюремному  заключению за оскорбление
американского конгресса".
     По-видимому, в газете был помещен портрет профессора Вонелька, но
ножницы, вырезая текст, аккуратно обошли фотографию.

     Следующая вырезка,  очень старая,  пожелтевшая, относилась к 1916
году. Название газеты не было записано.

     ТРОЕ СУТОК С ПРОБКОВЫМ ПОЯСОМ
     "Еще одна жертва гнусного пиратства германских  подводных  лодок.
Как  известно,  три  дня  назад  ими был потоплен американский пароход
"Монтана",  плывший из Европы в Нью-Йорк.  Пароход  затонул  в  сорока
милях  от  американского  берега.  Подошедшим судам удалось спасти сто
двадцать семь человек,  в том числе семьдесят  пять  женщин  и  детей,
высаженных с корабля в шлюпках.  Розыски продолжались.  На второй день
было найдено еще пять человек,  из которых лишь  двое  выжили.  И  вот
спустя трое суток после гибели "Монтаны" в том же районе был обнаружен
еще один человек,  вконец измученный,  потерявший человеческий  облик.
Пробковый пояс продолжал поддерживать его на воде.  У врачей было мало
надежд,  что  спасенный  будет  жить.  При  нем  оказались   промокшие
документы,  на  которых  с  трудом  удалось разобрать имя Джона Аллена
Вонелька,  американского гражданина.  Ни года его рождения,  ни штата,
где  он  родился,  разобрать  не  удалось.  Проверить  это  по спискам
пассажиров "Монтаны",  к сожалению,  оказалось невозможным, потому что
эти списки погибли неделю назад во время пожара в Шербурском порту.
     Мистер Вонельк находится в бессознательном состоянии и  доставлен
в одну из нью-йоркских больниц.
     Достоин восхищения  патриотизм   американских   женщин.   Нашлось
четырнадцать  девушек,  которые  оспаривают  право  дежурить у постели
несчастного молодого человека, так много пережившего".
     На снимке было запечатлено изможденное лицо, которое вполне могло
быть сфотографировано в морге.

     Следующая вырезка была сделана,  по-видимому, из этой же газеты и
относилась к тому же времени.

     РЕДКИЙ СЛУЧАЙ ПОЛНОЙ ПОТЕРИ ПАМЯТИ
     Наши читатели, несомненно, интересуются судьбой молодого человека
в пробковом поясе, спасенного после гибели парохода "Монтана".
     Мистер Джон Аллен Вонельк пришел в себя,  когда около его постели
добровольно  дежурила  мисс  Мэри  X.,  просившая не опубликовывать ее
фамилию.  Благочестивая девица  с  материнской  заботой  ухаживала  за
несчастным.  Обнаружив,  что он пришел в себя,  она стала молиться,  а
потом расспрашивать больного.  Оказалось, что мистер Вонельк полностью
лишился  памяти.  Он с трудом вспомнил свое имя,  но не мог назвать ни
родных,  ни города,  где живет,  он забыл даже свою поездку в Европу и
гибель парохода.
     Врачи заинтересованы  любопытнейшим  случаем,  когда   потрясение
вызвало столь полную утрату памяти.
     Мистер Джон Вонельк говорит по-английски превосходно,  но с  чуть
заметным  славянским  акцентом,  что  можно  объяснить  его  фамилией,
очевидно,  чешского  происхождения.  Никто  из   родственников   Джона
Вонелька  до сих пор не дал о себе знать.  По-видимому,  вся его семья
погибла вместе с пароходом "Монтана".
     Американский фонд   помощи   жертвам   войны  среди  гражданского
населения объявил о том,  что он принимает на себя попечение  о  Джоне
Аллене Вонельке, после спасения рожденном вновь.

                  я1"Нью-Йорк таймс", 1 июля 1918 года
     Америка славится   рекордами.   Однако   случай   в   Корнельском
университете  не  имеет  себе  равных  ни  в  одной  из  известных нам
областей.  Новое своеобразное достижение  принадлежит  студенту  Джону
Аллену Вонельку,  который закончил полный курс университета в небывало
короткий срок - за полтора года, удивив экзаменаторов глубиной знаний.
     Это тем  удивительнее,  что  феноменальный  студент  оказался тем
самым Джоном  Вонельком,  о  котором  писали  два  года  назад  как  о
человеке, полностью потерявшем память после корабле