пы”.
   Через  лабораторию  прошли  сотни  человек.  Снова  каждый  третий,  а  в
отдельных группах каждый второй, предпочли быть со  всеми.  Многие  пытались
спастись от нажима авторитета  группы,  закрывали  глаза,  чтобы  не  видеть
лампочки. Другие не смотрели на линии, и  ориентировались  лишь  на  сигналы
большинства. Само это стремление избежать неопределенности  выглядело  очень
жизненным,   точно   воспроизводило   в   микромодели    подлинную,    очень
распространенную ситуацию, ибо в старании  избегнуть  мучительного  разлада,
сомнений, противоречивости мы сплошь и рядом закрываем глаза на очевидность,
а то даже отрицаем ее наличие. Твердо стоя на  одной  точке  зрения,  просто
отвергаем как нереальность, мираж или подлог все, что защищает другую точку
   зрения или размывает основы этой. Для душевного комфорта это удобно.
   И  еще  одно  подтвержденное  чрезвычайно  важное  наблюдение   из   этих
экспериментов: стоит лишь одному из подставленных членов группы тоже сказать
правду, как картина  резко  меняется:  твердость  испытуемых  возрастает  на
глазах! Гипноз кругового единства, глубинный  страх  одиночества  рушатся  и
уступают место решимости отстаивать собственную, очевидную для себя  картину
мира. Как только рядом появляется еще  хоть  один!  Поэтому-то  сознательная
приспособляемость в существенных жизненных  вопросах  —  не  просто  уступка
своей слабости и  страху.  Это  еще  и  удар  по  самой  вероятности,  самой
возможности появления другого решения.
   В сказке о голом короле правда так  никогда  и  не  всплыла  бы,  случись
маленькому мальчику испугаться, подобно взрослым, что его сочтут дураком или
“занимающим место не по уму”, как предупредили ловкие жулики-ткачи.
   Аналогично  испытуемый,  находящийся  в  гипнотическом  трансе,   нередко
осознает, что гипнотизер требует совершения им чего-то необычного. Но он  не
теряет уверенности в том, что это ничем ему не грозит. В  подобной  ситуации
поведение  испытуемого  является  игранием   роли.   Однако   испытуемый   с
преступными наклонностями может совершить преступление,  а  потом  объяснить
это воздействием гипноза или что гипнотизер имеет садистские наклонности. Но
известно, что для того чтобы склонить человека к совершению антиобщественных
поступков, гипноз не обязателен. Таким образом, в случае совершени
   преступления правомерно предположение, что  оно  может  быть  обусловлено
действием  и  других  факторов,  и  гипнотический  транс  здесь  может  быть
совершенно ни при чем.
   В эксперименте, проведенном известным ученым П. С. Юнгом  и  описанном  в
монографии “Экспериментальный гипноз”, восьмерых пациентов,  находившихся  в
состоянии глубокого транса, попросили облить лаборанта  азотной  кислотой  и
взять  в  руки  предмет,  выдаваемый  за  ядовитую  змею.  Во  второй  части
эксперимента  семь   пациентов   прикоснулись   к   змее   без   какого-либо
сопротивления. В первой части  все  испытуемые  без  колебаний  выплескивали
кислоту на лаборанта, которого  защищало  невидимое  стекло.  Эти  же  самые
пациенты  в  состоянии  бодрствования  противились   идентичному   внушению.
Полученные  результаты  нашли  подтверждение  в  экспериментах,  проведенных
психологами Л. У. Роуландом и У. Люком. Они  пришли  к  выводу,  что  гипноз
может явиться причиной вышеуказанных форм поведения. М. Т. Орн, психиатр,  и
его коллега Ф. Д. Эванс попросили группу не  поддающихся  гипнозу  пациентов
“изобразить”,   будто   они   способны   без   колебаний    выполнить    все
вышеперечисленные “опасные” задания. Более того, несколько человек,  которым
сказали,  что  они  составляют  “контрольную  группу”,  данные  им   задания
выполняли с большим усердием в состоянии бодрствования. Уже одно то, что они
принимали участие в эксперименте и знали экспериментатора, которому  к  тому
же доверяли, побуждало их действовать указанным образом. Если бы группа была
сформирована из случайно по
   добранных людей, они, вероятно, отказались бы от такого эксперимента. Они
не  знали   бы,   что   эксперимент   “ненастоящий”   и   не   доверяли   бы
экспериментатору.
   Исследования показывают, что индивиды, выражающие желание  участвовать  в
эксперименте  в  качестве  испытуемых,  отдают  себе  отчет   в   том,   что
ответственность за то, как он проводится,  несет  врач,  вследствие  чего  в
своих действиях они нередко заходят дальше, чем в обычной обстановке, но  до
определенных границ. В лаборатории доктора Эрнеста Хилгарда  в  Стенфордском
университете   (Калифорния)   исследовалось    поведение    находящихся    в
гипнотическом  трансе  индивидов,  которым   давали   различные   поручения.
Испытуемые эффективно противодействовали тем инструкциям, выполнять  которые
не  хотели.  Доктор  Хилгард  зафиксировал  следующее:  “Некоторые  из   них
говорили, что специально не обращали внимания, другие напрягали свои силу  и
волю. Несколько человек заявили, что воспользовались самовнушением. В  любом
случае все они сопротивлялись”.
   Таким  образом,  на   вопрос,   возможно   ли   совершение   преступления
загипнотизированным человеком (индивидом, находящимся в трансе, несмотря  на
то,  что  глаза  у  него  открыты)  или  тем,  кто  находится  под  влиянием
постгипнотического внушения после выхода из транса, можно ответить “да”.  Но
столь же вероятно, что этот  человек  совершит  то  или  иное  преступление,
будучи в полном сознании. В обоих случаях решающую  роль  играет  установка.
Если кто-то испытывает сильное скрытое желание агрессии,
   установку на причинение вреда, любую ситуацию он будет  использовать  для
оправдания своей  преступной  деятельности.  Он  сам  даст  себе  разрешение
поддаться уговорам  нарушить  закон,  если  это  будет  соответствовать  его
установкам. В этом случае он не нуждается в гипнозе как в силе, принуждающей
к действиям  обсуждаемого  рода.  Но  некоторые  паникеры  развивают  миф  о
всемогуществе гипноза  с  целью  представить  его  как  непреодолимую  силу,
которая может законопослушного гражданина  превратить  в  убийцу.  Основание
такого вывода — множество статей, время от времени появляющихся в прессе. Но
достаточно тщательно проанализировать факты,  и  можно  увидеть,  что  связь
гипноза с совершением преступления носит случайный характер.
   Доктор Джекоб Г. Кон, работающий  в  Медицинской  школе  Джона  Гопкинса,
просмотрел медицинскую и казуистическую литературу за последние 150  лет.  И
не  нашел  ни  одного  факта,  который  бы  свидетельствовал  о   совершении
какого-либо преступления под влиянием гипноза. Он натолкнулся на три случая,
когда  на  гипноз   возлагалась   ответственность   за   совершение   тяжких
преступлений.
   “В каждом из этих случаев, — замечает Джекоб  Г.  Кон,  —  прослеживалось
длительно  сохранявшееся,  чрезвычайно  интимное   межличностное   отношение
зависимости между  гипнотизером  и  пациентом,  вплоть  до  гомосексуального
сближения”. Это патологическое отношение  могло  дать  толчок  к  совершению
преступления без фактического участия гипноза. С  другой  стороны,  то,  что
обвиняемый время от времени подвергалс
   гипнотизированию, давало ему производящее впечатление достоверного алиби.
Немодные теории типа Свенгали,  согласно  которым  гипнотизер  действует  на
человека, как удав на кролика, превращая его в  лишенное  собственной  воли,
послушное орудие, — это фантастика на уровне  прошлого  века.  “В  единичных
случаях, — пишет Дж. Кон, — антиобщественные поступки совершали пациенты,  с
которыми неправильно работали некомпетентные гипнотизеры,  или  подвергаемые
гипнозу индивиды с латентными (скрытыми) симптомами психоза”.
   Факты говорят сами за себя. Тысячи людей были обследованы  на  протяжении
ряда лет в лабораториях клиник и университетов.
   Результаты  исследования,   проведенного   доктором   Хилгардом   и   его
сотрудниками, заставляют усомниться  в  правильности  утверждения,  согласно
которому загипнотизированного человека можно склонить к нанесению ран самому
себе и  даже  к  самоубийству.  Соображения  такого  рода  не  соответствуют
действительности, но ими изобилуют и  романы,  и  сценические  произведения.
Если испытуемый полностью доверяет  гипнотизеру,  может  случиться,  что  он
поступит в соответствии с тем, что тот ему внушает и что приводит  к  плохим
последствиям, поскольку считает,  что  ситуации,  создаваемые  гипнотизером,
носят фиктивный характер.  Так,  например,  если  гипнотизер  даст  пациенту
стакан с прозрачной жидкостью и скажет: “Выпей это”, доверяющий ему  пациент
так и сделает. Если бы в стакане был яд, пациент мог бы умереть. Но это мы с
полным основанием можем не принимать в расчет. Ведь
   когда мы соглашаемся лечь на операцию, то абсолютно уверены  в  том,  что
хирург не вырежет у нас сердце.
   Известно, что только  одной  силой  внушения  можно  исцелить  и  вызвать
болезнь. Но любое внушение трансформируется в активный процесс самовнушения.
Помню известный опыт, проводившийся в дореволюционное время.
   Преступнику, приговоренному к смерти убийце, которому так или иначе  было
суждено умереть  насильственной  смертью,  сообщили,  что  он  будет  казнен
посредством вскрытия вены. Его привели к месту казни и, показав  ее  орудия,
завязали глаза. Далее был имитирован надрез скальпелем, и на обнаженную руку
полилась теплая вода — “кровь”. Через несколько  минут  началась  агония,  и
приговоренный скончался. Вскрытие показало смерть от паралича  сердца.  Опыт
этот достоверно показал возможность внушенной смерти,  а  вместе  с  этим  и
огромную, близкую к безграничности силу внушения, не  сдерживаемого  барьера
критики.  Сознание  вины  и  имитация   казни   заставили   жертву   ожидать
немедленного  наступления  смерти  с   высочайшей,   абсолютной   внутренней
достоверностью.   Безраздельно   овладевшая   мозгом   “модель”   смерти   —
последовательное нагнетание веры в ее неотвратимость — вызвала саму  смерть.
Мозг способен превращать свои иллюзии в реальность. И как возможна внушенная
смерть, так возможна и внушенная жизнь.
   В одном из своих экспериментов я внушил испытуемому, что он попал в  руки
кровожадных злодеев. Один из злодеев ножом вскрыл ему  вены  на  руках.  Эту
роль спокойно исполнил один из
   коллег: он подошел и указательным пальцем  провел  по  руке  испытуемого.
Испытуемый вскрикнул, уставился на руку, его глаза наполнились ужасом. Далее
наблюдалась следующая симптоматика: его лицо стало белеть, глаза  закатились
под лоб, тело обмякло, ритм сердца почти не прослушивался. Еще 10—15 секунд,
и можно было бы получить летальный исход. Была дана положительная  индукция,
и  испытуемый  вышел  из  транса  в  хорошем  настроении  и   в   прекрасном
самочувствии.
   Этот эксперимент показал, что  отрицательным  внушением  можно  умертвить
индивида.
   В  реальной  жизни,  без  гипнотического  транса,  люди  сознательно  или
несознательно наносят друг другу  тяжелые  болезненные  и  даже  смертельные
душевные раны — клеветой, шантажом, оскорблениями, ложью и т. п.
   В человеческом организме нет ничего, что не зависело бы так или иначе  от
психики. Внутри-мозговая связь всего  со  всем  плюс  огромная  избыточность
информационно-эмоциональной  энергии,  накопленная  человеческим  мозгом   в
сумме, и  образуют  тот  мощнейший  аппарат,  скрытые  возможности  которого
проявляются в гипнотическом  трансе  и  в  процессе  внушения.  В  состоянии
гипнотического  транса  можно  внушить   моделирование   и   воспроизведение
различных неврозов, психосоматических расстройств и галлюцинаций, и  тем  не
менее при этом гипнотическое состояние не будет формой этих  расстройств.  В
глубоком гипнотическом трансе можно внушить субъекту, что  он  находится  на
борту космического корабля, но пока еще никто не
   утверждал, что гипноз является формой космического полета.
   В  гипнозе  можно  внушить  человеку  способность  упорнее   бороться   с
трудностями, укрепить его психическое и соматическое здоровье  или  избавить
от многих заболеваний.
   За рубежом, и особенно в США и Японии, используют внушение  и  гипноз  не
только узко в медицинских целях, но и в промышленности, педагогике,  спорте,
искусстве, лингвистике и  других  сферах  человеческой  деятельности.  Можно
сказать,  что  все  области  человеческой  деятельности  вправе  ожидать  от
использования внушения и гипноза очень существенных результатов.
   5. Множественные реакции в гипнотическом трансе
   На  первую  гипнотическую  индукцию  люди  реагируют   по-разному.   Одни
описывают  ощущения,   напоминающие   “свободное   взмывание   на   облаке”,
“погружение в теплую воду”  или  “чувство,  что  ты  накрыт  теплым  пуховым
одеялом”. На других гипнотический транс действует не так  успокоительно.  “Я
боялся, — говорят одни.— Мне казалось, что мое тело раздувается и  заполняет
всю комнату”.
   Индивид может испытывать и неприятные физические ощущения.  “Дышать  было
тяжело!  Мышцы  моей  грудной  клетки  стали  плотными  и  тяжелыми.  Боязнь
сердечного приступа подталкивала меня к выходу из гипнотического  транса,  в
особенности, когда вы говорили мне, что  я  должен  в  еще  большей  степени
расслабиться”. Для некоторых  испытуемых  гипнотическое  состояние  является
экзотическим, необычным чувством.
   Но независимо от того, сколь различны эти  описания,  частой  и  довольно
распространенной реакцией на гипнотическую индукцию  является  возникновение
чувства разочарования или унижения. Обычно субъект рассчитывает на  какие-то
необычные впечатления, не отдавая себе  отчета  в  том,  что  первые  стадии
гипноза весьма схожи и подобны с некоторыми  другими  состояния-ми,  которые
известны каждому из нас. Так, например, все мы по своему собственному  опыту
знаем состояние рассеянности, о котором можно  сказать,  что  наше  внимание
концентрируется на какой-то неизменяющейся,  влекущей  к  себе  точке.  Наши
мысли далеки от окружающего нас мира. Аналогично этому,  засыпая,  мы  часто
погружаемся в грезоподобное сонное состояние частичного бодрствования.  Если
в этот момент
   зазвонит телефон, мы не знаем, снится нам этот звонок или же  так  оно  и
есть в действительности. Это нормальное “гипноидное” состояние, нечто  вроде
промежуточной станции на пути к глубокому сну. Транс, который достигается  с
помощью той или иной традиционной методики, является чем-то похожим на это.
   В  этом  состоянии  человек  может   воспринимать   различные   сенсорные
раздражители, например,  слуховые,  кожные,  обонятельные,  и,  кроме  того,
понимать, что ему говорят, делать  умозаключения,  пользоваться  собственным
воображением и активно  запоминать  —  причем  все  это  столь  же  легко  и
эффективно, как в состоянии полного бодрствования. Индивид отдает себе отчет
в том, что происходит вокруг него. У  него  может  сформироваться  установка
критическая и выражающая сопротивление либо же  принятия  и  сотрудничества;
кроме того, он может выйти из  гипнотического  состояния,  если  не  намерен
продолжать оставаться в нем.
   Для субъекта это  может  казаться  даже  странным,  поскольку  обычно  он
убежден в  том,  что  в  гипнотическом  состоянии  превращается  в  автомат,
полностью зависящий от гипнотизера. Такой человек убежден, что ему  попросту
приходится выполнять распоряжения гипнотизера. Он  считает  также,  что  при
этом как бы ничего не сознает.
   Необходимо помнить, что подобные  представления  о  гипнозе  ошибочны.  В
гипнотическом трансе человек не лишен  разума,  его  разум  всегда  остается
бодрствующим.
   Во  время  гипнотического  транса  пациент   испытывает   психические   и
физиологические
   ощущения, свойственные, с одной стороны,  состоянию  бодрствования,  и  с
другой — состоянию сна. Количественные взаимоотношения ощущений  зависят  от
глубины транса. На одном конце  гипнотического  транса  индивид  оказывается
близким  состоянию  бодрствования,  а  его  поведение  —   по   качественным
характеристикам и кругу мыслей и  физиологических  проявлений  —  напоминает
состояние бодрствования. Это неглубокий транс.
   По  мере  того,  как  человек  погружается  в   более   глубокий   транс,
мыслительные процессы и физиологические проявления приобретают  определенные
свойства, присущие состоянию сна. Вместе с тем, они  никогда  не  становятся
такими, как во сне, поскольку гипноз не является сном.  Таким  образом,  тот
или  иной  индивид  может  находиться   в   состоянии   весьма   неглубокого
гипнотического транса или глубокого.
   Вопрос, какова причина того, что один индивид  погружается  в  неглубокое
состояние транса, а другой в глубокое, по-прежнему  остается  открытым.  Но,
думаю, что это зависит от уровня  установки  на  внушаемость  (доминирования
правого полушария).
   Характер мыслительных процессов субъекта  зависит  от  его  установок  по
отношению к гипнотизеру и самому гипнозу, как таковому. Если он думает,  что
гипноз  является  покушением  на  его   личность   или   оказывает   опасное
воздействие, его мысли могут быть насыщены страхом и враждебностью. Если  он
чувствует неприязнь к гипнотизеру, он может внутренне ему  сопротивляться  и
отвергать содержание его  внушений.  Если  же  он  связывает  с  гипнозом  и
гипнотизером надежду на получение благ, эти ожидания могут находить
   свое символическое выражение в форме соответствующих  мыслей  и  ведут  к
повышению установки на внушаемость.
   Если в методике гипнотической индукции мы пользуемся  каким-то  объектом,
привлекающим внимание, некоторые люди  испытывают  разнообразные  зрительные
иллюзии  и  даже  галлюцинации.  Полосы  света,  калейдоскопические   узоры,
фантастические или же абстрактные формы четко  отражают  повторяющийся  ритм
процесса  гипнотической  индукции.  Голос  гипнотизера  может   подвергаться
символизации, преобразуясь в звуки музыкального инструмента, шума  водопада.
Чувство расслабления и сонливости порой воспринимается и характеризуется как
“погружение в глубину окна” или “подъем на лифте”. Субъект видит самого себя
сидящим на волшебном ковре-самолете, возносящемся  на  тучи.  Имеются  также
иллюзии расширяющейся или сужающейся комнаты, колеблющейся, как  на  волнах,
мебели или же  необычных  изменений  в  выражении  лица  гипнотизера.  Порой
индивиды испытывают впечатление нагревания или  охлаждения  кожи,  “мурашек”
при   прохождении   по   телу   электрического   тока.   Подобные   ощущения
обусловливаются расстройствами  восприятия  и  схемы  тела  в  гипнотическом
трансе.
   Довольно распространенными являются  иллюзии,  которые  вызывают  чувство
отчуждения, когда у испытуемого возникает  мысль,  что  его  тело  или  душа
подверглись  изменениям.   Один   из   испытуемых   воспринимал   себя   как
механического человека, чьи конечности движутся без  участия  его  сознания.
Другие говорили: “Мой разум и тело разъединились”, “Я чувствую себя так, как
будто
   не могу воспринимать самого себя независимо от  вас”,  “Я  чувствую  себя
так, как два человека”,  “Мне  казалось,  что  мое  тело  из  резины”,  “Мне
казалось, что я стою в углу комнаты и смотрю на  самого  себя,  сидящего  на
кушетке”, “Я испытал  впечатление,  что  мое  тело,  за  исключением  правой
половины лица, раздулось”. Некоторые испытуемые чувствуют себя обновленными.
   Все психологические реакции зависят от высвобождения подавленных чувств и
переживаний,  обострения  чувств  и  субъективных  интерпретаций   ощущений.
Настроение  колеблется  от  чувства  веселья  до  страха,  что  зависит   от
индивидуальных ассоциаций.
   Однако, когда гипнотизер ассоциируется с  владыкой,  вызывающим  страх  и
боязнь  за  свою  жизнь,  возникают  чувства,  окрашенные  тревогой.   Порой
некоторые испытуемые видят в гипнозе элемент  соблазнения,  и  тогда  у  них
возникают сексуальные грезы, связанные  с  личностью  гипнотизера.  Подобные
эмоции и чувства являются нормальными. О