Толли  от 1(13)
июня, в  которых от  имени Александра давались  первые указания о
характере  предстоявших  действий и  о  задаче армии  Багратиона.

Согласно  этим указаниям  задача 2-й  Западной армии  сводилась к
ведению  оборонительных   действий.  От  наступательных  действий
предлагалось  воздерживаться.  "Когда  решено  будет  действовать
наступательно,  - говорилось  в одном  из предписаний, -  тогда в
надлежащее  время сообщены  будут Вашему Сиятельству  общие планы
операций,   но   до    получения   оных   Вы   имеете   поступать
оборонительно".

В случае перехода в  наступление превосходящих сил противника 2-й
Западной армии надлежало отступить  сначала за р. Шару, а затем к
Новогрудку и за р. Неман, где она должна была получить дальнейшие
указания или  о продолжении  отступления через Минск  к Борисову,
или о движении на север, чтобы кратчайшим путем соединиться с 1-й
Западной армией.

Багратиону было предложено  ознакомиться с состоянием Бобруйска и
Борисова как укрепленных пунктов,  входивших в район действий 2-й
Западной  армии, и  приступить  немедленно к  укреплению Несвижа.

Кроме  того,  ему  было  приказано установить  связь  с  корпусом
генерал-лейтенанта   Эртеля,  который   в  составе   18  запасных
батальонов,  16  запасных   эскадронов  и  двух  казачьих  полков
формировался  у Мозыря  для  обороны р.  Припять, а  также  с 3-й
Западной  армией, корпусом  Платова и  войсками левого  крыла 1-й
Западной армии.

Выполняя полученные  указания, Багратион  выслал штабных офицеров
для рекогносцировки  дороги Валковыск, Зельва,  Слоним и переправ
через  р.  Шару от  ее  устья  до м.  Биттень. Военному  инженеру
генерал-майору  Ферстеру  было  поручено  осмотреть г.  Несвиж  и
представить  соображения   о  мероприятиях   по  его  укреплению,
обследовать   крепость  Бобруйск   и  предмостное   укрепление  у
Борисова, произвести рекогносцировку  дорог из Несвижа на Борисов
и Бобруйск, а также  между этими двумя пунктами. Была установлена
связь   с  командиром   резервного   корпуса  генерал-лейтенантом
Эртелем,   выяснена   численность   корпуса,  его   расположение,
размещение в  районе его дислокации магазинов  и рекрутских депо.

Приступив  к исполнению  полученных указаний, Багратион  вместе с
тем 6  (18) июня  обратился к Александру  I с письмом,  в котором
изложил   свои   соображения   относительно  оценки   сложившейся
обстановки и намеченного плана действий.

Оговорившись,  что,  не  будучи  введенным  в  круг  политических
вопросов, он  будет говорить  лишь о предметах,  которые известны
ему  на основе  боевого опыта,  Багратион подверг  резкой критике
стратегическое развертывание русской армии, отмечая следующие его
главные недостатки.

1.  Русские армии  развернуты на  довольно растянутом фронте  и в
случае намерения противника нанести  сильный удар по одной из них
нельзя  будет  воспользоваться своевременной  помощью со  стороны
другой.

2. Русские армии слишком близко расположены к границе и не успеют
сосредоточиться для  отражения противника, если последний поведет
наступление    превосходящими   силами   на    каком-либо   одном
направлении.

3.  Неудачное  развертывание русских  армий позволяет  противнику
воспрепятствовать их соединению.

Резко   критикуя  стратегическое  развертывание   русской  армии,
Багратион решительно  осудил также намеченный  план действий. При
этом  он  особенно подчеркнул  крайне отрицательные  последствия,
которые  вызовет  в войсках  отступление.  Чтобы избежать  этого,
Багратион вновь  подтвердил свою  мысль о необходимости  не ждать
нападения врага, а  сорвать его намерения ведением наступательных
действий.  "...Гораздо  бы  полезнее было,  - указывал  он, -  не
дожидая  нападения,  противустать  неприятелю  в его  пределах" .

Вслед  за этим  письмом  Багратион через  два дня,  8  (20) июня,
направил  Александру I  другое письмо,  в котором,  вновь отмечая
отрицательные последствия,  к которым может привести отступление,
настаивал  на необходимости  нанесения  первого удара  по врагу.
"Прикажите нам собраться у  Гродно и нанесть удар врагам, - писал
Багратион  -  Всякое отступление  ободряет неприятеля и  дает ему
великие способы в краю  здешнем, а у нас отнимает дух... Чего нам
бояться   и    маневрами   методическими    изнурять   армию?"  .

11  (23) июня Багратион  получил ответ  Барклая де Толли  на свое
отношение от 6 (18)  июня. Барклай сообщал Багратиону, что данное
ему  на  случай отступления  предписание  не  означает отказа  от
наступательных  действий  и что  для  осуществления последних  он
получит  в  свое  время  дополнительные указания.  Однако,  писал
военный  министр,  осторожность  требует заблаговременно  принять
меры  и   к  отступлению,  чтобы  русские   войска  не  оказались
вынужденными  вступить  в решительное  сражение с  превосходящими
силами врага в  невыгодных условиях. Багратиону сообщалось также,
что  главнокомандующему  3-й Западной  армией генералу  Тормасову
послано распоряжение обеспечивать левый фланг 2-й Западной армии.

Таким образом, в письме  Барклая де Толли не было дано ответов на
поставленные Багратионом важнейшие вопросы, связанные с неудачным
развертыванием русских  армий и  пассивным характером намеченного
плана  действий. Из  письма вытекало, что  верховное командование
было намерено  придерживаться и  в дальнейшем плана  Фуля. Что же
касается  заявления  военного  министра относительно  возможности
перехода  к  наступательным действиям,  то  оно, очевидно,  имело
своей целью лишь успокоить Багратиона.

Вполне понятно,  что ответ Барклая де  Толли не мог удовлетворить
Багратиона,  и  он  12  (24) июня  вновь  направил  представление
военному  министру,  прося последнего  доложить  Александру I  об
опасном  положении, в  котором находилась  2-я Западная  армия, а
также   о  необходимости   провести  неотложные   мероприятия  по
обеспечению   русских    войск   от   внезапного   удара   врага.

Багратион вновь отмечал  растянутое положение 2-й Западной армии,
которая,  имея  всего  два  корпуса  и  недостаточное  количество
кавалерии, вынуждена  занимать фронт протяженностью  в сто верст.
При таком  положении, докладывал Багратион, армия  не будет иметь
возможности  воспрепятствовать  намерениям  неприятеля  в  случае
вторжения последнего у Гродно и Белостока.

Кроме того,  Багратион обращал  внимание на большой  разрыв между
2-й и 3-й Западными  армиями. Чтобы ликвидировать этот разрыв, он
предлагал сблизить  3-ю Западную  армию со 2-й,  для чего главные
силы  3-й  армии  сосредоточить у  Ковеля,  а  ее правому  флангу
выдвинуться к  Кобрину.  "В таковом соотношении  третьей армии со
второю - писал  Багратион - мы найдем себя в способах к отражению
неприятеля,  как в  противном  очень разделенными  для пропадания
взаимных пособий от одного другому".

Наконец,   Багратион    отмечал,   что   2-й   резервный   корпус
генерал-лейтенанта   Эртеля,  расположенный  у   Мозыря,  слишком
отдален,  чтобы  можно   было  воспользоваться  его  помощью.  По
расчетам Багратиона, для выдвижения  этого корпуса ко 2-й или 3-й
Западной  армии потребовалось  бы  не менее  10 дней.  Поэтому он
предлагал приблизить корпус к войскам обеих армий, расположив его
у Пинска.

Справедливо  указывая   на  разбросанность   сил  русской  армии,
Багратион  правильно  предугадывал  и  возможный способ  действий
противника. При  создавшемся положении, по  его мнению, наилучшим
способом  действий  противника  будет  разгром русской  армии  по
частям. "Его выгода  непременная - сообщал Багратион, - разделить
наши силы, и он, по мнению моему, будет стараться воспользоваться
сим...!".

13 (25)  июня поступила директива Барклая  де Толли, датированная
12  (24)  июня,  об  изменении  задачи,  ранее  поставленной  2-й
Западной   армии.  В   директиве  говорилось,   что  в   связи  с
накапливанием  неприятельских   сил  между  Ковно   и  Меречем  и
ожидаемой 12 (24) июня переправой противника через Неман, казачий
корпус  Платова получил  задачу действовать  из района  Гродно во
фланг  и   тыл  противника.   2-я  Западная  армия   должна  была
содействовать  казачьему   корпусу  в   выполнении  этой  задачи,
обеспечивая его  тыл. Вместе с тем  Борисов был указан как пункт,
куда  надлежало  отступить  войскам  2-й  Западной  армии.  Далее
директива ставила Багратиона в известность, что если 1-й Западной
армии не  удастся дать  противнику сражение перед  Вильно, то она
сосредоточится у  Свенцян, где может быть  и будет дано сражение.

14  (26)  июня  Багратион  получил еще  одну  директиву  военного
министра, в которой, сообщая  о переправе французской армии через
Немал у  Ковно и о намерении  сосредоточить 1-ю Западную армию за
Вильно, Барклай  де Толли подтверждал задачу  2-й Западной армии,
изложенную в директиве от 12 (24) июня.

Новые указания Барклая де  Толли не только не облегчали положения
2-й Западной армии, а  наоборот, значительно осложняли его. Армии
Багратиона ставилась задача совместно с казачьим корпусом Платова
действовать  во фланг  и тыл  противника, но  не было  указано ни
времени  перехода  в   наступление,  ни  направления,  в  котором
надлежало наступать. В директивах  ничего не говорилось и о цели,
которую  преследовали   намеченные  действия.  Не  принимался  во
внимание  и  противник,  сосредоточившийся  против  2-й  Западной
армии. Наконец, указания Барклая де Толли, ставя армии Багратиона
новую  задачу,  не отменяли  и  ранее  отданного распоряжения  об
отступлении ее к Борисову.

В  день  получения  первой  директивы, 13  (25)  июня,  Багратион
направил   военному    министру   доклад,   в   котором   отмечал
недостаточность   сил   2-й   Западной   армии   для   выполнения
поставленной ей  задачи. Одновременно Багратион решительно осудил
предположение  сосредоточить  1-ю Западную  армию  за Вильно.  Он
считал,  что  в  случае  осуществления  этого  предположения  2-я
Западная армия окажется под  угрозой быть отрезанной не только от
1-й Западной армии, но и от предначертанной ей линии отступления.

"Ибо одно  верное обозрение карты, - писал  он, - доказывает, что
по отступлении  1-й армии  к Свенцянам неприятель,  заняв Вильно,
может предупредить  отступление 2-й армии в  Минск и по краткости
пути будет  там прежде,  нежели я достигну туда  отступая". Кроме
того,  по  мнению  Багратиона,  осуществление  намеченного  плана
действий привело бы к разрыву и без того слабой связи между 2-й и
3-й Западными армиями, а также к исключению всякой возможности их
соединения.

На  следующий  день,  по  получении второй  директивы,  Багратион
направил  Барклаю   де  Толли  новый  доклад,   в  котором  опять
подчеркнул, что  поставленная 2-й Западной  армии задача является
нереальной  и  что попытка  выполнения  ее создаст  исключительно
трудную  обстановку   для  соединения  армий.   Донося  об  этом,
Багратион испрашивал разрешения отвести  2-ю Западную армию за р.
Шару,  "отступить до Минска и  сим упредить быстроту неприятеля".

Принимая  решение  об  отступлении  к  Минску,  Багратион  хорошо
понимал,  какое   огромное  значение   в  сложившейся  обстановке
приобретала организация взаимодействия войск 2-й Западной армии и
казачьего  корпуса  Платова. Поэтому  14  (26)  июня он  направил
Платову письмо,  в котором  указывал на большую  угрозу, нависшую
над войсками  2-й Западной  армии и казачьего  корпуса. Он писал,
что  противник, заняв  Вильно  16 (28)  или 17  (29)  июня, может
достигнуть Минска  к 24 июня  (6 июля) и отрезать  тем самым пути
для соединения с 1-й Западной армией.

Багратион  советовал Платову,  чтобы  не быть  отрезанным от  1-й
Западной армии, следовать с  корпусом правым берегом Немана через
Лиду  на Минск.  Он извещал  Платова, что  в случае  движения его
корпуса   в    указанном   направлении,    2-я   Западная   армия
сосредоточится  в  Слониме   и  под  прикрытием  казачьих  полков
генерал-майора Иловайского  начнет отступать на Несвиж. Багратион
сообщал  далее, что  по  достижении Несвижа  казачьи полки  будут
направлены к  северу и  поддержанные главными силами  армии могут
совместно с корпусом Платова  наносить удары по неприятелю и в то
же время сохранять связь с 1-й Западной армией.

В  письме   Багратион  приводил  следующий   расчет  расстояний:
"Неприятель имеет от Ковно до Вильно 102, от Вильны до Минска 200
верст, от  Минска до Борисова  75, итого 377. Естли  же от Вильны
возьмет путь по прямой дороге, весьма удобной для переходу войск,
оставя  Минск вправе,  то  имеет до  Борисова 321;  следовательно
менее моего тракту 18  верст; ибо от Волковиска до Слепима 59, до
Несвижа от Слепима 100,  от Несвижа до Минска 105, а от Минска до
Борисова 75. А всего 339".

Доводя  до  сведения Платова  этот  расчет расстояний,  Багратион
старался как  бы уверить  его в том, что  лучшим направлением для
движения  не только  2-й Западной  армии, но и  казачьего корпуса
является  направление  на  Минск,  так как  оно  дает  наибольшие
возможности   добиться   соединения   с   1-й  Западной   армией.

В другом письме, относящемся  к этому периоду, Багратион высказал
Платову  свое  отрицательное в  данном  случае  отношение к  идее
действий во фланг и тыл противника.

"Угрожать фланг  и тыл  вам неприятелю невозможно, -  писал он, -
ибо  у них везде  силы значущие...  следовательно, куда бы  вы ни
пошли,  все  неудача".   Багратион  вновь  указал,  что  наиболее
целесообразным  способом действий  явится  отступление к  Минску.
"...Если на  мои донесения  ответа до ночи  сегодня не получу,  -
говорилось в  письме, - то я вам дам  знать о моем отступлении на
Слоним, Несвиж  к Минску. Вот все, что  я могу вам сказать. Лучше
там поможешь нашей 1-й  армии, нежели здесь по частям дробиться и
скитаться".

Платов  согласился с  предложением  Багратиона. 15  (27) июня  он
донес  ему,  что части  корпуса  последуют от  Гродно по  правому
берегу   Немана,    "имея   примерно   направление   на   Минск".

Установление Багратионом и Платовым единства взглядов на характер
предстоящих  действий  сыграло  большую  положительную роль.  Оно
обеспечило впоследствии  организацию тесного взаимодействия между
войсками 2-й  Западной армии  и казачьим корпусом и  спасло их от
неминуемого разгрома по частям.

Помимо   установления   связи  с   корпусом  Платова,   Багратион
предпринял  ряд мер,  имевших  своей целью  не допустить  занятие
противником   Минска.   Он   приказал   27-й  пехотной   дивизии,
двигавшейся  из  Москвы на  соединение  с  войсками 2-й  Западной
армии,  остановиться в  Минске  и оборонять  этот пункт  в случае
наступления  него противника  со стороны  Вильно. Кроме  того, им
было  дано   указание  выдвинуть  в  район   Минска  12  запасных
батальонов, располагавшихся в Бобруйске.

Багратион терпеливо ожидал ответа  на свою просьбу об отступлении
2-й западной  армии через Слоним, Несвиж к  Минску. В 20 часов 16
(28) июня он получил  директиву Барклая де Толли от 15 (27) июня,
в  которой  военный министр  сообщал,  что  корпусу Платова  дано
приказание  начать отступление  через  Лиду, Сморгонь  к Свенцам,
действуя  по возможности  в  тыл и  фланг противника.  Багратиону
предписывалось "соображаясь с сими действиями не допускать, чтобы
противник  отрезал  2-й  Западной  армии  дорогу  через  Минск  к
Борисову,   и  оберегать   правое   крыло  армии   от  внезапного
неприятельского нападения."

Директива Барклая де Толли  от 15 (27) июня, как и его директивы,
полученные  Багратионом ранее,  не вносила  ясности в  задачу 2-й
Западной  армии,  а  главное   -  не  давала  ответа  на  просьбу
Багратиона об отступлении  к Минску. Считая дальнейшее пребывание
армии  в районе  Волковыска  крайне опасным,  Багратион решил  по
собственной   инициативе   отводить  свои   войска  в   указанном
направлении.  16  (28)  июня  был отдан  приказ  об  отступлении.

В сложившейся  обстановке решение Багратиона  было наилучшим, так
как только быстрое отступление  2-й Западной армии к Минску могло
предупредить выход  туда неприятельских войск  и обеспечить самые
благоприятные условия  для соединения  1-й и 2-й  Западных армий.

Как  видно из  приведенных  выше документов,  Багратион не  сразу
пришел  к  этому  решению.  Накануне  войны  он  был  сторонником
упреждающих   действий.  Стремясь   избавить  страну   от  угрозы
вражеского нашествия, он предлагал  нанести первые удары по врагу
и тем  самым сорвать  все его замыслы. Эту  мысль Багратион очень
отчетливо  выразил в  своем  плане кампании  1812 г.,  а  также в
представлениях  военному министру  и царю в  дни, непосредственно
предшествовавшие открытию военных действий.

Предложения Багратиона были  вполне реальными в период подготовки
Наполеоном  войны против  России. Однако  в начале июня  1812 г.,
когда наполеоновская армия  уже изготовилась для нанесения удара,
а  русская армия  не  была подготовлена  для ведения  упреждающих
действий,  эти предложения  уже  не соответствовали  обстановке и
были  ошибочными. Но  не  Багратиона следует  винить в  ошибке, а
царское  правительство,  которое не  информировало об  обстановке
главнокомандующего  2-й Западной  армией,  прикрывавшей важнейшее
стратегическое   направление.   В   своих  суждениях   Багратиону
приходилось  основываться лишь  на  данных штаба  армии, которые,
естественно, не  могли отражать истинного положения, сложившегося
на всем театре военных действий.

К  чести  Багратиона  следует  отметить,  что  он  сумел  вовремя
отказаться от  этих взглядов.  В первые же дни  войны он разгадал
замысел Наполеона  и в своем докладе Барклаю  де Толли от 14 (26)
июня  ставил  вопрос   не  о  наступательных  действиях,  горячим
сторонником  которых был  раньше, а  об отступлении  2-й Западной
армии с задачей вывести  ее из-под угрозы окружения и уничтожения
превосходящими  силами  противника и  тем  самым сорвать  замысел
Наполеона. Эту  мысль Багратион не только  отстоял, но и блестяще
осуществил.

К сожалению, некоторые  историки не учитывают отмеченной эволюции
во взглядах  Багратиона и  изображают его полководцем,  который в
период Отечественной войны 1812 г. упрямо держался наступательной
тактики и якобы слышать  не хотел об отступлении. Такой взгляд не
соответствует   действительности  и   принижает   Багратиона  как
полководца, применявшего в своей практике такие способы действий,
которые     наиболее     полно    соответствовали     обстановке.

Отступательный  марш 2-й  Западной  армии начался  17 (29)  июня.
Армия двинулась  в направлении Зельва,  Слоним, прикрываясь двумя
арьергардами -  конным и  пешим. Конный арьергард,  состоявший из
Ахтырского  гусарского, Литовского  уланского и  одного казачьего
полков с  конно-артиллерийской ротой, находился под командованием
генерал-адъютанта Васильчикова.

В полупереходе от конного арьергарда двигался пехотный арьергард,
который    составляла     Сводная    гренадерская    дивизия    с
конно-артиллерийской   ротой  под   командованием  генерал-майора
Воронцова.

Выделение  двух  арьергардов  вызывалось  необходимостью  надежно
обеспечить 2-ю Западную  армию от возможного удара правофланговой
группы корпусов наполеоновской армии с тыла.

Чтобы бесперебойно снабжать войска армии продовольствием во время
марша,  каждый полк  выделял  команду солдат  во главе  с опытным
офицером. Эти команды, следовавшие впереди своих колонн, во время
ночлегов   и   привалов   обеспечивали   личный   состав   полков
продовольствием   за  счет   местных  средств,   взимаемых  путем
реквизиций.  Багратион требовал,  чтобы при  выполнении указанной
задачи  ни  в  коем случае  не  допускались  насилия над  мирными
жителями, их грабеж.

Войскам 2-й Западной армии предстояло решить нелегкую задачу. Они
должны  были преодолеть расстояние  в 250  верст, в то  вре