д контроль все свое существо и рассек
последние узы привязанности к материальному миру, устремившись к своей
вечно живой духовной сущности. Сообщение Бабаджи было особым способом
выражения обещания: "Всегда буду с тобой!"

Хотя Бабаджи и Лахири Махасайа обладали всеведеньем; хотя для них не
существовало необходимости общаться друг с другом через меня или
другого посредника, великие существа нередко снисходя до того, чтобы
сыграть известную роль в человеческой драме. И потому они иногда
передают свои предсказания обычным путем через посланцев, чтобы
конечное осуществление их слов вызвало потом большую веру в
божественные силы у широкого круга людей, которые впоследствии узнают
всю происшедшую историю.

"Вскоре я уехал из Бенареса в Серампур и принялся за комментарии к
писаниям, о которых просил Бабаджи,--продолжал Шри Юктешвар.--Но я
начал не раньше, чем почувствовал вдохновение и написал стихотворение,
посвященное бессмертному гуру. Звучащие строки без всяких усилий
лились из-под моего пера, хотя до того я никогда прежде не пробовал
своих сил в санскритском стихосложении.

В тишине ночи я занялся сравнением Библии и "Санатан Дхарма",
писаниями индуистов /4/. Цитируя слова благословенного Господа Иисуса,
я показал, что его учения в сущности своей едины с откровениями Вед.
По милости моего Парамгуру /5/ книга "Священная наука" /6/ была
закончена в короткое время.

В то утро, когда я закончил свою литературную работу, я пошел к Рай
Гхату, чтобы выкупаться в Ганге. Гхат был пустынен и я недолго стоял
там, наслаждаясь мирным солнечным утром. Окунувшись в сверкающие воды,
я отправился домой. В тишине слышалось лишь хлопанье моей одежды,
намокшей при погружении в воду; она хлопала при каждом шаге. Когда я
проходил мимо широкого баньяна на берегу реки, меня охватило
сильнейшее желание оглянуться. Там, в тени баньяна, окруженный
несколькими учениками, сидел великий Бабаджи.

--Приветствую вас, свамиджи!--Прекрасный голос учителя зазвенел, дабы
уверить меня в том, что я вижу все это наяву, а не во сне.--Я вижу, вы
успешно завершили свою книгу. И вот я здесь, как и обещал, чтобы
поблагодарить вас.

С сильно бьющимся сердцем я распростерся у его ног.

--Парамгуруджи,--сказал я с мольбой,--не почтите ли вы с учениками
своим присутствием мой дом? Он недалеко отсюда.

Улыбнувшись, мой верховный гуру отклонил приглашение:

--Нет, дитя. Такие люди, как мы, предпочитают покров деревьев: здесь
так удобно!

--Пожалуйста, задержитесь хоть немного, учитель,--взглянул я на него с
мольбой,--и я сейчас же вернусь; я принесу вам сладостей. /7/

Но когда я через несколько минут вернулся с блюдом деликатесов,
величественный баньтян не скрывал более группу небесных созданий. Я
осмотрел все вокруг гхата, но в сердце моем было чувство, что
небольшая группа уже унеслась на эфирных крыльях.

Я был глубоко обижен. "Даже если мы повстречаемся вновь, подумал я,--я
не стану разговаривать с Бабаджи. С его стороны было жестоко оставить
меня так внезапно". Разумеется, во мне говорил только гнев любви и
ничего больше.

Через несколько месяцев я навестил Лахири Махасайа в Варанаси. Когда я
вошел в гостиную, гуру приветливо улыбнулся:

--Здравствуй Юктешвар,--молвил он.--Не встретил ли ты только что
Бабаджи на пороге моей комнаты?

--Нет, конечно,--ответил я удивленно.

--Подойди сюда,--тихонько тронул мой лоб Лахири Махасайа. Я сейчас же
увидел около двери образ Бабаджи, прекрасный, как цветущий лотос.

Я вспомнил свою старую обиду и не поклонился. Лахири Махасайа
посмотрел на меня с изумлением.

Божественный гуру устремил на меня свои бездонные глаза:

--Ты обиделся на меня?

--Господин, почему бы мне и не обидеться?--отвечал я.--Вы как
появились из воздуха со своей таинственной группой, так и исчезли в
прозрачном воздухе.

--Я сказал, что увижу тебя, но не говорил, как долго останусь с
тобой,--тихо засмеялся Бабаджи.--Ты был полон возбуждения. Уверяю
тебя, я так быстро растворился в воздухе лишь порывом твоего
возбуждения.

Внезапно я почувствовал удовлетворение при этом нелестном для меня
ответе. Я склонился к его ногам; высочайший гуру ласково потрепал меня
по плечу.

--Дитя, тебе необходимо больше медитировать,--сказал он.--Твой взор
еще не безгрешен. Ты не смог увидеть меня, когда я скрылся в лучах
солнца.

С этими словами звучавшими подобно голосу небесной флейты, Бабаджи
исчез, как бы растворившись в потоке света.

"Это было одно из моих последних посещений гуру в Бенаресе закончил
Шри Юктешвар.--В точном соответствии с предсказанием, сделанном
Бабаджи во время "мела", воплощение Лахири Махасайа в качестве
домохозяина пришло к концу. Летом 1895 года на его крупном теле
появился нарыв--небольшой фурункул на спине. Он не соглашался на
предложение вскрыть его, желая в своем теле изжить дурную карму одного
из своих учеников, Наконец, когда  несколько учеников стали чересчур
настойчивы, учитель загадочно ответил:

--Тело должно найти причину для ухода; я с удовольствием сделаю все,
что вы захотите.

Спустя короткое время несравненный гуру покинул свое тело. Это
произошло в Бенаресе. Больше мне не приходиллось искать его в
маленькой гостиной; каждый день моей жизни был осенен благословением
его вездесущего присутствия".

Через несколько лет из уст подвижника, ученика Лахири Махасайа, свами
Кешабананды я услышал много чудесных подробностей об уходе Лахири
Махасайа: /8/

"За несколько дней до того, как покинуть свое тело,--рассказал мне
Кешабананда,--он материализовался передо мной, когда я сидел в своей
обители в Хардваре.

--Приезжай сейчас же в Бенарес!--С этими словами Лахири Махасайа
исчез.

Я немедленно отправился в Бенарес. Там я увидел, что в доме гуру
собралось множество учеников. В тот день /9/ учитель несколько часов
разъяснял "Бхагавад-Гиту". Затем он обратился к нам с простыми
словами:

--Я ухожу домой!

Горестные вздохи слились в один неудержимый поток.

--Успокойтесь, я приду опять!--Сказав это, Лахири Махасайа встал со
своего места, трижды повернулся вокруг, затем сел в позе "лотос",
лицом на серев,--и чудесным образом вошел махасамадхи /10/.

Прекрасное тело Лахири Махасайа, столь дорогое для его поклонников,
было сожжено с торжественными обрядами, положенными для домохозяина, в
Маникарника Гхате, на берегу святой Ганги,--продолжал Кешабананда.--На
следующий день я все еще находился в Бенаресе. В десять часов утра моя
комната озарилась ярким светом. И вот передо мной оказалась телесная
форма Лахири Махасайа! Она былла в точности похожа на прошлое его
тело, но только казалась моложе и испускала яркий свет. Божественный
гуру заговорил со мной:

--Кешабананда,--сказал он,--это я. Я воссоздал прежнюю форму из
распавшихся атомов моего сожженного тела. Мой труд в мире в качестве
домохозяина закончен; но я не совсем покидаю землю. С этого дня я
пробуду некоторое время с Бабаджи в Гималаях, потом с ним же--в
Космосе.

Благословив меня, трансцендентный гуру исчез. Сердце мое наполнилось
несказанным вдохновением: я испытал такой же духовный подъем, какой
пережили ученики Христа и Кабира /11/, узрев своих гуру живыми после
их физической смерти.

Возвратившись в свою уединенную обитель, я привез с собой горсть
священного пепла учителя. Я знал, что он ускользнул из клетки времени
и пространства; вездесущая птица была освобождена. И все же хранение
пепла его тела успокоило мое сердце".

Другим учеником, видевшим благословенного гуру воскресшим, был святой
Панчанон Ьхаттачарья /12/. Я был у него в гостях в Калькутте и с
наслаждением слушал рассказ о многих годах, проведенных с учителем. В
заключение он рассказал мне о самом чудесном событии в его жизни:

"Здесь в Калькутте,--сказал Панчанон,--в десять часов вечера
следующего дня после сожжения его тела Лахири Махасайа появился передо
мной в живой славе".

Свами Пранабананда, святой "с двумя телами", также сообщил мне лично
подробности своего возвышенного переживания. Во время посещения моей
школы в Ранчи:

"За несколько дней до того, как Лахири Махасайа покинул свое тело, я
получил от него письмо с просьбой приехать поскорее в Бенарес. Однако
меня задержали неотложные дела; я никак не мог выехать сейчас же.
Когдаа я уже готовился к отъезду в Бенарес, около десяти часов утра,
меня неожиданно охватила всепоглащающая радость: я увидел в комнате
сверкающий образ моего гуру.

--Зачем спешить в Бенарес?--сказал, улыбаясь Лахири Махасайа.--Ты
более не найдешь меня там.

Когда до меня дошло содержание его слов, я вскрикнул душераздирающим
голосом, поняв, что вижу только призрачную форму. Учитель приблизился
ко мне, чтобы успокоить меня:

--Тронь мое тело,--сказал он.--Я жив, как всегда. Не печалься. Разве я
не всегда с тобой?"

Из повествований этих трех учеников вырисовывается поразительный факт:
в десять часов утра, через день после того, как тело Лахири Махасайа
было предано пламени близ священной Ганги, воскресший учитель в
реальном преображенном виде появился перед тремя учениками, в разных
городах.

"Когда же тленное тело сие облечется в медленное, и смертное сие
облечется в бессмертное, тогда сбудется слово написанное: "поглощена
смерть победою". Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа? /13/.

Примечание к главе 36.

/1/ Шри Юктешвар впоследствие был формально принят в орден свами
махантом (настоятелем) в Будх Гайа. Слово индус относится только к
последователям "Санатан Дхарма" или Индуизма. Термин индиец
применяется как к индусам, так и магометанам и другим обитателям
Индии. Древнее название Индии--Арьяварта--"жилище Ариев. Арий--это
"достойный, праведный, благопородный".

/2/ "Великий царь"--титул, говорящий об уважении.

/3/ Гуру обычно называет своих учеников просто по имени, опуская
всякие титулы. Поэтому Бабаджи и сказал "Лахири", а не "Лахири
Махасайа".

/4/ Буквально "вечная религия"--название, данное всему своду
ведических поучений. "Санатан Дхарма" впоследствие стала называться
индуизмом, ибо греки дали народу, населенному по берегам реки Инд,
название индусов, или хинду.

  /5/ "Парамгуру" означает буквально "верховный гуру", указывая на
линию или последовательность учителей. Бабаджи, гуру Лахири Махасайа,
был парамгуру Шри Юктешвара.

Бабаджи является моим парам-парамгуру, и потому он будет
парам-парам-парамгуру всех членов Товарищества Самопознания.

/6/ Эта книга издана Обществом Йогода Сатсанга в Ранчи, Вихар.

/7/ В Индии считается непочтительным, если ученик не предлагает гуру
подкрепиться.

/8/ Мой визит в ашрам Кешабананды описан в 42 главе.

/9/ 26 сентября 1895 года--день, в который Лахири Махасайа покинул
свое тело. Если бы он прожил несколько дней, он достиг бы возраста в
шестьдесят семь лет.

 /10/ Три раза повернуть тело, а затем устремить лицо к северу,--это
части ведического ритуала, обряда, которым пользуются учителя, знающие
наперед время, когда для их физического тела должен пробить последний
час. Конечная медитация, во время которой учитель погружается в
Космическое АУМ, называется "меха" или великое самдхи.

/11/ Кабир--великий святой, живший в XVI столетии. Среди большого
числа его последователей были индуисты и мусульмане. В момент смерти
Кабира ученики его стали ссориться, не зная, по какому обряду
производить погребальные церемонии. Пришедший в отчаяние учитель
очнулся от своего последнего сна и приказал: "Пусть одна половина моих
останков будет погребена по мусульманским обрядам, а другая--сожжена
по индийскому обычаю". Сказав это, он исчез. Когда ученики сняли
саван, прикрывавший тело, они нашли только гору прекрасных цветов.
Половина их была зарыта в Магхаре послушными его повелению
мусульманами, которые и по сей день чтут гробницу Кабира. Другая
половина была сожжена по индийским обычаям.

Когда Кабир был молод, к нему приблизились двое учеников, желавших
получить поробные указания о мистическом пути. Учитель ответил просто:

"Путь предполагает расстояние;

Но если Он находится здесь же, телу не нужеен путь;

Воистину, это вызывает у меня улыбку:

Слышать о рыбе в воде, страдающей от жажды!"

/12/ См. стр. 35. Панчанон воздвиг храм Шивы в Деогархе, близ Бихара.
Храм окружен садом площадью около шести гектаров, а алтарь украшен
портретом Лахири Махасайа".

Когда подошло время столетия ссо дня рождения Лахири Махасайа,--1927
год,--его внук Шри Ананда Мохан Лахири пожелал ответить эту священную
дату--изваять статую великого учителя. Вскоре Шри Ананда с удивлением
получил от знаменитого скульптора Шри Джаду Натх Пала прекрасную
мраморную статую Лахири Махасайа. Шри Джаду сказал, что во время
особого видения ему было указано сделать статую и подарить ее Шри
Ананде. Статуя была установлена в Храме Лахири Махасайа в Пури.

/13/ I Коринф. XV, 54--55.

Глава 37. Я еду в Америку.

"Америка! В самом деле, эти люди--американцы!"--подумалось мне, когда
перед моим внутренним взором прошла панорама лиц европейского типа.

Погрузившись в медитацию, я сидел за какими-то пыльными ящиками в
кладовой школы Ранчи. Все эти годы среди юных обитателей Ранчи мне
было так нелегко найти уединенное место.

Видение продолжалось: на экране сознания, подобно актерам, проходили
многие лица /1/; взоры их со вниманием были устремлены на меня.

В этот миг дверь кладовой отворилась: как всегда, один из юношей
открыл мое убежище.

--Иди сюда, Вимал!--Весело воскликнул я.--У меня есть для тебя
новости: Господь зовет меня в Америку!

--В Америку!--юноша повторил мои слова таким тоном, как будто я
сказал: на Луну.

--Да, я собираюсь открыть Америку, подобно Колумбу. Он думал, что
открыл Индию; поистине, между этими двумя странами есть кармическая
связь.

Вимал ускакал прочь; вскоре эта "двуногая газета" сообщила о разговоре
всей школе.

Я созвал пришедший сразу в замешательство совет учителей и передал
школу его попечению

--Знаю, что вы и впредь будете хранить идеалы воспитания Лахири
Махасайа,--сказал я.--Я часто буду вам писать. Если Богу будет угодно,
я, когда-нибудь вернусь сюда.

Со слезами на глазах я бросил последний взгляд на ребят и залитый
солнцем двор Ранчи. В эту минуту завершилась определенная эпоха в моей
жизни, и с того времени мне предстояло жить в дальних странах. Через
несколько часов после моего видения я отправился в Калькутту. На
следующий день я получил приглашение принять участие как делегат от
Индии в международном конгрессе религиозных либералов в Америке.
Конгресс намечался на тот же год в Бостоне; он должен был состояться
под эгидой Американской ассоциации унитариев.

Голова моя пошла кругом, и я бросился к Шри Юктешвару в Серампур.

--Гуруджи, меня пригласили выступить на религиозном конгрессе в
Америке. Стоит поехать?

--Перед тобой открыты все двери,--просто ответил учитель,--Сейчас или
никогда.

--Но, господин,--возразил я в смятении.--Ведь я же не умею выступать
перед публикой. Я так редко читал лекции--и никогда не выступал
по-английски.

--По-английски, или не по-английски, но твои слова о йоге будут
услышаны на Западе.

Я рассмеялся:

--Хорошо, дорогой гуруджи, я думаю, что вряд ли американцы станут
учить бенгали! Благословите меня, пожалуйста, дабы я смог преодолеть
дебри английского языка /2/.

Когда я сообщил о своих планах отцу, он был прямо-таки ошеломлен.
Америка представлялась ему невероятно далекой, и он опасался, что ему,
возможно, никогда более не придется меня увидеть.

--Как же ты можешь ехать?--спросил он меня сурово.--Кто даст тебе
деньги на дорогу?

Поскольку он с радостью тратил деньги на мое обучение и на всю мою
жизнь, он, несомненно, полагал, что его вопрос поставит мой проект в
затруднительное положение.

--Господь, конечно, поддержит меня,--отвечал я, припоминая, как
давным-давно я очень похоже ответил брату Ананте в Агра. И довольно
простодушно добавил:--Отец, может быть, Господь вложит в ваш ум мысль
мне помочь...

--Нет, никогда!--он взглянул на меня с жалостью.

И поэтому я был крайне удивлен, когда на следующий день отец вручил
мне чек на крупную сумму.

--Я даю тебе эти деньги не как отец, а как преданный ученик Лахири
Махасайа. Отправляйся же на далекий Запад и распростаняй там учение
крийа-йоги.

Меня глубоко тронул дух бескорыстия, с которым отец смог так быстро
отбросить в сторону свое личное. Прошедшей ночью он справедливо
рассудил, что движущей силой моей поездки было не просто стремление к
перемене мест.

--Может быть, мы уже не увидимся в этой жизни,--печально молвил отец.
Тогда ему было уже шестьдесят семь лет.

Но интуитивная убежденность заставила меня ответить:

--Несомненно, Господь даст нам еще раз встретиться и здесь!

Готовясь расстаться с учителем и своей религией, готовясь отправиться
к незнакомым берегам Америки, я испытывал немалый трепет. Мне
приходилось много слышать о материалистическом духе Запада, столь
отличном от духовных основ Индии, пропитанных аурой святости.

"Чтобы выдержать атмосферу Запада,--подумал я,--восточный учитель
должен быть закален сильнее, чем для гималайских холодов".

Как-то рано поутру я начал молиться, твердо решив скорее умереть, чем
подняться со своего места, не услышав голоса Бога. Мне хотелось, чтобы
Он благословил меня и дал уверенность, что я не затеряюсь в тумане
современного утилитаризма. Сердце мое было готово к поездке в Америку,
но тем сильнее желало оно услышать божественное утешение и позволение.

Я упорно молился, заглушая рыдания. Ответа не было. К полудню я достиг
наивысшей точки. Голова моя кружилась под напором глубочайшей тоски. Я
почувствовал, что если еще раз вскрикну, углубив свою внутреннюю
скорбь, мой мозг разлетится на куски.

В этот момент раздался стук в дверь (дело происходило в моем доме на
Гурпар-Роуд). Отворив, я увидел молодого человека в убогой одежде
нищенствующего монаха. Он вошел в дом.

"Это, должно быть, Бабаджи",--подумал я в недоумении, ибо стоявший
передо мной человек обладал чертами Лахири Махасайа в молодости.
Человек ответил на мою мысль:

--Да, я Бабаджи.--Он говорил мелодичным голосом на хинди.--Наш Отец
Небесный услышал твою молитву и послал меня сказать тебе: "Следуй
повелению твоего гуру и отправляйся в Америку. Не бойся, ты будешь под
защитой".

После волнующей паузы, Бабаджи вновь обратился ко мне:

--Ты--тот человек, которого я избрал для распространения на Западе
вести о крийа-йоге. Много лет назад я встретил твоего гуру Юктешвара
на Кумбха Мела и сказал ему, что пошлю тебя к нему для обучения.

Подавленный благоговением, я потерял дар речи. Меня глубоко тронуло,
что он направил меня к Шри Юктешвару. Я простерся ниц перед
бессмертным гуру, но он милостливо поднял меня.

Пояснив многое из моей жизни, он дал мне несколько личных указаний и
осветил кое-что из будущего.

--Крийа-йога, научная техника познания Бога,--сказал он, заканчивая
беседу и переходя на торжественный тон,--распространится в конце
концов по всем странам; она будет способствовать усилению гармонии
между народами благодаря тому, что люди достигнут личного
трансцендентального восприятия Бесконечного Бога.

Изличающий величие и силу, мастер электриговал меня сполохами своего
космического сознания:

"Если бы в небе разом возникли

Тысячи солнц,

Этот свет походил бы

На сияние того махатмы" /3/.

Сейчас же после этого Бабаджи направился к двери, сказав:

--Не пытайся следовать за мной, ты не сможешь этого сделать.

--Бабаджи, похалуйста, не уходите!--воскликнул я.--Возьмите меня с
собой!

--Еще не время,--был ответ.--Подожди другого раза.

Во власти эмоций я не обратил внимания на его предостережение. Но
попытавшись следовать за ним, я обнаружил, что мои ноги приросли к
полу. Стоявший на пороге Бабаджи устремил на меня ласковый взгляд. Мои
глаза были прикованы к его лику; я видел, как он поднял руку для
благословения, и зашагал прочь.

Через несколько минут мои ноги обрели прежнюю подвижность. Усевшись, я
погрузился в