известности, опасности, риска, "инаковости" будущего.

1 Франк С. Духовные основы общества. М., 1992. С. 30.

502


Но не только с теоретической точки зрения прогрессизм несостоятелен, считают С.Франк, Н.Бердяев и многие современные критики. Этой концепции нет и морального оправдания. Прошлые поколения оказываются удобрением для урожая будущего. Еще Герцен писал, критикуя сторонников марксистской концепции прогресса, что люди сегодняшнего дня подобны кариатидам, поддерживающим балкон, на котором будут танцевать счастливые люди будущего.

Идея прогресса как поступательного движения к определенному историческому состоянию - это особая форма утопического сознания, которое всегда ищет обоснования человеческой жизни в чем-то отличном от самого человека, история лишает самоценности отдельную человеческую жизнь.

В работе Н.Бердяева "Смысл истории" пребывание человека в истории приобретает черты безысходности. Человек стремится к устойчивости, прочности основ своей жизни, бытие же его в истории раздроблено на прошлое, настоящее и будущее. Это уже не драма, а трагедия, в центре которой - проблема времени. Все прошедшее не имело смысла "в себе". Вечность - "онтологическая надежда" человека - поругана временем. Течение времени для человека, погруженного в размышления о смысле жизни, оказывается пародией на динамичную, вечно новую в своем постоянстве вечность, в которой не исчезает безвозвратно ни одно мгновение. История как жизнь человека во времени постоянно нацелена на будущее как способ избежать забвения, это "убегание от прошлого" в будущее, заранее обреченное на неудачу, при котором полностью обесценивается настоящее. Прошлое пожирает будущее, но и будущее становится убийцей прошлого. "Религия" прогресса - это религия смерти, а не воскресения. "Прогресс превращает каждое человеческое поколение, каждое лицо человеческое, каждую эпоху истории в средство и орудие для окончательной цели - совершенства, могущества и блаженства грядущего человечества, в котором никто из нас не будет иметь удела" [1].

1 Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990. С. 147.


503

С точки зрения Н.Бердяева, такой историзм несостоятелен не только как средство обесценивания человеческой жизни в ее эмпирическом, конкретном бытии, но и в самом понимании сущности человека. Прогрессизм утверждает возможность полного совпадения сущности человека с его существованием. Человек оказывается способным достичь некоего идеального состояния самотождественности, человек становится "вещью", как чем-то неизменным, раз и навсегда себе равным. Прогрессизм неразрывно связан с гуманизмом как поклонением человека самому себе, что легко перерастает в любование собственной ограниченностью. "Конец истории" в этом смысле, как достижение некоего "идеального состояния", есть гибель человека, обессмысливание самой идеи человека. "Конец истории" можно рассматривать как прекращение попыток человека решать проблемы жизни своего духа с помощью изменения материальных условий своей жизни. Только пройдя свой долгий опыт "неудач" - попыток добиться земного рая ("Ожившие боги" Ренессанса, Свобода, Равенство, Братство Великой французской революции, коммунистический "рай"), человек начинает обретать ту "остроту сознания", которая необходима для понимания того, что история имеет смысл, если она кончится. Все исторические события имеют символическое значение - они есть знаки величия устремлений человека. Подлинный смысл истории заключается в необходимости выхода за ее рамки в область сакрального (священного), где материальная организация жизни сливается с духовной.

Взгляды английского философа, логика, политолога К.Поппера (1902-1994) на историю лишены того налета религиозного романтизма, который легко обнаружить в работах Н.Бердяева. Поиски смысла в истории, "историцизм" - это надежда и вера униженного человека, это перекладывание на историю ответственности за нашу собственную судьбу, пишет К.Поппер. Человеку нужна надежда, но не больше.

Сходную мысль высказывает и испанский философ Х.Ортега-и-Гассет (1883-1955) в работе "Восстание масс". История - это драма, конец которой неизвестен. Жизнь - это риск, риск перестать быть человеком. В истории человек ведет автономное существование, он отделен как от "небесных", так и от "земных" - социальных и природных сил. Идея же прогресса, подобно хлороформу, усыпляет сознание, жизнь становится похожей на туристическую поездку, организованную всемирно известным турагентством. История становится "протезом свободы", сферой, где человеческие задачи решаются за него.

504

Поскольку история - это область деятельности различных социальных групп, столкновения различных интересов, то написать единую всемирную историю невозможно, считает К.Поппер [1]. Есть лишь общие интерпретации определенных событий. В истории нет унифицированных законов, если не считать законами следующие тривиальности: из двух армий победит та, которая обладает численным превосходством. Любую претензию философа истории на определение общей направленности исторического развития можно как подтвердить, так и опровергнуть. Так, например, всю историю можно исследовать как прогресс (если рассматривать ее как борьбу с рабством). Но с таким же успехом ее можно рассматривать как регресс (изобретение все новых, утонченных средств угнетения человека человеком). Всемирная история имеет право на существование только как история каждого забытого человека. Поскольку это невозможно, то следует остановиться на различных "историях", связанных с различными аспектами человеческой жизни (политической, экономической истории, истории науки, техники и т.п.) и не претендовать на большее, считает Поппер.
















Экономический универсализм и постиндустриальное общество

На фоне единодушной критики идеи смысла истории, ее единства и ее конца в 1989 году появляется работа "Конец истории" американского исследователя Ф.Фукуямы [2]. В ней возрождается старая гегелевская идея о том, что в истории в конце концов окончательно победит разумная основа жизни. Это мгновение наступает только в наше время, утверждает Фукуяма. "Идеологическая эволюция" человечества завершена, можно говорить об универсальности западной либеральной демократии. В мире почти нет конфликтов, закончился этап противостояния двух мировых систем, нет или почти нет культурной конфронтации: Бетховен исполняется на японский лад, в Тегеране стала популярной западная рок-музыка. Наступает этап "нового мышления" - постисторического сознания. "Все в большей степени осознаем мы, что период интенсивного материального роста подходит к концу. Это, безусловно, знаменует конец периода непрестанных внешних изменений, понимаемых как фактор прогресса, и тем самым в скрытой форме конец мифа прогресса" [3].

1 Поппер К. Открытое общество и его враги. Т.2. М.,1992. С. 312.
2 Фукуяма Фр. Конец истории. // Вопросы философии. 1990, №3.
3 Сколимовски X. Философия техники как философия человека. // Новая технократическая волна на Западе. М., 1986. С. 241.


Захваченность идеей техники, "технологическая эйфория", оказывается следствием давней, прочно затверженной западным мышлением формулы, согласно которой счастье = свободе = материальному благополучию на основе технического прогресса = цели мировой истории. "Концом истории" в данном случае оказывается переход общества к стадии, на которой эта формула находит практическое воплощение, - к стадии постиндустриального общества.

Согласно широко распространенным на Западе теориям определяющей роли науки и техники в общественном развитии (теориям технологического детерминизма), общество проходит в своем развитии три этапа: доиндустриальный, индустриальный и постиндустриальный. Термин "индустриальное общество" ведет начало еще от А. Сен-Симона, О.Конта и Г.Спенсера. Среди современных сторонников этой концепции можно назвать Р.Арона, Д.Белла, О.Тоффлера, З.Бжезинского и др.

В доиндустриальном обществе определяющей является аграрная сфера; церковь и армия - основные социальные институты общества. Индустриальное общество основано на машинном производстве, фабричной организации труда, единой национальной системе хозяйства, свободе торговли. Логика развития индустриального общества - это логика конвергенции (увеличения сходства между различными обществами, находящимися на одной стадии истории, устранения "внешнего", внеэкономического неравенства, логика сглаживания социальных конфликтов, либерально-демократических национальных преобразований).

В постиндустриальном обществе определяющими являются знания, информация. Классовое деление уступает место профессиональному, сфера услуг преобладает по отношению к сфере производства. Собственность на средства производства как основа социальных различий утрачивает свое значение, основной конфликт постиндустриального общества - конфликт между знанием и некомпетентностью. Постиндустриальное общество - это прежде всего информационное об-


506

щество. Информация обуславливает качество жизни, перспективы экономики, социальные изменения. Сфера управления на основе информации в таком обществе становится центральной. Индустриальное общество основывалось на массовом производстве и массовом потреблении, что вело к стандартизации жизни, распаду личностных связей. Современное общество рождает бесконечное разнообразие технологий, товаров, услуг. Массовое производство становится нерентабельным, обработка информации из бессвязных событий создает осмысленные целостности. Прошлое не исчезает бесследно, носители информации хранят в своей памяти каждое событие. Распад родовой семьи на стадии индустриального общества и утверждение семьи нуклеарной (муж, жена, дети) сменяется возможностью возникновения новой большой семьи, считают теоретики постиндустриального общества. Родственные связи в информационном обществе не разрушаются, общение возможно и на расстоянии.

В основе концепций технологического детерминизма лежит довольно сложный комплекс идей, который можно назвать "экономическим универсализмом". Экономическая теория в последнее время все чаще начинает рассматриваться как "царица социальных наук", как образец научной строгости, логичности, сопоставимости с эмпирией, на нее должны равняться менее "строгие" формы социально-гуманитарного знания. Процессы, совокупность которых образует "рыночный механизм", изучаемый экономикой, - связь между затраченным трудом и вознаграждением, доходом и потребительскими расходами - приобретает сходство с законами природы. Казалось бы, проникновение рыночных механизмов в сферу семейных отношений, искусства, образования свидетельствует в пользу мнения о превращении экономики в некую универсальную дисциплину, способную объяснить, описать и предсказать все процессы, происходящие в обществе с рыночной экономикой. Хаос, произвол, столкновение групповых интересов, всевозможные "личностные факторы", все эти "малые причины", в прошлом приводившие к "большим последствиям", перестают, наконец, лихорадить наше общество. Наступает "конец истории" как борьбы самолюбий, необоснованных амбиций, непомерных желаний. В обществе воцаряются рыночные отношения как универсальный тип социальных отношений. Экономическая наука, изучающая эти отношения, естественным образом становится универсальной наукой об обществе.

507

Признание за экономикой ведущей роли в решении жизненных проблем подводит к необходимости определения тех фундаментальных человеческих целей, потребностей, желаний, которые могут быть исполнены только на пути тотальной экономизации жизни.

Основной элемент экономической системы - рациональный индивид, способный максимизировать свою выгоду. Еще английский экономист и философ Адам Смит (1723-1790) полагал, что идея пользы сопровождает нас на протяжении всей жизни. "Экономическое поведение" основывается на принципе постоянного беспокойства о собственной выгоде, постоянного поиска оптимальных средств, ведущих к достижению целей. Экономический подход к человеческому поведению предполагает, что жизненная программа человека проста, носит универсальный и вневременной характер. "Жизнь" как стремление избегать страданий и получать удовольствие, как процесс самосохранения и самоутверждения нуждается в особой "целевыполняющей" рациональности - в оптимизации средств для достижения неизменных целей.

"Стабильность предпочтений" наряду с принципом максимизации выгоды и минимизации затрат оказываются в рамках экономического подхода основополагающими принципами. Причем речь идет не о конкретных объектах предпочтений - каких-то определенных товарах и услугах, - а о фундаментальных объектах (здоровье, престиж, чувственные наслаждения), для достижения которых необходимо бесконечное разнообразие товаров и услуг.

Стабильность при внешнем динамизме жизни, необязательность рационального осмысления системы собственных жизненных предпочтений, отсутствие иерархичности в процессе принятия жизненно важных и малозначащих решений, эмоционально нагруженных и эмоционально нейтральных, например, отсутствие "экономического" различия между выбором спутника жизни или выбором определенного сорта кофе - вот некоторые черты всеобъемлющего экономического подхода к человеческому поведению [1]. Когда создаются благоприятные возможности для полного и всеобъемлющего проявления экономического универсализма в постиндустриальном обществе, тогда и наступает "конец истории".

1 BecherG.S. The Economics Approach to Human Behavior. Chicago, 1976. P. 16.

508


Мир современного "человека экономического" лишен той поэтической органичности мифа, когда люди и боги составляют единое целое. Однако экономический универсализм во многом сходен с мифологическим сознанием. Обращение к "жизненным" проблемам, подчеркнутое признание нерефлективности жизненных установок "экономического" человека, своеобразное сочетание стабильности и непостоянства, игнорирование противоречий в жизненных целях при подчеркнутом внимании к деталям, средствам, наконец, признание всеобщего характера экономического подхода к человеку - все эти черты роднят мир "человека экономического" с мифом.

Современный канадский философ, культуролог М.Маклюэн (1911-1980) открыто признает, что погружение человека в миф в условиях современного информационного общества и есть конечная цель исторического. История в его интерпретации предстает как смена средств массовой коммуникации. Первый этап истории - это эпоха дописьменного варварства, счастливый период единства "слова" и "дела", когда сохранялся непосредственный контакт с природой и с соплеменниками. В этот период господствует "оральная", устная коммуникация. Человек живет, погруженный в племенной транс всеобщего братства, исключающий индивидуализм, он не отделяет себя от окружающего, действительность для него предстает в целостном образе. Второй этап - эпоха кодификации. Это распад племенного сознания. Орудием разложения бытия и мышления становится алфавит, письменное слово. Они разрывают слово и дело, нарушают естественную коммуникацию, что ведет к одиночеству, возникновению шизофрении, постоянным войнам. Люди утрачивают непосредственную причастность к социальному целому, что ведет к национализму и классовой борьбе. После изобретения типографского станка искажается картина мира, нарушается "сенсорный баланс". Человек общается с миром в основном с помощью зрения, он видит только черное и белое, забывая о богатстве цветов, запахов. Это "цивилизация глаза" - Гуттенбергова Галактика, эпоха отчуждения. Наконец, наступает третья, аудиовизуальная эпоха, эпоха электронных средств массовой коммуникации. Она избавляет человека от тирании печати, от бед рационализма, от одиночества. Телеграф, телефон, радио, кино, телевидение из-

509

меняют Гуттенбергов "сенсорный баланс", цельное восприятие мира восстанавливается, реальность становится конкретной, многоцветной; человек становится участником события в момент получения информации о нем. Рациональное мышление, самосознание, расчленяющее душу человека, отходят на второй план, заменяются эмоционально насыщенной пластикой чувственного образа, происходит возврат к " коллективному бессознательному". Человек сбрасывает с себя вериги индивидуальной ответственности, происходит рождение заново "естественного" человека. Устанавливается вечный мир, все испытания человека приходят к концу, разрушаются унижающие человека индивидуальные различия, мир превращается в " глобальную деревню" [1].

1 McLuhan M. The Gutenberg Galaxy: The Making of Tipographic Man. Toronto. The University of Toronto Press, 1962. P. 183.

















История и утопическое сознание

Технологическая эйфория не полностью завладела сознанием человека XX века. Потребность в реальном, активном, самостоятельном действии, необходимость поддержания в обществе определенного уровня творческой активности, критичности мышления постоянно вызывают к жизни такие культурные явления, которые выполняют функцию своеобразного "противоядия" техницизму и экономическому универсализму. Однако рецепты, предлагаемые деятелями контркультуры, глубинной экологии, сторонниками традиционализма не менее утопичны, чем идеи технологического детерминизма.

Движение контркультуры основано на неприятии западного образа жизни с его прагматизмом и рационализмом (Т.Роззак, Ч.Рейч). В результате "интегральной революции" - революции в воображении (Г.Маркузе), осуществляемой с помощью "дионисийского" искусства, человек разрушает свою "одномерность", вновь обретает свой собственный голос, способность противостоять чужому мнению.

Все большее распространение на Западе получает феминизм, теоретики которого видят в женщине, женском типе культуры то творческое начало, культивирование которого может разрушить традиционный "мужской" рационализм, привести к созданию нового типа общества, основанного на со-


510

трудничестве, взаимопомощи; общества, в котором человек не отделен стеной от природы и Бога, общества, в котором царствует воображение, фантазия, любовь.

Серьезную философскую окраску имеет и движение защитников природы. Теоретики современного экологического сознания рассматривают общество и природу как части единого целого. Только воссоздав свое первоначальное единство с природой, человек искупит "первородный грех" - свое отпадение от природы - и обретет свободу и бессмертие.

Представители неоконсерватизма видят возможность противостоять тотальному техницизму и экономизму, рождающим новые мифы, с помощью образов прошлого, прочно укоренившихся в народной памяти, с помощью возрождения традиционных форм общения, национальных идеалов, религиозных ценностей, установления сильной государственной власти - социального "порядка". Идеал неоконсерватизма - создание строго упорядоченной иерархической социальной системы. Каждый член общества - "человек на своем месте", он осознанно и добровольно выполняет доверенную функцию. Необходима "свобода послушания в условиях диктатуры труда" (Э.Юнгер). Общество в целом и каждый его член только тогда будут свободны, когда все процессы будут определяться не "снизу" - экономикой, с ее хаотичностью и непредсказуемостью, а "сверху". Подлинным основанием общества является религия. Причем языческие верования, вошедшие составной частью в национальную традицию, предпочтительнее христианского мировоззрения. Структурой взаимоотношения частей социального целого является традиция. Ее хранителем - аристократическая духовная элита (А.Бенуа).

Своеобразным систематическим изложением социальной философии неоконсерватизма стала переведенная на 14 языков работа Н.Бердяева "Новое Средневековье", благодаря которой он обрел европейскую известность. Для Бердяева общество, преодолевшее ограниченность капитализма и социализма, - это не экономически процветающее общество. Новое Средневековье - это более элементарная материальная и более сложная духовная культура. Это общество, где нет равенства, где нет власти большинства. Это теономическое общество, в котором Бог является центром жизни, где преобладает напряженный труд обедневшего человечества. Жизнь должна стать более суровой, структура человеческих потребностей меняется. Политика ухо