енном смысле реальный опыт встречи со смертью и
последующего воскрешения. Подобное уникальное переживание
накладывает неизгладимый отпечаток на психику человека: инициация
"придает получившим ее особое качество, которое не может быть
утрачено или отнято, и которое дается раз и навсегда" [79].
Необратимость Посвящения - "это как национальность или физическое
уродство - дается пожизненно" - также отмечена в романе. Наконец,
получает объяснение странный посвятительный ритуал: "Стоит семи
Посвященным собраться вместе в Особый день, как они узнают имя
нового". На самом же деле - ничего странного, поскольку
"инициация может совершаться только в присутствии тех, кто ее уже
получил" [79].

Вновь обратимся к традиционной картине мира, разделявшей бытие на
три плана: плотный (физический, телесный), тонкий (психический,
душевный) и высший (небесный, духовный). Посвященные на Втором
уровне озабочены исключительно переходом на следующий и т. д. Это
уже чисто "техническая" проблема, которую каждый из них решает в
индивидуальном порядке. Девятым уровнем исчерпываются миры
"Нижних Вод". "Но Татхагатой становятся на следующем".
Оказывается, пройти весь тонкий план - еще только полдела.
Необходимо преодолеть точку "разделения вод", чтобы проникнуть в
высшую, небесную реальность "Верхних Вод".

В приведенной космологии индивидуальная душа имеет совершенно
четкие границы существования, а вовсе не наделена, как ошибочно
полагали Джойс и Ланьковский, однонаправленным "лучевым"
бессмертием. Эта тонкая форма, созданная из субстанции Атмосферы,
действительно способна на некоторое время пережить смерть тела
("первую смерть"), однако путь на Небо ей заказан. Мир "Верхних
Вод" по определению лишен формы, поэтому его граница представляет
абсолютную преграду для всех сущностей, ею наделенных - так
называемая "вторая смерть" (Откр. 20, 6). Число жизней
Посвященных также ограничено (предполагается, что их всего
девять), после чего следует стирание информации об индивидууме из
памяти Розовых Скал.

Второй этап инициации - "Великие Мистерии" - как раз и связан со
своеобразной "инициатической смертью" души, ее слиянием с духом.
Только таким образом возможен переход на высший,
сверхиндивидуальный уровень Татхагаты. Полная трансценденция
личности. Обретение когда-то утраченного состояния единства со
всем сущим.

Обратим внимание, что Посвященные двигаются к финальному этапу
двумя путями. Большинство предпочитают постепенный переход с
уровня на уровень, как и предписано Законом. В то же время
Тристан с Изольдой (инициатические имена Давида и Анны ) идут
сквозь все барьеры "с легкостью птицы, разрывающей тонкую осеннюю
паутину в желтеющем лесу...". Прямая аналогия с двумя
составляющими движения любой саморазвивающейся системы -
эволюционной и инволюционной.

Как мы уже знаем, развитие здесь идет через последовательное
нарушение и восстановление гомеостаза. Циклическая повторяемость
процессов, основанных на внутреннем ритме системы, соответствует
горизонтальному, круговому движению материи. Латинское слово
"evolution" хорошо передает этот путь постепенного
количественного роста, развертывания имеющегося потенциала.
Вертикальная составляющая, отражающая качественный скачок -
переход системы в новое равновесное состояние - получила свое
обозначение от противоположного по смыслу слова "involution":
свертывание, накопление критической массы.

"Таким образом, эволюция раскручивает спираль развития в линию, а
инволюция, наоборот, скручивает ее, закладывая тем самым
качественно новые рубежи роста системы" [41].

Не составляет исключение и развитие социума. По признаку "левость
- правость" все социотипы разделяются на две группы - левые и
правые (наподобие левых и правых форм изомеров). Не будем
углубляться в природу этого деления, нам важен следующий вывод:
"нарушать гомеостаз призваны левые типы, а восстановление его
ложится на плечи правых типов" [41]. По этой причине в соционике
правые типы называются эволюторами, а левые - инволюторами.

Два типа соцпрогресса - правый и левый - в кибернетической
трактовке непосредственно связаны с понятиями отрицательной и
положительной обратной связи. При этом эволюция соотносится с
отрицательной обратной связью: правый прогресс означает
консервацию, повторяемость и старение, ведущие к окончательной
стагнации. Инволюция - это движение от старого к новому,
скачкообразный переход на новый виток спирали. Бесконтрольный
левый прогресс ведет к экспоненциальному росту инноваций,
взрывающему внутрисистемную целостность - характерная черта
положительной обратной связи. Заодно открывается истинный смысл
деления Посвященных на Черных Рыб Глубин (поддерживающих
статус-кво) и Белых Птиц Высот (поддерживающих нововведения).

Неустранимый антагонизм между этими двумя группами Посвященных
объясняется, в частности, различными психологическими установками
эволюторов и инволюторов. Эволюторы предпочитают существовать в
простой и однозначной среде, тогда как инволюторы хорошо себя
чувствуют в зоне конфликтов, где внешняя среда изменчива и
труднопрогнозируема. Данная особенность нашла свое воплощение и в
традиционалисткой доктрине, допускающей два типа духовности. А
тем самым, и две стратегии духовной реализации, известные как
"путь правой руки" и "путь левой руки". Уже их названия говорят
сами за себя. "Путь правой руки" - "правильный", то есть по
правилам. Плавное и равномерное развитие: путь тишины. "Путь
левой руки" - буйство и экстаз, яростное стремление к Богу
любой ценой. Его еще называют "путем героев". Ведь герои
предпочитают идти напролом, используя запрещенные (левые) приемы.

Поскольку психологические установки в значительной степени
детерминированы видовой спецификой, напрашивается прямая аналогия
признака "левость - правость" с делением на "сильных" и "слабых":
"путь левой руки" словно специально придуман для "хищников" и
пассионариев, а "путь правой руки" - для диффузных. И не случайно
Владыка Урус вполне определенно покровительствует Орлам, в то
время как Шагор выделяет Микиса Золотых.

В "Гадких лебедях" Диана замечает своему "бойфренду" Виктору:
"Если у тебя отобрать талант, а у меня - злость, то останутся два
совокупляющихся нуля" [1]. Творчество и ненависть роднит
спонтанность, даже иррациональность их общего источника,
неподконтрольного нивелирующим усилиям Системы. "Если в этой
стране и есть люди, ненавидящие слег, то это интели. Интели не
гангстеры, это отчаявшиеся люди, патриоты... У них одна задача -
расшевелить это болото. Любыми средствами. <...> Они вызывают
огонь на себя, пытаются возбудить в городе хоть одну общую для
всех эмоцию, пусть хотя бы ненависть..." [73].

Эту тему А. Скаландис развивает в повести "Вторая попытка" [80],
представляющей своеобразный сиквел "Гадких лебедей". Прежний
христианский Бог, который "есть любовь", "либо отвернулся от нас,
либо мы сами про него забыли. <...> А сегодня возник Новый Бог, и
имя ему Ненависть. И новые люди молятся Новому Богу. И они
понимают толк в ненависти". Впрочем, ненависть тоже бывает
разная. Скаландис упоминает "Ненависть Созидающую" -
парадоксальный синтез ненависти с творчеством. "Делание добра из
зла" характеризует самую суть "пути левой руки".

Сам Виктор Банев в "Гадких лебедях" повторяет вслед за
хемингуэевским героем слова, наиболее точно отражающие его
собственное нравственное кредо: "Ирония и жалость!" Человек
слишком слаб, чтобы противостоять давлению Системы - двадцатый
век это с блеском доказал. "Лечь бы на дно, как подводная
лодка..." Остался лишь один шаг до глуховской "философии жизни",
но, к чести Виктора, он его не сделал.

Если в период господства Големов процесс индивидуации для
диффузных был значительно осложнен, то в эпоху распада
големических структур и вовсе стал невозможен. "Иными словами, по
мере дегенерации традиционных консервативных институтов - таких,
как монархия, церковь, социальная иерархия, кастовая система и
т. д. - наиболее актуальными становятся особые, опасные и
рискованные, инициатические практики, связанные с "путем левой
руки" [81].



Глава 16.


Мы считаем, что каждое подлинное правительство
должно оставаться необнаруживаемым и невидимым.

Ф. Бэкон.


" - Ну вы же книжку до конца прочли?
  - До конца.
  - Что там про заговор написано?
  - Не помню, - растерялся Симон.
  - И я не помню, - странно ответил Шумахер."

Так что же на самом деле такое "заговор Посвященных": выдумка или
реальность? Причем на совете самих Посвященных по поводу этой
проблемы "из двух возможных ответов на вопрос присутствующие
выбрали три разных варианта - три варианта из двух возможных!"

Начнем с того, что "теория заговора" в качестве универсальной
концепции, приложимой практически к любой из общественных наук,
на протяжении последних двух веков пользовалась исключительной
популярностью. А если множество людей верит в реальность некоего
объекта (процесса), то он существует, по крайней мере, на
эгрегориальном уровне. "Для обученного необходимой методологии
человека ничего не стоит придать реальность как еврейскому
заговору, так и, например, троцкистско-зиновьевскому блоку, и
хотя эта реальность будет временной, но на период своего
существования она будет непоколебимой и вечной" [82]. По сходной
причине конспирология, безусловно, является лженаукой: "Мы
совершенно убеждены, что наличие или отсутствие самого "заговора"
ровным счетом ничего не изменило бы в данной проблематике" [83].

Однако сам факт наличия неких бессознательных архетипов, несущих
невнятное послание об "опасности мирового заговора", вполне
заслуживает полноценного исследования. Напомним, что ослабление
рациональных индивидуализированных структур сознания (которое в
любой кризисный период имеет массовый характер) неизбежно
активизирует глубинное содержание психики.

"Схематически можно сказать, что начальной аксиомой конспирологии
является идея о существовании тайного общества, члены которого
стремятся подчинить себе весь мир и создать совершенно новый
порядок, в котором они будут занимать ключевые позиции и
безраздельно властвовать. При этом важно, что сам предполагаемый
порядок будет не безразлично каким, а прямо противоположным тому,
который имеется сейчас или который был "вчера", то есть
"естественному" [83].

Миф о тайном мировом правительстве с полным правом можно назвать
мифом Нового времени. Поздний, уже выродившийся, эзотеризм
естественно вошел в союз с нарождающейся европейской наукой,
также превыше всего ставившей знание. Объединял их и общий пафос
- будущее в руках самого человека. Изрядно замутненный
сокровенный источник, соединившись с научной рациональностью, дал
удивительно стойкую мутацию. Возникла новая, оккультная (от
латинского "occultus" - тайный) традиция, чьей отличительной
чертой являлись тайные, строго законспирированные общества.

Первые манифесты розенкрейцеров появились в Германии между 1614 и
1615 годами. Самый известный среди них - "Слава Братства", -
провозглашающий "всеобщую реформу целого мира" от имени
загадочного "Братства Розы и Креста", скорее всего был простой
сатирой на реформаторские идеи, которыми тогда бредили
европейские интеллектуалы. Несколько мечтателей и энтузиастов
объединились с целью организовать ludibrium - "благочестивый
розыгрыш". Но зерно упало на подготовленную почву.

Именно в начале XVII века, по хронологии Даниила Андреева, Запад
окончательно и бесповоротно перешел на путь научно-технического
прогресса. Материализм и механицизм сменили прежнее целостное
восприятие мира, а его познание превратилось в формальную
процедуру. "Окончательный разрыв между духовным и
интеллектуальным рядами становится незыблемой реальностью" [48].

Человек в такой картине мира - всего лишь точка социального
пространства, которая легко поддается управляющему воздействию.
Поэтому "благо человека" здесь неотделимо от целесообразности,
понимаемой исключительно в материальном плане (например, с точки
зрения справедливого распределения материальных благ).
Соответственно, разумное устройство земной, материальной жизни
представлялось единственной достойной альтернативой.

"Что из этого следует? Подводные идеологические течения
восемнадцатого столетия принесли желанный ответ: следует
попытаться построить земной парадиз, избавить человечество от
болезней и голода и пролонгировать жизнь до неопределенного
предела. В таком прогрессивном смысле розенкрейцеры и масоны
интерпретировали христианскую алхимию и спагирию. Человечество
как исходный материал (наподобие свинца, materia prima и т. п.)
путем нравственного совешенства и с помощью естественных наук
надо превратить в деятельное, свободное и светлое содружество.
Только тогда можно будет "делать, что хочешь", а пока надо
делать, что тебе велят умные реформаторы. Здесь очевидна пародия
на традиционное знание, о которой писал Рене Генон, имея в виду
спекулятивное розенкрейцерство и масонство" [84].

На всем протяжении XVIII и XIX веков за стремительной поступью
прогресса, словно тень, следовал не менее бурный рост самых
разнообразных, уже вполне реальных тайных обществ (в том числе и
розенкрейцерских!). Они действительно преобразили мир -
оккультисты стояли у истоков массовых коммунистических,
демократических и фашистских движений XX века, - хотя и не совсем
так, как замышляли легендарные основатели "Братства Розы и
Креста".

(Не составляет исключения и само гуманистическое мировоззрение.
Гуманист ведь убежден, что человек по своей природе добр. Просто
ему свойственны некоторые заблуждения и ошибки, но мы поможем ему
их подкорректировать. Мы научим его жить так, чтобы он не
испытывал ни малейшего дискомфорта в обществе. Превратим в
социализированное, прирученное, адаптируемое существо, но
самое главное: СДЕЛАЕМ ЕГО СЧАСТЛИВЫМ.)

А ведь начиналось все с игры, казалось бы, невинной забавы...
Точно также герой "Всех способных держать оружие...", решив в
центре стратегических прогнозов "поиграть" в мировые заговоры,
делает поразительное открытие: "нужно шестьсот человек на весь
мир, чтобы всего за один год реализовать любое самое абстрактное
построение, причем рядовому гражданину будет казаться, что все
идет... ну, почти естественным путем". Число "шестьсот"
подозрительно напоминает апокалиптическое "число Зверя" -
шестьсот шестьдесят шесть. Весьма уместный в данном случае
символизм.

Есть только одна загвоздка. Для успешного достижения цели
необходима "четкая координация, отсутствие внутренних расколов в
руководстве и внешнего противодействия. До сих пор ни один из
мировых заговоров из стадии болтовни не вышел - именно в силу
расколов, изменений целей и так далее..." [4]. Но это же идеал
индустриального общества - отлаженный социальный механизм,
функционирующий наподобие гигантского компьютера! Мечта "умных
реформаторов", которым оставалось бы только вложить в него
необходимую программу.

"План управления должен выйти готовым из одной головы, потому что
его не скрепишь, если допустить его раздробление на клочки во
многочисленных умах" [85]. "Протоколы сионских мудрецов",
появившиеся в самом начале двадцатого века, как бы подводят
жирную черту трехвековым играм в заговор. Причем, как и в случае
с розенкрейцерами, в основе "Протоколов" оказалось откровенно
сатирическое произведение - малоизвестный памфлет на
Наполеона III французкого писателя Мориса Жоли. Его книга
называлась "Диалог в аду": Макиавелли, воплощавший циничного
диктатора, ведет спор с Монтескье о природе деспотизма. И
большинство доводов Макиавелли едва ли не слово в слово послушно
повторяет безымянный "Сионский Мудрец".

Следует отдать должное Жоли: "в своих размышлениях о дилетантском
деспотизме Наполеона III он достиг таких высот предвидения,
которые сохранили свою актуальность по отношению к различным
авторитарным режимам нашего времени. Более того, некоторые
предвидения Жоли ожили вновь, когда "Диалог в аду" был превращен
в "Протоколы сионских мудрецов", и это является причиной того,
<...> почему "Протоколы" часто кажутся предсказанием
авторитаризма XX века. Но, в конце концов, это незавидное
бессмертие, и жестокая ирония судьбы заключается в том, что
блистательная, но давно забытая защита либерализма послужила
основой для кошмарно написанной реакционной галиматьи, которая
ввела в заблуждение весь мир" [86].

Не обошлось в этом деле и без царской тайной полиции. В
фабрикации "Протоколов", как теперь считается установленным,
замешан П. Рачковский - начальник охранки за пределами России,
прирожденный интриган и провокатор. Надо сказать, секретные
службы всегда испытывали определенное тяготение к тайным
организациям, объясняемое их генетической общностью. А также
видовой общностью их агентуры. "В подполье можно встретить только
крыс" (П. Григоренко).

Взять хотя бы С. Нилуса. Из всех публикаций "Протоколов" именно
его вариант (приведенный в книге "Близ есть при дверех", вышедшей
в 1917 году) оказал влияние на мировую историю. Но сам Нилус был
типичным "агентом влияния" и, по-видимому искренне, верил в
подлинность доставленной ему рукописи. Этот бывший
интеллектуал-атеист, в молодости растративший свое немалое
состояние за границей, даже обратившись в глубоко верующего
православного мистика не утратил склонности к авантюрным
похождениям. В разгар неудачной для него интриги (его прочили на
место духовника царской семьи) он и получил материалы, могущие
помочь в борьбе с опасным конкурентом.

С другой стороны, контакты с разведками и спецслужбами давали
оккультистам возможность реального влияния на события. Во всяком
случае в подобных связях замешано подавляющее большинство
оккультных лидеров. В "Заговоре Посвященных" две самые
могущественные российские спецлужбы - ГРУ (в XXI веке, по
Скаландису, переименованная в РВР - Российскую военную разведку)
и КГБ (тогда же превратившийся в ОСПО) - представлены как
инструменты Черной Конфессии Посвященных - "Вселенского КГБ".
(Прямая перекличка с конспирологическим раскладом [83], согласно
которому ГРУ связано с тайным Орденом Евразии, а КГБ - с Орденом
Атлантики.)

Вообще идею Сверхправительства, осуществляющего низримый контроль
над каждым из своих подданных, следует признать базовым архетипом
индустриальной эпохи. Только высшее руководство (функционеры
Служб), элита из элит, может обладать Планом, реализация которого
принесет пресловутое "счастье для всех". Но технологический
уровень индустриальной цивилизации ставит естественный предел
механизмам регулирования. Наиболее совершенным среди них по
прежнему продолжает оставаться человеческий мозг. Поэтому
раздробления любого первоначального плана "во многочисленных
умах" избежать практически невозможно. Фигурально выражаясь,
единственная голова, способная контролировать социальные
процессы, принадлежит Голему. Именно его и скрывала маска
"Сионского Мудреца" ("Великого Розенкрейцера").

(Похоже, что фантастические слухи, ходившие об оккультных
обществах, произвели впечатление даже на такого убежденного
технократа, как Александр Беляев. Речь идет о его последнем
романе "Ариэль". Вновь обратимся к Нилусу: "Если верить газетным
сообщениям, то у теософов в Индии, где находится неподалеку от
Мадраса их главная штаб-квартира, существует школа особого
оккультного воспитания" [85]. Далее, со ссылкой на "Биржевые
Ведомости", следует подробное описание Мадрасской школы
"Дандарат", практически дословно воспроизведенное в "Ариэле".
Сама же история главного героя является отражением реальных событий,
развернувшихся вокруг Кришнамурти (который, по мнению Нилуса, был
воспитан в одной из подобных школ). Руководство Теософского
общества считало его воплощением "Учителя Мира", поэтому с
детских лет Кришнамурти (оккультный псевдоним - "Альцион")
готовили к роли Мессии. Это было весьма специфическое воспитание,
но ученик оказался мудрее своих учителей, предпочтя мессианскому
ореолу одиночество и свободу.)

Развитие