ницей - 
Ред.) на травяном ложе, Гаутама постоянно и неподвижно смотрел на 
восток, и его ум был устремлен к одной цели: "Я не сдвинусь с места, 
пока не достигну высшего и абсолютного знания". Он провел под деревом 
семь недель. "Когда ум берется за большую и сложную проблему, он 
продвигается вперед, обеспечивает шаг за шагом все новые и новые 
позиции, очень мало представляя себе, каких успехов он достиг, пока, в
результате внезапного озарения, он не постигнет, что победил. 
Повидимому, так случилось с Гаутамой"*. Однажды, когда он все еще был 
предан глубоким размышлениям, отдыхая под деревом, которому его 
приверженцы дали имя Бодхинанды, или трона разума, его ум озарился. 
новым светом. Он овладел тем, чего искал.

     ---------------------
     * Wеlls, The Outline of History, p. 207.

Когда он обрел просветление после многих лет постоянных поисков и 
размышлений, он счел своей обязанностью рассказать обреченным толпам о
пути к вечному счастью. Миру, идущему по неверному пути, он стал 
проповедовать благую весть о четырех благородных истинах и 
восьмеричном пути. Не беспокоясь о тонкостях метафизики, он 
проповедовал этический путь, желая спасти массы людей, живших в грехе 
и позоре. Ясность и кротость его лика, красота и достоинство его 
жизни, серьезность и энтузиазм его любви, мудрость и красноречие его 
проповеди завоевывали сердца равно мужчин и женщин. В качестве своих 
первых учеников он избрал пятерых из своих товарищей по аскезе. Для 
них он произнес свою первую проповедь о "дхармачакраправартане", или 
"приведении в движение Колеса Закона". Его товарищи приняли его учение
и первыми были должным образом посвящены в члены буддистского ордена, 
или Сангхи. Число учеников постепенно увеличивалось. По всем 
направлениям были разосланы миссионеры для обучения новой дхарме. 
Самыми первыми и наиболее знаменитыми из обращенных были Сарипутта и 
Могаллана, аскеты Раджагрихи, которые получили истину от Ассаджи, 
одного из пяти первоначальных учеников. Будда лично принял их в свой 
орден. Другими знаменитыми учениками, занимающими большое место в 
ранних летописях буддизма, были: Упали, читавший текст Винайи на 
первом соборе после смерти Будды; Кашьяпа, председатель собора, 
влиятельный буддист того времени (рассказывают, что сожжение тела 
Будды было отсрочено до его прихода), и Ананда, двоюродный брат Будды 
и любимый ученик, который нежно любил Будду, заботился о нем и был 
ближе всех к нему в момент его смерти. Тысячами вступали люди в 
ученики Будды. Целый ряд учителейбрахманов обратился в буддизм. Когда 
Будда посетил двор отца через двенадцать лет после того, как он его 
оставил, он сделал это только для того, чтобы обратить в свое учение 
отца и мать, жену и сына. Многие стали его мирскими учениками; 
нескольким женщинам было разрешено создать орден буддистских 
монахинь.

Когда после миссионерской деятельности, продолжавшейся примерно сорок 
лет, он понял, что приближается время для него отказаться от своего 
тела и достигнуть паринирваны*, он потратил последние часы жизни на 
советы и наставления Ананде и собравшимся монахам. Субхандра, 
странствующий аскет, слушал его учение в последние мгновения и был 
последним учеником, обращенным самим Буддой. Будда попросил учеников 
высказать свои сомнения и затруднения, с тем чтобы он мог устранить 
их. Они хранили молчание. Тогда Благословенный обратился к братиям: "А
ныне, братья, я прощаюсь с вами - все составные части бытия преходящи;
прилежно трудитесь ради вашего спасения"**. Передают, что он умер в 
возрасте восьмидесяти лет. Великий Будда навсегда олицетворяет душу 
Востока с ее напряженным спокойствием, мечтательным благородством, 
тихим покоем и глубокой любовью. Будда известен под несколькими 
именами, в том числе Шакьямуни - мудрец из Шакьев и Татхагата - 
достигший истины.

     -------------------
     * Если нирваны достигают и пользуются ею при жизни, то 
     паринирвана могла быть достигнута только после смерти, с распадом
     телесной жизни. См. Parinibbana Sutta, S. В. Е., XI.

     ** Mahaparinibbanasutta, VI. 1. Согласно "Федону" Платона, 
     философия есть размышление о смерти. Ср. у Марка Аврелия: "Все в 
     конечном счете превращается в зловоние и отбросы... Все вещи 
     одинаковы - близкие, уходящие, сгнившие... Вдруг нас всех покроет
     земля; потом, в свою очередь, и земля переменится; потом 
     переменится то, что вышло в результате изменения, потом результат
     результата, и так до бесконечности. Волны перемен и изменений 
     катятся медленно, и тот, кто подумает о них, почувствует 
     презрение ко всему смертному". Цитируется по Edwin Веvan, 
     Hellenism and Christianity, р. 185.

Упоминаемые здесь факты могут считаться достоверными. В 
"Лалитавистаре"* и в джатаках имеются другие, в большей или меньшей 
степени легендарные события**. Если мы вспомним, что буддистские 
сочинения, рассказывающие о жизни Будды, написаны спустя 200 лет после
событий, о которых они повествуют, нас не удивит, что в них содержится
много легендарного в сочетании с рассказами, в значительной мере 
достоверными***. Богатое воображение его последователей украсило 
историю его жизни бесчисленными легендами. Эти последние говорят не 
столько о подлинной жизни учителя, сколько о том, как он трогал сердца
и поражал воображение людей****.

     --------------------
     * Edwin Arnold, Light of Asia.

     ** Nindanakatha, vol. I of the Jatakas and Buddhacharita by 
     Ashvaghosha.

     *** Самый ранний рассказ о жизни Будды содержится в 
     Махападанасуттанте, четырнадцатом поучении Дигха-никаи. Говорят, 
     что это автобиография Будды.

     **** Хотя мы готовы допустить, что значительная часть народных 
     рассказов о Будде носит легендарный характер, мы с меньшей 
     готовностью можем принять новейшую точку зрения, что они все 
     представляют собой легенду. Мы имеем в виду теорию, выдвинутую 
     Сенаром и развиваемую рядом других ученых, утверждающих, что вся 
     история Будды - простой миф, добавленный уже впоследствии к 
     религии, развивавшейся естественным путем. Сенар утверждает, что 
     рассказ о Будде - солнечный миф, переплетенный со многими другими
     разнородными тенденциями. Мы не можем принять эту гипотезу. 
     События, излагаемые в рассказе о Будде, естественны и принадлежат
     подлинной традиции. У нас есть данные относительно раннего 
     существования буддистских книг. Буддистскую религию нельзя 
     понять, если не смотреть на нее как на произведение подлинного 
     гения, духовный пыл которого оказывал на людей непреодолимое 
     обаяние. Даже Сенар признает Будду как проповедника, но полагает,
     что в его биографию вплетен солнечный миф. Однако главные события
     жизни Будды не могут быть мифическими.


     V. ЭПОХА

Каждая система мысли воплощает и отражает тенденции своего времени, и 
ее нельзя понять, если не понять, с какой точки зрения она смотрела на
мир и какие мыслительные навыки сделали ее возможной. Из устной 
литературы, записанной позднее, можно получить представление о 
положении страны в эпоху, когда родился Будда. Тогда не существовало 
одной обширной Индийской империи; было много князей отдельных племен и
родов, пытавшихся создавать небольшие государства. Употреблялось 
несколько диалектов, хотя единственным священным языком был санскрит. 
Веды уже считались таинственными и святыми. Обычаи и правила, 
кодифицированные позже законами Ману, уже были в силе, хотя и не 
обладали еще той застывшей неподвижностью, которую они обрели потом. 
Шесть философских школ еще не были созданы, хотя дух умозрения, 
сделавший их возможными, уже действовал. Нравственная жизнь была в 
упадке, так как духовную энергию народа поглощали метафизические 
ухищрения и теологические споры.

Масса противоречивых теорий и догадок, принимавшихся одними и 
отвергавшихся другими, менявшихся в зависимости от их носителей и 
отражавших характеры, эмоции и желания их авторов, заполняла духовную 
атмосферу. Не существовало общепризнанных фактов, общепринятых 
принципов, были только расходившиеся взгляды и предположения. Кипели 
споры о конечности и бесконечности - или об отсутствии или наличии их 
обеих, - о мире и я, о различии между истиной и видимостью, о 
реальности потустороннего мира, о продолжении жизни души после смерти 
и о свободе воли. Некоторые мыслители отождествляли дух и душу, другие
делали между ними различие. Некоторые признавали главенство бога, 
другие - человека. Одни утверждали, что мы ничего по этому поводу не 
знаем, другие обольщали своих слушателей благими надеждами и смелыми 
заверениями. Одни занимались созданием сложных метафизических теорий; 
другие прилагали не меньшие усилия для их опровержения. Возникло много
теорий, независимых от ведийской традиции. Были ниггантхи, то есть 
свободные от оков, и саманы, или аскеты, не принадлежавшие к ордену 
брахманов; некоторые искали душевного покоя в отречении от мира; 
другие истязали плоть, отказывая себе в питании в течение долгого 
времени; третьи искали духовного отвлечения; были диалектики, 
полемисты, материалисты, скептики и, наконец, люди, считавшие 
мудростью свое собственное самодовольство, подобно Саччаке, который 
имел смелость сказать: "Я не знаю такого саманы, такого брахмана, 
такого учителя, наставника или главы школы, даже если он назовется 
святым верховным Буддой, который в споре со мной не заколебался бы, не
задрожал, не затрясся бы и не покрылся бы потом. Если бы я напал своим
языком на безжизненный столб, то и он задрожал бы, зашатался и 
затрясся бы что уж тут говорить о человеческих существах!"*. То был 
век спекулятивного хаоса, полный непоследовательных богословских 
теорий и споров по неопределенным вопросам**.

     --------------------
     * Oldenberg, Buddha, р. 70.

     ** Рис Дэвидс в своей "American Lectures on Buddhism" анализирует
     все шестьдесят две теории, распространенные во время Гаутамы 
     Будды и упоминаемые в Брахмаджала сутте.

Так пылкая фантазия метафизически настроенных людей играла со 
временем, пространством и вечностью, вульгаризируя благородное 
искусство философии. Великие истины терялись в тумане запутанной 
метафизики. Те, кто не видит истины, вступают на путь выдумки. Будду 
поразили столкновения пылких воззрений, несогласные друг с другом 
системы, прилив и отлив веры; все это воспитало в нем убеждение в 
бесплодности метафизического мышления. Спасение души не достигается 
тонкими различениями метафизических понятий, неустанным задаванием 
вопросов или утонченностью рассудка, достигаемой с помощью хитроумных 
споров сект [46]. Нерешительность мысли, может быть и не вредящая 
интеллекту человека, наносила ущерб его этическим интересам. Анархия 
мысли вела к анархии морали. Поэтому Будда решил полностью 
освободиться от бесполезных метафизических споров. Вся метафизика, 
имеющаяся в буддизме, - это не первоначальная дхамма, но добавление к 
ней (абхидхамма*). В основном буддизм - это психология, логика и 
этика, а не метафизика [47].

     --------------------
     * Абхи - за; дхамма - физика. Дхаммы подвергаются в Абхидхамме 
     дальнейшему анализу (ср. с Аристотелем). См. Atthasalini. 
     Introductory Discourse.

Обширный континент Индии давал широкий простор чудесной способности 
человека создавать богов и закоренелой склонности к политеизму. Боги и
духи, имевшие власть наносить людям вред и ущерб, а также приносить им
блаженство и славу, управляли Жизнью народов. Толпа высоко ценила 
ведийскую религию с ее верованиями, ритуалом, обрядами и церемониями. 
Подобно европейским язычникам, посвящавшим Меркурию десятую часть 
имущества, когда они желали обогащения, и жертвовавшим Эскулапу 
петуха, когда они хотели излечения, индийцы тоже прилагали усилия для 
того, чтобы угодить богам. Даже единый Всемогущий бог монотеистов был 
очень очеловечен, хотя и был наделен рядом героических черт; он был 
добр, когда ему позволяли действовать по его усмотрению, гневался, 
когда ему противоречили, и был милосерден, когда его ярость 
успокаивалась. Отношение между единым богом и его почитателями было 
отношением между господином и рабом. Он - мстительный военачальник, 
имеющий право обращаться с нами. как ему угодно, и требовать, чтобы мы
стояли против врага в боевом строю. Он слишком уж часто вмешивался в 
дела мира. Кометы были знаками его гнева, посланными, чтобы 
предупредить грешный мир. Если этим предостережением пренебрегали, он 
мог наслать чуму для истребления невинных людей. Чудеса были обычным 
явлением. Всеобщее господство закона, хотя и заложенное в упанишадах, 
еще не было живым верованием. Больше того, суровый монотеизм приводил 
к перекладыванию ответственности на плечи бога. Если мы дурны, 
ответственен он, если хороши - тоже он. Из чистого каприза или из 
желания отомстить за пренебрежение по отношению к нему, выразившееся в
греховном поступке какого-либо отдаленного предка, он обрек 
большинство рода человеческого на жизнь, полную разочарования и 
страдания.

Каждый грех - нарушение божьего закона, и единственный путь угодить 
богу - раскаяться и пасть во прах. Грех - это оскорбление бога, и 
только бога нужно удовлетворять. Люди были безразличны к естественным 
последствиям греха, хотя на словах и говорилось о приверженности 
закону кармы. Над всей деятельностью людей висела грозовая туча 
божьего гнева. В результате этого религия отделялась от жизни, бог и 
мир противопоставлялись друг другу.

Жестокие обряды, сопровождавшие поклонение богу, поразили сознание 
Будды [48]. Нравственной природе человека суеверное поклонение богу 
наносит большой ущерб. Многие хорошие люди делают дело дьявола, веря, 
что оно санкционировано богом. Трудно переоценить то зло, которое 
нанесло миру смешение морали и религии. Аврааму бог приказывает 
принести в жертву сына, а Саул получает приказ хладнокровно перебить 
пленных. Взгляды, проникшие в жизнь под именем религии и 
распространившиеся в такой мере, что они чуть не погасили последнюю 
искру духовной энергии, задели Будду за живое.

Согласно этим воззрениям, скептики не могли быть нравственными. 
Поскольку нравственность основана на чудесно переданном божественном 
приказании, всякое научное открытие, всякое развитие мысли подрывает 
основы нравственности. Слабые в вере могут отвергнуть нравственные 
санкции.

Будда, подобно Лукрецию, считал, что мир будет лучше, если 
естественный закон восторжествует над сверхъестественностью. Выдвинув 
религию, провозгласившую, что каждый человек может сам заслужить 
спасение, без посредничества священников или обращения e богам, он 
хотел увеличить уважение к человеческой природе и поднять значение 
нравственности. "Глупо предполагать, что кто-то другой может сделать 
нас счастливыми или несчастными"*. Когда Будда осуществил свою миссию,
вера в постоянство, всеобщность естественного закона стала почти 
инстинктом индийского духа.

     ---------------------
     * Bodhicharyaavatara.

Позже мы увидим, что для объяснения мира опыта, согласно Будде, мы не 
нуждаемся в каком-то боге. Вполне достаточно будет закона кармы. 
Существование всевышнего подразумевается, но оно не может быть 
логически доказано. Будда поддерживает гипотезу упанишад и 
предвосхищает суждение святого Павла: "О бездна богатства и 
премудрости и ведения божия! Как непостижимы судьбы его и неисповедимы
пути его!"*

     --------------------
     * Послание к римлянам, XI. 33.

Упанишады были книгой за семью печатями для общей массы народа. Их 
учение было потеряно в хаотическом беспорядке детского суеверия*. Были
люди, которые проповедовали тапас (аскетизм), чтобы склонить богов к 
выполнению их желаний. В диалоге Будды с одним аскетом упоминается 
двадцать два метода самоистязания в отношении пищи и тринадцать - в 
отношении одежды. Красоту самоотречения затмило варварство суеверия. 
Люди, стремившиеся возвысить душу, подвергались опасности опуститься 
до состояния зверей. Многие люди придерживались церемоний и обрядов, 
предписанных святошами, питавшимися пищей, доставленной им верующими, 
и охарактеризованными Буддой как "обманщики, бормочущие святые слова, 
чтобы получить плату, гадальщики, заклинатели, всегда жадные до 
прибыли"**. В религии страны хозяйничал жрец, претендовавший на то, 
что он является каналом, по которому направляется божественная сила. 
Будда всегда был полон восхищения перед пророком души, подлинным 
брахманом, который должен был говорить: "Серебра и золота нет у меня".
Но когда пророк стал священнослужителем и начал копить серебро и 
золото, он потерял могущество и престиж, появляющиеся у того, кто 
наделен духовными дарами, и больше не мог сказать хромому: "Встань и 
иди". Он перестал лечить больных путем посвящения их в духовную жизнь,
но, придавая себе многозначительный вид, притворялся доверенным лицом 
богов и обращался к нуждающемуся: "Сын, принеси жертву богу и заплати 
мне, и твои грехи будут тебе прощены". Система спасения с помощью 
серебра не могла отвечать глубоким потребностям человеческого сердца 
[49]. Для массы людей религия состояла из регулярных обрядов, молитв и
покаяний, очищений и запретов, применимых почти ко всем отношениям 
человеческой жизни. Будда чувствовал пустоту той массы верований, 
которую люди привыкли рассматривать в качестве символов веры. Он с 
ненавистью смотрел на бесполезное кривляние людей. Он негодующе 
протестовал против суеверия и неразумности и потребовал от своих 
учеников, чтобы они перестали тешиться пустяками и осознали духовные 
законы мира. Он отрицал божественность богов и подрывал авторитет 
вед.

     --------------------
     * "Лалитавистара" описывает состояние Индии в период проповеди 
     Будды следующими словами: "Вспоминая различнейшие формы покаяния,
     которым обычно подвергались люди в его время и которые, как они 
     полагали, поднимали дух над всем плотским, Шакья, находившийся в 
     Урувеле, подумал: "Вот я родился в Джамбудвипе, среди людей, не 
     имеющих никакой перспективы на духовное освобождение, наводненной
     тиртхиками - открывателями истины, полными самых различных 
     желаний, в то время как их душевные силы корчатся в когтях 
     крокодила их плотских желаний. Только глупцы стремятся очистить 
     себя различными способами суровой жизни и покаяния и вдалбливают 
     это в головы других. Некоторые из них не могут понять свои 
     мантры; некоторые лижут у себя руки; некоторые грязны; у 
     некоторых нет мантр; некоторые бродят в поисках разных 
     источников, некоторые обожествляют коров, оленей, лошадей, 
     свиней, обезьян или слонов. Некоторые, сидя на месте в молчании, 
     скрестив ноги, пытаются достигнуть таким образом величия. 
     Некоторые пытаются осуществлять покаяние путем вдыхания дыма или 
     пламени, глядя на солнце, выполняя обряд с пятью видами огня, 
     стоя на одной ноге или все время подняв руку вверх, или ползая на
     коленях... Некоторые гордятся тем, что они лично приветствовали 
     Брахму, Индру, Рудру, Вишну, Дэви, Кумару..."

     ** Rhys Davids, Buddhist India, p.215, см. также "Dialogues of
     the Buddha", I. 15.

Будда очень сильно чувствовал недостатки, неизбежные для века критики 
и просвещения, когда древняя вера была подорвана, а богословские 
фантазии исчезали подобно причудливым образам, которые мы видим во 
сне. Души людей были полны беспокойства и опустошительного разлада; 
неспособные верить искали учения, которого они могли бы 
придерживаться. Искания века нашли свое отражение в духе раннего 
буддизма. Будда вложил свой перст в сердца, стремящиеся к истине, 
добру и прекрасному.

В обстановке крушения верований и распада систем задача Будды состояла
в том, чтобы заложить прочную основу нравственности.