коло этого образца и образуют таким образом группу. Эта концепция классификации по типам вызвала полемику в среде английских методологов науки. Дж.Ст.Милль, возражая Уэвеллу, указывал, что подобная операция установления группы посредством выделения типа вовсе не заменяет задачу определения группы, а напротив, способствует ей. Ведь типичный объект наиболее ясно и резко выявляет характерные черты группы, а значит, и те ее признаки, которые призваны составить определение группы. Во многих случаях это действительно так. Группа при этом не только получает вполне точное определение по содержанию, но и четко очерчивается по объему.
     Однако в некоторых случаях может иметь место иная картина, возможность которой тоже имел в виду Уэвелл, обращая внимание на способ классификации по типам. В предметных областях с множеством промежуточных форм тип может кристаллизовать нечеткую, размытую на своих границах группу. Говоря словами Уэвелла, такая группа, хотя и установлена твердо, не ограничена точно; она определяется не извне - границей, очерчивающей ее объем, а изнутри - некоторым внутренним средоточием; не тем, что она строго исключает, а тем, что преимущественно включает. Включенные в такие группы объекты в разной степени подобны их группообразующему образцу, или типу, при том, что существуют и объекты, о которых трудно определенно сказать, какому из типов они более подобны. Примером такой типологической классификации могут служить типы человеческих темпераментов - сангвинический, меланхолический, холерический и флегматический, - как они подробно описаны И.Кантом в его "Антропологии" и в целом приняты всеми последующими психологами. Другой пример - предложенная Т.Адорно типология человеческих личностей. Адорно, исходя из известного деления К.Юнгом психологических типов на интровертный и экстравертный и расширяя эту типологию, выделил следующие психологические типы личностей: ориентированные на свой внутренний мир, ориентированные на внешние обстоятельства и ориентированные на традиционные ценности. Конечно, есть личности с ярко выраженной одной из таких ориентации. Но есть и такие, которые нельзя безоговорочно отнести лишь к одному из указанных типов, поскольку они совмещают в себе черты разных типов. А вот пример из области языкознания. Упоминавшаяся морфологическая классификация языков также относится к этой категории. В морфологической классификации языки мира подразделяются прежде всего на четыре основные типа: аморфные, агглютинативные, полисинтетические и флективные. Многие языки хорошо распределяются по этим типам. Как и во всякой типологической классификации, языки относят к тому или иному типу на основании наиболее характерных их признаков при том, что часто в языке, отнесенном к одному из типов, обнаруживаются отдельные черты, свойственные какому-либо другому типу. Но есть и много таких языков, которые, совмещая в себе признаки разных языков, занимают промежуточное положение между различными типами и не могут быть отнесены к одному и только одному их них. С промежуточными формами, доставляющими много хлопот ревнителям безукоризненно строгих классификаций, нередко сталкиваются и создатели биологических систематик. Как заметил на этот счет английский ботаник Джон Рей, "природа отказывается быть загнанной в рабство точной системы".
     Тщательный сравнительный анализ фактических данных и индуктивные обобщения составляют эмпирическую базу классификации. Однако для организации естественных групп в единую целостную классификационную систему совершенно недостаточно одних эмпирических оснований, здесь должно быть задействовано теоретическое начало. Например, при переходе в биологии от фенотипической систематики к филогенетической такое теоретическое начало было дано эволюционной теорией Дарвина. Для классификации химических элементов такое начало нашли в атомной физике: определенные физические характеристики строения атомов, от которых зависят и химические свойства элементов, и периодическая повторяемость этих свойств у элементов. И если в некоторых областях науки классификации до сих пор остаются на уровне первых эмпирических обобщений, то это в большинстве случаев связано с отсутствием подобных начал. В точном естествознании организующее теоретическое начало может быть найдено даже в абстрактных разделах математики. Классическим примером этого явилось решение Е.С.Федоровым задачи классификации кристаллов методами математической теории групп. Федоровские (или кристаллографические) группы пространственных движений с зеркальной симметрией позволили решить эту задачу в общем виде и таким образом охватить и упорядочить все многообразие встречающихся в природе структур кристаллов. Такое теоретическое начало может быть предложено и в качестве гипотезы. Разумеется, при этом печать гипотетичности накладывается и на всю классификацию. Яркий пример тому в современной науке представляет гипотеза о существовании кварков, выдвинутая М.Гелл-Манном и Г.Цвейгом. Кварки - такое название им дал Гелл-Манн, заимствовав его из романа Дж.Джойса, где оно означало нечто неопределенное, мистическое, - это гипотетические частицы, из которых состоят все известные адроны, элементарные частицы, участвующие в сильном взаимодействии: протоны, нейтроны, гипероны, мезоны и все резонансы. На основании этой гипотезы удалось объяснить основные закономерности физики этих частиц и дать классификацию адронов.
     Таким образом, обнаруживаются два встречных движения при создании естественной классификации: скрупулезное, как правило, занимающее много времени, накопление эмпирического материала и его индуктивные обобщения и нахождение теоретического начала, которое объединяет, систематизирует и объясняет эти обобщения. Одним из теоретических ходов мысли здесь может быть способ перехода от описания эмпирически установленных групп изучаемых объектов к определению и рассмотрению всех теоретически возможных их групп. Именно таким путем была решена проблема классификации структур кристаллов посредством федоровских групп преобразований. Было математически установлено, что этих структур существует 230. Так математическая кристаллография образовала основу для классификации, более емкую и богатую, чем эмпирические данные о формах кристаллов. Конечно, она полностью не исчерпала все разнообразие кристаллов, но, проклассифицировав их структуру, установила рамки для той их изменчивости, которая вызывается внешними условиями. О таком пути, размышляя над проблемой создания научной классификации почв России, говорил В.В.Докучаев. Наряду со способом простого точного описания различных существующих почв и их эмпирической группировки, он указывал на важность решения другой задачи: установление того, какие виды почв вообще возможны в России, что привело бы к фундаментальной научной их классификации. По его убеждению этого в принципе можно был бы достигнуть посредством выявления всей совокупности почвообразующих факторов, функцией от которых всегда и всюду является всякая растительно-наземная почва. Этими факторами являются: состав и строение материнской горной породы; климат данной местности; масса и характер произрастающей в ней растительности; ее возраст, то есть время, когда слагающие ее горные породы стали выветриваться и покрываться растительностью; наконец, рельеф местности. Надо только суметь в полной мере учесть все эти факторы. Но именно здесь в данном случае, как и во многих других аналогичных случаях, и коренятся главные трудности. "Без сомнения, на первом плане стоит здесь крайняя сложность условий, влияющих на почву; во-вторых, эти условия не представляют постоянных величин, а поэтому и трудно поддаются цифровому обозначению; наконец, по одним из упомянутых факторов у нас мало данных, а по другим и вовсе нет"14, - признавался Докучаев. Создание генетической классификации почв, в которой свойства почв и почвообразовательных процессов рассматривались бы в зависимости от почвообразующих факторов, оказывается делом несравнимо более трудным, чем создание описательно-эмпирической классификации почв. Тем не менее именно такой эколого-генетический подход, заложенный школой Докучаева, принят большинством русских почвоведов. И генетические типы почв, в которые объединяются почвы одинакового происхождения, имеющие сходные почвообразовательные процессы, а как следствие этого, и общие существенные свойства, становятся основными единицами почвенной систематики.
     Естественную классификацию характеризует как достаточная полнота эмпирически установленных естественных групп, так и плодотворное теоретическое начало, решающее задачу систематизации этих групп. Наличие таких двух уровней в классификации и установление соответствия между теорией и эмпирией является обязательным для всякой естественной классификации. Соблазн создавать в опытной науке классификацию рационально-дедуктивно, исходя лишь из общих начал, как правило, приводит к образованию искусственных систем. Такой соблазн возникает в условиях недостатка эмпирических данных или же отсутствия их предварительного анализа и обобщения. В качестве примера непродуктивности исключительно дедуктивного способа классифицирования приведу предложенную А.Фулье классификацию человеческих характеров. Фулье исходил из общего психологического начала о существовании трех основных отправлений душевной жизни - ума, чувства и воли, полагая, что различное развитие этих способностей составляет главную особенность всякого характера. В связи с этим он делит все характеры на три большие группы: интеллектуальные, эмоциональные и волевые. Дальнейшее подразделение на более мелкие группы осуществляется на основании особенностей каждой из этих сторон душевной жизни. Интеллектуальные характеры в этой классификации делятся в зависимости от того, является ли мышление человека конкретным или абстрактным, интуитивным или дискурсивным, сочетается ли интеллект с сильными или же со слабыми чувствами и волей. Таким же образом подразделяются эмоциональные и волевые характеры. Здесь классификация устанавливается сугубо формально-комбинаторным способом и, в сущности, не дает никаких новых знаний о многообразии человеческих характеров помимо тех, которые уже заложены в посылках дедукции. И как классификация еще не состоялась, если она не вышла за рамки первичных эмпирических обобщений, так она не может состоятся в качестве полноценной классификации, если без достаточной эмпирической базы будет полагаться на дедукцию из общих начал.
     Особняком стоят в этом отношении классификации в математике. В последней нет такого разграничения знания на эмпирический и теоретический уровни, как в опытной науке. Абстрактные, идеализированные объекты математики изначально принадлежат теории и пребывают в сфере идеального бытия. Классификация здесь чаще всего получается как заключительный итог исследования, из решения некоторой теоретической задачи, результат которого показывает, какие образуются классы и каковы их характеристические признаки. Например, через построение формальной теории, в которой классы математических объектов определяются аксиоматически.
      
ВЫХОД В ТИПОЛОГИЮ
     Выше был рассмотрен способ установления естественной группы посредством типа - образцового объекта группы, преимущественно обладающего отличительными свойствами этой группы. То был пример использования в целях классифицирования конкретного реального типа. Для исследования социальной действительности М.Вебером было введено понятие "идеальный тип", которое впоследствии было уточнено Г.Беккером и заменено понятием "конструированный тип". Это понятие отличается и от обычного родового понятия, как оно определяется в формальной логике, и от представления о конкретном единичном примере, к которому, скажем, прибегают в исторических и экономических сочинениях, описывая по сохранившимся документам какой-нибудь средневековый манор или капиталистическую мануфактуру. Конструированный тип - это объект, составленный из абстрагированных от эмпирической реальности элементов и черт, образующий единый концептуальный образ, в котором в предельном виде подчеркиваются некоторые атрибуты этой реальности. Черты такой идеализации несут на себе уже упоминавшиеся типы человеческих темпераментов и психологические типы личностей, описанные Юнгом и Адорно. Таким конструированным типом является, например, понятие "городское хозяйство средневековья", поскольку здесь имеется в виду не простое родовое понятие, полученное посредством выделения общих признаков, характеризующих ведение хозяйства в каждом из средневековых городов, а некоторая идеализированная конструкция, выражающая, так сказать, в образцово-показательном виде черты такого хозяйства. Исследователь отбирает в такой образ те характерные черты, элементы, свойства и критерии, которые важны для целей его анализа. И поскольку конструированный тип составлен из компонентов, которые имеют эмпирические референты, он может служить средством для сравнительного изучения и обобщенного понимания объектов и явлений эмпирической реальности, в том числе и их типологической систематизации.
     Конструктивная типология используется для изучения, интерпретации и объяснения самых различных общественных явлений и институтов: власти, права, религии, социальных групп, искусства. Вот подробная иллюстрация того, как работает этот метод в социологии искусства, а именно при анализе отношений в треугольнике - художник, критик, публика, который провел американский социолог Хью Данкан. Этот пример интересен для нас и потому, что одновременно содержит классификацию возможных существующих между ними взаимоотношений. Предпосылкой этого анализа является констатация того, что между художником, критиком и публикой в обществе имеются определенные связи и что эти связи могут быть разной степени прочности. Причем рассматриваются эти связи в их чистом виде, отвлекаясь от всех привходящих и усложняющих их моментов.
     В тех случаях, когда некое произведение (литературы или изобразительного искусства) создается в небольших интимных группах, где художник работает на узкий круг в общем близких ему по духу людей, из всех взаимоотношений значимым выступает лишь отношение между ним и этим кругом публики. Художник создает свое произведение для этого круга, а публика непосредственно реагирует на него. Любая критика со стороны, если она не совпадает с мнением этой избранной аудитории, может ничего не значить и быть просто проигнорирована как художником, так и публикой.
     Картина, однако, меняется на противоположную, когда художник работает на какой-либо отдельный социальный институт, например, удовлетворяет вкус королевского двора. В этом случае он вполне может не считаться с интересами публики, но зато должен внимательно прислушиваться к мнению придворных критиков и цензоров, которые знают, чего ждут от него власть имущие. Прочная связь в этом случае существует только между художником и критиком.
     Но вот художник вырвался из круга потребностей двора и обращается к более широкой публичной аудитории. Он хочет поднимать ее культуру и воспитывать ее чувства. Критик тоже более не ориентируется на вкус двора и осознает свою роль как знатока и хранителя профессионального мастерства в искусстве. С этой позиции он и дает свои рекомендации художнику. Он при этом может вовсе не принимать во внимание мнение широкой публики, которую считает "чернью", тем более - работать на нее. В этой ситуации есть только две прочные связи: художника с публикой и критика с художником.
     Четвертый тип взаимоотношений в нашем треугольнике отмечен тоже двумя прочными связями, но теперь уже художника с публикой и критика с публикой. Художник видит свое назначении в том, чтобы творить для народа, однако и критик обращается к художнику от имени широкой публики, вкус и мнение которой, по его убеждению, он представляет. Критик полагает себя знатоком того, что нужно от художника широкой общественности и чего публика ждет от него. При этом отношение художника к критику часто довольно безразличное, если не враждебное, поскольку он не ожидает от него собственно эстетической оценки своего творчества и может даже усматривать в нем конкурента своему влиянию на публику.
     Но взаимоотношения художника, критика и публики могут характеризоваться и полнотой их взаимной ответственности друг перед другом за поддержание качественного уровня художественного творчества при понимании того, что литература и искусство должны быть автономным институтом в обществе. Художник отдает себе отчет в своих обязанностях перед публикой, которая в свою очередь способна адекватно реагировать на его работу; критик же выражает интересы публики и дает профессиональную оценку творчества художника, с которой последний должен считаться. Здесь имеются прочные взаимосвязи между каждой из указанных пар.
     Для полноты классификации взаимоотношений, которые могут иметь место в этом треугольнике, нужно было бы рассмотреть еще два случая, не упоминаемые Данканом. А именно: когда прочная связь существует только между критиком и публикой при весьма прохладном отношении и к тому и к другой со стороны художника; и когда имеются прочные связи между критиком и публикой и критиком и художником при безразличии художника к публике. Первый случай достаточно экзотичен, хотя и может иметь место, например, если всю свою жизнь писатель работает в стол или живописец создает не выходящие за пределы его мастерской никому неведомые шедевры. Второй же случай содержит в себе внутреннее противоречие (как можно считаться с рекомендациями критика, выражающего мнение публики, и быть безразличным к ней? ) и должен быть вообще исключен.
     В приведенном типологическом анализе и связанной с ним классификации взаимоотношения художника, критика и публики выделяются в чистом и предельно выразительном виде, не отягощенными многими часто сопровождающими их привходящими обстоятельствами. Например, факторами субъективного самосознания и самооценки художника и критика, которые могут значительно сказываться на взаимоотношениях в интересующем нас треугольнике и деформировать их. Первый может воображать, что его творчество есть исключительно акт его личного самовыражения и что ему нет никакого дела до общества, в котором он живет, и до публики, на которую он фактически работает. А критик, являясь на деле лишь апологетом мнений публики, может выдавать свою критику за высшую норму профессиональной эстетической оценки. Конструированный тип - это абстракция, предназначенная для устранения подобных моментов ради достижения структурной систематизации исследуемой реальности, средство сведения различий и сложности явлений к некоторому единому показательному уровню. Конструированный тип предполагает отвлечение от непосредственно воспринимаемой реальности во всей ее конкретной подробности и подчеркивание, часто до крайности, отдельных ее атрибутов, черт, сторон, важных для решения той задачи, которую поставил перед собой исследователь. Только в таком случае конструированный тип может сыграть свою роль при анализе эмпирической реальности и стать основой для ее понимания.

КЛАССИФИКАЦИЯ И ТЕОРИЯ
     В оценке классификации как системы знания мы встречаемся с двумя крайними точками зрения. Одна принадлежит английскому логику Т.Боуену, которого сочувственно цитирует Джевонс, а позже то же самое повторяет и Любищев: классификация есть не только начало, но, возможно, и высшая точка и конец человеческого знания. Другая связана с трактовкой классификации как эмпирического обобщения, как знания, не доросшего до подлинно теоретического уровня. Как отмечал Д.Уайтхед, классификация лежит между непосредственной конкретностью отдельной вещи и абстрактностью математических понятий. Между тем классификация, являясь вполне самостоятельной и отличной от теории формой знания, в целом ряде своих черт уподобляется теоретическому знанию.
     Как и всякая теория, классификация представляет собою логически относительно полную и замкнутую концептуальную систему. И если она не является просто удобной описательно-распознавательной систематикой, регистрирующей разнообразие объектов какой-то предметной области, то, как и всякая теори