я протиснуться между стульями, но в грудь ему 
уперлась палка швабры, а под ботинками зачавкала вода. Учитель с ужасом 
уставился на свои новые ботинки. 
  - Зачем вы загородили дверь? - рассердился он. 
  - Чтобы хорошо вымыть полы - нужен простор! - ответил Коля и с невероятным 
шумом стал сдвигать парты. 
  Оглушенный учитель попятился, схватился за дверную ручку, обмотанную мокрой 
тряпкой, и стал брезгливо вытирать платком ладонь и рукав пиджака. 
  - Вам помочь? - предложила Катя. - Хотите мы разберем завал? 
  - Не надо, я уже ухожу! Дайте только со стола мой дипломат! - потребовал 
учитель, отступая в коридор и стараясь больше ни к чему не прикасаться. 
  Коля передал ему черный дипломат с кодовыми замками, просунув его сквозь 
баррикаду. 
  - И не вздумайте уходить, пока все не уберете! - крикнул Максим Александрыч и 
быстро направился к лестнице, оставляя на паркете мокрые следы. На правом плече 
модного пиджака молодого учител белело пятно от мела. 
  - Спорю, он идет на свидание! Опять кого-нибудь охмуряет, - сказала Катя, и 
ребята взялись за уборку. 
   
  Оставшиеся до дня рождения недели Коля постоянно думал о своем обещании. 
Задача перед ним стояла непростая - нужно было найти и подарить Кате такое 
животное, которое устроило бы ее и родителей, и вызвало бы зависть у 
одноклассников. Причем нужно было учесть, что карманных денег у Коли было очень 
мало. 
  Егоров просмотрел все книжки о зверях, несколько раз заходил в зоомагазин, но 
так и не обнаружил ничего подходящего. Он едва не купил Кате белую мышь, но 
подумал, что мышей, в независимости от того, белые они или серые, девчонки 
боятся. 
  Почти каждый день в школе Катя хитро поглядывала на Егорова, как бы напоминая 
о его обещании. Коля в таких случаях напускал на себя важный вид: мол, все под 
контролем, а на сердце у него кошки скреблись. 
  Накануне дня рождения, на который Сундукова пригласила почти весь класс, он, 
лежа на кровати, лихорадочно соображал, что ему делать. У него не было ровным 
счетом никаких мыслей, и он уже решил никуда не ходить и остаться дома, как 
вдруг с висевшей над кроватью полки свалилась книга и огрела Кольку по лбу. 
  - Мало того, что все плохо, так еще и книги на голову валятся! - пробормотал 
мальчик. Он потер лоб, взглянул на обложку и прочитал: "НАСЕКОМЫЕ МИРА". Егоров 
уныло стал перелистывать книгу, пробежал глазами несколько строчек и внезапно 
его осенило. Он вскочил и помчался в чулан. 
  Сбросив с полок все содержимое на пол, наконец, он нашел, что искал - 
небольшую красивую банку из-под кофе, плоскую, из непрозрачного стекла. Кофе 
когда-то привезла из Турции мамина сестра, и вид у банки был необычный. 
  Отмыв ее как следует и высушив, Коля положил внутрь сухой травы и несколько 
палочек, а потом закрыл банку пластмассовой крышкой, в которой проделал 
несколько отверстий раскаленной иголкой. Затем он взял кусок лейкопластыря, 
приклеил на дно банки как этикетку и написал на нем два загадочных слова: 
"paukus grusulicus". 
  Все сделав, мальчик поставил банку на стол и, довольный, пот„р руки. 
  Когда на другой день Егоров пришел на день рождения к Кате, там уже были и 
Филька Хитров, аккуратно причесанный впервые в жизни, и Антон Данилов в костюме 
с черной бабочкой, и благоухающая мамиными духами Рита Самойлова, и даже 
Мокренко с поцарапанным носом, вымазанным зеленкой. 
   - Видели его нос! Это он вчера дразнил мою кошку! - гордо объясняла всем 
Ритка. 
  Стоило появиться Коле, как все замолчали. Очевидно, Сундукова не выдержала и 
разболтала, что он собирается сделать ей необычный подарок. 
  Катя шагнула навстречу гостю и остановилась, выжидательно поглядывая на него. 
Она была в светлом платье, на шее поблескивала золотая цепочка с сердечком, 
которую ей подарила бабушка, и до которой девочка то и дело дотрагивалась, 
проверяя, не растегнулась ли она. 
  - Опаздываешь! Мы без тебя за стол не садились... - сказала новорожденная. 
  - Я никак не успевал раньше... Дела... - многозначительно объяснил Коля, хотя 
специально полчаса топтался вокруг дома и мусорника, чтобы не придти вовремя. 
  - А где... - начала было Катя, но осеклась, сообразив, что спрашивать в лоб: 
"где подарок?" - невежливо. 
  Егоров вытащил из-за спины банку и аккуратно поставил на стол. 
  - Поздравляю с днем рождения! - торжественно сказал он и отошел на шаг, 
разрешая всем полюбоваться его подношением. 
  Виновница торжества хотела взять свой подарок, но любопытный Петька Мокренко 
ее опередил. Он схватил банку и протянул руку к крышке. 
  - Осторожнее! Тебе жить надоело? - закричал Коля. 
  - А что такое? Уж и посмотреть нельзя? - удивился Петька. 
  Егоров пожал плечами: 
  - Посмотреть можно. Только, учти: я за твою жизнь не отвечаю! 
  - Почему не отвечаешь? 
  - Ты читать умеешь? Вот и прочти, что на наклейке написано! - предложил 
Колька. 
  Мокренко перевернул банку и, морща лоб, уставился на надпись "paukus 
grusulicus". 
  - По-английски, что ли? - спросил он. 
  - Не по-английски, а по-латыни! - уточнил Егоров. 
  - Давайте я! - предложила Катя. Она заглянула через петькино плечо и прочла по 
слогам: 
  - Паукус гры-зу-ли-кус... Паукус какой-то! Что это значит? 
  - Паукус грызуликус - самый ядовитый паук на свете. Водится на острове Ява. От 
его укуса человек умирает за минуту, лошадь - за две, а слон - за три минуты, - 
охотно объяснил Коля Егоров. 
  Узнав, что в банке такое опасное насекомое, ребята попятились. 
  - И этот паук там внутри? - поразилась Катя, пытаясь заглянуть в банку сквозь 
темное стекло. 
  - Разумеется, внутри. Если кто-то не верит, может заглянуть. Кажется, Мокренко 
хотел? Давай, Петруха, смотри! - насмешливо предложил Коля. 
  - Сам смотри! Мне еще пожить охота, - Петька спрятал руки за спину. 
  - Глядите, он аж весь позеленел! Небось представил, что было бы, открой он 
банку! - засмеялся Антон Данилов. 
  Все ребята столпились вокруг стола, забыв о пирожных, торте и салатах. Как 
Колька и предсказывал, ребята завидовали Кате Сундуковой, а ее "паукус 
грызуликус" затмил всех породистых котов и собак. А она, довольная, стояла рядом 
и пожинала плоды триумфа. 
  - Где ты его взял? - спросила Катя. 
  - Мой дядя - специалист по насекомым, он привез его с острова Явы. Это очень 
редкий вид, занесен в Красную книгу. У нас в России - единственный экземпляр, - 
авторитетно сообщил Егоров. 
  - И в зоопарке нет? - не поверила Рита Самойлова. 
  - В зоопарке, может, и есть, и в Академии Наук тоже, но это единственный 
экземпляр в частном владении, - спохватился Коля, сообразив, что перегнул палку. 

  Вначале он опасался, что никто не поверит в его паукуса грызуликуса, 
придуманного им только накануне после прочтения книги о насекомых, но наживку 
уже заглотили и притом очень прочно. А главное, что, самое приятное, никто не 
решался открыть банку, чтобы увидеть ядовитого паука. 
  Филька Хитров с пеной у рта утверждал, что и раньше слышал про таких насекомых 
и рассказывал душераздирающие истории. Будто бы была экспедиция на остров Яву, 
все участники которой умерли в одну ночь по неизвестной причине, а утром на 
травинке у костра нашли точно такого паука. Кто-то верил Фильке, кто-то нет, но 
желания открыть банку ни у кого не появилось. 
  - А как он дышит? - спросила Самойлова. 
  - Разве не видишь? В крышке - дырочки! - объяснила Катя. 
  - А он через них не вылезет? 
  - Нет, они слишком маленькие. 
  - А укусить через них он может? - не успокаивалась Рита. 
  - Только если близко поднести палец, - сказал Мокренко. 
  - А ты помолчи, профессор кислых щей нашелся! Откуда тебе знать - не твой 
паук! - огрызнулась на него Аня Иванова. 
  Антон Данилов пытался рассмотреть "грызулиса" сквозь стекло, но различал лишь 
соломинки и травинки. 
  - Ничего не видно! - пожаловался он. 
  - Эх ты, простофиля! - сказал Петька. - Он же маскируется, чтобы напасть 
неожиданно. Ведь, правда, Коль? 
  - Разумеется, маскируется... У него защитная окраска, он сливается с травой и 
ветками, - авторитетно подтвердил Егоров. 
  - А чем мне его кормить? - спросила Катя. 
  - Сырым мясом, - подсказал Филька. 
  - Правда, сырым мясом, а, Коль? Что тебе дядя рассказывал? 
  Егоров почесал подбородок, делая вид, что вспоминает. Ему нравилось выглядеть 
авторитетным специалистом в области редких пауков. 
  - Можно и мясом, но лучше мелкими насекомыми. И не чаще, чем раз в три месяца. 
Пауки едят мало, к тому же сейчас он сыт. Я кормил его позавчера. 
  - А как ты его кормишь? Ведь приходится открывать банку! 
  - Я одеваю три пары перчаток, а еду протягиваю пинцетом. 
  - А он пробовал тебя укусить? 
  - Пробовал. Однажды даже в палец вцепился зубами. Две перчатки прокусил, а 
третью не смог, - азартно сочинял Колька. 
  - Постой, постой! - насторожился вдруг Данилов. - Чем ты говоришь, он в тебя 
вцепился? 
  - Зубами. 
  - Разве у пауков есть зубы? - удивился Антон. 
  Егоров почувствовал, что заврался, но отступать было поздно. 
  - У других видов нет, в у этого есть! 
  Данилов хотел возразить, но за Кольку неожиданно вступился Мокренко. 
  - Конечно, есть зубы! Что ты к нему прицепился? Чем он, по-твоему, прокусил 
перчатку, если не зубами! Сейчас я тебе твои выбью, чтобы поверил! - завопил он, 
горячась и брызжа на Данилова слюной. 
  Зная привычку Мокренко любой спор заканчивать дракой, Антон предусмотрительно 
отступил. 
  - Зубами так зубами, только не лезь на стену, - миролюбиво пробормотал он. 
  Спохватившись, что обед остывает, Катя пригласила одноклассников к столу. 
  - Только убери, пожалуйста, паукуса, а то я его пока боюсь! - шепотом 
попросила она Колю. 
  - Не бойся! Через стекло не укусит, - он взял банку и переставил ее на 
подоконник. 
  Перед чаем внесли большой торт с двенадцатью свечками, которые Катя стала 
задувать, не переводя дыхания. Когда осталась последняя горящая свеча, в комнату 
вошел ее старший брат Федор, в прошлом году закончивший школу. 
  - Ну и душно у вас! Прямо как в бане! - сказал он, открывая окно. Заметив на 
подоконнике банку, он взял ее в руки. 
  - А тут что? - спросил он. 
  - Ядовитый паук. Паукус грызуликус, мне его Коля подарил, - с гордостью 
объяснила Катя. 
  - А почему его не видно? - поинтересовался Федор. 
  - Он спрятался! Не вздумай открывать - он тебя укусит, и ты умрешь! - 
предупредила Рита Самойлова. Она вертелась рядом с катиным братом и кокетничала 
с ним. Ритка вообще любила кокетничать со старшими. 
  - Без сопливых обойдемся! - Федор снял с банки крышку и осторожно заглянул 
внутрь. У всех перехватило дыхание. 
  - Трава какая-то! Где паук, под травой, что ли? - он протянул было палец, 
чтобы раздвинуть траву, но Катя с криком: "Не смей! Он тебя укусит!" - повисла у 
него на руке. 
  Банка выскользнула у ее брата из рук, упала на пол и перевернулась. Из нее на 
ковер выпали пучок травы и несколько веточек. 
  - Грызуликус сбежал! Сейчас кусать всех начнет! - завопил Антон Данилов, а 
Анька Иванова завизжала так пронзительно, что едва не треснули стекла. 
  - Спасайтесь - или вы все трупаки! - закричал Мокренко. 
  Хотя самого грызукулиса никто пока не видел, Федор, поддавшись панике, 
совершил с места двухметровый прыжок через стул и оказался у дверей. Рита и Катя 
вскочили с ногами на диван, Антон животом бросился на стол, подмяв торт с 
двенадцатью свечками, и даже Филька дал стрекача, не забыв захватить со стола 
блюдо с копченой колбасой. 
  - Идите все сюда! Быстрее! - позвал брат Федор из коридора, вооружившись 
веником. 
  Все, кроме Кольки, мешая друг другу, выскочили из комнаты и скрылись за 
дверью. Филька Хитров уминал колбасу, заявив, что это у него на нервной почве, а 
остальные во все глаза смотрели на пол, не появится ли паук. 
  - Где он? - спросила Катя. 
  - Маскируется! И осторожнее, он прыгает! - шептал Петька, отмахиваясь старой 
зимней шапкой, словно хотел отбить паука на лету. 
  - Егоров, беги к нам, а то он тебя укусит! - кричали они Кольке. Ребята 
вооружились кто ботинком, кто тряпкой, а Антон, весь в креме от торта, притащил 
пылесос, включил его в сеть и пытался засосать грызуликуса. 
  - Я его вижу! Он под столом! Бежит к нам! - вдруг завопила Иванова, и храбрые 
охотники, побросав оружие, поспешно ретировались на кухню. Бросив пылесос, Антон 
вскочил на подоконник и стал примериваться, можно ли спрыгнуть со второго этажа. 
А Самойлова схватила телефонную трубку, соображая, куда звонят, когда сбегает 
паук: в милицию или пожарным. 
  - Коля, Коленька! Сделай что-нибудь! - взмолилась Сундукова, протягивая к нему 
руки. 
  У Егорова мелькнула мысль признаться во всем и крикнуть, что никакого паука 
нет, но он сообразил, что тогда будут смеяться не только над ним, но и над 
Катей. И он решил сделать все возможное, чтобы проделка с паукусом не выплыла 
наружу. "Что бы такое придумать?" - лихорадочно соображал он, оглядывая комнату. 
Коля посмотрел на стол, увидел тарелку с салатом, и спасительная идея пришла 
сама собой. 
  Он незаметно бросил на пол кусочек свеклы и несколько раз ударил по ней 
ботинком, пока она не превратилась в красное пятно непонятного происхождения. 
  - Готов! Я его раздавил! - крикнул он. 
  - Ты жив? Он тебя не укусил? - в дверях показалась голова брата Федора. 
  - Не успел, - успокоил его Коля, продолжая втирать свеклу в ковер. 
  За Федором в комнату осторожно вошли остальные. Вначале Филька, за ним - Катя, 
Аня, Петька, Рита и последним осторожный Антон. 
  Коля с видом героя замер над красным пятнышком. 
  - Ишь ты какой был жирный! Насосался кровищи! - восхищенно отметил Мокренко, 
разглядывая пятно. 
  - Так сплющился, что и не разберешь! - присвистнул Антон. 
  - Здорово ты его! Не боялся, что тяпнет? - участливо спросил Филька. 
  Катя грустно наклонилась над пауком. 
  - Может, так оно и лучше, а? Вс„ равно я бы его боялась. Ночью казалось бы, 
что он вылез и ползет ко мне, - всхлипнула она и стала собирать со стола остатки 
торта, в то время как его крем Антон Данилов счищал со своего парадного костюма. 

  Коля чувствовал, что из-за него испорчен день рождения, но вдруг на площадке 
послышались веселые голоса и появились родители Кати. В руках у отца была 
большая клетка, а в ней сидела зеленая нахохлившаяся птица. 
  - А вот и наш подарок! - громко сказал папа. - Его зовут Петруша! 
  Услышав свое имя, попугай щелкнул клювом, повернул голову и громко закричал: 
  - Петр-руша! Петр-руша! 
  Катя бросилась к клетке. Паукус грызукулис был забыт. Брат Федор салютовал 
пробкой безалкогольного шампанского, и праздник продолжился. 
   
  Рассказ восьмой. 
  ДУЭЛЯНТЫ 
   
  Однажды Коля Егоров поссорился с Петькой Мокренко. Ссора, как бывает у 
благородных людей, произошла из-за дамы - Кати Сундуковой, в которую Мокренко 
попал огрызком яблока. Девочка вскочила, покраснела, бросила на обидчика 
презрительный взгляд и вылетела из класса. 
  - Подумать только! Среди этого сборища трусов нет ни одного настоящего 
мужчины! - презрительно сказала она в дверях. В классе было немало ребят, но 
никто не хотел связываться со здоровенным Мокренко. 
  Коля Егоров и Филька Хитров не были свидетелями оскорбления и появились в 
классе, когда Сундуковой там уже не было. Антон Данилов немедленно рассказал им 
о случившемся. 
  Коля, которому Катя нравилась, вспыхнул и хотел немедленно броситься на Петьку 
с кулаками, но Филька удержал его: 
  - Не горячись! Этот жиртрест сильнее тебя в три раза! 
  - Пускай отколотит, я не намерен ему спускать! Если не вступиться, Катя решит, 
что я такой же трус, как остальные, - кипел Коля. 
  - А ты и не будешь ему спускать, - успокоил приятеля Хитров. - Ты вызовешь его 
на дуэль, как Пушкин Дантеса. 
  - На дуэль? 
  - А почему нет? 
  Друзья о чем-то недолго посовещались, после чего Егоров подошел к Петьке и 
громко сказал: 
  - Мокренко! Ты толстый боров! 
  Тот нахмурился и посмотрел на свой увесистый кулак: 
  - Нарываешься? 
  - Нарываюсь! - подтвердил Коля. 
  - Считай - нарвался! Готовь стакан для зубов и морозилку для оторванных ушей. 
Когда будем драться, сейчас или после уроков? 
  Угрозы первого силача класса были вполне оправданы: в прошлом месяце он уже 
выбил зуб парню из соседнего класса. 
  - Ты, кажется, чего-то не понял, Мокренко! Никакого мордобоя не будет - он 
вызывает тебя на дуэль! - сказал Филька, подходя к ним. 
  - На какую дуэль? - фыркнул Петька. 
  - На дуэль, живым из которой выйдет лишь один. Тут затронута честь дамы, и 
синяком под глазом не обойдешься. Пушкин с Дантесом тоже не кулаками дрались, - 
объяснил Хитров. 
  - И где будет дуэль? - спросил Мокренко. 
  - Знаешь недостроенную плотину? 
  - Возле реки? 
  - Вот именно. Как ты помнишь, там на высоте примерно третьего этажа проходит 
бетонная свая. Вы будете драться на этой свае, пока кто-нибудь не упадет вниз. 
  У Петьки отвисла челюсть. 
  - Там мелко и валуны из-под воды торчат, - пробормотал он. - Если со сваи 
шлепнешься, то того... уноси готовенького. 
  - А ты как хотел? Это дуэль, и живым из нее выходит только один, - напомнил 
ему Колька. 
  - Дуэль - это проверка мужества, а не силы. В ней шансы противников 
уравниваются, - добавил Филька. - Если не хочешь, чтобы тебя считали трусом - 
приходи к плотине после уроков. И вот еще что - выбери себе секунданта. Думаю, 
Антон согласится... 
  Коля и Филипп отошли, оставив ошарашенного Петьку за партой. Чем больше 
Мокренко убеждался, что все задумано всерьез, тем страшнее ему становилось. Он 
вспомнил острые камни, торчащие из мелководья, и нависшую высоко над рекой узкую 
бетонную балку. Немногие из ребят отваживались перейти по ней на другой берег, 
не говоря уже о том, чтобы там драться. Петька сообразил, что на узкой бетонной 
свае он потеряет свое преимущество в силе. Один неловкий удар или потеря 
равновесия - и сорвешься вниз. 
  После урока Мокренко, взяв с собой Антона, уныло поплелся к недостроенной 
плотине. Там их уже ждали. В тени под ракитами стояли Хитров и Егоров, 
решительно посмотревший на своего противника. 
  - Долго заставляешь себя ждать. Давай скорее покончим с этим! - сказал он. 
  - Напоминаю правила дуэли. Она просты. Вы встаете на сваю и деретесь, пока 
кто-то не сорвется вниз. Живым останется только один, - объяснил Филька. 
   - Психи! - выдавил Мокренко. 
  - Не отставай, Петька! Я полез! - Коля снял пиджак и быстро стал подниматься 
по лестнице без перил к свае. 
  Мокренко в замешательстве остановился возле ступенек, затравленно глядя на 
мелководье и воображая на камнях свое бездыханное тело. Спина у него стала 
мокрой от пота, и на рубашке выступило большое влажное пятно. 
  - Давай лезь, а то решат, что ты струсил! - шепнул Антон, и Мокренко, 
придерживась руками за ступеньки, стал карабкаться вверх. 
  Коля, успевший перебраться по свае на другую сторону плотины, уже поджидал 
своего противника. Они стояли на разных концах узкой, сантиметров в тридцать 
толщиной балки. 
  - Сходитесь! К барьеру! - закричал Филька Хитров. 
  Егоров шагнул на сваю, вызывающе глядя на Мокренко. 
  - Давай, Петька! - пригласил он. - Можешь начинать вышибать мне зубы! Стакан я 
уже приготовил! 
  Мокренко посмотрел вниз с высоты третьего этажа, и у него закружилась голова. 
Он упал на живот и обхватил руками балку. 
  - К барьеру! Сходитесь! - донесся до него снизу показавшийся далеким голос 
Хитрова. 
  Петька, не вставая, замотал головой: 
  - Я не пойду! 
  Беднягу охватил слепой ужас, он ругал себя за злополучный огрызок, брошенный в 
Катю, и ему хотелось оказаться за тысячу километров отсюда. Пятясь задом, он 
стал сползать по ступенькам, пока не оказался на земле. Над ним наклонились 
Филька и Антон, а через какое-то время, увидев, что противник отказался от 
дуэли, спустился и Коля. 
  - Или дерись или проси у Кати прощения! - потребовал он. 
  - Хорошо, - сказал Мокренко, поднима