соль  на  мои  незажившие
раны!..
   В это время звякнула калитка, и на дворе  в  сопровождении  моей  мамы  с
рюкзаком за плечами возник мой двоюродный брат Мишка.
   При виде его я испытал в душе два  совершенно  противоположных  ощущения:
чувство радости и  чувство  ужаса.  Поодиночке  эти  чувства,  конечно,  мне
приходилось испытывать и раньше, но одновременно я  испытывал  их  в  первый
раз.
   Наташка с сапогами  застыла  на  пороге  веранды.  А  папа  побледнел  и,
приложив одну руку к сердцу, опустился в плет„ное  кресло.  А  мама  платком
вытерла лоб и почему-то виновато улыбнулась. А я как  сидел,  так  и  закрыл
глаза, чтобы не видеть Мишку. Но в темноте перед моими глазами закрутились в
кипящей воде мои ботинки... То левый выплывает, то правый!.. Поэтому я сразу
же открыл глаза. Лучше видеть Мишку, чем...
   - А к нам Мишенька приехал!..- сказала моя мама как бы радостным и вместе
с тем тревожным голосом.- Аня вечером дежурит, поэтому просила, чтобы  Мишка
погостил у нас...
   Папа улыбнулся кисло-прекисло, а мама, вероятно,  для  того,  чтобы  хоть
немного его обрадовать и развеселить, сказала:
   - Я взяла три билета в театр, так что потихонечку будем  собираться...  и
поедем... А Валя с Мишей покараулят дачу...
   При слове "поедем" Наташка запрыгала и захлопала в ладоши, папа почему-то
вздрогнул, осмотрел меня с ног до головы и вытянул у меня  из  брюк  кожаный
ремень. Потом он подош„л к Мишке и, указав пальцем на  его  ноги,  обутые  в
кожаные ботинки, сказал:
   - Снимай!
   Мишка разулся, не сводя глаз с моих новых суконных ботинок  на  резиновом
ходу.
   А я не сводил глаз с Мишкиного рюкзака. Я на него сразу обратил внимание.
Не понимаю только, почему  этот  загадочный  рюкзак  не  заинтересовал  моих
родителей. Ну, мама, наверно, приняла  Мишку  за  обыкновенного  туриста,  а
папа? А папа, наверно, кроме съедобной кожи, в присутствии Мишки больше ни о
ч„м не мог думать. А я сразу понял, что этот рюкзак означает... Он означает,
что... "подготовка к отважным путешествиям продолжается"...  и  надо  "ждать
указаний".
   Пока папа гремел на веранде крышкой  сундука  и  замком,  Мишка  подтянул
лямки  и,  шатаясь  под  тяжестью  рюкзака,  направился   молча   на   берег
Москвы-реки, на то самое место, где мы с ним так безжалостно расправились  с
моими ботинками. Я, конечно, уверенно... и в то же время неуверенно  зашагал
вслед за Мишкой. С трудом сбросив с себя на траву рюкзак, в котором при этом
что-то лязгнуло и  громыхнуло,  Мишка  повалился  без  сил  на  берег.  А  я
опустился на траву поближе к рюкзаку и  незаметно  потрогал  его  рукой.  На
ощупь в рюкзаке, по-моему, было что-то очень круглое и  очень  железное.  Но
что? Как назло, Мишка вс„ время молчал.  Он  достал  из-за  пазухи  какую-то
зачитанную книжку и уткнулся в не„ носом. Называлась книжка непонятно:  "Мои
друзья из племени нанкасе".
   Решив, что это название мне пока ничем не грозит, я опять было затосковал
о ботинках, даже не предполагая, что ровно через  полчаса  Мишка  подвергнет
меня таким испытаниям, по сравнению с которыми  гибель  моих  ботинок  будет
выглядеть жалким и незначительным событием.
   - Когда там, в театре, начало?-спросил Мишка, бросив нетерпеливый  взгляд
на часы.
   - В шесть тридцать,- сказал я.
   Видимо, эта цифра Мишку вполне устраивала, потому  что  он  как-то  вдруг
подобрел и сказал своим хриплым и ужасным голосом:
   - В конце концов, там... - Мишка бросил взгляд  в  жуткую  даль,-  ...там
надо будет уметь не только есть всякие кожаные вещи и предметы...
   В кустах раздался л„гкий треск.
   Мишка замолчал и огляделся подозрительно по сторонам. Я замер.
   - Там надо будет уметь делать, например, кое-что и потруднее...
   - Что, например, потруднее? - спросил я, насторожившись.
   - Ну, например... например,-сказал Мишка,-уметь читать дым...
   Сказав это,  Мишка  ударил  несколько  раз  рукой  по  рюкзаку.  Раздался
металлический треск, как будто кто-то прош„лся по железной крыше.
   - Это как же - читать дым? - спросил я.
   - Очень просто! - сказал Мишка.- Тебе, скажем, нужно в джунглях  передать
мне секретно свои мысли на расстоянии. Ты зажигаешь кост„р с дымом, сидишь и
думаешь о своих секретных мыслях, а я сижу  от  тебя,  скажем,  за  тридцать
километров и секретно читаю дым... то есть не дым, а твои секретные мысли.
   - Без радио? - спросил я.
   - Конечно! - сказал Мишка.
   - Не может быть! - сказал я.
   Тогда Мишка раскрыл  зачитанную  книжку  под  названием  "Мои  друзья  из
племени нанкасе" и стал ш„потом читать:
   - "...Но больше всего меня удивил случай в Африке среди племени  нанкасе.
Заметив на горизонте дым, я указал  на  него  проводнику  Мзинга  и  сказал:
"Пожар!" Мзинга всмотрелся в даль и сказал: "Нет! Это  наши  люди  сообщают,
что охотятся у реки и упустили газель, но убили антилопу..."
   В это время за нашими спинами затрещала сирень, и  из  кустов  высунулось
лицо моей сестры Наташки. Она подозрительно  посмотрела  на  нас  с  Мишкой,
поправила левой рукой прич„ску, сделанную специально для театра, и сказала:
   - Читаете?.. Ну, ну!.. Читайте! Читайте!..- и скрылась.
   Мишка дождался, когда затихли е„ шаги, и сказал:
   - Так что ты давай!
   - Что - давай? - спросил я.
   - Готовься! - сказал Мишка.
   - К чему? - спросил я.
   - Как - к чему? - сказал Мишка.- К чтению твоих и моих мыслей  с  помощью
дыма.
   Хуже этого испытания Мишка, пожалуй, тоже ничего не мог  придумать.  Мало
ли какая недостойная отважного путешественника мысль может вдруг мелькнуть у
меня в голове! У меня, может, вообще в  голове  не  мелькает  ничего  такого
достойного.
   Я тут же представил, какая может разыграться на этом несчастном для  меня
берегу сцена, если Мишка действительно сумеет (Сумеет! Сумеет!)  при  помощи
дыма прочитать мои мысли. Сначала к небу пойд„т жидкий дым,  потом  туда  же
вместе с дымом повалят мои жалкие мысли. Мишка их, конечно, сразу  прочитает
(Прочитает! Прочитает!) и заор„т, конечно, на весь дачный пос„лок.
   "Как!-заор„т Мишка.-Что я вижу? Он вс„ ещ„ жалеет о том, что мы съели его
ботинки! И мечтает о какой-то кожаной курточке на "молниях"?! И думает,  как
бы ему познакомиться с какой-то Танечкой из соседней дачи?! Боже  мой!  И  я
эту скареду, этого  пижона  и  донжуана  хотел  взять  с  собой  в  отважное
путешествие?.."
   Нет, надо сейчас же отговорить Мишку от этой ужасной затеи.
   - Слушай, Мишка,-сказал я,-а почему бы нам  не  поучить  с  тобой  азбуку
Морзе?.. С е„ помощью тоже ведь можно передавать мысли на расстоянии.
   - Азбуку Морзе?  -  прошипел  Мишка,  испепеляя  меня  взглядом.-Да  наши
радиопередатчики давно утонули при переправе через горную речку!
   - Тогда, может, можно будет передать мысли при помощи тамтамов?.. Я читал
про такие барабаны... Или ещ„ я читал про слоновьи бивни,- сказал я.-Если  в
них погудеть, то тоже можно передать мысли на триста километров.
   - "Барабаны! Бивни"! - сказал  Мишка.-Тебе  же  нужно  секретно  передать
секретные мысли, а не барабанить и не гудеть по секрету всему свету!
   Я подумал, какую бы мне ещ„ найти отговорку:
   - А штраф-то как же?
   - Какой ещ„ штраф? - удивился Мишка.
   - Десять рублей... постановление Моссовета... в дачной  местности  нельзя
разводить огонь...
   - Огонь нельзя,-сказал Мишка.-А дым можно!
   - Так ведь дыма без огня не бывает?
   - А это что, по-твоему? - спросил Мишка, подмигивая мне и хлопая рукой по
рюкзаку.
   - А что это такое? - спросил я.
   - Дым без огня! Вот это что такое! Мишка развязал рюкзак  и,  оглядываясь
по сторонам, вытащил из него круглую металлическую коробку с ручкой, похожую
на кассету для кинолент, только потолще, и подн„с е„ к моему носу.
   -  "Шашка  нейтрального  дыма,-прочитал  я  на   этикетке,   морщась   от
неприятного запаха.-По спецзаказу "Мосфильма".
   - На киностудию за  ними  специально  ездил,-  сказал  Мишка.-  Три  часа
пиротехника уговаривал. Еле-еле уговорил.
   "Ну, вс„,-подумал я про себя.-Не пройд„т и получаса, как я  на  глазах  у
Мишки погорю со всеми своими жалкими мыслями".
   - Слушай, Мишка,- сказал я.- А почему бы нам с тобой...
   Но Мишка меня не стал больше слушать.
   - Конечно,- сказал Мишка,- есть ещ„ такие горе-путешественники, которые и
дыма боятся как огня... и для которых штраф в десять рублей дороже интересов
всего человечества! И которые  могут  придумать  миллион  отговорок,  только
чтобы...
   С этими словами Мишка повалился на песок и стал изо всех  сил  переживать
мою трусость и скупердяйство.
   А я?.. Разве я мог перенести, чтобы Мишка принял меня за какого-то  труса
путешественника? Нет, я не мог этого перенести. Поэтому я встал и сказал.
   - Хорошо, Мишка,- сказал я,-я согласен читать  дым.  Только  давай  не  с
помощью шашек, а с помощью папирос...
   Я думал, что от папирос будет мало дыма, и поэтому Мишка не сможет узнать
мои мысли.
   - Никаких папирос? Только шашки!-заорал Мишка.
   Как раз в это время из кустов неожиданно вышел мой папа. Он подозрительно
осмотрел нас с ног до головы и спросил:
   - Какие шашки?
   - Ну, шашки! - сказал Мишка.
   - Ах, шашки,-сказал папа.-Ну, шашки- это хорошо...-сказал папа, глядя  на
обложку Мишкиной книжки... И книжки-это хорошо...- добавил он.-И  шахматы...
тоже хорошо... а шашки у вас есть?
   - Есть,-сказал Мишка,-в рюкзаке!
   - Очень хорошо! - сказал папа.-  Одним  словом,  мы  уже  уходим...  дача
пустая... я надеюсь... я надеюсь...
   Я пош„л проводить наших до калитки, а когда вернулся  обратно  на  берег,
там уже вс„ было готово к чтению дыма.
   Две шашки были уже извлечены из рюкзака и положены на землю недалеко друг
от друга, рядом с кирпичами для сидения. Шашки оставалось только зажечь, что
Мишка и сделал сразу же при мо„м появлении. Стоя на коленях спиной  ко  мне,
он чиркнул спичкой, и тотчас же из-за его головы словно бы  вылетела  стайка
ч„рной мошкары. Мишка обернулся, посмотрел на меня и пот„р руки.
   - Сейчас... - сказал Мишка.- Сейчас мы узнаем, чем ты дышишь...
   Я присел с закрытыми глазами на кирпич и, чтобы Мишка  не  узнал,  чем  я
"дышу", стал, как попугай, твердить: "Мне не жалко, что мы съели  ботинки...
мне не жалко, что мы съели ботинки..."  Дым  лез  мне  в  глаза,  поэтому  я
продолжал жмуриться и морщить свой нос.
   - Глаза открой!-закричал Мишка.-Дым читают с открытыми глазами!
   Я  открыл  глаза  и  увидел,  что  из  моей  шашки  ид„т  дым   какого-то
подозрительного ч„рного цвета. При одном виде этого дыма я первый раз за вс„
время перестал думать о своих ботинках.
   "Ой, ой, ой,- подумал я,- какой-то  уж  больно  страшный  дым...  как  бы
пожара не было..." И ещ„ я подумал, что сейчас Мишка как  посмотрит  на  мой
дым, как прочитает его и как, вероятно, заор„т:
   "Что я вижу? Из шашки ид„т обыкновенный дым, а этот неврастеник думает  о
пожаре! Трус! Ничтожная личность! И этого слабака я ещ„ хотел взять с  собой
в путешествие!.."
   Но вместо этого Мишка почему-то закричал совсем другое.
   - Слушай! - закричал Мишка.-А почему это у тебя такой жидкий дым?
   Я посмотрел в первый раз на Мишкин дым.  Действительно,  по  сравнению  с
Мишкиным дымом мой дым представлял жалкое зрелище.  Из  Мишкиной  шашки  дым
валил, как из  пароходной  трубы,  а  из  моей  поднимался  какой-то  жалкой
струйкой.
   - Э-э-э-э! - закричал Мишка.- Да ты, наверное, ни о ч„м не думаешь!
   - Как это не думаю? - закричал я.- Я думаю!..
   - А почему же у тебя такой жидкий дым? - не унимался Мишка.
   Я хотел сказать, что, вероятно, какие мысли у человека в голове, такой  у
него и дым, но удержался и только  раскашлялся,  потому  что  дым  продолжал
лезть мне в глаза, в нос и в рот.
   - Прид„тся тебе ещ„ одну шашечку добавить! - сказал Мишка, тоже кашляя.
   С этими словами он достал из рюкзака ещ„ пару шашек и  запалил  их.  Одну
шашку Мишка оставил себе, другую подставил мне  под  самый  нос  и  стал  е„
раздувать. Из второй шашки повалил не только дым, но и полетели  искры.  При
виде искр мысли о пожаре вспыхнули в моей голове с новой  силой,  и  я  стал
думать о том, что будет, если  дача  и  вправду  загорится.  Вс„,  наверное,
сгорит. И даже бабушкин железный сундук, в который папа с  Наташкой  сложили
всю кожаную обувь. И Мишкины ботинки, кстати, сгорят: они ведь в сундуке,  а
сундук в даче... И ещ„ я подумал, что если Мишка сейчас прочитает мои мысли,
то это даже будет не так уж плохо. В конце концов, пусть лучше погорю  я  со
своими мыслями, чем дача со всем нашим имуществом.
   - Мишка,-сказал я, кашляя,- ну ты хоть одну  мою  мысль  уже  различил  в
дыму?
   - Нет ещ„,-ответил Мишка, тоже чихая и кашляя.
   "Что же делать? - подумал я.- Пока  Мишка  сумеет  различить  мои  мысли,
пройд„т, может быть, час, а может быть, и больше, а дым  ид„т  вс„  гуще,  и
искры летят вовсю, и в воздухе уже запахло чем-то пал„ным..."
   А Мишка шепчет:
   - Сейчас узнаем, о ч„м он думает! Я  уже,  чтобы  помочь  Мишке,  начинаю
ш„потом вслух мыслить.
   - Я,-говорю,-думаю о том, Мишка, как бы пожара не было.
   А Мишка и не слушает мой ш„пот. Он мне сам ор„т:
   - Сидишь неправильно! Далеко от дыма сидишь! Так, конечно, никакие  мысли
не прочт„шь! Далеко!.. И так дышать нечем.
   -  Надо  в  самом  дыму  сидеть!  -  кричит  Мишка.-  Чтобы  мысли  дымом
пропитались, а дым - мыслями. Вот как надо!..
   С этими словами Мишка сунул запросто свою голову прямо  в  дым,  подержал
немного  и  вытащил  обратно.  Белое  Мишкино  лицо  после  этого  сразу  же
превратилось в негатив. А по щекам его  побежали  слезы.  Затаив  дыхание  я
повторил Мишкин ман„вр и тоже тихо про себя разревелся.
   - Так,-сказал Мишка, плача,-теперь глотни его! Глотни!
   Я глотнул. Мне уже было вс„ все равно, лишь бы Мишка скорее прочитал  мои
мысли про пожар.
   - Так,-сказал Мишка, чихая, кашляя и плача.- Теперь другое  дело!  Теперь
гораздо лучше!
   Не знаю, может быть, Мишке стало и лучше, но, когда я сунул голову в  дым
и потом ещ„ глотнул его, мне сразу стало гораздо  хуже.  Я  тоже  зачихал  и
закашлял, а по щекам у меня потекли "тройные слезы". (Одни из-за  того,  что
дым ел глаза, другие оттого, что мне стало жалко нашу дачу, а третьи потому,
что Мишка и после глотания дыма не прочитал ни одной моей мысли.) А дым  над
нами стоял уже, как над морской эскадрой, и спину  уже  почему-то  пекло.  Я
хотел обернуться, посмотреть на дачу, а сам боюсь: вдруг  она  действительно
горит?
   А Мишка вс„ бормочет:
   - Сейчас узнаем, о ч„м он думает!.. "Узнаем! Узнаем!" А сам вс„ опять  не
узна„т. Тогда я не выдержал и просто заорал.
   - Не знаю,- кричу,- о ч„м ты. Мишка, думаешь, но я лично думаю о том, что
дача наша уже горит и нам с тобой, Мишка,  надо  не  дым  читать,  а  тушить
пожар!
   А Мишка кричит:
   - Что ты мне про свои мысли кричишь! Ты мне про  мои  мысли  кричи!  А  я
кричу:
   - Свои мысли ты и сам знаешь! А мои не можешь  прочитать!  Не  можешь!  А
Мишка кричит:
   - А я почему не могу их прочитать?  Потому  что  мой  дым  перепутался  с
твоим, и я не могу отличить свои мысли от твоих!
   А я кричу:
   - Мои мысли о том, что надо звонить по 01!  А  все  остальные,-кричу,-это
твои, Мишка, мысли!
   И тут, вместо того чтобы сказать мне спасибо за помощь, Мишка  вдруг  как
рассердится на меня.
   - Некоторые типы говорят слова, чтобы скрыть свои мысли, но эти штучки  у
них не пройдут! Нас не собь„шь!
   К этому моменту я уже  так  наглотался  дыма,  я  почувствовал  себя  так
неважно, и так мне вдруг стало вс„ равно, что подумает обо мне Мишка, что  я
перестал помогать ему читать мои мысли. Я быстро  обернулся,  смотрю  сквозь
дым - все окна на- шей дачи такие, как будто  в  комнатах  кто-то  проявляет
пластинки при красном свете. Тут уж я просто завопил:
   - Пожар! Пожар! Горим! Горим! Вероятно, мои мысли о пожаре если не Мишке,
то кое-кому вс„-таки удалось прочитать. Потому что, когда  я  закричал,  над
нашей дачей остановился в воздухе вертол„т. А со стороны речки,  преодолевая
дымовую завесу, к берегу стал подруливать катер речной милиции. А в  глубине
дыма за оградой раздались громкие голоса и вой пожарной сирены.
   Как мама и папа наткнулись на нас с Мишкой в ч„рном  тумане,  из-за  чего
мама упала в обморок, что кричал командир пожарных, когда обнаружил  дымовые
шашки и не обнаружил никакого  пожара,  и  что  после  этого  началось,  как
реагировали на вс„ это наши соседи, почему  милиционер  катера  записал  наш
телефон, чем пригрозил брандмайор моему папе и как мы себя  чувствовали  вс„
это время- я рассказывать не буду!
   Вс„, что я перечислил, мы с Мишкой перенесли  мужественно  и  героически.
Как и полагается вс„ переносить настоящим путешественникам. Только один  раз
наши ряды с Мишкой дрогнули и пришли в замешательство-это  когда  приехавший
на "скорой помощи" врач установил у  нас  обоих  отравление  угарным  газом,
правда, не очень тяж„лое. Достав две кислородные подушки, он заставил нас  с
Мишкой дышать кислородом.  Потом  он  заставил  нюхать  нашатырь,  потом  он
заставил раздеться и раст„р с  ног  до  головы,  потом  хотел  обложить  нас
грелками... Уж против чего, а против грелок Мишка просто взбунтовался. А  за
ним взбунтовался и я.
   Мишка орал, что он нигде ещ„ не читал,  чтобы  путешественникам,  которые
читали дым и мысли с помощью дыма, давали  после  этого  нюхать  нашатырь  и
обкладывали грелками.
   - Во-первых,-сказал папа,-вы дым не читали, а  вы  просто  его  нюхали...
Во-вторых,- сказал папа,-для того чтобы читать  мысли  на  расстоянии,  надо
иметь не только расстояние, но и мысли...
   По-моему, папа хотел сказать нам  с  Мишкой  ещ„  что-то  "в-третьих",  и
"в-четв„ртых", и "в-пятых", но доктор сказал, что нам  с  Мишкой  необходимы
тишина и полный покой. После этого все ушли. И мы с Мишкой остались  одни  в
тишине и в полном покое.
   Если не считать нашего покашливания, то мы с Мишкой лежали молча. Судя по
выражению Мишкиного лица, он опять обдумывал что-то просто невероятное. А я,
убедившись, что Мишка ни с дымом, ни без дыма пока не  может  прочитать  мои
мысли, я, как всегда, но почему-то с ещ„ большим наслаждением предался своим
ничем не выдающимся размышлениям.
   Сначала я думал о Танечке с соседней дачи, потом  о  модной  курточке  на
"молниях" и, наконец, о своих съеденных ботинках... Прич„м  на  этот  раз  я
думал о них как-то по-новому, без тоски, что ли, и без грусти. Я,  например,
думал: "Не так уж плохо, что ботинки  съели,  я  как  хорошо,  что  дача  не
сгорела..."
   И уснул. А когда проснулся, было утро и Мишки  в  комнате  уже  не  было.
Тогда я сунул руку под подушку и, как в прошлый раз, обнаружил там записку.
   "Вс„  в  порядке!-писал   Мишка.-Подготовка   к   отважным   путешествиям
продолжается... жди указаний!.."
   - А у него действительно температура всегда тридцать шесть  и  девять?  -
дон„сся из-за стены папин голос.
   Мама подтвердила этот невероятный факт.
   -  Так,  может,   ему   незаметно   дать   что-нибудь   жаропонижающее...
Аспиринчику, например?..
 
   УЖИН С УДАВОМ
   С той минуты, как Мишка передал мне в кустах из  рук  в  руки  загадочный
чемодан с пластилиновыми пломбами, прошло несколько часов. Теперь  вслед  за
чемоданом на дворе с минуты на минуту должен  был  появиться  и  сам  Мишка.
Как-то так получилось, что мы все трое: я, Наташка и папа,  не  сговариваясь
между собой, собрались возле калитки и стали с нетерпением  ждать  Мишкиного
появления. Правда, нетерпение это выглядело у всех у нас  троих  по-разному.
Наташка, например, смотрела откровенно во все глаза на дорогу, и на лице  е„
было написано: "Хоть бы скорее приехал этот Мишка!.." (Уж  не  влюбилась  ли
она в него?) Папа изредка  поглядывал  мрачно  в  сторону  станции,  как  бы
говоря: "Хоть бы этот Мишка вообще не приезжал!.." А  я,  как  всегда  перед
встречей с Мишкой, как-то раздвоился в своих ощуще