Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
ня,
дедушка, я все равно поеду в Нью-Йорк.
- Я думаю, он прав, - грустно сказала мама.
----------
Через три дня мы с мамой, в дорожных пальто, с сумками через плечо,
стояли на вокзале.
Дедушка, тетушка, Китти и матрос Бен провожали нас.
- Дорогая Люси, - говорила тетушка, вытирая глаза кончиком носового
платка. - Не садитесь к окну: вас непременно продует. Том, застегни
воротник. Как жаль, что мы уложили вязаный шарф.
- Мастер Том, - шептала мне Китти, - пирожки в плетеной корзиночке.
Длинненькие - с капустой, а другие - с вареньем. Варенье ваше любимое
- абрикосовое.
Китти была в праздничной шляпке с анютиными глазками, но шляпка
съехала набок, волосы растрепались, Китти все время громко всхлипывала
и терла лицо ладонью.
- Ты, старуха, устроила форменный потоп, - шутил Бен. - Мастеру
Тому придется вплавь добираться до вагона. Эх, мастер Том, мастер Том,
а я-то начал вырезывать вам такой славный фрегат.
- Пришлите мне ваш фрегат в Нью-Йорк, Бен. Я поставлю его на камин,
- ответил я Бену.
Дедушка постукивал палкой по краю платформы и молчал.
До отхода поезда оставалось десять минут.
Вдруг чей-то голос крикнул:
- Том Белли! Том Белли, где ты?
- Я тут.
Расталкивая толпу локтями, к нам пробивались Джек Гаррис, Фил Адамс,
Перец Виткомб, Лангдон и Марден.
- Мы еле удрали от Мольбери, - сказал Джек.
- Прощайся, Том, - торопил дедушка. - Пора в вагон.
Я пожал мальчикам руки.
Перец Виткомб всхлипнул.
- Пожалуйста, не надо, Перец, милый, - сказал я, - а то я тоже
зареву.
Дедушка обнял меня.
- Ну, прощай, Том. Если будет очень трудно за прилавком у дядюшки
Сноу, забирай маму и возвращайся ко мне...
- Третий звонок, Даниэль, - сказала тетушка.
Я быстро расцеловался со всеми и вслед за мамой вскочил на площадку
вагона.
Поезд тронулся.
Мальчики и Бен пошли рядом с вагоном. Поезд ускорил ход.
Мальчики побежали бегом.
Потом они стали отставать. Дальше всех бежали Перец Виткомб и матрос
Бен.
Но их тоже обогнал поезд. Они остановились на самом краю платформы
и махали шапками.
Еще долго я видел две черные фигурки, длинную и коротенькую.
"27"
Много лет спустя я снова попал в Ривермут.
Ривермут стал совсем другой: дома съежились и постарели, улицы стали
короче и тише.
"Храм Грамматики" сгорел. Домик Бена закрасили желтой краской,
железную трубу опять заменили кирпичной и сняли флаг. Он больше не
похож на корабль.
Матрос Бен умер. Китти опять служит у дедушки.
Когда я проходил по Якорной улице, на пороге домика сидел старик в
матросской фуфайке и вырезал ножом лодку. Совсем как матрос Бен.
Дом Нёттер затих. Нет тетушки Эбигэйль. Она похоронена на
ривермутском кладбище за высокой чугунной оградой, где лежат все
Нёттеры.
Дедушка рассказывал мне, что в ее комнате нашли восемьдесят семь
флакончиков и коробочек от лекарств.
Сам дедушка большую часть года живет с нами в Нью-Йорке. В Ривермут
он приезжает только летом.
Он стал совсем старенький, сгорбился и ходит с тростью даже дома.
Из моих школьных товарищей я нашел в Ривермуте только Переца и
Конвея с Роджерсом.
Перец стал переплетчиком, как и его отец. Дома у него по-прежнему
пахнет бумагой и клеем.
Мы с Перецем перебрали все школьные воспоминания. Я расспрашивал
его о наших общих товарищах. Оказалось, что Фред Лангдон сделался
мастером на заводе, Фил Адамс - консул в Шанхае, а Джек Гаррис убит на
войне.
Конвей и Роджерс процветают. Они открыли в Ривермуте бакалейную
торговлю и обвешивают покупателей направо и налево. Так ловко не умела
обвешивать даже старая миссис Конвей.
Остальных товарищей мы потеряли из виду.
- А не знаешь ли ты, - спросил Перец Виткомб, - куда делась твоя
лошадь? Помнится, ее звали Джипси.
Джипси стала артисткой. Дедушка продал ее директору странствующего
цирка. Я видел ее через два года после моего приезда в Нью-Йорк в
маленьком пригородном цирке. В афише она называлась:
Ученый
Арабский пони
ЗЮЛЕЙКА
из конюшни дамасского принца Шах-Гамана
Джипси была в красной бархатной попоне, расшитой блестками. Над
челкой у нее качался белый плюмаж, а на шее висела большая бисерная
кисть.
Публика аплодировала и кричала:
- Зюлейка, Зюлейка! Бис! Бис!
Джипси не обратила на меня никакого внимания, но я сразу узнал ее
по белой лысинке на лбу.
На другой день, закрывшись от дяди Сноу толстой конторской книгой,
я написал про Джипси длинное стихотворение.
Бедный дядя Сноу! Он говорил мне:
- Старайтесь, Томас. Я сделаю вас старшим приказчиком. Остерегайтесь
только предаваться пагубной страсти к стихотворчеству. Поэты - самые
беспутные люди в Америке.
Но я не сделался старшим приказчиком. Я стал одним из беспутных
людей Америки.
Бедный дядя Сноу!.. Я обманул его ожидания.
----------