же
подходила, жаль, не попалась.

     Задача не трудная,  на снегу след хорошо видно. Одно только сразу
же смутило Type: вверх по реке, ему навстречу, тоже тянулись рядом два
следа!  Словно вместе шли. А вниз один след возвращался, рысий. Теперь
ошибки  быть  не  может  -  не  в разное время,  а в одно те два следа
появились.  Но ведь он ночью ясно слышал,  рысь кричала,  ни у  одного
кота нет такого громкого и грубого голоса. Чудно...
     И Type зашагал по льду.  Река петляла,  извивалась,  но след  шел
прямо,  срезая  все  изгибы.  Зато  два встречных следа вместе петляли
вверх по реке.  Вместе. Да возможно ли это? Разве бывает такая дружба?
Неужто ночью рысь потому кричала, что кот попал в капкан?
     Ага, одиночный след свернул со льда на берег.  Вверх по склону...
К сетеру... Не иначе, зверь где-нибудь в засаде залег. Скорей всего на
дереве.  Type даже оробел слегка.  Правда,  он еще ни разу не  слыхал,
чтобы  рысь  нападала на человека,  и все-таки оторопь брала от мысли,
что зверь лежит где-то на суку прямо над тропкой.  Впрочем,  пока след
тут - вот он на снегу, - можно не опасаться. Type быстро одолел склон.
Уже на луг вышел,  но след все вперед уходит!  Прямо к  дому...  А  на
лугу-то   -  сплошная  сетка  следов,  тут  тебе  и  кошачьи  и  рысьи
вперемежку. Охотник вконец опешил: выходит-таки, что два зверя дружили
между собой! Гляди-ка, к самой двери дорожка ведет...
     Но еще больше удивился Type, когда взошел на крыльцо: следы через
лаз уходили внутрь дома! И рысь там сейчас, об этом ясно говорит самый
свежий след, за которым он шел сегодня.
     Так. Что  же  делать  теперь?  Никогда еще охотник Type не слыхал
ничего подобного - чтобы рысь в доме жила!  Дверь заперта.  Взламывать
неловко,  не  свой  дом.  Да  и  опасно:  зверь  небось  только того и
дожидается,  сразу сомнет.  Лучше не торопиться.  Type стукнул ногой в
дверь и шагнул в сторону. Щелкнул предохранитель, ружье наготове!
     Но никто не вышел из лаза.  Притаившись на полатях,  Том  слушал,
что происходит внизу. Пока там есть кто-то, его не выманишь из дому!
     Шум прекратился.  Том соскочил на кровать, повернулся к окну... и
встретился  взглядом  с человеком,  который,  стоя снаружи,  глядел на
него!  Это Type хотел проверить, нельзя ли через окно высмотреть рысь.
Том,  как увидел его,  съежился,  зашипел,  засверкал глазами.  A Type
из-под ладони,  как из-под козырька,  разглядел на  кровати  огромного
сердитого черного кота!  У него даже холодок по спине пробежал. Что-то
не так...  Кот!  Не рысь,  а кот! Совершенно точно: во-первых, рысь не
бывает  черной,  и вообще,  уж настолько-то он разбирается в животных,
чтобы кота от рыси отличить.  Кот?  Да разве  бывают  на  свете  такие
огромные коты?
     Type попятился от окна.  Вспомнилась рыба,  которую он выловил  в
горном  озере летом.  Какие у нее были странные глаза - словно прямо в
душу Type глядели.  А когда стал он  ее  с  крючка  снимать,  так  она
вскрикнула!  Да-да,  вскрикнула!  Бросил он ее обратно в озеро, собрал
свои удочки и дал  стрекача.  Теперь  охотник  Type  те  места  далеко
обходит, его силком не заставишь ловить рыбу в том озере.
     И сейчас вот, нате вам, что за зверь попался: кот - и не кот! Нет
уж,  увольте!  Это же ясно,  нечистая сила в дом забралась.  Подхватил
Type свой рюкзак - и  бегом,  через  луг.  Бежит,  а  сам  нет-нет  да
оглянется: не догоняет?
     Почти до самого того дома бежал,  где  свою  ночевку  устроил.  И
увидел в капкане выдру!  Лежит замертво,  вцепившись зубами в рябчика.
Type поднял ее,  проверил мех.  Первый сорт!  Двести  крон  не  меньше
дадут.
     Он понес выдру в сетер,  не думая о том,  что и она  погибла,  не
отведав добычи.  Иные мысли занимали Type, мысли о том, с кем он утром
встретился.  Заколдованный кот!  А ведь он по нему стрелял ночью... Ну
как накажет его нечистая сила!..

x x x

     Так Том снова стал одиноким.  Он очень скучал по своему товарищу,
целыми днями бродил вокруг дома и мяукал.  Пелле стоял  у  него  перед
глазами  -  такой,  каким  он  его  видел  на  снегу  в  устье  ручья:
недвижимый,  мертвый.  Но  Том  не  мог  поверить,  что  Пелле  пропал
навсегда.  Он звал друга,  искал его на сеновале, в коровнике, в лесу.
Иной раз до самого вечера бродил среди деревьев. Никто не отвечал ему,
только хлопали крыльями птицы, спасаясь от кота.
     Том сильно похудел. Охотился совсем мало. Поймает мышь - и сыт.

x x x

     Но солнце  поднималось  все  выше  в  небе,   дни   прибавлялись,
становились  светлее;  и  наступила пора,  когда Том опять ожил и стал
выходить на добычу.  Не одна глухарка,  не один рябчик попались в  его
когти в сугробах да под деревьями!  Том почти забыл Пелле: все-таки их
дружба длилась не так уж долго.  Бывало,  конечно, друг являлся ему во
сне,  как снились в начале осени Лиза и Пер, папа и мама. Теперь он их
почти совсем не вспоминал.  Приснится ему Пелле,  так Том даже мяукает
от радости. А откроет глаза - никого. Ступай один на охоту в лес...

x x x

     Вот уж  и  снег начал таять на буграх да на откосах.  Солнце ярко
светило с чистого неба,  никак не хотело пускать под  деревья  голубые
вечерние  сумерки.  С  южной  и  с восточной стороны на крутых склонах
проталины окружили камни и корни.  Вечером отовсюду плывет  в  воздухе
шорох  и шум - предвестье весны,  против которой ни снегу,  ни льду не
устоять.
     Но другой  звук  занимал  Тома.  Он  прилетел из леса однажды под
вечер,  когда Том,  сидя на крыльце,  нежился на солнышке.  Так уютно:
камень за день нагреется, тепло и снизу и сверху. Чу!.. Том насторожил
уши, прислушался.
     "Ччуфы! Ччуфы!  Ччуфышш!"  -  доносилось из леса,  совсем близко,
где-то за коровником.
     Том бесшумно,  чуть  не ползком,  стал красться на звук.  Что там
такое? По тонкому слою льда - все, что осталось от зимнего снега, - он
подбирался ближе, ближе...
     Между двух высоких сосен оголилась земля,  и здесь-то он  увидел,
кто "чуфыкал".  В сторонке маленькими шажками прохаживалась тетерка, а
два тетерева  ярились,  стоя  друг  против  друга.  Это  один  из  них
"чуфыкал",  на  его-то  зов  и  пришла  тетерка.  Откуда  ни возьмись,
прилетел,  шумя крыльями,  на  ток  второй  косач.  Первый  хотел  его
прогнать  и встретил отпор.  И стоят - шеи раздуты,  перья взъерошены,
брови от злости как огонь горят.  А теперь схватились!  Пух полетел во
все стороны, и в горле у противников что-то булькало, рокотало...
     Вот так схватка!  Том даже оробел слегка. Расширившимися зрачками
следил  он за поединком,  голова,  как маятник,  качалась из стороны в
сторону.  Снова и снова  тетерева  наскакивали  друг  на  друга,  били
клювами,   били  шпорами,  вырывая  у  противника  перья.  Разойдутся,
отступят на шаг-другой -  и  снова  в  бой!  Уже  все  кругом  перьями
обсыпано. Нет-нет да и упадет на вереск яркая капля крови.
     А тетерка,  будто  и  не  замечая  бойцов,   знай   прогуливается
взад-вперед перед самой мордой Тома - ничего не стоит схватить ее.  Но
кот не помышлял об охоте,  он был всецело поглощен небывалым зрелищем.
Такой потехи и такого дива он еще не видал!
     Вот второй косач стал сдавать,  кровь струится из брови на  синие
перья.  Куда  спесь  девалась:  бежит,  спасается и словно даже меньше
ростом стал.  А противник  не  унимается,  преследует,  только  вереск
шуршит.  Побежденный  косач  тяжело  оторвался от земли и над голубыми
сугробами неуклюже полетел прочь, оглушенный.
     Распушив перья, опьяненный победой тетерев побежал к тетерке, и в
горле у него все время словно что-то переливалось.
     Том сам не мог понять,  как это вышло,  но вдруг у него вырвалось
громкое "мяу!" - так сильно он увлекся поединком. Он даже вздрогнул от
собственного голоса.  А птицы? Они сразу насторожились, потом взлетели
и скрылись за густыми соснами.
     Том только проводил их взглядом из засады, щурясь и стуча зубами.

x x x

     Подошла пора, когда луга совсем очистились от снега. И сразу Тому
стало легче жить.  Он прилежно охотился,  ловил  возле  норок  шустрых
мышей и кротов.  Столько добычи было, что он не успевал всего поедать.
В желобе весело журчала вода.  Том много раз в  день  ходил  на  камни
возле  желоба  напиться.  А вечером его ждала мягкая постель на теплой
овчине.
     В погожие   дни  Том  утром  выходил  на  крыльцо  понежиться  на
солнышке.  Про выстрел он давно забыл,  забыл,  как  щелкнула  пуля  о
камень совсем рядом с ним...
     Солнечные лучи  быстро  нагревали  каменную  плиту.  Ляжет   Том,
вытянется во весь рост,  и перекатывается с боку на бок, и мурлыкает -
совсем как дома, когда его гладили Пер и Лиза. Удивительно, в глубоких
тайниках  его  памяти  еще  сохранился их образ.  До сих пор он иногда
просыпался ночью от того,  что ему чудились далекие голоса: "Том, Том,
кис-кис, иди сюда, Том!"

x x x

     Зазеленели склоны долин. С утра до вечера пели неугомонные ручьи.
По ночам они звучали глуше,  будто тихая музыка  доносилась  издалека.
Снег  растаял,  только  в  ущельях на склонах самых высоких вершин еще
остались почерневшие снежные языки.  В теплые  вечера  долину  поливал
ласковый дождь. А днем опять ясно, и яркое солнце золотит прошлогоднюю
стерню, голубит редкую зелень новых ростков.
     Пер и Лиза радовались:  скоро на сетер опять.  Никогда еще они не
ждали переезда с таким нетерпением и волнением.
     С утра до вечера только о Томе речь шла.  Как ему там живется? Не
ушел ли он с сетера? Досыта ли ест?
     Папа и мама отвечали, как могли. Дескать, за Тома беспокоиться не
надо,  он теперь охотник первостатейный. А сами, по чести говоря, тоже
тревожились.  Мало  ли что могло приключиться?..  Выжить-то он,  может
быть,  и выжил,  да ведь одичал, наверно, и след его давно простыл, на
сетер  не вернется.  Папа и мама не меньше детей волновались.  Вон как
Пер и Лиза радуются скорому свиданию - верят,  что Том их  встретит  и
все будет по-прежнему.  А только вряд ли Том вернется домой, в долину.
Так, верно, дикарем и останется.
     Мама уж стала исподволь готовить ребят к тому, что придется, быть
может,  совсем проститься  с  Томом.  С  прошлого  года  кошка  дважды
приносила  котят,  и  мама отбирала самых красивых,  предлагала Перу и
Лизе вырастить их.  Какое там! Дети и слышать не хотели об этом. Пусть
соседи котят забирают.
     - Нам, кроме Тома, никого не нужно! - говорили они.
     Мама сказала,  что Том, пожалуй, давно из тех мест ушел. Дети - в
слезы,  и пришлось их утешать: никуда-то он не делся, сразу объявится,
как  только  они  приедут.  Уж  подойдет  на зов-то!  Эти мамины слова
обрадовали,  обнадежили Пера и Лизу,  они снова  с  нетерпением  стали
ждать переезда на сетер.

x x x

     Весна.
     День ли,  вечер - звучат в горах птичьи концерты. На вершинах, на
лесистых склонах - звонкое разноголосое щебетанье, порхают взад-вперед
прилежные пичуги,  собирая веточки для гнезд.  Чуть тронулись  зеленью
березовые рощи, в которых, едва начнет смеркаться, чисто и ясно звучит
посвист певчего дрозда. Река давно взломала лед и теперь, по-весеннему
буйная и искристая, легко прыгала вниз по уступам, по каменным плитам.
Быстрокрылые  ржанки  молнией  проносились  вдоль   берегов,   громко,
возбужденно свистя.
     Тому нравилось рыскать по лесу. Столько нового и для глаза, и для
уха!   Но   на   душе   было  тоскливо.  Жизнь  кипит,  бурлит,  а  он
один-одинешенек,  не с кем дружбу водить. Все обращались в бегство при
виде  него.  Птицы,  на ветках ли,  на земле ли,  улетали.  Заяц сломя
голову удирал. Даже лиса норовила обойти его сторонкой.
     Все дальше  и  дальше  уходил Том,  спасаясь от одиночества;  ему
хотелось кого-нибудь встретить, никогда еще он так не скучал.
     Том стал  даже  ночевать  в  лесу.  Погода теплая,  овчина уже не
нужна.  И забрался он в неведомые,  незнакомые места.  Совсем в дикого
зверя  превратился  -  где угодно прокорм найдет,  с кем угодно силами
померяется.
     Вот и в то утро, о котором речь пойдет, Том выследил глухарку. Да
помешкал немного,  поздно прыгнул,  и одни лишь перья ему достались. А
глухарка  взлетела,  с  шумом  пронеслась над склоном и села на дерево
поодаль. Том длинными, упругими шагами пошел за ней.
     Лесок сменился  осыпью.  Том  запрыгал с камня на камень,  иногда
пропадая в кустах и жухлом прошлогоднем папоротнике.  Взгляд  его  был
прикован к сосне, на которой укрылась глухарка.
     Вдруг странный  звук  донесся  сверху.  Том   замер   на   месте,
прислушался.  Похоже,  словно кот мяукает!  Прислушался снова: ну да -
"мяу!  мяу!" Забыв про глухарку,  Том ринулся вверх по склону,  огибая
торчащие корни и бурелом. Неожиданно его взгляду открылось нечто вроде
полки под нависшей скалой.  Перед полкой - площадка,  усыпанная  сухой
желтой  хвоей  и  прочим  мусором,  а  в  углублении под скалой что-то
шевелится...  Том громко мяукнул.  И  тотчас  появились  кошки,  голос
которых он слышал.  Три пятнистых кошки, всем складом очень похожие на
него,  только ростом гораздо меньше.  И  уши  странные.  С  кисточками
наверху. Откуда же ему было знать, что это детеныши рыси?..
     Том застал их в разгар игры:  рысята совсем  как  котята  играют,
затевают веселую потасовку. От игры и до драки недолго, кто-то кого-то
больно куснул, вот и мяукали.
     Рысята удивленно  смотрели  на кота,  он - на них.  Длинный хвост
Тома  беспокойно  дергался.  Том  не  сердился,  просто  ему  хотелось
поиграть  с  невиданными  кошками.  Он присел и мяукнул,  приглашая их
подойти ближе.  Рысята подошли,  осторожно обнюхали его -  не  опасно?
Кот,  в  свою  очередь,  понюхал  их,  и  вдруг  сильная  черная лапа,
метнувшись вперед,  выдала одному рысенку такого тумака, что тот упал.
А  Том  уже  отскочил в сторону,  стоит и озорно поблескивает глазами.
Малыш испуганно взвизгнул, два других рысенка попятились и зашипели на
кота. Он миролюбиво мяукнул в ответ и лег.
     У животных,  как у людей,  есть свой язык,  и рысята поняли Тома,
поняли,  что  он  не  желает им зла.  Опять обступили кота;  теперь он
позволил им вскарабкаться на себя. Тому было очень приятно чувствовать
прикосновение  маленьких  лапок.  Мяу!  Он покатился по камню вместе с
малышами.  И пошла тут возня на полке над осыпью! Том передними лапами
тузил   наступающих  рысят,  они  падали,  пищали  и  нападали  снова.
Мало-помалу игра стала грубой: то укусят, то больно царапнут.
     Том насторожился:  с  этими  кошками держи ухо востро,  вон какие
напористые!  Он не оставался в долгу,  рычал и кусался  по-настоящему.
Даже  когти  пустил в ход;  сперва-то он их прятал.  Теперь уже рысята
отскакивали в сторону и громко жаловались.  Обида копилась нешуточная,
они шипели,  рычали, нападали все коварнее, кусались все больнее. Уж и
не поймешь - игра или драка?  Том едва успевал отбиваться, и глаза его
горели сердитым желтым огнем.
     Черный кот  разозлился  не  на  шутку,  и,  когда  один  рысенок,
неожиданно подпрыгнув сбоку,  цапнул его за загривок,  Том молниеносно
повернулся и впился зубами  в  горло  противника.  Рысенок  раз-другой
дернулся  и замер.  Остальные двое,  взвизгивая,  забились под скалу -
только видно,  как глаза светятся  в  темноте.  Том  глухо  и  зловеще
зарычал, стал бить землю хвостом.
     Рысь ушла с утра на охоту.  Детеныши без конца просили есть,  она
едва поспевала им носить. Нередко бывало так, что схватит мышь-другую,
и вся добыча.  Но на этот раз ей повезло, целого зайца домой несла. От
скудной пищи рысь отощала, шерсть висела клочьями.
     Но что за звуки? Мяуканье, визг... Это - рысята, а это кто? Голос
чужой. Что же там приключилось?
     Она припустилась бегом, но зайца не бросила, и его длинные задние
ноги колотили ее по боку.
     Только увидя Тома,  рысь выпустила добычу.  И Том сперва  заметил
упавшего  на землю зайца,  а уж потом его глаза встретились с рысьими.
Она  вся  напряглась,  готовясь  к  прыжку.  Тихое   злобное   шипенье
вырывалось  из ее пасти,  которая растянулась,  оскалившись,  почти до
ушей.  Том подпрыгнул и выгнул спину  дугой.  Потом  припал  к  земле,
словно врос в нее,  и глухо-глухо зарычал. Почуяв, что вернулась мать,
выглянули из своего убежища рысята.  Но  бежать  к  ней  не  решились:
черный зверь преграждал им путь.
     Холодная ярость и  беспощадная  жестокость  воплотились  во  всем
облике  рыси.  Безжалостные  глаза  грозно  смотрели  в  упор на Тома,
косматые уши сами прижимались к  голове,  когда  из  пасти  вырывалось
зловещее  шипение.  Вдруг  рысь  присела  на  задних  лапах и прыгнула
вперед.
     Том встретил  нападение,  обуреваемый  ничуть не меньшей яростью.
Игривое настроение давно прошло, кот стал бойцом. И оба зверя с жутким
воем покатились кубарем по площадке.
     Они были почти равны  ростом  и  весом,  и  все-таки  Тома  ждало
неминуемое поражение в схватке с огромной кошкой, которая превосходила
его и силой и дикостью,  унаследованной от хищных предков.  Заслышав в
лесу мяуканье этой кошки, олени и косули в ужасе обращаются в бегство;
даже король лесов лось предпочитает уйти подальше...
     Рысята отважились   наконец   оставить  свое  убежище.  Они  тоже
мяукали,  и на осыпи  такой  вой  поднялся,  что  издали  слышно.  Вот
детеныши  попытались  приблизиться  к сражающимся,  но тут же в испуге
отпрянули. Рысь и Том разошлись, готовясь к новому прыжку... Уже снова
схватились!  И опять над склоном разнесся яростный вой.  Том отбивался
когтями и зубами,  и до сих пор ему удавалось  увернуться  от  грозных
клыков  противника.  Внезапно  страшная боль пронизала одно ухо - рысь
чуть его не оторвала.  Том отчаянно взвыл, вырвался, подпрыгнул высоко
в воздух и приземлился на осыпи,  прямо на камнях.  Еще прыжок, еще...
Кот прыжками мчался  вниз  по  осыпи,  рысь  провожала  его  взглядом.
Оглушенная  схваткой,  она  не  преследовала противника.  Отряхнулась,
слизнула кровь с морды. Глубокие царапины исполосовали ее шкуру. Вдруг
рысь  заметила мертвого детеныша.  Раздался протяжный,  жалобный вой -
жуткий,  тоскливый звук,  который  далеко  прокатился  по  лесу.  Рысь
принялась облизывать убитого детеныша,  а двое рысят нетерпеливо рвали
зайца, добытого матерью.

x x x

     Пер и Лиза не давали покоя маме и папе.
     - Ну почему нельзя переехать сегодня? - твердили они каждый день.
     И кончилось тем,  что стали собираться в  путь  раньше  обычного.
Пожалуй,  ничего страшного,  заключил отец,  погода хорошая,  тепло. В
крайнем случае можно будет укрыть скот  в  коровнике,  сено  в  запасе
есть,  для  того и скошено,  возить в долину такую малость смысла нет.
Конечно,  весной погода переменчивая,  еще может  и  похолодать,  чего
доброго снег выпадет, вот и сгодится припасенное сено.
     Солнечным днем выехали со двора.  Запрыгала  по  рытвинам  тяжело
нагруженная  подвода,  на  которой  сидел Пер.  Мама,  папа и Лиза шли
позади,  подгоняя скотину.  Озорные  шустрые  телята  так  и  норовили
удрать.  Тут нужен глаз да глаз, не то потом как их соберешь! Впрочем,
попрыгав да приустав,  телята угомонились и послушно затрусили гуськом
за  коровами.  Полчища  мух  и слепней провожали стадо и подводу через
лес.
     К полудню добрались до знакомых лугов.  Здравствуй,  сетер, вот и
свиделись опять!  Всюду уже  пробилась  трава,  белоствольные  березки
вокруг дома кутались в свежий зеленый убор.  Тихий ветерок пробежал по
макушкам деревьев,  когда отец отворил ворота в  ограде  -  пропустить
подводу.
     Отец занялся лошадью,  а Пер и Лиза со всех ног побежали к  дому.
Неужели сейчас Тома увидят? Перед дверью они остановились, позвали:
     - Том, Том, иди сюда! Том, кис-кис, мы приехали к тебе. Том! Том!
     Никакого ответа. Сиротливая тишина царила в сетере. Подошел отец,
отпер дверь,  и дети ворвались в сени.  Может, Том в своей постели, на
овчине лежит?
     Но и здесь разочарование.  Нету Тома.  Только  го