-- Вина? -- с бутылкой в руках склонился к ней официант.
     -- Нет, спасибо, -- качнула головой Ольга и кивнула мужу. -- А ты о чем
хотел поговорить?
     -- А,  не важно!.. -- отмахнулся Белов. В эту минуту ему и в самом деле
не  хотелось  обсуждать  предвыборные  дела.  Но  после  секундной паузы  он
все-таки объяснил: --  Короче,  я пролетаю как кандидат. Просто мне  знающие
люди  растолковали,  что  будущему  депутату полагается  с  первого  взгляда
полюбить  однокурсницу,  красиво   за   ней   ухаживать,   несмело   сделать
предложение,  родить  не  больше  двух детей и  всю  жизнь  помогать супруге
чистить картошку. Так что, сама понимаешь, -- я в пролете полном.
     -- Ну почему же? -- чуть  кокетливо улыбнулась Оля. -- Давай, ухаживай!
Может, потанцуем?
     Белов недоуменно пожал плечами.
     -- Да как-то... На улице?
     --  Учись  красиво  ухаживать, Саша,  --  с  шутливой  назидательностью
сказала жена. -- Пригодится -- все бабы твои будут!
     -- А мне, Оль, все не нужны...
     Белов поднялся и, неловко кивнув, протянул  жене руку.  Ольга встала --
не  сразу,  после  небольшой  паузы.  Музыканты,  игравшие  какую-то тягучую
джазовую  композицию, мгновенно сориентировались и  переключились  на  нечто
лирическое.  Саша обнял  жену, и она прижалась к нему -- покорно и радостно.
Их пальцы  сплелись.  Так близко -- глаза в глаза  -- они  не были уже целую
вечность.
     -- Ну говори, что ты хотел?  -- спросила Оля. Саша вздохнул и, виновато
пожав плечами, объяснил:
     -- Ну, эти имиджмейкеры мои яйцеголовые говорят, что было б клево, если
бы  я свою семью по телеку  засветил. Ну, типа,  у  меня все  как у людей --
семья, ребенок... Я с Ванькой посоветовался -- он не против вроде...
     -- С Ванькой, значит?.. -- скептически усмехнулась Ольга.
     -- Ну а что? Ему понравилось...
     -- Да? Ну  давай,  засветим...  -- неожиданно  легко и почти равнодушно
согласилась Оля. -- Какие проблемы? Это же все понарошку.
     "Какой,  к черту,  понарошку!.." -- подумал Белов.  Он вдруг испугался,
что  Ольга  решит:  этот  романтический вечер  -- с  рестораном, с  танцами,
которых он вообще-то терпеть не мог, с березовым соком -- все это только для
того, чтобы заполучить ее на съемки. Он опустил глаза и вдруг понял, что ему
надо  сделать,  чтобы  вернуть  их прежние отношения. Надо просто вернуться!
Вернуться и начать все с самого начала!..
     Саша встал как вкопанный и радостно взглянул на жену.
     -- Знаешь, Оль... Поехали, у меня для тебя сюрприз есть. Поехали, а?
     -- Куда?.. -- недоуменно улыбнулась  она. Белов, мгновенно загоревшийся
новой идеей, уже тащил ее за руку к выходу.
     -- Поехали-поехали, Оль, увидишь...
     -- Извините, а как же сок? -- воскликнул им вслед растерянный официант.
     -- На меня все запиши!.. -- крикнул ему, не обернувшись, Белов.
     Взявшись за руки, Саша с Олей побежали к машине.

XXIX

     К  немалому  Олиному  удивлению  они  поехали прямиком к  ней  на дачу.
Дорогой Саша принялся вспоминать, как в далеком восемьдесят девятом бегал от
милиции. Когда  "роллс-ройс" остановился напротив Олиного  дома, он как  раз
добрался до того момента, как Космос впервые привез его в этот поселок.
     --  Я  тогда так  шуганулся,  кошмар! --  выйдя из машины,  возбужденно
размахивал руками  Саша. -- Бегу, а в  этих черных очках дурацких ничего  не
видно. А Кос орет: "Давай скорей!"
     -- Тише ты, бабушку разбудишь! -- смеясь, шикнула на него Ольга.
     -- Да ладно, она спит давно! Иди сюда! -- Саша протянул жене руку.
     -- Белов, ты что задумал? -- смеялась Оля.
     -- Ну сюрприз, говорю же!
     -- Какой сюрприз, Саш, ты что?..
     Белов приобнял Ольгу и показал на темную дачу напротив ее дома.
     -- Я тогда вон там сидел, на втором этаже, отсюда не видно...
     -- У Царевых?
     -- Ну да, их тогда не было. -- Саша развернул жену в другую сторону. --
А ты вон в том окне на скрипке играла.
     -- Вообще-то я там жила, Саш... -- прыснула Оля.
     -- Но я-то не в курсах был... Я смотрел, смотрел, потом стал звонить. А
трубку  все  бабуля  твоя,  Елизавета, берет.  Думаю,  что делать?  Я  тогда
спустился, камушком  в  ваши  ворота кинул и бегом к  телефону. Она вышла на
улицу посмотреть, а трубку ты взяла.
     -- Ну надо же, хитрюга какой!..
     -- Ага,  типа  --  военная  хитрость, -- согласился Белов.  --  Ну,  мы
поговорили  о  чем-то  -- я  уж  сейчас и  не помню.  А  потом  ты занавеску
задернула -- раз! -- и свет погас... Гляжу -- ты раздеваться начала...
     -- Что ты выдумываешь!  -- дурачась, замахнулась на него Оля. -- Ничего
я не раздевалась!..
     -- Ну ты мне  будешь рассказывать! -- засмеялся, уворачиваясь, Саша. --
Знаешь, а сквозь шторы что-то там видно... О-о-о! -- он схватился за голову.
--  Я тогда чуть с  ума не сошел! Полночи уснуть не мог -- отжимался. Даром,
что в армии привык.
     -- Ну да, а потом к вам девицы приехали! -- ехидо прищурилась Ольга.
     -- Е-мое ! -- так ты  же сбежала от меня! -- ерничая,  возмутился Саша.
-- Сама виновата.
     Вдруг  Белов одним махом перескочил невысокий  заборчик  дачи Царевых и
открыл изнутри калитку.
     -- Саш, ты чего это задумал?!.. -- ахнула Оля.
     Он протянул жене руку:
     -- Давай сюда...
     -- Зачем?
     -- Давай-давай. Я отвечаю.
     -- А вдруг там собака? -- посмеиваясь, помотала головой Оля.
     -- Да нет там никаких собак! Никого  там нет, -- смеясь, крутил головой
Саша.
     Голова Ольги шла кругом -- то ли от хмельного весеннего воздуха,  то ли
от близости любимого. Плохо соображая, что и зачем  она делает,  Оля шагнула
за изгородь.
     По  темному  двору  к  крыльцу дачи скользнули две  тени.  Саша  достал
блеснувший широким лезвием складной нож и склонился к замку.
     -- Белов, я боюсь, -- нервно хихикая, шептала за его спиной Оля. -- Нас
с  тобой схватят и посадят,  будет  обидно. Прикинь ситуацию  -- кандидата в
депутаты вместе с женой застукали на взломе чужой дачи! Как тебе?..
     -- Подумаешь! -- фыркнул Белов,  ковыряясь в двери. -- С депутатами еще
не то бывает.
     Тут  в замке что-то хрустнуло, и дверь распахнулась. Саша  взял жену за
руку, и они вошли внутрь дома.
     Не включая свет, Белов повернул к лестнице. Рука об руку  они осторожно
поднялись наверх и вошли в залитую лунным  светом комнату на втором этаже --
ту самую, в которой жил Саша. В ней  все было по-прежнему. Тот же письменный
стол, книжный шкаф и  старый, скрипучий диван. А  у  окна стояла на  треноге
массивная подзорная труба.
     --  Вот же елы-палы,  ничего  не изменилось, --  озираясь  по сторонам,
удивленно пробормотал Белов. -- Представляешь, Оль, -- ни-че-го!..
     --  Разве? --  загадочно  и  чуть  игриво  усмехнулась  Ольга. --  А ты
подумай...
     Саша повернулся к  жене и, едва  взглянув  в ее  поблескивающие  глаза,
сразу догадался, что она имела в виду.
     Действительно, тогда, без малого десять лет назад, незнакомая скрипачка
была там, в доме напротив.  Сейчас, став его женой, она была в шаге от него.
Помолчав,  Саша  сделал  этот  шаг,  взял  мгновенно  ослабевшую,  мягкую  и
податливую Олю за плечи и привлек к себе.
     -- Я жить без тебя не могу... -- тягуче, с придыхом, прошептал он.
     Медленно  склонившись  к  ее  чуть  запрокинутому  лицу,  он  осторожно
коснулся губами уголка ее рта.
     -- Сашка... -- радостно прошептала она, закидывая руки ему за шею.
     И тут же Саша накрыл  ее губы обжигающим, долгим поцелуем. Она ответила
ему с такой готовностью, с такой  страстью, что у  Белова мороз пробежал  по
коже. Он повлек Олю к дивану, а она уже торопливо и неловко пыталась стащить
с себя пальто. На  мгновение они оторвались друг от друга -- только лишь для
того,  чтобы  избавиться  от  одежды -- и,  снова слившись в  единое  целое,
рухнули на диван.
     Одинокая апрельская  луна, ненароком  заглянув  в пыльное  окно  старой
дачи, высветила два  нагих  сплетенных  тела  и  сквозь  немилосердный скрип
дряхлого дивана услышала восторженно-сладостный стон счастливой женщины:
     -- Мам-м-мочка...

XXX

     Через  день на  Олину  дачу  приехала съемочная бригада. Их  давно  уже
ждали.  Оператор  с  осветителем  тут  же  принялись  сноровисто  выставлять
громоздкую аппаратуру. Хозяева тоже завершали последние приготовления.
     Нарядная и торжественная Елизавета Андреевна хлопотала у стола, в сотый
раз  поправляя чашки, блюдца и розетки с вареньем. Ольга, тоже взволнованная
и радостная,  торопливо  что-то  подправляла в прическе  и  в сдержанном, но
безукоризненном макияже. Сгорающий от нетерпения Ваня скакал с дивана на пол
и  обратно, крутился у тщательно накрытого  стола и приставал с бесконечными
вопросами к телевизионщикам, матери и прабабушке.
     Наконец все было готово. Оператор  занял свое место за камерой,  а Оля,
Ванечка и Елизавета Андреевна -- за столом.
     --  Внимание,  начали! -- скомандовал  старший из  телевизионщиков и  с
доброжелательной улыбкой кивнул Ольге.
     Она кивнула ему в ответ и, заметно волнуясь, начала:
     -- Я  не знаю более работоспособного человека, чем Александр. То есть с
шести утра и  до позднего вечера Саша работает на протяжении многих  лет. Мы
понимаем -- Саша  сейчас очень  занят,  и  ему  трудно  вырваться.  Мы  его,
конечно,  поддерживаем,  но  все-таки хотелось бы почаще  видеть  папу дома.
Скучаем очень...
     Ее перебил Ваня. Радостно улыбаясь щербатым ртом, он выпалил:
     -- Вот мы с папой в субботу в зоопарк поедем! Хотите, и вас возьмем?..
     Вечером Белов просматривал отснятый  материал. Ему было приятно  видеть
радостные лица жены и сына. Даже Елизавета Андреевна  показалась  ему вполне
симпатичной   старушенцией.  Впрочем,   свои   эмоции   он  предпочитал   не
демонстрировать.  Досмотрев запись  до последнего  кадра -- неумелой вырезки
его  портрета  над детской  кроватью, рядом  с  Бэтменом, -- Белов  выключил
телевизор и повернулся к Гудвинам.
     -- Ну что, мне нравится,  в  принципе...  Только жены  многовато. Я ее,
конечно, люблю безумно, но  здесь  явный  перебор, по-моему... --  задумчиво
покачал головою  Саша.  Он  лукавил  --  ему было невероятно  приятно видеть
искреннюю радость и гордость Оли за него, ее мужа.
     --  А  мы  перебивочку  дадим,  -- успокоил  его  Рыжий  Гудвин.  --  С
фотографиями из семейного альбома. С тещей, с сыном...
     -- Да, и армейские фотки возьмите, --  согласился Белов. -- Только не с
Фариком. Возьмите с Полем -- овчарка у меня на заставе была...
     -- Собачка --  это очень  хорошо, собачка  --  это просто здорово!.. --
довольно потирая руки, засмеялся Черный.
     В дверь постучали, и в кабинет заглянул Макс.
     -- Извините... Саша, можно тебя?
     Белов поднялся и вышел с Максом в переговорную.
     -- Ну что там?
     -- Вот, пацаны только что  подвезли... --  Макс протянул ему  сложенный
вдвое бумажный листок.
     Саша развернул  его.  Это была  предвыборная  листовка  --  та самая, с
хлестким заголовком "Братва рвется к власти!"
     -- Опа! Понеслась... -- усмехнулся Белов сквозь зубы. -- Ну наконец-то,
а то я уже волноваться стал...
     -- Это мне образец подослали, -- пояснил  Макс.  -- А  типографию,  где
весь тираж лежит, ребята пробили. Давай я сгоняю туда с пацанами?..
     --  Не  вздумай!  --  решительно   покачал  головой  Белов,  с  веселым
недоумением рассматривая листовку. -- Ты что, это же провокация чистой воды!
     --  А  как  же,  Саш? -- недоуменно  вскинул  брови  Макс.  --  Надо  ж
какую-нибудь ответку кинуть!..
     -- Нет, Макса, тормози... --  задумчиво взглянул на  него  Саша. -- Ну,
спалишь  ты одну типографию, так  они в другом месте напечатают. Только вони
будет!.. Суть-то не в этом.
     Он открыл дверь в кабинет и поднял над головой листовку.
     -- Вот!  Вот как надо работать! --  выкрикнул  он Гудвинам. -- А  вы --
перебивки!..
     --  Разрешите?  --  протянул руку  Черный Гудвин.  --  Хм,  узнаю  руку
мастера...
     -- Н-да,  только  свастики не хватает! --  поддакнул  заглядывающий ему
через плечо Рыжий.
     Белов вырвал листовку из их пухлых ручек и протянул ее секретарше:
     --  Людок, ну-ка прилепи-ка  это на стенку -- на память... --  попросил
он.
     -- Да  вы не  волнуйтесь,  Александр Николаевич, -- беспечно  улыбнулся
Рыжий Гудвин. -- Мы их сделаем!
     Саша, помогавший Люде крепить листовку, повернулся и хмуро произнес:
     --  А  у  вас  другого  выхода  нет...  Мгновенно побледневшие  Гудвины
боязливо переглянулись.  А Саша, вдоволь насладившись  их искренним испугом,
со смешком шлепнул их поочередно по объемистым животам:
     -- Да я шучу!..
     Гудвины  снова  переглянулись  --  на  сей  раз  с  жалкой,  вымученной
улыбочкой.
     Думали они, похоже, об одном и том же. О том, что в каждой шутке всегда
есть доля правды.
     В  тот  вечер Гудвины засиделись  допоздна  -- шутка Белова возымела на
имиджмейкеров самое серьезное действие. Они ушли из штаба уже после полуночи
--  как раз  в  то  время,  когда  на  другом конце  Москвы в  окно сторожки
типографии кто-то настойчиво постучал.
     Заспанный  сторож,  шаркая  ревматическими ногами,  подошел  к  окну  и
выглянул наружу.
     -- Кто там?.. -- ворчливо спросил он.
     На  улице  стоял  незнакомый  милиционер в  сером  бушлате  с  погонами
старшего лейтенанта.
     -- Открывай, свои! -- строго прикрикнул он.
     -- А?.. Сейчас, сейчас... -- с готовностью закивав, старик исчез.
     Через секунду обшарпанная  металлическая  дверь распахнулась.  В тот же
миг сторожа  подхватили под руки стриженые братки в черной коже, скрутили  и
затолкнули в дежурку, заперев за ним дверь на ключ.
     -- Давай быстрее, парни! -- подгонял братков милиционер.
     Вскоре весь тираж скандальной  листовки  -- все  пять тысяч экземпляров
оказались на  типографском  дворе.  Старлей приволок  от  машины канистру  с
бензином,  щедро  облил  из  нее кипу упакованной в  пачки  бумаги.  Один из
братков  чиркнул  зажигалкой  --  и в  ночное  небо  рванулся факел  жаркого
пламени.
     -- Все,  поехали!  --  скомандовал милиционер. По  асфальту загрохотали
торопливые  шаги, хлопнули одна за другой дверцы машин, взревели моторы, и в
типографском дворе не осталось ни души.
     Только   сторож,  подслеповато  щурясь,  испуганно   наблюдал  из  окна
сторожки,  как ненасытный огонь пожирал  пачки листовок с заголовком "Братва
рвется к власти!"

XXXI

     Вадим сновал по кабинету, в  спешке собирая какие-то бумаги  в папку, и
одновременно  делал очередной доклад своему начальству.  Каверин слушал его,
по обыкновению полулежа на диване.
     -- Короче, мы три дня ждали, -- Белов не отреагировал. Умный, паршивец,
-- не  без досады покачал головой  Вадим. -- Ну, тогда  наши ребята приехали
ночью и от его имени устроили там погром.
     -- Где вас таких головастых выращивают? -- прищурился на него Каверин.
     Вадим с легким недоумением взглянул на своего босса:
     -- Владимир Евгеньевич, мы же хотели  обострить? Вот мы и обострили. Ну
все, я убежал. Смотрите сегодня пресс-конференцию, будет заварушка...
     Пресс-конференция,  которую собрали  на  следующий после пожара день  в
специально снятом для этого шикарном зале,  стала, по сути,  первой открытой
стычкой двух  кандидатов. Стараниями Каверинской команды просторный зал  был
почти  полностью  заполнен разномастной журналистской братией. Кто-то пришел
сюда в надежде  на громкий скандал, а кто-то, откровенно скучая, просто ждал
обещанного по завершении мероприятия халявного фуршета.
     За  столом  президиума  на  месте  ведущего  сидел Вадим,  рядом  с ним
неспокойно  ерзал  на  стуле директор  типографии, по другую  сторону  важно
восседали двое подручных  Вадима из штаба Каверина. Напротив  них,  в первом
ряду, сидели насупившиеся Гудвины.
     После краткого вступительного слова  Вадим предоставил  слово директору
типографии.
     Тому было явно не по себе. Он придвинулся к кучке микрофонов и замялся.
Было очевидно, что ему совсем не нравилась вся эта шумиха. Похоже, он хорошо
понимал,  что по  уши  влип  в  грязную  историю,  и всеми  силами  старался
продемонстрировать свой нейтралитет.
     -- Нашей типографии уже тридцать  лет, -- заговорил, наконец, директор,
-- и никогда мы  не подвергались  угрозам, давлению, а  уж тем более прямому
нападению! И еще могу  сказать  -- ничего из материальных ценностей похищено
не  было, хотя злоумышленники  имели  для  этого  все  возможности.  Мне  не
хотелось бы кого-нибудь  огульно обвинять,  -- прижимая руки к груди, словно
бы  оправдывался он. --  Я не  знаю, кто организовал это нападение, но  факт
есть  факт.  Единственное,  что   было   уничтожено,  это   тираж  листовки,
направленной против Александра Николаевича Белова.
     Шумно  вздохнув,  директор  отстранился  от  микрофонов  и,  беспомощно
покосившись  на Вадима, откинулся  в кресле. В зале  одновременно  поднялись
сразу несколько рук. Блондинка в первом ряду коротко переглянулась с Вадимом
и встала с места.
     -- Скажите, а  каково  было содержание листовки?  -- деловито  спросила
она.
     Директор быстро выставил вперед ладони:
     -- Это не ко мне.
     На  вопрос ответил Вадим.  Он  поднял над головой листовку и показал ее
залу.
     -- Как видите,  эта пропагандистская листовка показывает принадлежность
господина Белова к организованной преступности.
     Его подручный перехватил микрофон и с пафосом провозгласил:
     --  Господа,  пример   с  уничтожением  тиража  это  подтверждает!  Это
бандитские  методы!  Я  искренне   надеюсь,  что  органы  внутренних  дел  и
прокуратуры смогут расследовать это наглое и возмутительное нападение!
     В зале  зашумели. Один  из  Гудвинов,  не  оборачиваясь, приподнял  над
плечом выставленный  указательный палец.  Тут же  с  задних рядов возмущенно
заголосили его ребята.
     -- Бумага все стерпит!.. Где конкретные доказательства?!..
     -- Это провокация!.. Клевета!.. -- вскочив со своих мест, кричали они.
     Шум  в  зале  усилился.  Кто-то  уже  засвистел.  Вадим  привстал  и  с
укоризненной улыбочкой взглянул на Гудвинов.
     Чуть подождав, он поднял руку, призывая журналистов к порядку, и зычным
голосом перекрыл шум в зале:
     -- Господа,  я  прошу минутку  внимания.  У  нас  в  зале  присутствует
человек, способный подтвердить часть изложенных в листовке фактов.
     Гудвины   настороженно   переглянулись.  Появление   живого   свидетеля
оказалось  для них  полной неожиданностью. Двери в  зал  распахнулись,  и по
проходу  между кресел важно  и торжественно прошел совершенно  незнакомый им
мужчина. Он подошел к столу президиума, взял микрофон и повернулся к залу.
     -- Меня зовут  Артур  Лапшин, --  заметно  волнуясь,  начал  он.  --  В
девяносто первом году Белов и его бригада  рэкетировали созданное мною малое
предприятие.  Отказавшись  платить, я подвергся угрозам  и  издевательствам.
Опасаясь за  жизнь своей семьи, я  был вынужден уехать за  границу. Белов не
просто лишил меня  дела.  Он украл у меня  Родину. Поэтому  я прилетел сюда,
чтобы на своем  примере  предостеречь вас... Я отвечаю за свои слова и готов
предоставить и журналистам, и следствию все необходимые материалы.
     После секундной паузы зал взорвался криками и свистом. Вадим улыбался с
совершенно довольным видом. Скандал удался на все сто процентов.

x x x

     Вечером в  своем избирательном штабе Белов  вместе с  Гудвинами смотрел
телерепортаж о пресс-конференции.  Выслушав выступление  Вадима,  он  мрачно
процедил:
     -- Еще одна жертва аборта...
     --  Итак, бомба взорвалась, -- комментатор за кадром принялся подводить
итог своего репортажа.  -- Теперь многим сторонникам Белова придется всерьез
задуматься...
     Не дослушав его, Саша выключил телевизор и повернулся к Гудвинам.
     -- Ну, что скажете?..
     --  А что,  действительно  есть  о