бе и основной закон термодинамики.
     - У тебя есть техническая энциклопедия?
     - Нет, конечно, - пожала она плечами.
     - О чем ты думаешь?
     - Нет, это ты  скажи,  о чем  ты  думаешь,  - откликнулась Руфь.  - Что
происходит в тайниках твоего подсознания?
     - Ты помнишь девушку по имени Моника Бафф? - спросил Джейсон.
     - Что? Помню ли  я Монику? Шесть лет она была моей золовкой - и  за все
это  время  ни разу не помыла голову. Ходила  с грязным,  слипшимся,  черно-
коричневым колтуном,  за  которым  прятала немытую  короткую  шею  и толстую
морду.
     - Я и не знал, что ты ее не любишь.
     -  Джейсон,  ты  не  представляешь, но она воровала! Стоит оставить  на
видном месте бумажник, она вытащит из него все деньги. Даже мелочь! Мозгов у
нее было  меньше, чем у сороки. Зато голос, как у коровы. Слава богу, она не
часто  раскрывала  рот.  Хочешь  верь,  хочешь  нет,  но,  бывало,   она  не
произносила  ни слова  в течение шести,  семи, а порой и восьми дней  кряду.
Забьется  в  угол,  как  паук,  и  терзает гитару ценой в  пять долларов, на
которой так и не выучила ни одного аккорда. Хотя кое-кому это нравилось.
     - Как она  поживает? -  поинтересовался Джейсон. В  свое  время Руфь их
познакомила, и между ним и Моникой завязался недолгий, но страстный роман.
     - Ворует по магазинам, - ответила Руфь. - Завела  себе большую плетеную
корзину. Кидает туда  все, что понравится, а  потом как  ни в чем  не бывало
идет на выход.
     - Почему она не попадается?
     - Еще как попадается. Как-то раз брат даже  выгнал  ее из дома. Так она
шаталась  босая  по  Шресбери-авеню  в  Бостоне. Потом  наловчилась  съедать
продукты, не выходя из магазина. Часами околачивалась в продуктовых отделах.
Она  это  называла  ходить  за  покупками.  -  Посмотрев на  Джейсона,  Руфь
добавила:
     - А  знаешь, на чем она ни разу не попалась? На том, что кормила беглых
студентов.
     -  Неужели?  -  удивился  Джейсон.  За  укрывание  и  помощь  студентам
полагалось до двух лет исправительных лагерей. За повторное нарушение - пять
лет.
     - Ни  разу, - сказала Руфь. - Когда  Моника узнавала, что  идет облава,
она  тут же  звонила в полицию и  заявляла,  что  к ней  в квартиру  ломятся
неизвестные. Потом выталкивала  студента  за  дверь,  и  он  начинал  к  ней
ломиться.  Полиция заставала ситуацию,  которую  она и  описывала.  Студента
забирали, а она оставалась чистой. - Руфь засмеялась. - Один раз она при мне
звонила. Сказала, что какой-то человек...
     -  Моника  в течение трех  недель  была  моей любовницей, -  перебил ее
Джейсон. - Лет пять назад.
     - Ты видел, чтобы она хоть раз вымыла голову? - спросила Руфь.
     - Нет, - признался Джейсон.
     - И трусов она не носила, - добавила Руфь. - Вообще не понимаю, как мог
такой  симпатичный  мужчина,  как  ты, иметь  дело с  этой  грязной  вонючей
уродиной. С ней же нельзя было никуда выйти, так от нее  несло.  Она никогда
не мылась.
     - Водобоязнь, - сказал Джейсон.
     - Да, - кивнула Руфь. - Такой у нее был диагноз. В один прекрасный день
она исчезла. Пошла в магазин и больше не вернулась.  Думаю, что она  умерла.
Со  своей  корзиной  в  руках,  купленной  в Бадже. Поездка  в Мексику  была
огромным событием в ее жизни. Она даже помылась по этому поводу. А я уложила
ее волосы -  после того как раз десять промыла их  шампунем.  Что ты  в  ней
нашел? Как ты мог с ней оставаться?
     - Мне нравилось ее чувство юмора, - ответил Джейсон.
     Несправедливо,  подумал   он,  сравнивать  Руфь   с  девятнадцатилетней
девушкой.  Или даже  с Моникой  Бафф. Но.., сравнение  уже  застряло  в  его
сознании.  Не оставляя Руфь Раз  никаких шансов. Несмотря на  весь ее опыт и
выдумки в постели.
     Я ее  использую,  подумал он. Так  же,  как Кэти использовала меня. Как
Мак-Налти использовал Кэти.
     Мак-Налти... Нет ли на мне микропередатчиков?
     Джейсон  схватил одежду, выскочил  из комнаты  и, присев на край ванны,
принялся методично просматривать вещи. Прошло не менее получаса, прежде  чем
он нашел передатчик. Едва заметный, совсем  крошечный. Спустив его в туалет,
Джейсон вернулся в комнату. Он весь дрожал. Значит, в полиции знают, где он.
Долго оставаться здесь нельзя.
     Ни за что ни про что я подставил Руфь Раэ.
     - Подожди, - сказал он вслух.
     - Да? - Руфь сложила на груди руки и прислонилась к стене ванной.
     -  Микропередатчики,  -  медленно   произнес  Джейсон,  -   могут  лишь
приблизительно   указать   на  местоположение.  Если,   конечно,  кто-то  не
отслеживал передвижение с самого начала. А так...
     На самом деле уверенности в этом не было. В конце концов Мак-Налти ждал
его в комнате Кэти. Только вот  как он там оказался? По сигналу  передатчика
или просто зашел проведать своего агента? Отупевший от  переживаний, секса и
виски,  Джейсон  не  мог  ничего  сообразить.  Рассеянно   потирая  лоб,  он
мучительно пытался вспомнить, что же сказала Кэти, когда  вошла  в комнату и
увидела Мак-Налти.
     Все  равно микропередатчик  мог  только  приблизительно  указать им  на
район. А там они уж сообразили, что искать надо в квартире Кэти.
     Дрожащим голосом Джейсон сказал:
     - Черт, я в самом деле  не  хочу,  - чтобы полиция напала на твой след.
Это было бы слишком. Честное слово,  слишком. - Он помотал головой, стараясь
прийти в себя. - У тебя есть кофе? Сверхкрепкий кофе?
     -  Сейчас сварю, - кивнула Руфь и прошлепала босиком на  кухню.  Спустя
минуту она вручила Джейсону огромную  пластиковую чашку с надписью "Не теряй
след".
     Сделав несколько обжигающих глотков, Джейсон сказал:
     - Я не могу оставаться дольше. Все равно ты слишком стара.
     Руфь  растерянно   уставилась  на  Джейсона,  напоминая  сейчас  жалкую
раздавленную  куклу.  Спрятав  лицо,  она побежала  на  кухню. "Зачем  я так
сказал?" - подумал он. Это все от страха. И переживаний.
     Руфь уже вышла из кухни, держа  в руках сланцевую подставку  с надписью
"СУВЕНИР С  ФЕРМЫ НОТА БЕР-РИ". Рот  ее  кривился, как новорожденная змейка.
Подскочив к Джейсону, она изо всех сил треснула его "сувениром" по голове. В
самый последний момент Джейсон  успел поднять руку и принять удар на локоть.
Сланцевая подставка  разлетелась  на  три куска,  по локтю  побежала  кровь.
Какое-то время  Джейсон разглядывал свою кровь и разбросанные по ковру куски
"сувенира", потом поднял глаза на Руфь.
     -  Прости  меня,  - едва  слышно прошептала  она. Новорожденная  змейка
исполнила виноватый танец.
     - Это ты меня извини, - пробормотал Джейсон.
     - Сейчас я тебя перевяжу, - сказала Руфь и побежала в ванную.
     - Не надо. Обыкновенный порез, никакой инфекции не будет.
     - Как ты мог сказать мне такое? - хрипло спросила она.
     - Дело в том, что я сам ужасно боюсь старости. Этот страх меня измотал.
У меня уже ни на что нет сил. Даже на оргазм.
     - У тебя очень даже неплохо получилось, - заметила Руфь.
     - Это был  последний  раз. - Джейсон протиснулся в ванную и  сунул руку
под холодную воду. Он  держал  рану под  струей до  тех  пор, пока кровь  не
начала сворачиваться. Джейсон не  знал, сколько прошло  времени. Может быть,
пять минут. А  может, пятьдесят. Он стоял, сунув локоть под струю воды. Руфь
Раэ ушла. Бог  знает куда.  Может,  за  полицией, равнодушно  подумал он. Он
настолько ослаб, что не мог даже волноваться.
     Черт, подумал Джейсон, я сморозил глупость. Ее нельзя ни за что винить.

        "Глава 10"

     -  Нет, - покачал  головой  генерал  полиции Феликс  Бакмэн. -  Джейсон
Тавернер существует.  Каким-то образом ему  удалось изъять информацию о себе
из всех баз  данных.  -  Генерал задумался.  -  Вы  уверены, что сумеете его
задержать, если возникнет необходимость?
     -  Должен  вас  огорчить,  мистер  Бакмэн, -  ответил  Мак-Налти.  - Он
обнаружил  микропередатчик и сбросил его. Мы даже не знаем, в  Лас-Вегасе он
или  нет. Если у  него осталась хоть крупица сообразительности, он, конечно,
уже двинул дальше. А сообразительности ему не занимать.
     - Думаю, вам лучше вернуться на  рабочее место, - проворчал  генерал. -
Если этот тип  сумел изъять из наших компьютеров информацию первого порядка,
значит,  он  занимается  серьезными  делами.  Где  вы  зафиксировали  его  в
последний раз?
     - Он находился..,  в  многоэтажном доме на  шестьсот  квартир в  районе
Фаерфлэш.
     - Немедленно запросите Вегас. Пусть перетрясут весь дом и  найдут этого
типа. Когда найдут,  отправляйте его  ко мне. А сами все равно возвращайтесь
сюда. Примите пару таблеток, взбодритесь.
     - Слушаюсь, мистер Бакмэн.
     - Думаете, мы не сумеем задержать его в Вегасе?
     - Думаю, нет, сэр.
     - Напрасно. Сбросив передатчик, он мог успокоиться.  Почувствовать себя
в безопасности.
     - А я уверен в обратном, -  возразил Мак-Налти. - Обнаружив передатчик,
он понял, что мы его вычислили. Его уже нет в Фаерфлэше.
     - Так  бы он и сделал,  если бы люди всегда поступали разумно. Но очень
часто они ведут себя иначе. Или вы не замечали, Мак-Налти? Гораздо чаще люди
совершают необдуманные поступки. - И это делает их непредсказуемыми, подумал
генерал.
     - Я заметил, что...
     - Будьте на рабочем месте через полчаса, - перебил Бакмэн и отключился.
Педантизм и дотошность Мак-Налти всегда его раздражали.
     Слышавшая весь разговор Элис заметила:
     - Человек сам себя уничтожил. Такоеслучалось раньше?
     - Нет, - сказал Бакмэн. - И сейчас  ничего подобного не произошло. Где-
то затерялось досье,  вот  и  все. Мы  будем  искать и  рано  или поздно его
найдем.  А потом сравним голос,  ЭЭГ  и выясним, кто  этот человек  на самом
деле.
     -  А  может,  он  именно тот,  кем  себя называет, - предположила Элис,
изучая  записи Мак-Налти. -  Член  союза музыкантов. Певец.  Может,  голос и
будет...
     - Убирайся из моего кабинета, - сказал Бакмэн.
     - Я просто размышляю. А вдруг это он записал новый порнографический хит
"Давай, Моисей, сделай мне..."
     - Послушай, - остановил ее Бакмэн.  - Езжай сейчас домой. В центральном
ящике моего стола лежит конверт.  В  нем ты найдешь  погашенную очень легким
штампом  однодолларовую марку компании "Транс-Миссисипи".  Я  купил  ее  для
своей  коллекции, но  ты можешь  ее забрать себе.  Я достану  другую. Только
уходи.  Иди, забери проклятую марку,  положи  себе  в альбом и  можешь ее не
возвращать. А меня оставь в покое, ладно? Договорились?
     - О боже! - Глаза Элис засветились. - Где ты ее взял?
     -  У политзаключенного. Его должны были отправить  в  трудовой  лагерь.
Этой маркой  он купил себе свободу. По-моему,  справедливая сделка. А ты как
думаешь?
     - Это самая красивая  гравированная марка из всех, которые выпускались.
Во все времена, во всех странах.
     - Хочешь ее получить?
     - Разумеется. Только совсем не обязательно делать такие подарки,  чтобы
я ушла.  Я и  так собиралась пойти домой, принять душ и завалиться  спать. С
другой стороны, если ты настаиваешь...
     - Настаиваю!  - рявкнул Бакмэн. И подумал:  потому  что я  боюсь  тебя.
Инстинктивно, патологически боюсь всего, что с тобой связано. Даже того, что
ты, кажется, в самом деле решила уйти. Даже этого!
     Только  вот  почему? Он  нахмурился,  провожая  взглядом  Элис, которая
шагала по коридору по  направлению  к потайному тюремному лифту. Я ведь знаю
ее с самого детства. И с самого детства боюсь.  Потому что я всегда понимал,
что  она играет  не по правилам. Правил много, они очень разные, и мы все им
следуем.  Например, подумал Бакмэн, мы  не  убиваем человека, который оказал
нам  услугу.   Даже  в  нашем  полицейском  государстве   соблюдаются  такие
условности.  Мы не уничтожаем вещи, которыми  дорожим. Между тем Элис  может
прийти домой, достать  черную  однодолларовую  марку и сжечь ее сигаретой. Я
это знаю, но я все  равно дал  ей  марку,  потому  что надеюсь, что рано или
поздно она станет такой, как мы все.
     Однако этого никогда не произойдет.
     И еще,  подумал он. Я дал ей марку в надежде на  то, что мне удастся ее
отвлечь,  заманить,  вернуть к  правилам, которые  мы  понимаем.  По которым
играем все мы. Я  ее подкупаю, хотя все совершенно напрасно,  я это знаю,  и
она это  знает  тоже. Да, подумал он. Скорее  всего она действительно сожжет
черную однодолларовую  марку, красивейшую из всех,  когда-либо выпущенных на
свет, самый чудесный образец филателии, который мне довелось увидеть за  всю
жизнь.  В том числе и на  аукционах. Когда  я приеду домой, Элис покажет мне
кучку пепла. А может, оставит целым уголок, чтобы я поверил, что она в самом
деле это сделала.
     И я поверю. И буду бояться ее еще больше.

     ***

     Генерал  Бакмэн задумчиво  открыл третий  ящик своего огромного стола и
вставил пленку в спрятанный в ящике магнитофон.
     Мелодия Доулэнда для четырех голосов... Самая любимая из всех песен для
флейты Доулэнда.

     Забытый всеми и несчастный,
     Сижу, вздыхаю, плачу, умираю,
     И боль моя безмерна и страданье бесконечно...


     Первый  человек,  подумал  Бакмэн,  написавший  абстрактную  музыку. Он
перевернул  кассету и  поставил  "Античные слезы". Отсюда,  сказал  он себе,
вышли финальные квартеты Бетховена. И все остальное. Кроме Вагнера.
     Вагнера генерал ненавидел. Вагнера и ему подобных.  Таких, как Берлиоз.
Людей, отбросивших музыку на три столетия назад.
     Стоя  возле стола,  он еще раз внимательно посмотрел  на  четырехмерную
фотографию Джейсона Тавернера, сделанную Кэтрин Нельсон.  Чертовски красивый
человек, подумал Бакмэн. Я бы сказал - профессионально красивый. Что ж, если
он певец, так и должно быть.
     Он прикоснулся  к  четырехмерной  фотографии,  и  та произнесла: "Бурая
корова..."
     Генерал улыбнулся, потом еще раз поставил "Античные слезы" и подумал:
     Неужели у  меня карма полицейского? При такой любви к музыке и  словам?
Да, ответил он на свой вопрос. Из меня получился отличный полицейский именно
потому,  что я  не думаю, как полицейский. Я  не  рассуждаю,  как Мак-Налти,
который на всю  жизнь останется, как  у нас принято  говорить,  обыкновенным
копом. Я думаю не так, как остальные. В этом я похож  на Джейсона Тавернера.
У  меня предчувствие, нерациональное, удивительное интуитивное ощущение, что
он  до  сих пор  в Лас-Вегасе. Там  мы  его и схватим.  Только не  так,  как
представляется Мак-Налти.
     Я - как Байрон, который отдал жизнь в борьбе  за свободу Греции. Только
я борюсь не за свободу. Я борюсь за гармоничное общество.
     В самом деле? - усмехнулся своим мыслям генерал. Почему я делаю то, что
мне  приходится  делать?  Чтобы   сохранить  порядок,  структуру,  гармонию?
Правила? Да, подумал он, правила для меня чертовски  важны, поэтому Элис так
меня страшит. Поэтому я могу смириться со многим, но не с ней.
     Слава богу, не все такие, как она. Слава богу, такая она одна.
     Нажав кнопку внутренней связи, генерал произнес:
     - Герб, зайдите, пожалуйста.
     В руках Герберта  Мэйма  была стопка компьютерных  распечаток. Выглядел
помощник весьма взволнованно.
     - Хотите пари, Герб?  Бьюсь об заклад, Джейсон  Та-вернер до сих пор  в
Лас-Вегасе.
     - Почему вас интересует эта чепуха? - спросил Герб. - Это вообще не ваш
уровень. Это уровень Мак-Налти.
     Опустившись  в  кресло, Бакмэн  принялся  рассеянно выставлять на карте
флажки исчезнувших наций.  Некоторое время  игра  его  развлекала, потом  он
произнес:
     - Посмотрите, что  сделал  этот  человек. Каким-то  образом ему удалось
уничтожить свои данные во всех компьютерах Земли, Луны и марсианских колоний
-  Мак-Налти проверил  даже  там.  Только подумайте,  каких это  потребовало
усилий. А денег? Представить страшно. Астрономические взятки.  Если Тавернер
пошел  на  такое, значит,  он играет  по-крупному.  Отсюда  вывод:  у  этого
человека огромные возможности, и мы должны с ним считаться. На данный момент
Тавернер  волнует  меня  больше  всего.  За  ним  стоит  большая  и  сильная
группировка. И мы ничего о ней не знаем. Ладно, они уничтожили все данные, и
Джейсон Тавернер исчез. Но чего они этим добились?
     Герб задумался.
     - Не могу разобраться, - продолжал Бакмэн. - Полнейшая бессмыслица.  Но
если они это сделали, значит, это им  было выгодно. Иначе они  не  потратили
бы.., столько, сколько они  потратили. Денег, времени, влияния, чего угодно.
Всего, наверное. Я уже не говорю об усилиях.
     - Понимаю, - кивнул Герб.
     -  Иногда  удается  поймать  большую  рыбу  после  того,  как  поймаешь
маленькую. Только  вот никогда не знаешь, приведет ли поимка маленькой рыбки
к  чему-то важному. Или... - генерал пожал  плечами, - ее придется бросить в
исправительный пруд. Такое не исключено и в случае с Тавернером. Возможно, я
ошибаюсь. Но мне интересно.
     - Для Тавернера в этом нет ничего хорошего, - заметил Герб.
     -  Согласен,  -  кивнул  Бакмэн. - Теперь подумайте  вот над  чем. - Он
сделал паузу, затем продолжил:
     - Тавернер вышел на человека, умеющего подделывать документы. В грязной
мастерской  на  задворках  брошенного  ресторана. При  этом у него  не  было
никаких контактов,  кроме  клерка  из отеля, где он остановился. Значит,  он
отчаянно нуждался  в документах. Куда  же делись его  могущественные друзья?
Почему его не обеспечили первоклассными документами, если им удалось сделать
все остальное? Они  выпустили его на улицу, в городские  джунгли, где он тут
же напоролся на полицейского информатора. Они все поставили под угрозу!
     - Да, - проворчал Герб. - Запутанное дело.
     -  Что-то у  них  не  сложилось.  В  один  прекрасный  момент  Тавернер
оказывается в городе  без  единого документа Потом Кэти Нельсон снабжает его
подделками Как такое могло случиться? Они же  едва не завалили всю операцию.
Вы понимаете, о чем я говорю?
     - Иначе мы бы о них не узнали.
     - Простите? - Бакмэн сделал музыку чуть тише.
     -  Если бы  они  не совершили подобных ошибок,  мы бы никогда о них  не
узнали.  Они остались бы для нас метафизической субстанцией.  Мы бы даже  не
подозревали об их существовании. За счет  подобных промахов мы и существуем.
Не  надо  ломать  голову  над тем,  почему  они  так  сделали.  Надо  просто
порадоваться, что так произошло.
     Я и радуюсь, подумал про себя Бакмэн и  наклонился, чтобы набрать номер
Мак-Налти. Никто не ответил. Очевидно,  он  еще  не доехал до работы. Бакмэн
посмотрел на часы. Еще минут пятнадцать.
     Он позвонил в центральную дежурную часть.
     - Доложите,  как  проходит операция в районе Фаер-флэш в Лас-Вегасе,  -
потребовал Бакмэн. - По задержанию Джейсона Тавернера.
     -  Я  соединю  вас с  ответственным  за  операцию капитаном,  - ответил
оператор. Было слышно, как  он переключает каналы, потом  на экране появился
человек в форме. Вид у него был идиотически безмятежный.
     - Слушаю вас, генерал Бакмэн.
     - Вы задержали Джейсона Тавернера?
     - Пока нет, сэр. Мы прочесали тридцать домов в районе...
     - Как только задержите, - перебил Бакмэн, - сразу же звоните мне.
     Он   продиктовал  идиоту  прямой  номер  и  отключился,  чувствуя  себя
побежденным.
     - Такие вещи сразу не делаются, - попытался успокоить его Герб.
     - Так же, как и хорошее пиво, -  заметил Бакмэн, рассеянно  глядя перед
собой. Мозг его продолжал работать, хотя и безрезультатно.
     - С  точки зрения  Юнга,  -  произнес Герб, - вы являетесь интуитивной,
рефлектирующей личностью. При этом интуиция составляет вашу главную силу.
     -  Ерунда.  -  Бакмэн поморщился  и  сунул  в  уничтожитель  исписанную
неровным почерком Мак-Налти страницу.
     - Вы читали Юнга?
     -  Естественно. Мы его проходили, когда я учился в Беркли на  отделении
полицейской  психологии. Так что я  знаю  все, что знаете вы, и очень  много
другого. - Генерал  уловил нотки  недовольства в своем голосе и  расстроился
еще больше.