не осмелится уйти
из магазина с  пустыми  руками, особенно если несчастный  продавец  лезет из
кожи вон, обливается  потом и теряет  на  него столько времени. По-видимому,
дражайший  Бретт,  придется прибегнуть  к  вашим  услугам, будьте  готовы по
первому зову прийти мне на помощь. Пошли.
     Квота  попросил всех  остаться в  нише, зажег свет  и раскрыл  дверь  в
"ловушку".
     -- Заходите, милости прошу, -- пригласил он отца Эспосито. -- Простите,
что я заставил вас ждать, но столько дел...
     Он взял шляпу пастора, повесил ее  на вешалку и,  пыхтя, стал выдвигать
из угла тяжелое кресло.
     Отец  Эспосито,  поняв,  что  произошло  недоразумение,  попытался  его
рассеять.
     -- Не  надо, не надо, не утруждайте себя, сын мой. Вы меня не знаете, я
пастор Эспосито,  основатель  секты "Святые  когорты прогресса".  Ваш щедрый
директор, --  пастор порылся в карманах, вынул несколько брошюрок,  полистал
их, -- первого числа каждого месяца жертвует нам небольшую сумму...
     Он отыскал среди своих брошюрок альбомчик с фотографиями и сунул Квоте.
Тот сделал вид, что рассматривает его.
     -- Современная социальная секта, -- пояснял  отец Эспосито. -- Ее  цель
-- объединить веру с  самыми передовыми идеями общества. Отнюдь не  чуждаясь
науки и промышленности...
     -- Понятно, понятно, -- прервал его Квота. -- Ну и как, они в порядке?
     -- Кто они? -- спросил сбитый с толку Эспосито.
     -- Да ваши когорты?
     -- Как я уже вам изложил, сын мой, ваш щедрый директор...
     -- Ясно. Прошу вас, сядьте. Нет, нет, зачем же на жесткий стул...
     Квота придвинул пастору глубокое  мягкое кресло  и усадил  его, ласково
придавив плечи служителя культа.  Бедняга утонул в мягком сиденье, попытался
было встать, но тщетно -- его удерживала дружеская, но твердая рука Квоты.
     -- Не надо, сын мой, не  надо, вы  так заняты, а я пришел, чтобы...  --
запротестовал было отец Эспосито.
     -- Весь к вашим услугам, --  прервал его Квота. -- Вы, кажется, курите?
Да, да, курите. Сигару? Вы ведь тонкий ценитель...
     Он взял толстую "гавану" и заткнул ею, словно пробкой, полуоткрытый рот
пастора, который собирался отказаться от угощения. Потом щелкнул зажигалкой,
протянул ее пастору и, когда тот закурил, сунул зажигалку ему в карман.
     -- Сувенир.  На память. Не отказывайтесь, прошу  вас,  вы доставите мне
огромное  удовольствие.  Но  поговорим  о  вас.  Если я правильно понял, наш
директор интересуется вашими благотворительными делами?
     -- Совершенно верно, -- горячо подтвердил пастор. -- И всегда по первым
числам, как я вам уже говорил, он...
     -- На благотворительные обеды,  по-видимому?  -- спросил Квота.  --  Вы
устраиваете благотворительные обеды для бедняков?
     -- Совершенно верно, совершенно верно, -- подтвердил святой отец.
     --  А  в  такую  жару  у  вас  не  портятся продукты?  Ваш  ледник  вас
удовлетворяет?
     -- Простите?
     -- Я спрашиваю, не подводит ли вас ваш ледник?
     -- Ах, ледник... -- пролепетал отец Эспосито. -- Видите ли, мы набиваем
его льдом только по пятницам... из-за рыбы... А в остальное время... мы ведь
не богаты, а лед стоит денег...
     --  Неужели вы  хотите сказать, -- воскликнул  Квота, -- что ваша кухня
оборудована только старым ледником, каким пользовались еще  наши прабабки? Я
тоже не богат, но я на личном опыте убедился, что иногда экономия  обходится
чересчур дорого: тухнет мясо, скисает молоко...
     -- Как-то  приноравливаемся, --  смущенно  ответил  святой отец.  --  В
общем-то, мы мало что выбрасываем...
     --  Ясно, ясно, -- прервал его Квота. --  Мясо  промалывается, делаются
тефтельки,  кости  идут в  суп. Но случись хоть раз небольшое  отравление, и
санитарная инспекция  от  вас не отстанет. Наша фирма  обязана вам помочь...
Дайте мне подумать... Вы видели педальный холодильник?
     --  Нет... То  есть...  видел ваши  витрины...  --  И  бедняга  пастор,
покраснев, торопливо добавил: -- Но пока что я и думать не могу...
     -- Понятно.  Хотя, если  крутить  педали будут ваши  нищие, холодильник
очень скоро окупится, так как вы сэкономите на покупке льда.
     -- Вот как? -- спросил пастор.
     --  Конечно,  при  условии, если  ваши подопечные  --  люди спортивные,
хорошо  натренированные. Есть, правда, одна  опасность  -- в один прекрасный
день они заявят,  что это, мол, их утомляет, и покинут вас  или еще хуже  --
вдруг  у  кого-нибудь  случится сердечный припадок. Что  тогда делать?  Нет,
поразмыслив, я пришел к выводу, что вам  нужен холодильник вот  такого типа,
-- сказал  Квота,  подходя к модели "В-12", -- но только большего размера. В
нем можно законсервировать  египетскую мумию, и рыба даже не первой свежести
будет благоухать как роза. Не говоря  уже о хлорофилле,  уничтожающем дурные
запахи, и газе против гнилостных бактерий. Полностью демонтируется. Сейчас я
вам покажу.  Во-первых, дверца. -- Не переставая говорить, Квота снял дверцу
с петель и, шатаясь от тяжести, пронес ее через зал и положил на стол.
     -- Не надо, сын мой, я не хочу... -- пробормотал пастор, приподнимаясь,
но Квота все тем же приемом усадил его обратно.
     --  Ничего,  ничего, святой  отец,  это  мне  даже приятно.  Прежде чем
решиться, нужно изучить все  в  подробностях... а вот блок агрегата. Я сниму
пиджак, не возражаете? Сперва вы вытягиваете вот этот стержень, потом штифт.
Затем, стоит только чуть засунуть руку и... немного... голову... вот  и все.
Мотор  тяжеловат, на материал не  поскупились, но можно без особого труда...
вынуть все...  а  теперь... рассмотрите  его как следует, --  сказал  Квота,
поднося мотор к столу. -- Ой! -- вскрикнул неожиданно  он, потряс  пальцем и
сунул его себе в рот. -- Не беспокойтесь,  пустяки, просто  я придавил  себе
ноготь. Нет, нет,  пустяки, для меня  это одно удовольствие... Вот смотрите:
поршни, --  и он принялся их разбирать, -- распределительный вал... клапаны.
Ой,  черт  побери!  Пружины!  --  Пружины  покатились  по столу, он  стал их
подбирать, поскользнулся,  упал, увлекая за  собой  дверцу, сильно стукнулся
коленом  об  пол,   стал  шарить  руками,  ища  рассыпавшиеся   пружины,  и,
поднимаясь, ударился головой об  угол стола. -- Бог с ними, будем надеяться,
найдутся  при уборке...  Но  вы только  взгляните  --  какая  работа,  какое
качество отделки! Это переживет нас с вами... А теперь  подойдите сюда... --
Квота отряхнул брюки, взял за руку несчастного пастора, поднял его из кресла
и, подтолкнув вперед,  продолжал: -- Сейчас я вам покажу,  как  обращаться с
полочками... Остроумнее ничего  не придумаешь...  Нагнитесь... видите? Шесть
разных  положений  в зависимости от продуктов:  мясо,  колбасные  изделия --
пожалуйста! --  масло,  яйца  -- пожалуйста! --  напитки --  пожалуйста!  --
Главное, проще простого! Ну вот, попробуйте сами, прошу вас... Да вы нажмите
посильнее...
     Квота  помог отцу Эспосито, но тут  раздался звон разбитого стекла (для
этого  эффекта  внутри  была  специально  поставлена  склянка),  по  стенкам
холодильника и на ковер ручьем хлынула вода, растекаясь по полу.
     -- Боже мой, что я натворил, -- простонал отец Эспосито.
     Лицо Квоты выразило досаду.
     -- Я  сам  во  всем виноват, -- твердил  он, вытирая пол  своим носовым
платком, -- спрятал  в  холодильник  бутылку виски  ко дню  рождения  жены и
совсем забыл...
     -- Я в отчаянии, просто в отчаянии...
     -- Пустяки, всему виной моя рассеянность...
     -- А ваши брюки! -- воскликнул Эспосито.
     Квота стоял на коленях в самой луже.
     -- Не беда! Отдам в чистку. А вот  с ковром дело похуже, директор у нас
грозный. Да вы же его сами знаете. Сейчас я его позову...
     Отец Эспосито даже побледнел.
     -- Да не из-за этой  лужи,  конечно, -- успокоил  пастора Квота. -- Нам
ведь  нужно   договориться   о  рассрочке,  иначе  вы  не  сможете  оплатить
холодильник. При  покупке в кредит трудность не в кредите, а  во взносах, не
так ли?  --  добавил  Квота,  добродушно рассмеявшись.  -- Но мы  пойдем вам
навстречу. -- Он снял трубку. -- Алло,  сеньор директор? К нам пришел пастор
Эспосито, вы не могли бы зайти сюда на минутку?
     -- Но пока Квота продолжал разглагольствовать, не давая бедняге открыть
рот,  между Бреттом  и Флоранс разгорелся жаркий  спор,  хотя  оба  говорили
шепотом.
     -- Не  ходите  туда!  -- умоляла Флоранс.  -- Мне это  все не по  душе.
Это... это...
     -- Да что ты, пусти меня. Настоящий цирк!
     И Бретт вышел в зал.
     --  А вот  и  наш  директор, --  проговорил Квота. -- Знакомить  вас не
надо...
     -- О, это вы, отец мой! Как поживаете? -- Бретт протянул пастору руку.
     Квота сразу перешел к делу.
     --  Сеньор директор, вы не помните, сколько наша фирма обычно отчисляет
пастору на неимущих?
     -- Сто пятьдесят песо, сын мой, -- живо вставил отец Эспосито.
     -- Великолепно, ровно  столько, сколько нужно,  -- сказал Квота. -- Это
как раз  сумма  первого взноса.  Что  же касается  остального, то,  как  мне
кажется, наша фирма сможет облегчить условия ради ваших добрых дел.
     Бретт и Квота, как два жандарма, стояли по обе стороны своей жертвы...
     --  И дать вместо годовой рассрочки полуторагодовую. Как вы  полагаете,
сеньор директор?
     -- Да, но все равно необходимо поручительство, -- сказал Бретт.
     -- Ну, что ж, поручителем буду я. Надо иногда делать добро, когда это в
твоих силах,  черт побери, не все же  время заниматься торговлей. Где  бланк
заказа? Надеюсь, вы довольны? -- спросил Квота пастора.
     --  Да,  но если случится...  -- дрожащим голосом  начал  пастор, делая
последнюю попытку освободиться от своих мучителей, -- если я не смогу внести
очередной взнос... если не из чего будет заплатить...
     -- Да  полноте, полноте, к вам же поступают пожертвования. Итак, сеньор
директор, договорились?  Значит, мы  доставим сеньору пастору холодильник? И
сейчас  ему не  придется  ничего  вносить?  Чудесно,  отец мой,  будьте  мне
благодарны, я хоть и попотел, но не зря. Распишитесь вот здесь.
     Пастор сам не заметил, как в руке у него оказалась ручка. Квота и Бретт
отечески обняли его, и он наклонился к столу.
     -- Все же боязно, -- проговорил он, -- ну, да ладно...
     Он расписался. И сразу же его охватило радостное нетерпение.
     -- А  когда  я  получу  холодильник?  --  Теперь  голос  его  прозвучал
настойчиво. -- Как раз в воскресенье у меня к обеду будет каноник...
     Ему, как  и  генералу,  даже в голову  не пришла мысль поинтересоваться
ценой.

        "13"

     Пришлось положить немало труда, чтобы отделаться  от пастора. Когда это
наконец удалось, Квота вытер пот со  лба, с шеи,  оттянул на  груди рубашку,
как после долгого бега, и вздохнул:
     -- Никто так не изматывает, как эти голодранцы.
     Флоранс промолчала. Но вечером,  когда они остались с дядей вдвоем, она
сказала:
     -- Давайте прекратим эти опыты... Мне это больше не кажется забавным.
     -- Что? Что тебе не кажется забавным?
     --  Например,  то,  как  у  этого  агнца-пастора  отобрали  его  жалкие
пожертвования... Это уже не торговля, а разбой.
     -- Да что  это ты? -- удивился Бретт.  --  Если мы  начнем разводить  в
делах сантименты...
     --  Конечно,  вы  правы, но...  сама  не  знаю...  в этом  есть  что-то
нечестное.
     -- В чем -- в этом?
     -- В том, как Квота заставляет людей... покупать вещи, которые они... в
которых они не...
     Она не сразу нашла слово.
     -- Может быть, ты вообразила, что мы  -- благотворительное общество? --
насмешливо проговорил Бретт.
     Флоранс не стала настаивать. К тому же она еще  не разобралась до конца
в своих чувствах. Ей и самой не было ясно, что именно ее возмущает. Ночь она
провела спокойно,  а на следующее  утро,  когда они  с дядей  отправились  в
контору, она и думать забыла о своих переживаниях.
     То был великий день. После вчерашних удачных опытов Квота решил открыть
все шесть торговых залов и все витрины.  Вместе с Бреттом и Флоранс он сидел
в директорском кабинете, ожидая  первых результатов. Бретт  не  мог подавить
волнения  и  бегал  взад  и  вперед  по комнате.  Зазвонил телефон. Это  был
Спитерос, он напомнил своему конкуренту о встрече, оба намеревались изыскать
modus vivendi [способ существования (лат.)] в период экономического упадка.
     -- Дорогой мой, вы выбрали неподходящий момент, -- начал было Бретт, но
тут же осекся, заметив, что Квота делает ему какие-то знаки.
     -- Примите его.
     -- Спитероса? Зачем?
     -- Примите, -- кратко повторил Квота.
     -- Хорошо,  -- сказал Бретт в  трубку. -- Если хотите, сегодня в десять
утра вас устраивает?
     Уже к половине десятого Бретт совершенно извелся. Он хотел было вызвать
Каписту, чтобы узнать, как идет торговля.
     -- Не отрывайте его, у него есть дела поважнее, -- остановил его Квота.
-- Если уж вы так тревожитесь, пойдемте лучше со мной.
     Квота привел Бретта  с  племянницей на угол  улицы, где  ее  пересекает
бульвар. Отсюда было хорошо видно, как люди входят  в одну  дверь магазина и
выходят из другой.
     Несмотря  на ранний  час,  народу на улице  было уже  много.  Некоторые
проходили мимо,  но  немало останавливалось,  и большинство, дойдя до  конца
витрины,  с  какой-то  удивительной  покорностью  следовали  в  направлении,
указанном стрелкой, желая поглазеть на педальный холодильник.
     Потом Квота  повел Флоранс и Бретта к выходу. Там они увидели Эстебана,
который как раз в  эту минуту, проводив одного из покупателей, закрыл за ним
стеклянную  дверь. Лицо покупателя выражало неописуемую радость. Не прошло и
полминуты,  как швейцар проводил следующего покупателя, столь же довольного,
как и  предыдущий. Не успел он закрыть дверь за  третьим, как  ему уже  надо
было  встречать четвертого...  -- Две  сделки в  минуту на  шесть  залов, --
сказал Квота,  --  следовательно,  одна  сделка совершается  за три  минуты.
Недурно. Но надо добиться еще более высоких результатов.
     У Бретта полегчало  на душе,  хотя  он еще успокоился  не окончательно.
Втроем они поднялись в кабинет. Едва они успели закрыть дверь за собой,  как
из коридора  до них донесся шум. Кто-то истошно вопил. Внезапно, словно  под
натиском  взбесившегося  бизона,  дверь  распахнулась  и  в  кабинет  влетел
мужчина. У него было ярко-пунцовое  лицо, коротко  стриженные седые  волосы.
Скромная  элегантность,  с  которой  он  был одет,  выдавала  в нем богатого
дельца,  но  галстук, выбившийся из-под жилета, взлетал,  как шарф,  а шляпа
едва держалась на голове.
     -- Бретт! -- орал он во весь голос. -- Где Бретт? Где этот сукин сын?..
Ах, вот вы наконец! Ну-ка, если вы мужчина, подойдите ко мне!
     -- Да что с вами!
     -- Что со мной? -- продолжал кричать неожиданный гость. -- А то, что вы
меня отдали на растерзание бандитской шайке. Вот что со мной!
     -- Я? -- растерялся Бретт. -- Да объясните же наконец!
     -- У меня силой вырвали подпись! -- выкрикнул тот, дрожа от ярости.  --
Меня заставили расписаться, действуя угрозами.
     Схватив Бретта за лацканы пиджака, он принялся изо всех сил трясти его.
Выражение растерянности на лице Бретта уступило место  радостному изумлению.
И чем больше неистовствовал Спитерос, тем шире становилась улыбка Бретта.
     -- Мой  заказ! Прикажите  вернуть мне мой  заказ. Иначе я сотру  с лица
земли вашу лавочку! -- От бешенства у Спитероса сорвался голос.
     А Бретт, запинаясь --  Спитерос по-прежнему неистово тряс его за плечи,
-- даже с какой-то нежностью обратился к Квоте:
     --  Дорогой  мой...  милый  мой... Квота... разрешите  мне  представить
вам... нашего ста... рого и милей... шего соперника Эрнеста Спитероса, фирма
"Фриголюкс". Насколько я понял из его сбивчивых объяснений,  он сейчас, если
тут нет ошибки, приобрел наш замечательный холодильник "В-12".
     -- Отлично, отлично, -- проговорил Квота.
     Спитерос бросил убийственный  взгляд  на Самюэля Бретта. И вдруг как-то
сник.  Он стал умолять Самюэля -- голос его звучал то униженно, то угрожающе
-- не подвергать его такому позору, да еще перед женой, и  не доставлять ему
на  дом -- это ему-то Спитеросу! -- проклятый холодильник  "В-12",  ведь все
знают,  что  его собственные  магазины,  как,  впрочем,  и  у  всех,  забиты
непроданными холодильниками.
     --  У меня  же было назначено свидание с вами, не так ли, -- кричал он,
-- а не с  этим висельником-продавцом? Мы хотели обсудить,  как помочь  друг
другу,  вместо того чтобы вставлять  палки в колеса. А  этот ублюдок даже не
показал мне ваш педальный холодильник.  Кстати, что это за  штуковина такая?
Очередная ваша выдумка? И этот  негодяй еще смеет утверждать, что никто меня
не принуждал!
     Уловив  момент,  когда  Спитерос,  которого  душило  бешенство,  тяжело
перевел дух, Бретт заговорил.
     -- Дорогой мой Спитерос! -- начал он.
     В его  голосе,  в  позе, в  серьезном  выражении лица, чуть освещенного
улыбкой, была какая-то торжественность.
     -- В этот день, в этом месте, -- продолжал он, --  началась новая эра в
истории человечества. До этих пор я еще  до конца не был в этом  убежден. Но
если  уж  одному  из  наших  простофиль  удалось  всучить  холодильник  вам,
Спитеросу,  я  заявляю  во  всеуслышание -- этот героический  акт предвещает
наступление новых времен!
     Слова Бретта настолько поразили разъяренного  Спитероса,  что он  вдруг
разом утихомирился. Повернувшись к Флоранс и Квоте, он спросил, указывая  на
Бретта:
     -- Этот тоже свихнулся?
     -- Не думаю, -- невозмутимо ответил Квота.
     Бретт поднял телефонную трубку.
     --  Дорогой мой,  надеюсь,  сейчас  мы получим  подтверждение...  Алло,
передайте, пожалуйста, Каписте... да... пусть зайдет ко мне... да,  спасибо.
Сию  минуту  мы  получим  убедительное  подтверждение  эффективности  метода
сеньора Квоты, которого я имею удовольствие представить вам.
     Квота поклонился, Спитерос нахмурил брови.
     --  Вы только  что в качестве жертвы,  хотя  и  непокорившейся  жертвы,
блистательно подтвердили его метод.  За сколько минут  этот  ублюдок, как вы
его назвали, всучил вам холодильник? За две, за три? Не будем мелочны, пусть
даже за  пять! А  теперь  подсчитайте: каждые пять  минут  по  холодильнику,
значит, двенадцать в час, у  нас  шесть  торговых  залов, помножим шесть  на
двенадцать,   получается   семьдесят  два,  следовательно,  шесть  магазинов
продадут четыреста тридцать  два  холодильника за час,  а за восемь часов --
три тысячи четыреста  пятьдесят  шесть. И  это всего  за  один  день. Вместо
нескольких десятков  холодильников почти три с половиной тысячи! Только одна
наша фирма! Вы понимаете, что это значит?
     Он  был  так возбужден  столь  блестящей  перспективой,  что теперь уже
Спитерос попытался его успокоить.
     -- Послушайте, не кажется ли вам...
     Но  Бретт   не  дал   себя   прервать.   И   продолжал   с  нарастающим
воодушевлением:
     -- Это значит, Спитерос, что мы отныне  сможем -- и вы, и  я, и другие,
-- забыв о конкуренции, увеличить наше производство в пять, в десять,  в сто
раз! И это  относится не только  к  холодильникам, но  и  к  автомобилям,  к
радиоприемникам,  к  стиральным   машинам   и   даже  --   ей  богу!   --  к
майонезовосстановителям и крошкособирателям!
     Бретт воздел вверх руки и изрек, словно древний оракул:
     --   Порочный   круг   разорван!  Теперь   торговля   будет   подгонять
производство! Мы  сможем  увеличить жалованье рабочим,  не  опасаясь за наши
прибыли! Наконец-то воцарятся счастье и всеобщее благосостояние!
     Спитерос обеспокоенно шепнул Флоранс:
     -- Вам не кажется... нужно бы врача?..
     Но Квота спокойно остановил его:
     --  Зачем?  В   предсказаниях   нашего  дорогого  Бретта  нет  никакого
преувеличения, они даже, как всегда, слегка пессимистичны.
     Послышался  приближающийся  топот  ног, и  на  пороге  появился  крайн