мафиози
становятся уважаемыми бизнесменами.  Этот Карвен утверждал, что в 1977
году организованные  преступники  владели  тысячами  законных  фирм  с
миллиардными годовыми доходами.
     Не все в Америке  знают,  как  зовут  президента,  но  все  знают
знаменитых  бандитов,  газеты их прославляют,  телевидение показывает,
журналы печатают их мемуары (у  нас  в  стране  та  же  картина,  хоть
масштабы и поскромней,  впрочем, тсс! Я патриот!). Помните, я упоминал
такого короля гангстеров, ныне, слава богу, покойного, Аль-Капоне. Так
вот, за один год газеты посвятили ему без малого 18 миллионов столбцов
на своих страницах.
     "Хорошо, а как со всем этим борется полиция, суд?" спрашивал этот
чертов Карвен.  И опять приводил  кучу  цифр  и  фактов.  Вот  полиция
Буффало  арестовала  главарей преступного мира,  собравшихся на тайное
совещание.  Они в один голос заявили,  что это был "холостяцкий обед".
Действительно, ни одной женщины не присутствовало. И суд всех отпустил
"за недостатком улик". Другой раз судили президента одного из банков в
штате Джорджия.  Он растратил сущую безделицу - 5,5 миллиона долларов.
Ему по тамошним законам полагалось 300  лет  тюрьмы!  А  дали  десять.
Между прочим,  в тот же день тот же суд влепил по шестнадцать лет трем
мальчишкам,  которые "облегчили" другой  банк  на  четырнадцать  тысяч
долларов.  (Гонсалес,  который любит всякие подсчеты,  вычислил,  что,
если б тех ребят судили по той же мерке,  что и президента  банка,  им
дали бы по полторы недели тюрьмы!)
     И пошел,  и пошел,  мол, полицейские все взяточники, воюют только
против прогрессивных элементов,  против левых организаций, а не против
настоящих преступников. И тут уж берется за нашу благословенную страну
и опять вываливает кучу цифр и фактов.
     Вот так он вцепился в историю с демонстрацией.
     Во-первых, он  опубликовал  целое  исследование  про этих "тихих"
демонстрантов с кастетами за  пазухой.  Что  они  неонацисты  (так  их
теперь  называют),  что  их  цель  скинуть  правительство,  пересажать
коммунистов,  закрыть профсоюзы,  что поклоняются они Гитлеру, что они
имеют целые арсеналы.  Их надо запретить, организацию распустить, а не
защищать.
     И взялся   за   нас.   Что   это  за  полиция,  которая  защищает
преступников  и  избивает  мирных  граждан!  Где  справедливость?  Где
порядок?
     Вот пример, мол, та демонстрация. Против нее протестовали честные
граждане.  Шли  мирно,  спокойно.  А  эти  громилы сами спровоцировали
побоище.  Так мало того, что полиция не помешала им, она еще встала на
их сторону...
     "Нападения полицейских с дубинками  на  мирных  демонстрантов,  -
писал Карвен,  - неповинных прохожих, журналистов, фотографов и просто
случайно  подвернувшихся  жителей  города   были   предумышленными   и
бессмысленными".    Это   "полицейские   беспорядки!",   это   "разгул
полицейских дубинок!".  И все это при молчаливом,  а в ряде случаев  и
явном одобрении руководства полиции...
     (Вообще я вам скажу,  мне Джон-маленький как-то показал - к  чему
бы  это?  -  журнал  "Криминалистик" из ФРГ.  Так там рассказано,  что
однажды среди молодежи  провели  анкету,  мол,  как  она  относится  к
деятельности  полиции.  Ох  уж лучше б не проводили!  Молодые,  они за
словом в карман не лезут и прямо шпарят в анкетах  про  нашего  брата:
"наемные охотники",  "гангстеры", "громилы", "блюстители капитализма".
94% отвечавших на вопросы анкеты твердо убеждены, что основная функция
полиции  -  это  борьба  с  различными  беспорядками:  демонстрациями,
митингами,  маршами протеста.  Слава богу,  что хоть 6% посчитало, что
главная  задача  полиции  -  борьба с преступностью.  Однако вернусь к
Карвену).
     Карвен достал   фотографии,   на   которых  запечатлены  довольно
невыгодные для нас моменты,  в том числе О'Нил во  всей  своей  красе,
проламывающий  голову какой-то старухе.  Ну и что?  Ее небось давно на
том свете с фонарем ищут!
     Старуха выжила,  и вообще на этот раз обошлось без покойников, но
дел мы все-таки натворили.
     И когда  этот  чертов Карвен вытащил все на обозрение народу,  да
еще с жуткими фото,  поднялся большой шум.  Многие  организации  стали
собирать  подписи  протеста,  устроили демонстрации перед парламентом,
потребовали наказать виновных.
     Даже наши благопристойные газеты и те что-то провякали,  что так,
мол, не годится.
     И начальство  вынуждено  было  принять  меры.  Кого-то перевели в
провинцию, кому-то объявили порицание, кого-то оштрафовали (есть у нас
такое наказание в полиции,  не знали?),  в том числе О'Нила.  А О'Нил,
наверное, любое наказание мог бы перенести, но когда дело касается его
кошелька, он готов защищать его ценой жизни (не своей, конечно).
     - Ну, ладно, ну, я ему припомню, ничего, я ему покажу, - бормотал
он себе под нос.
     Сначала я думал, что он имеет в виду нашего начальника или самого
шефа, но, оказалось, что Карвена.
     - Это он все затеял, - шипел О'Нил.
     Уж не знаю,  у кого и как возникла в нашем "Черном эскадроне" эта
идея, но мы решили заткнуть этому Карвену глотку.
     В конце  концов,  рассуждали  мы,  "Черный  эскадрон" существует,
чтобы защищать полицейских,  коль скоро правительство не  в  состоянии
этого сделать. Мы убиваем преступников, чтобы они не убивали нас.
     Карвен именно это и делает. Просто он убивает нас не физически, а
морально  ("И материально!" - вставляет О'Нил,  который никак не может
забыть своего штрафа). А раз так, он подлежит ликвидации!
     Конечно, были  попытки  привлечь  Карвена  к суду за клевету.  Но
ничего не получилось -  на  все  у  него  были  доказательства,  фото,
свидетели.  И  даже  благосклонные  к нам и не благосклонные к Карвену
суды ничего не могли сделать.
     ...Мы собрались, наша группа (мы все поделены на группы, и входят
в каждую не обязательно сотрудники одного и того же отдела, это просто
так получилось,  что мы с О'Нилом оказались вместе) - О'Нил,  я,  Лонг
(он из  другого  города)  -  и  прибывший  для  руководства  операцией
какой-то неизвестный мне, судя по всему, высокий полицейский чин, тоже
из нашего "Эскадрона". Вообще мы предпочитаем, чтобы акции выполнялись
не местными полицейскими.  Но в этом случае О'Нил настоял на своей (и,
следовательно,  на моей,  он теперь не может,  видите ли,  без  меня!)
кандидатуре.
     Мы собрались вечером.  Где?  Правильно,  в  небольшом  загородном
ресторанчике, где нас не знают.
     Ресторанчик в горах,  он повис над долиной,  вдали за синие  горы
закатывается красное солнце,  внизу туман,  черная лощина...  Красота!
Нет,  я определенно романтик,  как красиво все описываю.  А  где  она,
красота?  Вот  я  немногим  больше тридцати лет живу на свете и что-то
особой красоты не вижу.  Дерутся люди,  ссорятся,  стараются раздавить
других,  чтобы  самим выше подняться.  Все продается,  все покупается,
была б цена подходящая.  И крови кругом  много,  и  грязи  хватает,  а
веночков из незабудок я что-то не видел.
     Может быть, конечно, профессия свой отпечаток накладывает, все же
я полицейский, а не певец в церковном хоре. Но вот если взять в пример
Джона-маленького.  Он ведь тоже полицейский,  а рассуждает по-другому.
Помните,  я  вам обещал рассказать,  что он о своей школе говорил?  Не
помните? Ну, неважно, я все равно расскажу.
     Школа у   них   была   за   городом.  Аккуратные  такие  домишки,
вспоминает,  кирпичные,  красные, кругом лес. Учились там и девушки, у
них,  в  отличие от долгогривых курсантов-мужчин,  волосы были коротко
подстрижены.  Джон-маленький  поступил  в  школу,   когда   ему   было
семнадцать   лет   (ребят   с  семнадцати  принимают,  а  девчат  -  с
восемнадцати с половиной почему-то,  хотя, по моим личным наблюдениям,
женщины  умнеют  раньше  нас).  И вот еще интересно:  минимальный срок
службы после школы для мужчин определен в шесть лет,  а для женщин - в
девять!
     Занимались серьезно.  Ну,  там всякие  теоретические  дисциплины,
стрельба,    вождение   машины,   спортивная   подготовка,   строевая,
разминирование в городских условиях, дзюдо.
     Занятия интересные.  Вот такое,  например. Курсантам сообщается о
каком-нибудь "преступлении",  и они должны  его  расследовать  сами  -
найти   украденное,  установить  связи,  за  чем-то  следить,  кого-то
задержать.  "Преступник" - тоже  курсант.  Причем  этот  "преступник",
"свидетели"  по  ходу  дела  получают  от  руководителя занятий разные
инструкции,  меняющиеся   в   зависимости   от   хода   расследования.
Заканчивается занятие заседанием суда, чтобы курсант понял, где с умом
поступил, а где свалял дурака.
     Экзамены тоже интересные.  Скажем, Джон-маленький получил пятерку
(заметьте,  не за стрельбу,  а  за  сообразительность)  на  таком  вот
экзамене. На киноэкране "обстановка": из портового пакгауза вор уносит
краденое.  Полицейский,  то есть в данном случае Джон-маленький, видит
это,  кричит "стой", выхватывает пистолет и... не стреляет (а стреляют
из светового пистолета,  который проектирует на экран "зайчика").  Вор
убегает. Почему же Джон-маленький не стрелял? Оказывается, в полутьме,
царившей  в  "порту",  он  усмотрел   на   экране   за   спиной   вора
железнодорожные цистерны с бензином.  Значит, промахнись он, произошел
бы взрыв.  Все действие на экране длилось лишь несколько секунд, но он
сообразил.  Вот и получил пятерку. Много там разных предметов изучают,
необходимых полицейским.  Еще  такую  науку  проходят:  как  разгонять
демонстрации,  арестовывать ораторов на митингах, освобождать завод от
пикетчиков.  Занятия  проходят  с  водометами,   газовыми   гранатами,
стрельбой  пластиковыми  пулями.  Устраиваются  самые настоящие штурмы
зданий,  атаки  со  щитами,  касками,   пуленепробиваемыми   жилетами,
противогазовыми масками.
     На экране демонстрируются снятые со стометровой высоты  городские
кварталы,  и курсанты должны определить, где ставить заграждения, если
демонстрация пойдет,  скажем,  к зданию ратуши,  а  где  заблокировать
автомобильное движение, если таксисты устроят, как в Монреале во время
Олимпиады,  "ползучую" забастовку и начнут  разъезжать  по  городу  со
скоростью пять километров в час, создавая пробки.
     Раньше в полицейских школах учили борьбе с преступниками,  теперь
- с демонстрантами тоже.
     - Значит,  все демонстранты - преступники,  - резюмировал  О'Нил,
послушав Джона-маленького.
     Тот посмотрел на него неодобрительно,  но промолчал.  "Стрела"-то
О'Нил,  а Джон-маленький уважает дисциплину. У нас он стажер. Но после
стажировки он сдаст еще экзамен, получит звание старшего инспектора, и
тогда  не исключено,  что О'Нил попадет к нему в подчинение.  И уж тут
туго  придется  О'Нилу,  потому  что  как  ни  уважает  Джон-маленький
дисциплину,  но закон он уважает еще больше.  Уж кто-кто, а он никогда
не поймет, что такое "Черный эскадрон"... Но я отвлекся.
     Значит, сидим мы в том окраинном ресторанчике:  я,  О'Нил, Лонг и
прибывший нами руководить Высокий чин (я  его  так  и  буду  называть,
потому что спрашивать имена,  если их не говорят,  не принято, а погон
на нем нет).
     Как будем осуществлять акцию?  Конечно,  Карвен не миллионер,  не
депутат и не главарь мафии,  а потому личной охраны у него нет. Но все
же  он  понимает,  что  к чему,  и один по ночам пустынными улицами не
ходит,  дверь  даже  полицейским,  не  вызвав  предварительно   своего
адвоката, не откроет и наверняка носит оружие.
     Зато у него есть любимая девушка,  она живет в уединенном  домике
недалеко  от города,  и хотя не часто,  но он приезжает к ней провести
пару часов. Вот тут мы и должны осуществить нашу операцию.
     Совершить наезд  на  его  машину,  когда  он  будет ехать к своей
девушке,  нереально.  Во-первых,  на шоссе днем,  а он по  вечерам  не
ездит, оживленное движение, во-вторых, у него в машине телефон, и если
он что-либо заподозрит, то наверняка позвонит друзьям, в газету да и в
полицию,  в-третьих,  вообще "наезд" стал настолько привычным способом
ликвидации кого-нибудь,  что все его опасаются,  все  о  нем  знают  и
знают, как его избежать.
     Остается одно.  Накрыть его  у  девушки.  Здесь  опять  возникают
трудности.  Посещает  он  ее  нечасто и в самое неожиданное время.  Не
можем же мы устроить там засаду и ждать неделю и  полмесяца,  пока  он
появится!  Значит,  надо вызвать его туда.  Как?  Сами понимаете,  это
может сделать только сама девушка.  Но это рискованно.  Допустим, мы к
ней вломимся,  угрожая,  заставим ему позвонить.  Но захочет ли она, а
вдруг,  жертвуя собой,  откажется или крикнет в трубку про  опасность.
Кроме того,  он все время настороже,  что-нибудь не так в ее голосе, и
он все поймет. Наконец, он просто может приехать не один.
     Ломаем голову и так и эдак.
     Выпили уже бочку пива, наверное, а решения так и не находим.
     Наконец, его находит Высокий чин.
     - Вот что, в их отсутствие проникнем в дом, установим микрофоны и
как только, благодаря им, узнаем, что он в доме, примчимся.
     - А куда будет поступать сигнал?  - спрашиваю.  - Ведь мы  же  не
сидим все время по домам.
     - Поступать будет к О'Нилу и Леруа и домой и на службу Уж в одном
из  четырех  мест  он  вас застанет?  А мы с Лонгом будем ждать вашего
звонка в отеле.  Ну,  в крайнем случае кто-то будет отсутствовать, так
отправимся втроем или вдвоем.
     Мы ничего не понимаем, и он объясняет. Микрофон будет реагировать
только на голоса девушки и Карвена, знаете, как эти современные замки,
которые открываются только на голос хозяина,  даже если  он  простужен
или пьян вдрызг. Это исключает сигнал, если в доме посторонний, потому
что при звуке третьего голоса сигнал не срабатывает. Микрофон, услышав
голос Карвена,  передает приказ красной лампочке у уличного поста. Она
зажигается.  Чтобы у патрульного не возникло подозрений,  ему сообщают
всю  систему,  только  говорят,  что  микрофоны установлены в кабинете
местного ресторатора, которого мы подозреваем в контрабанде спиртным.
     Мы, действительно,  побывали у него ночью,  установили микрофоны,
но не включили их.
     Увидев, что  лампочка зажглась,  патрульный тут же звонит мне или
О'Нилу на службу или домой и  называет  условный  пароль.  (На  всякий
случай,  а  то  гангстеры  давно  уже научились подслушивать служебные
разговоры полиции.) Мы немедленно  звоним  в  отель  Высокому  чину  и
Лонгу,  нашим  сообщникам  (извините,  я оговорился,  я хотел сказать,
товарищам), и выезжаем.
     Есть, конечно,  риск,  что,  пока  доберемся - это даже с сиреной
минут пятнадцать - двадцать,  - Карвен уедет или кто-то еще  войдет  в
дом. Может оказаться, что мы с О'Нилом будем где-нибудь на задании. Но
всего не предусмотришь.  На всякий  случай,  уходя,  переключаем  наши
телефоны на дежурного и сообщаем ему,  где находимся - пусть вызывает.
Подробностей не  говорим,  да  ему  наплевать.  Таких  кодированных  и
некодированных звонков поступает в управление десятки в день.
     Опасения оказались напрасны. Все прошло как по маслу. Или Высокий
чин  такой умный и опытный,  или просто повезло.  Через несколько дней
после нашего совещания мы с О'Нилом,  дождавшись,  пока девушка уехала
на работу (библиотекарем она служила), спокойно вошли в дом, там замок
ногтем можно открыть (и понятно,  почему -  воровать-то  нечего  было,
бедновато  она  жила),  и  расставили наши микрофоны по всем комнатам,
даже в ванной,  даже  в  туалете.  Спрятали  надежно,  это  мы  умеем,
научились  (хотя я сильно сомневаюсь,  что залезать в чужие квартиры и
расставлять там тайные подслушивающие устройства входит в  функции,  а
главное в права полиции).
     Проходит еще  три  дня,  мы   с   О'Нилом   сидим   в   кабинете,
Джон-маленький на задании, а Гонсалес на обеде.
     Вдруг звонок.  Патрульный равнодушным голосом называет  пароль  -
эти загородные полицейские все какие-то коровистые, им всем все равно,
даже  разоблачение  крупного  контрабандиста  спиртным  в  их   родном
городке.  Ну и хорошо! Какой-нибудь чересчур активный и любознательный
нас бы не устроил.
     Я перезваниваю  в  отель,  и  выясняется,  что  Лонг на месте,  а
Высокий чин, как назло, отсутствует.
     Короче говоря,  через десять минут мы мчимся на машине-ловушке по
загородному шоссе.  Вы не знаете,  что такое машина-ловушка? Это такой
древний  драндулет,  которых уже давно не выпускают,  но стекла у него
пуленепробиваемые,  он весь напичкан  радиопередатчиками,  телефонами,
радарами,  сиренами,  и  мотор  у него,  как у гоночной машины - можно
выжать 160-180 километров в час. Это как раз та скорость, с какой Лонг
ведет машину. Он, конечно, ас.
     Невдалеке от дома,  за лесочком,  останавливаемся.  Час дня,  все
обедают, ни одной собаки, ни одного человека, ни одной машины.
     Мы спокойно подходим к дому,  к счастью,  он в лесу, перемахиваем
через   жалкий   заборчик   с   той   стороны,  где  нет  окон,  потом
прокрадываемся к терраске и,  сразу взбежав по ступенькам, врываемся в
дом.  Дверь даже не была закрыта.  Легкомысленный он все-таки человек,
этот Карвен. Или наивный?..
     Они сидят в столовой и обедают.  Обед скромный,  без пива и вина.
Он снял пиджак и кинул на диван. По его взгляду, брошенному на пиджак,
я  сразу  соображаю  и  в  один  прыжок  оказываюсь возле дивана.  Все
правильно  -  из  кармана  пиджака  я  вынимаю   пистолет.   Нет,   он
действительно  наивный,  Карвен,  -  из  такого  пистолета можно убить
только комара, да и то не малярийного.
     Лонг ас не только в автомобилевождении, но и в стрельбе. Ни слова
не говоря,  он выхватывает револьвер  с  глушителем  и  выпускает  всю
обойму в Карвена.
     О'Нил остается верен себе,  он любит свидетелей тогда,  когда они
помогают  ему  раскрывать  преступления.  Ему.  А  не тем,  кто вскоре
прибудут в этот домик.
     Он тоже  вынимает пистолет (и тоже с глушителем) и тоже выпускает
всю обойму в девушку.  (Вот  к  этому  я  никак  не  могу  привыкнуть,
нехорошо это, все-таки женщина...)
     Затем мы быстро забираем наши микрофоны  и  выходим.  О'Нил,  как
всегда, выходит последним, на минуту задержавшись, зачем?..
     На шоссе и вообще по-прежнему кругом  ни  души.  Мы  добегаем  до
нашей  машины  и  теперь  уже  медленно  (зачем  привлекать внимание?)
возвращаемся в город.
     В отеле  нас  ожидает  Высокий чин.  Он сокрушается,  что не смог
принять участие в акции, но хвалит нас за ее блестящее проведение.
     Мы все довольны (хотя,  честно говоря, у меня перед глазами стоит
лицо той девушки,  она-то ни при чем).  Однако на следующий день  наше
хорошее настроение начинает гаснуть.
     Во всех газетах,  по радио, по телевидению сообщается о "зверском
убийстве"  журналиста  Карвена  и  его  невесты,  совершенное  "Черным
эскадроном" (карточка с черепом и  скрещенными  костями  была  найдена
возле   трупов).   Высказываются  разные  предположения,  руководители
полиции (в том числе Высокий  чин)  клянутся,  что  преступники  будут
найдены,  и  действительно,  вся  полиция  (в  том числе мы с О'Нилом)
поднята на  ноги.  Газета  "Единство"  обещает  награду  каждому,  кто
поможет раскрыть преступление.
     Но возмущение всеобщее  -  демонстрации,  запросы  в  парламенте,
протесты, письма, гневные статьи в печати.
     Большинство подозревает  тех   самых   молодчиков,   демонстрацию
которых  защищала полиция и из-за которых заварилась вся каша.  А кого
же еще? Не полицию же, черт возьми, подозревать?
     Были и   другие   предположения   Карвен  -  то,  что  называется
"разгребатель  грязи",  он  написал  немало  разоблачительных  статей,
сделал    сенсационные    репортажи    о    всяких   преступниках,   о
чиновниках-взяточниках,      о       парламентариях-демагогах,       о
бизнесменах-жуликах... Так что хватало народу, у кого был на него зуб.
     - Это черт знает что!  - возмущается наш начальник  на  очередной
о