,  что
его убийство сойдет им с рук...
   Саша развел руками:
   - Тогда зачем ты спрашиваешь мое мнение?
   - Просто так. Интересно вдруг стало... Ну  что,  компьютерный  гений,  ты
сделаешь это?
   Гроссман кивнул.
   Рушинский чертыхнулся: пока у ?пакостника?  оставалась  последняя  жизнь,
гейм не мог быть выигран. Стражи Виктора Николаевича  стойко  держались,  но
его антипод снова добрался до очередного фрагмента фрески, и никто  не  смог
его остановить. Сраженные солдаты лежали у хранилища, а ?пакостник? нырнул в
темноту коридора и исчез.
   Рушинский записался на этом уровне, выключил игру и пошел  к  автомобилю,
который подали к подъездной дорожке его особняка.

День последний...

   Андрей вошел в офис. Какой-то  мужичок  по-украински  спросил,  кого  ему
нужно.
   - Мне нужен Николай.
   - Так вин уихав. Зробил, що  хотел,  та  уихав...  Пара  годын  буде,  як
пийшов...
   - Куда?
   - Та я ж откуда знаю?
   Скорпион-младший вернулся на  вахту,  где  его  ждали  парни  -  Вадим  и
уцелевший мотоциклист. Они держали под прицелом двух  смертельно  напуганных
бабулек-сторожих. Андрей махнул рукой  и  вместе  с  подельщиками  вышел  из
учреждения.
   - Ну что, Андрей Константинович? - заискивающе спросил Вадим.
   - Ничего, - Андрей достал мобильный телефон и набрал какой-то номер.
   - Билеты готовы, - входя в комнату, сказал  Гроссман.  -  Держите,  -  он
протянул конверты Ренате и Саше.
   Телохранитель пусто взглянул на него прозрачно-серыми  глазами  и  поджал
бесцветные губы.
   - В девять вечера? - спросила Рената. - До  девяти  еще  два  часа...  Не
знаю, я совсем не в восторге от вашей идеи лететь в Одессу.
   - А от идеи ЛЕТЕТЬ вообще? - уточнил Гроссман.
   - Ой, на это мне уже наплевать!..
   Саша опустил ресницы и улыбнулся. Ник уставился на телохранителя:
   - Ба-а-а, Шура! Как ты это с нею  сделал?!  Я  полсостояния  истратил  на
психологов, чтобы они вылечили ее знаменитые фобии, а ты...
   - Клин клином вышибают. А что диск?
   Ник вытащил коробку из внутреннего кармана куртки:
   - Не плачьте, граждане, вот ваш диск, испорченный по всем  правилам.  Как
вы намерены его возвращать? По почте перешлете?
   - Может быть... - Саша поднялся со своего  кресла  и  подошел  к  окошку.
Двигался он уже вполне прилично - сдержал обещание.
   - Надо собраться, - сказала Рената, скалывая на затылке волосы и озираясь
в раздумьях, с чего начать сборы.
   В номер постучали. Телохранитель выхватил пистолет и,
   Сделав знак Ренате и Нику уйти с открытого пространства
   Комнаты, шагнул к двери.
   - Кто?
   - Горничная. Евгений Миронович просил  передать  какому-то  телохранителю
Саше, что его ждут на телефоне... Я не ошиблась, есть такой?
   - Да, спасибо.
   - Что передать?
   - Я иду.
   Ничего не сказав ни Ренате, ни ее бывшему супругу, Саша вышел.
   - Кто это? - спросила девушка, и Гроссман недоуменно пожал плечами.
   Саша подошел к стойке администратора и снял трубку.
   - Это служебный телефон, - веско заметил Евгений Миронович.
   - Я не хотел бы...
   - Да, я понял, - телохранитель приложил трубку к уху:
   - Слушаю... Да...  -  телохранитель  долго  молчал,  внимая  говорившему,
безучастно скользя взглядом по окружающим предметам. - Хорошо.
   В трубке загудело, и Саша положил ее на рычаги.
   - Да, да,  я  все  понял!  -  заслонясь  ладонью  от  приготовившегося  к
произнесению возмущенной тирады Евгения Мироновича, предупредил он. - Больше
не повторится!
   Он устал. Он очень устал. Каждая ступенька давалась ему с трудом.
   - Кто это был? - Рената ждала его между пролетами.
   Саша не успел ничего придумать и поморщился:
   - Так, ошиблись...
   - Перестань, я не маленькая! Это были опять они?
   - Он.
   - Что ему нужно?
   - А ты не догадываешься?
   - Так каким образом он хочет его заполучить?
   - Мы встречаемся через полчаса, и я возвращаю ему их диск, вот и все...
   - Где вы встречаетесь?
   Телохранитель внимательно посмотрел на нее.
   - Это неважно.
   - Ты никуда  не  поедешь!  Я  знаю,  почему  ты  так  говоришь:  собрался
подставиться. Ни за что!
   - Нет уж. Теперь-то я не собираюсь  подставляться,  успокойся.  Теперь  я
тебя никому не отдам.
   - Правда?
   - Правда, - Саша обнял ее за талию и поцеловал в рыжие волосы. -  Поэтому
все будет в порядке. Я вручу ему диск и вернусь к вам...
   - Мы поедем все вместе.
   - Нет. Вы будете ждать меня в машине возле водохранилища.
   - Мы поедем все вместе! - заходя в номер, возразила Рената.
   - Вы о чем? - собиравший чемоданы Ник обернулся.
   - Отдавать дискету мы поедем все  вместе!  Понятно?!  -  Рената  намертво
вцепилась в воротник Сашиной рубашки.
   Телохранитель посмотрел пустым взглядом и мягко отвел ее руки от себя:
   - Эта тема для обсуждений закрыта.
   - А если они тебя...
   - Когда я вернусь, мы сядем в самолет и улетим отсюда...
   Что, Ник, скучаешь по родному городу?
   - А? - Николай, погруженный в свои мысли, точно очнулся.
   Саша набросил куртку.
   - Пообещай, что вернешься! - Рената встала в дверном проеме.
   - Да, да, вернусь, - он попытался сдвинуть ее, но  сил  было  мало,  а  у
Ренаты они удвоились от отчаяния.
   - Нет, ты так не уйдешь! Поклянись самым святым, что  у  тебя  есть,  что
вернешься! Слышишь? - впившись в косяки, девушка не двигалась с места.
   Саша положил ладони ей на талию и шепнул:
   - Я клянусь тобой, что вернусь. Пусти меня...
   Рената заметалась между выбором. С  одной  стороны,  Саша  всегда  держал
данное слово. А с другой... Она  не  могла  ошибаться,  она  предчувствовала
что-то страшное... Николай не мешал им.
   - Собирайся, - тихо сказал телохранитель.
   Она сорвалась и убежала  в  душ.  Николай  услышал,  что  она  плачет,  и
выскочил вслед за Сашей.
   - Шура! Иди сюда! - Гроссман поймал его за  рукав  и  затянул  в  холл  с
пальмовой кадкой посередине. - Ты туда не пойдешь. Один не  пойдешь,  понял?
Может, за время знакомства ты-таки решил, что со мной  нужно  нянчиться,  но
меня так и раздирает переубедить тебя!
   - Не бросай Ренату, - попросил его Саша, -  даже  если  она  будет  гнать
тебя... Вы нужны друг другу больше, чем думаете.
   Николай схватил его за плечи, чтобы встряхнуть  и  образумить,  но  снова
почувствовал, что прикоснулся к чему-то призрачному,  ускользающему,  словно
телохранителя уже здесь не было.
   - Прекрати! - почти крикнул он. - Она не простит мне тебя!
   - Ты ни при чем. Ей нужен  не  тот,  кто  обещал  охранять,  а  тот,  кто
по-настоящему любит. Ради нее ты бросил все...
   - Ты - тоже! - Гроссман ткнул в него пальцем.
   - На этом пути нет ничего такого, чем нужно дорожить. Мне нечего бросать.
То, что нельзя найти ТАМ, не стоит ровным счетом  ничего.  Ровным  счетом  -
ни-че-го... - Саша отторгнул Гроссмана и попытался пройти.
   - Нет, ты подожди! Я не хочу быть собакой на сене!  Она  не  простит  мне
твоей смерти, я знаю! Ну? Вместе? Да?
   Саша поджал губы:
   - Я сказал: нет. Третий лишний!
   - Это я - лишний. Обещай без дураков, что вернешься, иначе я тебя свяжу и
силой увезу в аэропорт!
   - Хорошо! - телохранитель с досадой взмахнул руками. - Я  вернусь,  ждите
меня до восьми у водохранилища! И хватит обещаний на сегодняшний день!
   Он сделал шаг в коридор, но Ник снова  окликнул  его.  Тот  обернулся,  и
Гроссман не  узнал  его  лица,  настолько  оно  было  пустым  и  бесцветным,
настолько искажал его сильно проступивший на скуле шрам от выстрела.
   - Попрощайся с нею перед уходом...
   - Долгие проводы - лишние слезы. И обещания...
   Гроссман подумал, что вернуться в номер  Саша  был  сейчас  просто  не  в
силах. Телохранитель хлопнул его по плечам и вышел в коридор.
   - Запомни: ты обещал не только мне! - крикнул Гроссман.
   Тот кивнул, не оглядываясь. Николай вернулся в номер.
   Саша вынул из кармана билет на самолет, медленно разорвал его и задумчиво
выпустил из рук. Сквознячок подхватил клочки бумаги и вынес на площадку.
   Силуэт телохранителя растворился в тени лестничного пролета.
   - Сколько времени? - бессчетное число раз  спрашивала  Рената,  не  сводя
глаз с дороги.
   В зависимости от интервала между вопросами,  Ник  отвечал  то  ?без  двух
семь?, то ?семь?, то ?пять минут восьмого?, то ?девять минут?, пока  они  не
встали возле водохранилища:
   "Чероки? отказался  ехать  дальше;  его  наспех  отремонтированное  нутро
громыхало так, что казалось, будто он сейчас развалится на куски.
   Вода  была  серой:  этим  вечером  непогода  разыгралась  вовсю.  Темнело
медленно, не торопясь. Рената зачарованно смотрела  на  тусклую  поверхность
водохранилища, Ник - на сидящего на столбе  степного  орла,  что,  расставив
крылья, караулил зазевавшихся жаворонков -  и  откуда  им  взяться  в  такой
холод?..
   - Который час? - в очередной раз спросила девушка.
   - Тридцать пять восьмого, - машинально  ответил  Ник  и  закурил  десятую
сигарету.
   - Почему же его так долго нет?
   - Он только минут пять как встретился с ними... Ему нужно время...
   - Отдать дискету недолго...
   - Но ведь он без машины. Он обещал и вернется. Непременно, малышка...
   Рената заплакала:
   - Он не должен был так поступать!..
   Гроссман вздохнул:
   - Я слишком поздно понял, как он любил... любит тебя...
   - Я тоже. Ты не веришь, но я - тоже...
   - Поэтому он вернется. Все будет в порядке...
   Прошло еще несколько минут. Девушка не выдержала:
   - Заводи! Поехали в город, найдем его.
   - С ума сошла?
   - Заводи! Он ранен, ему нельзя долго быть на ногах! Если ты не  заведешь,
я... я пешком пойду туда!
   Ник закоротил провода, но закашлявший джип не завелся.
   Второй, третий раз... нервы Гроссмана не выдержали:
   - Кляча проклятая! - крикнул он и что есть сил ударил по  рулю.  ?Чероки?
издал короткий, резко оборвавшийся сигнал, как будто вскрикнул от  боли,  но
все равно не завелся.
   - Не говори так о нем!.. Он спасал нам жизнь... - Рената приложила лоб  к
панели управления:
   - Ну, пожалуйста, малыш! Пожалуйста!
   Джип наотрез отказывался выполнить последний долг.
   - Ну, вс„! Не уйдешь  теперь!  -  Рушинский  загнал  противника  в  угол:
?пакостник? обнаружил себя после похищения очередного фрагмента фрески.
   - Вить, японцы приехали, - Саблинов, собиравшийся улетать с этими  самыми
японцами после встречи,  застегнул  папку  и  посмотрел  в  сторону  Виктора
Николаевича.
   - Хорошо! - отмахнулся Рушинский. - Подождут.
   Станислав Антонович покачал головой, но ничего не сказал:
   Они с Константином снисходительно относились к слабостям компаньона.
   "Пакостник? яростно отбивался: последнюю жизнь он хотел продать недешево.
   - А если так? - Рушинский бросил в него виртуальный стилет.
   "Пакостник? припал на одно колено и, не выпуская кусок камня с фрагментом
рисунка, потащился в сторону спасительного тоннеля.
   - Брось, а то уронишь! - засмеялся  Виктор  Николаевич,  отбирая  у  него
последнюю жизнь:
   - Стас! Смотри!
   - Вить! -Саблинов взглянул на часы.
   Умирая, враг растворился в тоннеле, и табло показало, что жизненных сил и
оружия у него - ноль.
   - Как я его! Иду, иду!..
   Видя, что машина не заведется, Рената раскрыла дверцу и выпрыгнула.
   - Куда?! - крикнул Ник.
   Она бежала сломя голову, бежала вдоль обочины,  в  направлении  покрытого
туманом города. Бежала так быстро, что длинноногий Ник с трудом настигал ее.
   Орел тяжело снялся со своего наблюдательного поста и понес  свое  тело  в
сторону поля, вслед  за  жаворонком,  отбившимся  от  стайки  и  подлетевшим
слишком близко к опасному рубежу.
   Гроссман схватил Ренату. Она брыкалась у него в руках и рыдала.
   Жаворонок стремительно улетал от орла.
   - Пусти меня! Пусти ме... - тут она странно, неестественно вздрогнула.
   Жаворонок несся в их сторону, как за спасением. Это было  последнее,  что
видела девушка.
   - Бо...же... - выдавила она, и на губах ее выступила кровь.
   Тело напряглось и расслабилось, и так  несколько  раз,  помимо  е„  воли.
Глаза широко раскрылись, но она  уже  ничего  ими  не  могла  увидеть:  тень
застила их.
   Николай выхватил платок и попытался всунуть его между  зубов  Ренаты,  но
все напрасно. Сжав челюсти, она захрипела и  забилась,  как  в  конвульсиях.
Позвоночник затрещал.
   - Малышка! Маленькая!!! - Гроссман прижал ее к себе.
   Стиснутые зубы внезапно раздвинулись. Изо рта девушки, ударив  Николая  в
щеку, выплеснулась кровавая пена. Тело вытянулось, глаза потеряли выражение.
   Жаворонок, рвавшийся к ним, был отрезан хищником и спикировал  в  сторону
для разворота. Узкие крылышки трепетали.
   Николай разорвал блузку Ренаты и приложил  ухо  к  ее  груди.  Сердце  не
билось, пульса не было. Глаза, бесцветные и прозрачные, смотрели в никуда  -
в вечность, зрачки стекленели. Блестящие рыжие  волосы  путались  в  грязной
траве, с приоткрытых губ стекала кровь. Гроссману показалось, что из девушки
что-то выдернули, такой она вдруг стала невесомой и опустошенной.
   Ник положил ее на землю, до боли зажмурил веки и,  вцепившись  в  волосы,
потянул их.
   - Господи! - забормотал он. - Верни ее, господи! Я никогда не буду  такой
сволочью, как раньше, только верни ее!
   Гроссман взглянул на  Ренату.  Она  по-прежнему  безжизненно  смотрела  в
сторону города, которого так и не достигла.
   Развернувшись по дуге, жаворонок опять несся к ним, преследуемый орлом...
   Ослепительная красная вспышка, растаяв, подарила ей этот мир. Она  стояла
на ступенях, ведущих в бассейн,  завернутая  в  легкую  темно-синюю  мантию.
Звучала музыка, черноглазый колдун читал заклинания.
   -  Постой!  -  окликнула  она  Помощника  Верховного  Жреца,  который  из
последних сил полз  в  сторону  пространства  за  колоннами.  Багровый  след
тянулся за ним по каменным плитам, он хватался за любой зазор в  полу,  лишь
бы отвоевать у смерти маленькое мгновение.
   - Я иду с тобой! - жрица подбежала к капюшоноголовому жрецу и  подхватила
его под руку. Рывок - и они очутились там.
   Помощник поднялся на ноги. Здесь силы вернулись к нему, а девушка напрочь
забыла о Тессетене, воины которого едва не убили всех ее служителей во главе
с капюшоноголовым Проводником.
   И старый мудрец говорил тринадцати:
   Если я буду иметь дело с камнями,
   То не стану ломать преграды.
   Я наберусь терпения, как ты, о вода!
   - Мы вернемся. Танцуй! - попросил Помощник Верховного.
   Жрица сбросила мантию и осталась в наряде для Встречи Рассвета. И  тогда,
забыв обо всем, она начала свой танец.
   На  границе  миров  вспыхнули  костры,   отсчитывая   последние   секунды
Четвертого Солнца.
   Жрица увидела себя танцующей на ступенях над храмовым бассейном.
   И вспенилась неподвижная гладь бассейна, и из  воды,  расправив  огненные
крылья, вылетела прекрасная птица, что отбрасывала человеческую тень.  Тогда
мир перевернулся и птица помчалась к солнцу, стремясь обжечься и  погибнуть,
ибо так было всегда.
   Тишину нарушило нежное тоскливое пение, похожее на мелодичный стон.
   - Н-е-е-ет! - закричала упавшая в воду жрица, протягивая к ней руки. - Не
надо! Стой!
   Я наберусь терпения, как ты, о вода!
   От солнца отделился смертоносный луч и ударил в птицу.
   Отвратительные саламандры выползли из священного костра.
   Черный снег сыпался с небес, черный снег - все, что  осталось  от  птицы.
Надо было подобрать каждую обугленную снежинку, и тогда...
   Полыхая огненной чешуей, саламандры бросились в наступление.
   Я наберусь терпения, как ты, о, вода!
   И жрица, набрав пригоршню воды, плеснула ею на осмелевших тварей. Ящерицы
в ужасе зашипели, три из них корчились на плитах, исходя густым  паром.  Еще
пригоршня и еще. Злобно огрызаясь, твари отступили и исчезли в огне.
   Колдун помог девушке собрать все до последней песчинки...
   И  тогда  мертвый  пепел  зашевелился,  из  смерти  возрождалась   жизнь.
Прекрасная птица, расправив крылья, взлетела в воздух.
   Тело ее удлинилось, вместо перьев в небо  потянулись  человеческие  руки,
спрятанное под капюшоном лицо было запрокинуто к небу, ветер  трепал  черные
складки украшенной драгоценным бисером хламиды.
   На месте перевоплотившегося Феникса перед ними стоял Помощник  Верховного
Жреца. Колдун воздал хвалу богам. Помощник повернулся к ним и положил ладонь
на рукоять прицепленного к поясу меча-атаме.
   Девушка бросилась к нему, и он поймал ее в свои объятья.  И  тогда  жрица
сбросила капюшон...
   Жаворонок спикировал почти на Ренату, но в тот момент страшные когти орла
настигли бедную пичугу. Не успев даже  вскрикнуть,  она  умерла,  проткнутая
насквозь, и только капля крови упала на блузку мертвой девушки, под грудь.
   Тело Ренаты дрогнуло. Она втянула  воздух,  тяжело,  с  долгим  всхлипом.
Николай вскочил с колен и поднял ее с земли. Зрачки девушки,  она  подобрала
под себя ноги и присела.
   - О, господи! Спасибо, что ты меня услышал!
   Рената  отстранила  Ника  и  загородилась  от  него  рукой.   Стоило   ей
отвернуться, изо рта у не„ хлестнула белая пена.  Спазмы  то  проходили,  то
вновь овладевали ею. Девушка едва дышала, и потому, когда  все  закончилось,
руки е„ бессильно подломились. Отдыхая, она ничком лежала  в  мокрой  траве.
Гроссман помог ей подняться.
   - Все прошло, все прошло... - бормотал  он  и  гладил  девушку  по  лицу,
стирая остатки крови и пены.
   Рената, точно не совсем  понимая,  где  находится,  огляделась,  изучающе
посмотрела на свои перепачканные руки, на  дрожащие  от  слабости  ноги,  на
грудь. Е„ губы упрямо изогнулись, дрогнули в печальной улыбке:
   - Я напугала тебя? - голос звучал с  е„  интонациями,  но  ниже  и  мягче
обычного.
   - Еще бы! Чуть дураком не стал...
   - Извини. Который час?
   - Ка...кажется, десять минут девятого... Тьфу ты! -
   Гроссман разозлился на свой заикающийся язык. - Давно  у  тебя  случаются
эпилептические припадки?
   - Эпилептические припадки? - она не ответила на вопрос и поднялась. - Нам
пора ехать, Ник!
   Он  хотел  спросить:  ?А  Саша?!?,  но  вдруг  ос„кся,  взглянув   в   е„
непрозрачные, словно два кусочка серого гранита, глаза  под  веером  густых,
слипшихся от дождя девичьих ресниц.
   - Обещаю, что никаких припадков больше  не  случится.  Машину  поведу  я.
Садись.
   - Только если этот драндулет заведется...
   - Я ведь тебя просила, Ник... не обижай его...
   - Прости, вырвалось. По инерции. Ты вся промокла.
   - Это ничего! - успокаивая его, Рената двинула рукой. -
   Мелочи. Иногда приятно бывает чувствовать себя  в  мокрой  одежде...  Дай
сигарету...
   Она села за руль и закурила. Не так, как  обычно.  До  фильтра.  Гроссман
ломал голову, что же произошло. После припадка она стала... какая-то другая.
Не внешне - внутренне...
   "Самое постоянное в ЭТОЙ жизни  -  наша  оболочка.  Мы  никуда  не  можем
деваться от нее. И никто так не заблуждается, как тот, кто думает,  что  так
было, так будет и ничего нельзя изменить. Мы  сами  оценим  поступки  своего
духа через тысячелетия, не помня лиц тех, кто их совершал, да и не  стараясь
вспомнить?...
   Ник встряхнулся. Кто шептал ему это?..
   Рената выбросила окурок в окно. Гроссман подумал, что же она будет делать
со ?сдохшим? мотором. Но после короткого замыкания джип подал признаки жизни
и заурчал. Они отъехали. Через несколько минут стемнело.
   - Выходи! - наконец сказала девушка, тормозя на склоне.
   - Зачем? - удивился Николай.
   - Выходи и вынимай вещи!
   - Зачем?!!
   Она упрямо мотнула головой. Ожидая от не„  всего,  что  угодно,  Гроссман
покинул джип. Рената с грустной улыбкой обняла помятый бок железного коня:
   - Что ж, прощай! Жаль расставаться, но ничего  не  поделаешь:  твое  тело
тоже сдалось, приятель...
   - Что ты делаешь?! - удивился Ник, видя, что она придавливает педаль газа
злосчастной лопаткой.
   - Не хочу, чтобы он попал  в  чужие  руки  или  превратился  в  труху  на
свалке... Он слишком ярко жил,