убы, я тяну до последнего, пока можно  терпеть,
терплю  эту  боль. Да  разве  это  боль?! Вот  сейчас  будет  боль! Потом  с
сожаленьем бросаю окурок к ногам.
     Гусейнов нетерпеливо переминается с ноги на ногу:
     - Ладно, давайте быстрее!
     К нам подходят двое из команды и пытаются завязать глаза.
     - Не надо! - Витя отстраняетсяся от повязки.
     - Мне  тоже  не  надо! -  эх, не получится  из меня  Гумилева.  Не могу
корчить из себя героя.
     - Оставьте их!
     - Командуйте, подполковник! - голос Гусейнова.
     Вот он стоит  за спинами расстрельной  команды.  Внимательно смотрит на
нас. Не  буду  я  плакать, просить  о пощаде. Не дождешься, сука! Я даже  не
смотрю на своих убийц. Я смотрю на небо. Смотрю на солнце, которое уже почти
перевалило  за  гору. Значит, чуть  правее - Россия!  Жаль! Все жаль! А себя
больше всего!
     - Взвод! - голос Модаева.
     Слышится бряцание оружия.
     - Заряжай!
     Передергивают затворы автоматов.
     - Целься!
     Снова бряцанье оружия.  Прости меня, Господи! Если бы знал какую-нибудь
молитву - обязательно прочитал бы. Не знаю я, не знаю! Прости меня, Господи,
прости  меня,  Сын!  Прости  меня, Ирина,  мама, папа! Прощайте! Я  закрываю
глаза. Слезы бегут по щекам, сопли гоняю,  шмыгаю носом. Господи!  Только не
больно,  чтобы сразу.  Когда я через несколько минут увижу тебя, то надеюсь,
ты  простишь, что не знаю я ни одной молитвы.  Ладно? Господи  помо... Мысли
прерывает команда: -
     Пли!


-15-

     Залп.  Я приготовился к  боли от пуль, которые будут рвать тело, плоть,
дробить кости, разрывать мясо, ломать череп. Но ее не было.
     Был  только  грохот и  свист  рикошетивших от бетонной  стены  за нашей
спиной пуль. Много пуль прошли над моей и Витиной головой.
     Я осторожно приоткрыл глаза. Жив я! Я  жив! Я жив!  И штаны  сухие!  Не
обделался перед  сволочами! Я  -  жив!  Живой! Какой  я  молодец!  Пронесло!
Спасибо, Господи! Значит, ты есть на свете! Спасибо тебе!
     Поворачиваю голову. Витя тоже стоит  и  глотает  воздух раскрытым ртом.
Глаза ошалелые от счастья!
     Мы живы! Спасибо тебе, Господи! Мы живы!
     Смотрим на  расстрельный взвод,  на улыбающегося Модаева. Гусейнов тоже
улыбается. Подходит ближе.
     -  Ну  что,  довольны? Я могу вас убить  прямо сейчас, но  не хочу. Мне
нравится ваша стойкость и упорство. Вы боитесь, вам страшно,  но  держитесь!
Настоящие  воины!  Я  хочу, чтобы  вы служили под моим  началом с  такой  же
преданностью и  отвагой! Согласны? - последняя его фраза холодна, как лезвие
кинжала. Как пуля.
     Молчим.
     - Урок не  пошел впрок. Пойдем другим путем, -  Гусь  достал  пистолет.
Приставил к моему виску: - Ну, что Маков, будешь у меня служить?
     Я молчу.
     - Богданов,  в твоих руках жизнь твоего  товарища. Если пойдешь ко мне,
то я не буду его убивать. Так как, согласен?
     Витька смотрит мне в глаза. В его глазах, на его лице видна борьба. Ему
очень  хочется  послать  подальше этого  маньяка-изувера и не  хочется  быть
виновником моей гибели.
     Я молчу, стараюсь не  выдавать своих эмоций. Я  устал. Я очень устал. И
послать  этого  мерзавца  хочется,  и  жить тоже неплохо.  Что  делать?  Кто
виноват?  Вопросы   вроде  философские,  можно  о  них  рассуждать,  сидя  у
телевизора после ужина, попивая пиво. "Гуд бай,  Америка!" Как она меня  уже
достала эта песня!
     Странно, сейчас  решается моя жизнь, а я мечтаю о глотке холодного пива
из  запотевшей бутылке. Оно немного вязкое, с громким  бульканьем  катится в
горло. Холодный, чуть  горьковатый комок, отдающий хмелем и  солодом,  течет
вниз, обволакивая своей нежной прохладой истосковавшийся организм.
     Чтобы не сойти с ума от затянувшейся паузы, слушаю писк каких-то пичуг.
Они  что-то свистят, щебечут на заходящем солнышке. Стена, возле которой нас
чуть  не  расстреляли,  - а может  еще  и расстреляют?  - практически целая.
Только по верхнему краю  следы от пуль. Значит  мы здесь первые? Лишили, так
сказать,  девственности  Стену.  Давно  я  никого  не  лишал  девственности!
Напоследок Стену лишил! Ха-ха-ха! "Гуд бай. Америка!"
     Господи! Витя, ну не тяни кота за хвост! Я уже устал от  всего! Я очень
устал! Мне все  равно, что сделают  со мной. Только оставьте  меня в  покое.
Орать тоже нет ни сил, ни возможности. Устал я! Устал!
     - Я согласен! - чуть слышно произнес Виктор.
     Нелегко дался ему этот ответ. Лицо все потное, глаза сверкают, разбитые
губы дрожат. То  ли  от нервов,  то  ли  от  боли. Я,  как могу,  улыбаюсь и
подмигиваю одним глазом. Ничего, Брат, повоюем!
     - Согласен? - Гусейнов торжествует.
     - Да, согласен, - голос Виктора слаб.
     - Будешь принимать присягу, Маков?
     - Нет.
     - Даю пять минут - поговори с Маковым. Убеди его.
     - Ты обещал, что если я соглашусь, то он будет жить.
     - Э-э, нет! Я не обещал, что не буду убивать.
     - Не понял!
     - Будет он жить, но в том же подвале. Долго он там протянет?
     - Отойдите все подальше и дайте сигареты.
     - Всем отойти назад. Взвод! Можете перекурить.
     Все отошли назад,  дали нам полпачки  сигарет, спички. Мы сели прямо на
землю, оперлись на стену спинами. Закурили. Хорошие сигареты! Вкусные.
     - Ты же, вроде не курил, Вить? Понравилось?
     - Выберемся - брошу!
     - Я уже так много лет пытаюсь.
     - Что делать будем, Олег?
     -Хрен его знает, Виктор! И жить хочется, и  служить им, тоже, ой как не
охота!
     - Может представится случай смотаться.
     - Может, а может и нет.
     - По крайней мере сдохнуть мы с тобой всегда успеем.
     - Тоже  верно. Всегда можно набить морду Гусю  или задушить Модаева,  и
нас за это расстреляют. Хоть моральное удовлетворение перед смертью получим.
     - Так соглашайся!
     - А парни, что погибли?
     -  У них  не получилось, у нас может и получится! Вот  тебе и повод для
мести.
     - Попробовать можно.
     - Ну что, соглашаемся?
     - Давай покурим спокойно, может, что еще в голову придет.
     Мы  докурили  без  разговоров. Гусейнов  и его  свора  с  беспокойством
наблюдают за нами,  как мы спокойно,  безо всяких эмоций курим. Они подходят
поближе. Мы  как  сидели, так и сидим на нагретой  земле.  От стены  приятно
холодит, избитая спина отдыхает.
     Только сейчас я замечаю, что находимся мы в школьном дворе. Одноэтажное
здание сельской школы. Хорошее, чистое,  ухоженное здание. Богатое,  видать,
село  было.  А  сейчас  школа  закрыта.  Тут  штаб   боевиков-ополченцев.  И
пацаны-школьники, наверное, тоже  воюют. А  здесь, в их классах, самозванный
генерал  устроил  свой  штаб и пыточную.  Все  в этой  жизни повторяется  по
спирали.
     Господи! Как  хорошо! Вот так  просто  сидеть,  смотреть  поверх  голов
расстрельной команды, и кажется, что ты свободен!
     Сигарета закончилась.  Гусейнов и  его сопровождающие подходят поближе.
Сережа жмется сзади, старается нам в глаза не смотреть.
     Ну, что же, Сережа, мы теперь  с тобой в одних окопах.  Мерзко  с таким
дерьмом вместе быть, но что поделаешь. При случае сквитаемся!


Продолжение следует
     Origin:  http://www.artofwar.spb.ru/mm/index_tale_mm.html