жешь мне
сделать по старой дружбе одолжение? Скажи, как по-настоящему зовут этого
нашего “родственника”? Его звание?..

- Если тебе станет от этого легче, могу: Иван Анатольевич Русаков,
подполковник. Больше ничего не знаю.

- А мне больше ничего и не нужно. Надеюсь, что хотя бы это - правда!

- Это правда!

- Тогда я знаю, как мне поступить!

Игорь бросился к двери и с силой захлопнул ее за собой. Выбежав на улицу,
он помчался к проспекту. Если сейчас быстро поймать попутку, то через
полчаса он будет в типографии на Цветном бульваре. Дежурная группа
подписывает газету в печать. Еще час - и статья будет готова! И теперь уже
никто не посмеет отказать ему в публикации!

 

Он вбежал в кабинет ведущего редактора. У стола над макетами полос
толпились редакторы отделов.

- Господа! - обратился он громко ко всем. - Не будете ли вы так любезны
оставить нас с Юрием Борисовичем наедине минуты на две?

Все удивленно уставились на него, красного и тяжело дышащего.

- Все, по-моему, ясно, переверстывайте вторую и третью. Все свободны, -
распорядился зам главного. А когда последний из дежурных сотрудников
покинул кабинет, обратился к Игорю:

- Слишком много гениев в одной газете - большая нагрузка на редакторат.
Каждый несет статью в номер и считает, что она самая достойная... Ну, а ты
с чем?

- На гениальность не претендую, пусть этот удел остается для других. Только
- на злободневность! Так вот, я готов назвать вам своего информатора и
более того - привести его имя, фамилию и должность в газете!

- Не понимаю, что изменилось? Почему нельзя было этого сделать сразу?

- И не нужно понимать, Юрий Борисович, уж извините, я сам многое только
недавно понял. Мне готовить статью? Или есть еще сомнения?

- Кто он?

- Полковник КГБ или ФСК по-нынешнему. Фамилию назвать?

- Сколько тебе нужно времени?

- Лучше спросите, сколько нужно площади?

- И спрашивать не буду! Пятьдесят строк анонса на первой и подвал на
второй. Иди к Вале и скажи ей про переверстку, а я позвоню главному.

- Пятьдесят строк анонса на первой и вся вторая без колонки колумниста!

- Ты представляешь, как мы задержим газету?

- Не в первый раз! Когда нужно было поставить очередной
пятидесятистраничный опус Бурнадского, задерживали газету и переверстывали
не раз. А когда, наконец, появился настоящий материал - тут же возникают
проблемы!

- Иди пиши! Я звоню главному. Но на всю вторую не рассчитывай!

 

В половине пятого утра Игорь вновь вошел в подъезд своего дома. Он был
усталый, но довольный.

Лена спала, свернувшись калачиком, по-детски положив ладошки под щечку.

Открыв дипломат, он вытащил оттуда еще пахнувший типографской краской номер
“Литературной газеты” и положил его на кровать рядом с Леной, на то самое
место их большой двуспальной кровати, где обычно лежал он.

“Вот, почитай, - подумал он про себя. - Пусть твой кагэбэшник теперь
покрутится... Это ему за все, что он сделал с тобой, со мной, с другими
людьми.”

А сам взял подушку, вытащил из шкафа плед и пошел спать на диван в гостиную.

 

Первое, что увидела Лена, когда в девять утра прозвенел будильник - ее ждал
очередной съемочный день - был свежий номер газеты с броским заголовком на
первой полосе: “Подполковник КГБ Русаков разоблачает…”

Она в волнении схватила газету, строчки прыгали перед глазами. Лена с
трудом прочла три абзаца на первой полосе, а когда глянула на вторую
страницу - читать статью, занимающую почти всю полосу без колонки
комментатора, с фотокопиями документов, не смогла.

- Что ты наделал? - с трудом произнесла она, - Что я наделала?..

Она бросилась к телефону, набрала знакомый номер. В ответ послышались лишь
долгие гудки - никто не отвечал.

Лена обреченно села на кровать, но почти тут же вскочила и бросилась на
кухню. Подставив стул, она встала на него и открыла дверцы антресоли. Роста
не хватало, и Лена стала просто выбрасывать все, что попадалось под руки,
пока, наконец, она не увидела картонную коробку, перехваченную веревкой.

Забравшись поглубже в проем, зацепившись за торчавший гвоздь и порвав
ночную рубашку, она все же вытянула коробку и поставила ее на кухонный стол.

Перерезав ножом веревку, Лена стала выбрасывать содержимое коробки на пол:
старые фотографии, тетрадки, ноты, - пока не вынула маленькую записную
книжку. Пролистав ее, она нашла телефон, записанный почти детским, ровным,
красивым почерком.

Бросившись к телефону, она набрала номер.

На другом конце тут же сняли трубку.

- Алло, попросите, пожалуйста, Ивана Анатольевича. Что? Я хотела поговорить
с Иваном Анатольевичем Русаковым. Не работает? Давно? А как его найти, вы
не знаете?..

Услышав отрицательный ответ, Лена положила трубку, обхватила голову руками
и, чуть не плача, как будто предчувствуя что-то, проговорила Игорю, который
давно уже стоял в коридоре и наблюдал за ней:

- Ты сумел отомстить... Но я этого не хотела.

 



Глава 9

Подполковник Иван Анатольевич Русаков проснулся, как обычно, в семь утра,
сделал легкую зарядку, принял душ, побрился, и сел завтракать. Из кофеварки
налил чашку кофе, намазал хлеб маслом, положил ломтик сыра.

Ранний звонок несколько удивил его.

- Здравствуй! - услышал он в трубке. - Ты, как я понимаю, еще не видел
статью в "Литературке"?

- Конечно, нет, она должна только завтра появиться в продаже, если еще
статья в этом номере будет.

- Она уже есть. И если бы ты ее видел, то не был бы так спокоен.

- Что-то не так?

- Да нет, все так... Кроме одного. Она написана в соавторстве... с тобой!

- Не понимаю!

- Он раскрыл тебя как источник информации.

- Не может быть!

- Может. Ты слишком понадеялся на своего агента. У тебя могут быть
неприятности. Пока.

- Она не могла этого сделать... - произнес он, кладя трубку.

 

Он все-таки решил закончить завтрак. Аккуратно повязал галстук, - он всегда
делал свежий узел, никогда не пользовался вчерашним, - и спустился в лифте
на первый этаж.

Подходя к машине, он отключил сигнализацию, открыл дверь, взял тряпку и
стал протирать лобовое стекло. “Машина - вот единственное, что я нажил,
разве что кроме геморроя,” - подумал он.

Русаков сел за руль. Вставил ключ в замок зажигания и легко повернул его.
Мотор фыркнул, но не завелся. Если что-то могло удивить Ивана Анатольевича,
так именно это. Видно, день не задался с утра.

Он открыл капот, подкачал бензин, проверил проводку, но машина не
заводилась. Времени уже было в обрез, генерал так просто не стал бы звонить
домой. А уж опаздывать на службу совсем не следовало, особенно если нужно
успеть переговорить с генералом перед оперативкой.

Чертыхнувшись, он закрыл машину и направился к дороге. Чуть отойдя от
автобусной остановки, он поднял руку. Но машины проезжали мимо. Наконец
из-за поворота показался РАФик. Подполковник увидел, как зажегся сигнал
поворота вправо, и автомобиль стал притормаживать для остановки.

Иван Анатольевич сделал шаг с тротуара и вышел на дорогу. В это время
водитель РАФа вместо того, чтобы остановиться, прибавил газу, и машина,
резко рванув, полетела прямо на подполковника.

Ему хватило доли секунды, что понять, что отпрыгнуть назад он уже не
успевает, и он что есть силы бросился вперед. РАФ пролетел за ним, но
миновать ехавший по встречной полосе "Жигуленок" он уже не смог.

Перевернувшись через капот, он упал на асфальт.

Первой мыслью было: жив. Второй, что слишком много случайностей в один день
просто так не бывает.

Он попытался подняться, но понял, что по крайней мере несколько ребер
сломано, хотя руки и ноги целы. Вокруг стали собираться люди. Над ним
склонился водитель "Жигулей".

- Жив, брат, жив? - радостно и испуганно спрашивал водитель.

- Жив, - пытаясь улыбнуться, произнес он.

- “Скорую!” Надо вызвать “скорую”! - шумели в толпе.

- Не надо “скорой”, слышишь, - тихо обратился он к водителю “Жигулей”. - Не
надо “скорой”! Отвези меня по адресу, который я скажу...

- Расступитесь, расступитесь! - послышались голоса, и люди в белых халатах
нагнулись над полковником.

- Как себя чувствуем? - участливо поинтересовался один из двоих мужчин.

- Не волнуйся, починим! - успокоил его второй.

- Как “скорая” быстро приехала, - услышал полковник возглас в толпе,
совпавший с его собственными мыслями. - Могут ведь, когда хотят!

- Мне не нужна “скорая”! Мне не нужна “скорая”! - громко сказал он.

- Бредит! - отчетливо, чтобы слышали окружающие, произнес один из
санитаров. - Давай носилки!

- Эй, друг, - полковник искал глазами водителя сбившей его машины. - Эй,
как тебя? Где ты, твою мать? - продолжал звать он, пока его укладывали на
носилки.

- Здесь я, здесь, - появился тот.

- Поезжай за мной, слышишь! - с чувством попросил он водителя. - До
больницы! Куда бы ни повезли!

- Хорошо! Хорошо! Не волнуйся! - успокаивал его тот.

- Обещаешь? - безо всякой надежды спросил полковник.

- Я поеду до больницы, - повторял водитель, помогая грузить его носилки в
санитарную машину.

Закрылись двери. Двое в белых халатах сели рядом с Иваном Анатольевичем.

- Угораздило же тебя! - сказал один из них.

- Не повезло! - согласился второй.

Машина с сиреной тронулась с места. "Жигули" развернулись и поехали за ней.

- Ну что, введем обезболивающее? - спросил один другого.

- Давай! Сейчас тебе станет легче, - пообещал санитар подполковнику.

- Я знаю, - смиренно произнес тот.

Он спокойно смотрел, как человек в белом халате освобождает ему руку,
задирает рубашку, перетягивает жгут чуть выше локтя. Последнее, что он
увидел и почувствовал, это была игла шприца, входившая в вену.

Машина “скорой помощи” с включенными маяками и сиреной подлетела к
приемному покою 64-й городской больницы. Следом затормозил "Жигуль".
Водитель выскочил из машины и подбежал к медикам, выносящим носилки,
покрытые сверху белой простыней.

- Как же?! - ошарашенно произнес водитель.

- Кровоизлияние в мозг... - констатировал человек в белом халате.

 

На втором этаже “Литературки” в кабинете у главного редактора было шумно.
Собралась редколлегия в полном составе, что случалось не часто.

Игорь Василевич, нервно стуча пальцами по столу, слушал главного.

- Мне сейчас звонил зам министра безопасности Григорьев. И сказал, что
никогда, слышите, Игорь Михайлович, никогда в органах не служил
подполковник Иван Анатольевич Русаков. Они считают, что нас намеренно ввели
в заблуждение, подбросили дезинформацию. И просят, пока только просят, дать
официальное опровержение в ближайшем номере газеты. А в течение часа с
фельдсвязью обещали подвезти ответ на вашу, Игорь Михайлович, статью. Уж
лучше было вообще не ставить эту фамилию!

- Лучше? Теперь, оказывается, это уже лучше! А когда я не хотел вам ее
сообщать, вы требовали, вы отказывались печатать материал!.. - горячился
Игорь. - А что до опровержения, прекрасно, пусть подвозят. По-моему, мы
свое дело сделали. Люди узнали, кто есть кто. А что до опровержения, так
они с самого начала не хотели светиться. У них своя игра.

- Эти игры могут дорого стоить газете! - закипел главный.

- Даже если ты, Игорь, прав, а я готов согласиться с тобой, что это так, -
вступился за журналиста зам главного редактора Юрий Борисович, - то для
газеты это ничего не меняет. Нас здорово подставили. Мы можем только
попробовать как-то достойно выйти из этой ситуации. В следующем номере
напишем, что не совсем правы, не проверили всех документов, переборщили с
выводами... Умные люди поймут, что произошло. Газета все равно от этого
только выиграла. Я думаю, надо поблагодарить Игоря Михайловича за отличный
материал, который, без сомнения, прибавит популярности газете, и надо
выписать повышенный гонорар. Оставим для Игоря Михайловича подвал на второй
полосе строк на семьдесят. Дадим выдержки из официального ответа ФСК и наш
комментарий. Мол, дело темное... Нам, как бы, затыкают рот... Короче,
побольше туману, и, между прочим, о том, что ФСК так и остается
государством в государстве...

- Ну где-то так, но помягче, - подытожил главный. - И признать, что мы не
совсем правы, и надо, как бы нам не было это обидно.

- Но вы понимаете, что крайними у нас тем самым становятся комитетчики, а
совсем не те люди, о которых речь в статье. Они-то выходят сухими из воды.
Получается, что это комитет подсунул нам дезинформацию, чтобы опорочить
честных людей, предпринимателей и государственных чиновников... Получается,
что комитет опять против экономических реформ, опять преследует бизнесменов
и реформаторов... Все получается шиворот- навыворот! - вскипел Игорь.

- А ты что, полностью уверен, что дело обстояло не так? А что, если это
действительно была рассчитанная операция КГБ, направленная на то, чтобы
опорочить в глазах людей лидеров российского бизнеса, реформаторов в
правительстве? - вмешался другой зам.

- Ну вот, - усмехнулся Игорь, - так оно и получается. Вы сказали именно то,
чего я больше всего опасался! Опять органы плохие! Опять скрытые враги!
Может, хватит уже?! А я... верю этому человеку! Не знаю почему, но верю, -
сказал он задумчиво.

- Почему же он тогда исчез? Почему его не оказалось? - раздраженно спросил
главный.

- Это я виноват. Мне не надо было ссылаться на него! Вообще не надо было
путать в это дело органы! - ответил Игорь. - Я полный идиот! Ведь у меня
все документы были на руках. Совсем не обязательно было указывать источник!
Вот тогда эти люди закрутились бы. Они вынуждены были бы как-то
прореагировать на публикацию...

- Они бы подали иск на газету! - перебил его все тот же зам.

- Отлично! Вот тогда-то и можно было бы официально сообщить источник
информации. И дело уже невозможно было бы зарыть! Это был бы самый лучший
исход. Я думаю, этого и добивались органы. Это была их цель. Официальное
рассмотрение дела в суде! Но скорее всего, эти люди не подали бы на газету
в суд. Они слишком умны! Они бы просто вскользь на очередных
пресс-конференциях, в интервью, на телевидении отшутились бы... Мол, что
же, мы уважаем эту газету, она многое сделала для демократии в России, но
не ошибается тот, кто ничего не делает... А обвинения - вздор... Мы даже
серьезно ко всему этому не относимся... Вот как бы они поступили! Но и
тогда задача минимум была бы решена. Народ бы все-таки узнал об их
делишках! А сейчас... Вышло так, что я просто подставил комитет! Я! А они
потирают руки: в следующем номере мы еще сами высечем себя, еще больше
обделаем органы. А они будут потешаться над нами! Во всем виноват я сам.

- Ну ладно... - подвел черту главный. - Мы все решили. Если вы, Игорь
Михайлович, не хотите писать опровержение в следующий номер, я думаю, мы
найдем, кому это поручить. А вы возьмите-ка отпуск, отдохните, поезжайте с
женой куда-нибудь... Нам, кстати, в обмен на рекламу, как это теперь
говорится - по бартеру, предложили несколько путевок в круиз по
Средиземноморью. Я думаю, выражу общее мнение, что Игорь Михайлович, как
никто другой, заслужил эту поездку. Так что, в добрый путь! И нечего сейчас
рефлексировать. Что бы за этим ни стояло, мы эту тему закрыли. Все! Все
свободны.

 

Лена лежала в постели. После тщетных попыток дозвониться до Ивана
Анатольевича, а зачем - она не знала сама, она забралась под одеяло. Ее бил
озноб. Временами она впадала в какую-то болезненную дремоту, потом
неожиданно просыпалась.

“Что-то случилось! Что-то случилось!” - колотилось в голове.

Она не услышала даже шагов Игоря, когда он вошел в комнату.

Он сел рядом на кровать. Не глядя на нее, сказал:

- Я свалял дурака. Прости. Чувство мести - не самое лучшее чувство... Они
официально отказались признать, что у них работает этот человек. Ты
уверена, что это были его настоящие фамилия и имя?

Она еле слышно выдавила из себя:

- В паспорт я не заглядывала…

- Да и паспорт мог быть не один... - заключил он. - Мы закрыли это дело. Я
понимаю, что подставил его... Ну, переведут на другую работу... Понизят в
должности...

- Во всем виновата я сама... Но иначе я бы никогда не избавилась от него...
- Она уткнулась в подушку и зарыдала.

- Я взял отпуск. Давай поедем куда-нибудь?! Хочешь в круиз по
Средиземноморью? Редакция выделила мне две путевки... Каюты-люкс...
Четырнадцать дней... Пирей, Александрия, Венеция, Мальта...

Она не отвечала.

- Давай все забудем? Начнем сначала! Он больше не появится в нашей жизни!

 

На столе в огромном кабинете, выходившим окнами на площадь Дзержинского,
лежала газета "Московский комсомолец". В разделе "Срочно в номер", где
помещалась хроника, красным фломастером была помечена заметка под
заголовком: "Неопознанный труп под колесами".

Представительный человек нажал кнопку селектора:

- Николай Петрович, зайди.

Через несколько минут раздался стук в дверь. В кабинет вошел человек в
синем костюме с галстуком:

- Разрешите?

- Входи.

Человек в синем костюме подошел к столу.

- Возьми вот это, - хозяин кабинета протянул ему газету. - Поезжай в морг.
Опознай... Представишься дальним родственником. Подготовь необходимые
документы… Забери его и организуй скромные похороны на нашем кладбище. Без
салюта и прочего. Родственников, по-моему, у него не было?

- С женой он развелся шесть лет назад, Владимир Петрович.

- Значит незачем ей сообщать. Предупреди меня, я хочу попрощаться с ним. Ну
и нескольких ребят из отдела возьмем с собой.

- Что касается его дела, Владимир Петрович?

- Никакого дела не было, Николай, понимаешь. Возможно, это была его личная
инициатива, самодеятельность. Смерть - несчастный случай, никакого
расследования не начинать. Поверь мне, лучше меня вряд ли кто знает, как
это тяжело - терять людей, знать, кто за этим стоит, и ничего не
предпринимать. Но наше время настанет, я уверен...

- А журналист?

- Что касается этого писаки... Он ведь не был завербован нами. Почему он
так доверился ему?! Не понимаю. Вот пример того, как, на первый взгляд,
небольшая ошибка может стать роковой в нашей профессии... Ну, ладно,
действуй!

- Слушаюсь.

Хозяин кабинета, дождавшись, когда его подчиненный закроет за собой дверь,
поднял трубку бежевого телефона с советским гербом:

- Николай Ильич! Говорит генерал Григорьев. Вопрос закрыт. Да.
Окончательно. Спасибо.

 

На палубе океанского теплохода у бассейна было весело и шумно. Уже с утра
разогретые коктейлями туристы купались, загорали и танцевали под тентом.

Лена, сидя в шезлонге, читала книгу, подставив солнцу свое прекрасное тело,
облаченное в открытый купальник.

Из бассейна вынырнул Игорь и, забравшись на бортик, крикнул:

- Иди сюда, сгоришь.

Она отложила книжку, грациозно поднялась и нырнула в голубую прохладу.

 

На одном из московских кладбищ у свежевырытой могилы стояло четыре
человека. Они смотрели, как простой, безо всяких украшений гроб погружается
в черную глубину. Затем каждый из них по очереди бросил по горстке земли и,
дождавшись, когда на могилу на подставке установили фотографию
подполковника Русакова Ивана Анатольевича, не проронив ни слова, пошли к
ожидавшим их машинам.

                                 К О Н Е Ц