месяца назад
они переехали в Нью-Йорк.
  Бауэр продолжал листать страницы, в большинстве своем чистые.
  - Совсем мало имен. Наверное, вам было скучно?
  - Я бы не сказал. Конечно, нам не хватало Гордонов, но мы с женой и вдвоем
прекрасно проводили время.
  - А это кто? - спросил Бауэр.
  - Гарри Тейлор? Мы его почти не знали. Он один раз был у Гордонов. Не
знаю, зачем Хелен записала его номер.
  - Наверное, вы иногда звонили ему?
  - Уверен, что ни жена, ни я никогда... Хотя, кажется, один раз звонили.
Гордон был занят, и мы хотели позвать этого Тейлора четвертым на бридж. Не
помню, кто из нас ему звонил, но он так и не пришел.
  - Не возражаете, если я на время возьму книжечку?
  - Берите.
  - Я пойду, - Бауэр повернулся к ящику и на миг замер, разглядывая его
содержимое, потом медленно задвинул. Конвей почувствовал комок в горле,
хотя и не знал, что привлекло внимание сержанта.
  Послышался звонок в дверь.
  - Я сейчас не хочу ни с кем говорить, - сказал Конвей. - Если можно,
узнайте, кто там, и постарайтесь их спровадить, а я подожду наверху.
  - Хорошо, - Бауэр пошел вниз. Конвей вернулся в комнату жены и сразу же
направился к ящику, выдвинул его ровно на столько же, насколько прежде
сержант, и осмотрел содержимое. Перчатки лежали в углу. Их белизна резала
глаза, и все остальные вещи казались темнее, чем были на самом деле.
  Какой же я дурак! Зачем я положил их сверху? Неужели нельзя было свернуть
и засунуть вниз? Я же знал, что это чревато опасностью. Зачем было совать
их под нос этому тупице Бауэру?
  Конвей задвинул ящик. В этот миг снизу донеслось:
  - Мистер Конвей, спуститесь!

  7

  Спускаясь по лестнице, Конвей увидел, как в дом входит девушка с чемоданом
и сумкой в руках. Поставив пожитки на пол, она посмотрела на Конвея,
улыбнулась и сказала:
  - Здравствуйте, Артур.
  Бауэр взглянул на Конвея. Тот смотрел на девушку. Он никогда прежде не
видел ее.
  - Не узнаете меня?
  Конвей озадаченно покачал головой.
  - Я - Бетти.
  - Сестра Хелен? - наконец, вспомнил он.
  - Сводная сестра по матери.
  - Вы не говорили мне, что у нее есть сестра, - сказал Бауэр.
  - Сводная сестра, - поправила его девушка. - А вы не очень любезны, -
снова обратилась она к Конвею. Он совладал с собой и представил сержанта.
Полицейский что-то промямлил.
  - Что, удивлены моим приездом?
  - Конечно. Я же только вчера послал вам телеграмму.
  - Я уже вылетела. Услышала обо всем по радио и решила приехать помочь.
Надо сказать, я ожидала более радушного приема. Вы даже не приглашаете
меня присесть.
  - Ой. Да, конечно, садитесь, - Конвей провел ее в гостиную. Он лихорадочно
соображал. Откуда свалилась эта девица, которая не давала о себе знать уже
пять лет? Надо было побыстрее спровадить Бауэра.
  - Я ужасно хочу принять ванну и переодеться.
  - Вы даже не упоминали ни о какой сестре, - повторил сержант.
  - Сводной сестре, - опять сказала Бетти. - Наверное, он забыл о моем
существовании. Мы с Хелен не общались с тех пор, как мать умерла и
оставила все мне, потому что Хелен не захотела остаться дома и переехала в
Нью-Йорк.
  Конвей смотрел на нее и видел, что облик Бетти совсем не совпадает с
описанием, данным Хелен. Темноволосая, кареглазая, с правильными чертами
лица и ладненькой фигуркой, она излучала тепло и жизнелюбие.
  - А почему вы приехали, если не ладили с миссис Конвей? - спросил Бауэр. -
Вы располагаете сведениями, полезными полиции?
  - Боже мой, разумеется, нет. Просто хочу помочь Артуру пережить эту
трагедию.
  - Значит, вы добрые друзья?
  - Нет, сержант, - ответил Конвей. - Я хочу...
  - Надеюсь, мы ими станем, - сказала Бетти. - Как идет следствие?
  - Не могу вам ответить, - холодно произнес Бауэр, зыркнув на нее.
  - Меня мало интересует ваше личное отношение. Я -единственная
родственница, а вы, надо полагать, слуга народа.
  - Я никому не слуга. И позвольте вот что вам сказать...
  Конвей затесался между ними.
  - Пожалуйста, прекратите. Бетти, сержанту нечего сказать вам, потому что
он уже рассказал журналистам все, что считает нужным.
  - Я читала газеты по пути из аэропорта. С чего они взяли, будто это
сексуальный маньяк?
  Вот кто меня погубит, подумал Конвей. Не знаю, когда и как, но она доведет
меня до газовой камеры.
  - А кто еще? - спросил Бауэр.
  - Глупый вопрос, - парировала Бетти. - В Лос-Анджелесе несколько миллионов
жителей, и половина их - женщины. Если по городу бродит маньяк,
вероятность нападения именно на Хелен - один к миллиону. Вы что, не могли
найти более правдоподобную версию?
  Конвея этот довод озадачил, но Бауэра - нет.
  - Послушайте, - сказал он, - вероятность быть убитым молнией - один к
десяти миллионам, но, если это случится, вы покойница, и никакая
статистика вас не утешит. Правильно? Правильно. Ваша сестра мертва.
  - Сводная сестра, - не преминула заметить Бетти. - Но, если после грозы вы
найдете чей-то труп, это вовсе не будет означать, что человек убит
молнией. Правильно? Правильно.
  Бауэр открыл рот, чтобы возразить, но, по-видимому, передумал.
  - Мне пора, - объявил он и, остановившись в дверях, обратился к Бетти: -
Где мне вас найти, если вы мне понадобитесь?
  - Кажется, вы хотите поговорить со мной? Естественно, здесь.
  У Конвея вытянулась физиономия, сержант вытаращил глаза.
  - Но вам нельзя оставаться здесь со мной, - сказал Конвей.
  - Об этом мы поговорим потом, а пока позвольте мне принять ванну и
переодеться.
  - Я заеду позже, - ледяным тоном сообщил Бауэр.
  Конвей закрыл за ним дверь и, взяв багаж Бетти, поднялся наверх. Бетти уже
была в комнате Хелен.
  - Мне хочется поговорить с вами, но я ужасно грязная. Отложим беседу.
  Конвею тоже не терпелось поговорить с Бетти, выяснить, что у нее на уме,
но он не знал, с чего начать. Может быть, пока она моется, он что-нибудь
придумает.
  Слушая плеск воды, Конвей искал ответы на многочисленные вопросы. Почему
приехала Бетти? Вдруг Хелен написала ей? Неважно, знает ли Бетти хоть
что-нибудь. Она может бросить тень сомнения на показания Конвея. Само ее
присутствие уже порождает вопросы. А вдруг она приехала с какой-то своей
целью? Шантаж?
  Конвей начал понимать, что его "идеальное" убийство становится все менее
идеальным. Одно он знал наверняка: если не удастся спровадить Бетти
восвояси, надо дать ей приют. Так он сможет хотя бы приглядывать за ней и
присутствовать при ее разговорах с Бауэром.
  - Наверное, вы удивлены моим приездом? - спросила Бетти, входя в комнату.
  - Мягко говоря, да.
  - Во-первых, я действительно хочу помочь вам. Наверное, вам и невдомек,
что я влюбилась в вас еще школьницей, когда Хелен прислала нам вашу
фотографию и написала про вас. Мне всегда ужасно хотелось вас увидеть.
  - А других причин нет?
  - Пожалуй, есть. Может статься, скоро я выйду замуж и тогда уже вряд ли
буду куда-то ездить. Для меня это последняя возможность увидеть
Калифорнию. Вы не могли бы свозить меня на какую-нибудь киностудию?
  - Нет. Я никогда там не бывал.
  - Жаль.
  - А сколько вы намерены здесь пробыть?
  - Зависит от обстоятельств.
  - От каких?
  - Ну, во-первых, деньги. И будет ли у меня шанс на студии. И понравится ли
мне Калифорния. Но я не намерена навязываться вам на все времена. Подыщу
себе жилье.
  - Понятно. А других причин приезжать не было?
  - Нет, - удивленно ответила Бетти.
  - Гибель сестры, например?
  - Зачем нам лицемерить друг с другом?
  - Когда вы получили последнее письмо от Хелен?
  - Вскоре после смерти мамы.
  - Разве она не писала вам после нашего переезда сюда?
  - Нет. Я даже не знала, что вы переехали.
  - А как же вы узнали, где мы живем?
  - Это было нетрудно, коль скоро в каждой газете есть ваши фотография и
адрес.
  - А чем вы можете мне помочь?
  - Ну, стряпать, прибираться в доме, не давать никому тревожить вас
понапрасну. Писатели совершенно беспомощны. Писатель... Это мне тоже
всегда нравилось в вас.
  Конвей насмешливо ухмыльнулся.
  - Ваша сестра не считала... - он осекся. - Хелен не рассказывала мне, что
вы такая, - неуклюже закончил он.
  Вот что она задумала. Хочет поймать меня на слове. Достаточно случайной
фразы, и я пропал. Нет, надо срочно избавиться от нее.
  - Вам нельзя оставаться здесь, - резко сказал он.
  - Что? - ее ошеломила его неожиданная грубость. - Что такое? Вы ведете
себя так, будто боитесь меня.
  Конвей засмеялся, но получилось не ахти как убедительно.
  - А чего мне вас бояться?
  - Я заметила на двери спальни Хелен замок. Наверное, такой же есть и на
вашей.
  Она думает, что я не устою против ее чар. Конвей был готов вырядиться в
волчью шкуру, лишь бы это помогло отделаться от Бетти. Но надо было
изобрести какой-то другой способ.
  - Я совсем ничего не ел, - сказал он. - Может, поэтому и злой.
  - Так я и думала. Но вы сами не дали мне возможности накормить вас. Сейчас
я что-нибудь приготовлю. Вот видите, я же говорила, что сумею помочь, -
она направилась на кухню, и Конвей поплелся следом. - Уходите, тут моя
вотчина.
  Еда оказалась вкусной, но едва ли этот обед можно было назвать веселым,
поскольку протекал он в полном молчании. Только в самом конце трапезы
Бетти попыталась заговорить.
  - Ужасная комната. Почему вы не едите на террасе?
  - Хелен там не нравилось. То слишком жарко, то слишком холодно.
  - Мне бы понравилось.
  - Было очень вкусно. А теперь я помою посуду, а вы поедете подыскивать
жилье.
  - Вам прямо неймется выставить меня.
  - Извините, если я кажусь грубым.
  - Кажетесь? Кабы так. Я уеду вечером, а пока доделаю дело. Ступайте.
  - Я просмотрю газетные объявления.
  Конвей нашел несколько объявлений о сдаче жилья, потом сел за машинку и
сделал вид, будто работает. Прошло около часа, когда в дверь постучалась
Бетти.
  - В самолете я не сомкнула глаз и теперь с ног валюсь. Пожалуй, вздремну,
а уж потом пойду.
  Конвей хотел возразить, но дверь уже закрылась, и мгновение спустя он
услышал, как щелкнул замок в спальне Хелен.
  Что ж, по крайней мере, Бетти согласилась уйти. Хоть какое-то облегчение.
Конвей погрузился в размышления и вздрогнул, услышав дверной звонок. Он
взглянул на часы. Уже пять. Он рассердился на себя за то, что позволил
Бетти проспать так долго, и, прежде чем спуститься вниз, громко постучал в
дверь ее комнаты.
  - Я ехал мимо и решил заглянуть, - сообщил Бауэр, входя. - У вас, часом,
не найдется холодного пива?
  - Конечно, найдется. Сейчас принесу.
  Но сержант пошел за Конвеем в кухню.
  - Она уехала? - театральным шепотом спросил он.
  - Нет еще. Она спала.
  - Что?!
  - Сказала, что ужасно устала, а я заработался и даже не заметил, сколько
прошло времени. - Конвей протянул сержанту бокал с пивом, и Бауэр надолго
припал к нему.
  - Нехорошо. Молодая девушка у вас в доме...
  - Еще бы. Если вы поможете мне поскорее спровадить ее, буду только рад, -
сказал Конвей. - Будь здесь моя машина, я бы собрал пожитки Бетти и увез.
Вы не знаете, когда мне ее вернут?
  - Думаю, через пару дней. А тело отдадут завтра. Вам пора звонить в
похоронное бюро. Кстати, не сочтите за любопытство, но как у вас с
деньгами?
  - Думаю, на приличные похороны хватит.
  - Тогда позвоните в "Уолбридж", сошлитесь на меня. Расценки там весьма
умеренные... Я тут проверил всех ваших знакомых из списка.
  - И что?
  - Ничего. Как я и предполагал. Пустая трата сил и времени. А этот Тейлор,
ну, из записной книжки жены, где он работает?
  - Ума не приложу, - честно ответил Конвей. - По-моему, он был разъездным
торговцем, но что продавал и от какой фирмы, не знаю.
  - Как он выглядел?
  - Чуть повыше меня, черноволосый, смуглый. Это все, что мне известно.
Разве он способен вам помочь?
  - Нет. Но я должен что-то делать. Появится эта дамочка или нет?
  - Сейчас спустится. Вы хотите с ней поговорить?
  - Бетти! - позвал сержант.
  - Иду! - откликнулась девушка.
  - Мне пора, - вдруг сказал Бауэр.
  - Не знаю, чего она там возится. Женщины есть женщины.
  - Кстати, о женщинах. Я тут обедал с Гретой и показал ей те перчатки.
Знаете, что она сказала? Потеряв одну такую перчатку, женщина непременно
выбросит и другую. В этом есть своя логика.
  Мало ему собственной тупости, подумал Конвей. Еще и у Греты занимает.
  - Не знаком с особенностями женской логики, но жена попросила меня
вернуться за перчаткой, - сказал он. - Может, хотела надеть их, работая в
саду.
  - Хелен работала в саду? - недоверчиво спросила подошедшая Бетти. - Тогда
она и впрямь изменилась.
  Конвей мысленно чертыхнулся, потому что Бауэр подошел к окну и оглядел
совершенно запущенный сад.
  - Она любит садоводство? - спросил сержант.
  - Нет, - Конвей искал подходящее объяснение, такое, против которого Бетти
было бы нечего возразить. - Она часто говорила, что хочет заняться садом,
но никогда ничего там не делала. Это было что-то вроде шутки.
  - Не понимаю, что тут смешного, если она ничего не делала.
  - Вам не понять. У вас с Гретой тоже, наверное, есть шуточки, понятные
только вам двоим.
  - Нет, - сухо ответил сержант. - Никаких таких шуточек. У Греты туговато с
юмором.
  - Может, объясните, о чем идет речь? - попросила Бетти.
  Бауэр тотчас протянул ей злополучные перчатки.
  - Не верится, чтобы женщина могла расстроиться из-за потери такой
перчатки. Скорее, наоборот. Любая была бы рада избавиться от них.
  Конвей смотрел на Бетти и ждал, что она скажет.
  - Любая, но не Хелен. Она не любила терять вещи и никогда ничего не
выбрасывала.
  Конвей подивился этому беспардонному вранью. Еще минуту назад Бетти
намекала, что он говорил неправду о покойной жене, а теперь сама лгала,
покрывая его.
  - Мистер Конвей сказал, что вы не будете жить здесь, - заговорил Бауэр. -
Неподалеку есть мотель.
  - Я хотела поискать жилье, но проспала. Не хочу ночевать в паршивом
мотеле, когда здесь есть хорошая комната с кроватью.
  - Как вы не поймете, что вам нельзя оставаться тут?
  - Там, где я росла, считают, что человеку надо помогать в беде, а не
бросать его одного.
  - Но что скажут люди? - не сдавался Бауэр. - Это же неприлично. Правильно?
Правильно.
  Бетти посмотрела на него, выдержала паузу и сказала:
  - Сержант, я смогу позаботиться о своем добром имени без помощи
полицейского управления Лос-Анджелеса. Сейчас я вполне обойдусь без ваших
советов, оценок и вашего навязчивого присутствия.
  Бетти подошла к двери и распахнула ее. Бауэр молча покинул дом.
  Едва за ним закрылась дверь, Конвей спросил:
  - Зачем вы разыграли этот спектакль с перчатками?
  - А что, не получилось? Да, актриса я не ахти какая. Но сержант, кажется,
купился. Поужинаем дома или куда-нибудь пойдем?
  - Делайте, что хотите. Я намерен ужинать здесь.
  - Вот и хорошо. - Его грубость, похоже, перестала действовать на Бетти. -
Пойду стряпать.
  За ужином Конвей так и не решился выпить, боясь, что у него развяжется
язык. Молчание было еще более неловким, чем во время обеда. Наконец Бетти
сказала:
  - Вам надо почаще выходить из дома, а то сидите как в тюрьме.
  - Позвольте напомнить, что у меня недавно погибла жена, и мне не до
развлечений.
  - Я не о развлечениях. Как сказал сержант, это было бы неприлично. Но вы
могли бы...
  - Повторяю, я не расположен веселиться.
  - Разумеется, вы расстроены, но вовсе не обязаны изображать из себя
убитого горем мужа.
  - О чем это вы?
  - Вы с Хелен прожили четыре года. Ни один нормальный человек не стал бы
сожалеть о ее кончине. Неважно, убили ее или нет.
  Бетти смотрела на него открытым честным взглядом, и Конвей отвел глаза. А
потом воскликнул: "Вы сошли с ума!" - и убежал в свою комнату.
  Что она знает? О чем догадывается? Что замышляет? В какую ловушку хочет
его заманить?
  Ответов на эти вопросы он не находил. А потом понял, в каком направлении
движутся его мысли, и испугался. Неужели придется убить и эту девушку?
Нет, он не убийца, хотя и задушил Хелен. Это был единственный путь к
спасению. Но теперь "идеальное" убийство на глазах теряет всю свою
"идеальность".
  Он услышал, как Бетти поднялась в комнату Хелен, подождал, потом выглянул
из кабинета. Бетти уже погасила свет. Конвей спустился на кухню, взял
бутылку виски, содовую и вернулся к себе.

  8

  Наутро, открыв глаза, Конвей первым делом посмотрел на небольшие часы на
столике. С трудом сфокусировав взгляд, он увидел, что уже десять, и
ужаснулся. Сев на постели, принялся приводить в порядок мысли. Что ж,
Бауэр не звонил - и то слава богу.
  На кухонном столе лежали газеты и грейпфрут, на плите стоял кофейник.
Конвей выпил одну чашку кофе, налил еще и, сев за стол, взялся за
грейпфрут и газеты. Убийство по-прежнему будоражило умы. О нем писали на
первых полосах, но статьи сменились заметками на одну колонку.
  - Я не слышала, как вы спустились.
  Голос донесся с террасы. Конвей поднял глаза и увидел голову Бетти,
которая выглядывала из-за спинки кушетки. Бетти загорала. Она встала, и
похмелье Конвея мгновенно улетучилось. На Бетти были совсем коротенькие
шорты и лифчик, едва-едва прикрывавший великолепную грудь.
  - Сегодня газеты пишут об убийстве гораздо меньше, - заметила Бетти, стоя
в дверях. Конвей очнулся. Он был зачарован красотой ее молодого стройного
тела, но теперь напустил на себя суровый вид и ответил:
  - Бауэр сказал, что шумиха скоро уляжется.
  - На улице так хорошо, - Бетти потянулась. - Почему бы и вам не позагорать?
  - А что скажут соседи?
  - Соседи! - Бетти поморщилась. - На террасе нас не видно.
  Предложение было очень заманчивое, и Конвей решил снова начать грубить.
  - Разве вы не пойдете искать жилище?
  - Извините, - ответила она с таким видом, будто он дал ей пощечину. -
Пожалуй, я оденусь.
  Когда Бетти ушла, Конвею стало по-настоящему стыдно за свое поведение.
Через пару минут она снова спустилась вниз.
  - Если вы намерены питаться дома, запаситесь продуктами. Холодильник уже
пуст. Я не знаю, когда вернусь за вещами. Пойдете куда-нибудь, оставьте
ключ под ковриком.
  Конвей видел, что Бетти обиделась и старается держаться холодно, но в ней
не было того убивающего все яда, который буквально источала Хелен. Ему
захотелось извиниться, но он не мог позволить себе этого.
  - Я оставлю дверь незапертой.
  Бетти ушла, а Конвей позвонил в похоронное бюро и обо всем договорился,
после чего проглотил пилюлю аспирина и прилег у себя в кабинете. Не успел
он задремать, как его разбудил звонок в дверь. Конвей прекрасно знал, кто
пожаловал.
  - Я тут ехал мимо и решил заглянуть, - сказал Бауэр. - У вас неважный вид.
  - Должно быть, потому что я небрит. Опять не мог заснуть.
  - Да, я же обещал рассказать, как с этим бороться, - спохватился Бауэр. -
Дело в том, что, если человек не может заснуть, значит, ему не дают покоя
какие-то мысли. Рецепт прост: надо выкинуть их из головы. Правильно?
Правильно.
  - Понятно. А о чем же тогда думать?
  - Ни о чем, - Бауэр понизил голос и спросил: - А где она?
  - Ушла. Сказала, что вернется за вещами, как только подыщет жилье.
  - Отлично. Да, кстати, пока не забыл. Рэмсден хочет еще о чем-то вас
спросить.
  - Я рассказал все, что знаю.
  - Да. Но он спрашивал только о дне убийства. Я все проверил, толку
никакого, стало быть, надо заглянуть подальше в прошлое. Что вы делали
накануне? Это было воскресенье.
  - Я весь день работал, а Хелен была дома. - Это была правда. - Мы хотели
поужинать где-нибудь, но у нее разболелась голова. Я сварил ей суп, потом
она пошла спать, а я отправился подышать воздухом, обмозговал свой новый
рассказ и вернулся домой.
  - Ага. А в понедельник?
  Конвей рассказал и о понедельнике. Сидели дома, Обедали. Хелен отправилась
по магазинам, он купил газету и ждал ее в машине. И тут Конвей сделал вид,
будто что-то вспомнил.
  - Да! Она же купила себе пару новых перчаток. Вернувшись в машину, она
сказала, что наконец-то обзавелась второй парой белых перчаток и теперь не
будет так часто стирать.
  - Значит, у нее была еще одна пара?
  Конвей на миг разозлился на себя. Оказывается,