этот болван Бауэр даже не
заметил новые перчатки, когда открывал ящик в комнате Хелен.
  Сержант в недоумении покачал головой.
  - Тогда я и впрямь не понимаю, зачем ей понадобилось искать старую
перчатку. Да, кстати, пока не забыл. У вас с деньгами не туговато?
  - Ну, более-менее нормально.
  - Это, конечно, не мое дело, но сколько у вас на счете?
  Ага! Вот оно что! - подумал Конвей.
  - Один доллар.
  Бауэр искренне изумился.
  - Так вы знали, что ваша жена сняла все деньги?
  - Конечно. Сумма уменьшилась, а банк берет плату за обслуживание каждого
выписанного чека, вот мы и решили снять деньги.
  Вконец расстроенный Бауэр поплелся к двери.
  - У вас были какие-то другие мысли по поводу этих денег?
  - Я все думаю об этих перчатках. Мне казалось, ваша жена что-то замышляла,
хотела на некоторое время уехать от вас, поэтому и отправила вас за этой
драной перчаткой. У меня очень хорошая зрительная память. Я вспомнил, что
видел в ее ящике банковский конверт. Проверил и выяснил, что она сняла все
деньги. Но теперь... теперь, кажется, меня не туда занесло. Сержант Бауэр
не боится признать ошибку.
  Под вечер Конвей все же решил сходить за продуктами. Вернувшись домой и
разложив покупки, он услышал голоса на террасе. Беседовали Бетти и Бауэр.
Конвея охватил уже знакомый острый страх. Он хотел подслушать разговор, но
не смог разобрать ни слова. Нет, надо немедленно положить конец их беседе.
Конвей толкнул дверь и вышел на террасу.
  - Неплохо устроились. А я не заметил вашей машины.
  - Она на задах дома. Я проезжал мимо и увидел на крыльце Бетти.
  - Вы забыли оставить дверь открытой, - сказала Бетти.
  - Извините.
  - Я подъехал, - продолжал Бауэр, - и мы прояснили вчерашнее недоразумение.
  - Да, - подтвердила Бетти. - Мы просто не поняли друг друга.
  - Бетти нашла себе квартиру.
  - Но вселиться можно будет только в воскресенье. Я могу остаться здесь? -
спросила она сразу обоих мужчин.
  - Думаю, два лишних дня не имеют значения, - рассудил Бауэр.
  - По-моему, тоже, - согласился Конвей.
  - А где вы сегодня ужинаете? - осведомился Бауэр.
  - Не знаю. Наверное, дома.
  - Да что вы все время сидите дома? Давайте сегодня поужинаем вместе. Нынче
у нас пятница. Я вас отвезу в одно местечко, где подают жаркое в
горшочках. Объедение! И цены приемлемые. Это блюдо у них бывает только по
пятницам. Поехали. Или у вас другие планы? - он взглянул на Конвея и Бетти.
  Конвей не мог выносить сержанта в больших дозах, но не посмел отказаться.
  - Я согласен. А вы, Бетти?
  - Хорошо. Только переоденусь, - Бетти пошла к себе.
  - Ну, что, - спросил Конвей, - нашли Тейлора?
  - В телефонном справочнике шестнадцать Гарри Тейлоров, но нашего среди них
нет.
  - А как с той девушкой? Дэниелз?
  - А-а, - в голосе Бауэра слышались презрительные нотки. - Она такая тупая.
Только любовалась своими фотографиями в газете. Наверное, и читать-то не
умеет. Я с ними обоими беседовал. Противно.
  - Что противно?
  - Смотреть на них. Похоже, они даже не слышали моих вопросов. Сидели,
держась за руки, хихикали, умилялись друг дружкой. Слава богу, я сперва
допросил их по отдельности. Нам повезло, что передавали речь сенатора
Тарфа. А то они даже не знали, который час, шесть или десять.
  Конвей ужаснулся. Кого же он выбрал для подтверждения своего алиби! Да
здравствует сенатор Тарф!

  9

  Сержант, Бетти и Конвей сидели в кафе.
  - Что, удивлены? - спросил Бауэр. - Вам, наверное, и невдомек, что тут
есть жаркое в горшочках. Вы еще больше удивитесь, когда отведаете его. -
Он протянул им меню. - Конечно, у них есть и другие блюда, если вы не
любите мясо, но мне закажите жаркое. Я пойду позвоню в участок, доложусь.
  Конвей огляделся. В кафе было шумно, душно, воняло кухней и дешевой
парфюмерией. Конвею захотелось уйти. Он помахал официантке, но та не
обратила на него ни малейшего внимания и пошла к другому столику. Конвей
все больше раздражался и вдруг подумал: а чего это Бауэр решил привести
нас сюда?
  Наконец к ним подошла официантка. Бетти ограничилась выпивкой, а Конвей
заказал себе и сержанту жаркое. Со своего места он видел, как Бауэр
говорит по телефону. Потом он подошел и завязал беседу с официанткой,
которая не удостоила Конвея внимания. Приглядевшись, он понял, что задумал
сержант. Он пригласил в это кафе официантку, которая обслуживала их с
Хелен перед сеансом. Конвею полегчало. С этим он справится. Главная
сложность - Бетти.
  Им принесли заказ. Бауэр обратил внимание, что Бетти не ест, и
вопросительно взглянул на нее.
  - Время от времени я сажусь на диету, - пояснила она.
  Конвей заглянул в горшочек с какой-то серой бурдой. Серая картошка, серое
мясо, серые овощи. Он попробовал мясо. Вкус был вполне под стать цвету.
  - Не так вкусно, как обычно, - заметил Бауэр. - Но все равно хорошо. Я
имею в виду цены.
  - Да, цены и впрямь знатные, - согласился Конвей, гадая, сколько этого
варева он должен запихнуть в себя, чтобы не обидеть сержанта.
  - Цены - единственный камень преткновения у нас с Гретой.
  Ну, сейчас его понесет, подумал Конвей, а вслух сказал:
  - Странно.
  - Ничего странного. Женатые люди всегда из-за чего-нибудь спорят, особенно
из-за денег. Вы с Хелен часто ссорились по этому поводу?
  - Нет. Гораздо реже, чем другие пары. Мы спорили главным образом по
пустякам.
  - По каким пустякам? - не унимался Бауэр. - Я ведь скоро женюсь на Грете и
должен быть готов.
  - Ну... мне не хочется об этом вспоминать, но в тот день у нас была
небольшая ссора, - Конвею пришла охота подразнить сержанта, но он
побаивался Бетти. - В тот день мы ходили в кафе обедать, и там произошло
недоразумение. Хелен решила, что снятые со счета деньги у меня, а я думал,
что у нее. Но мы быстро помирились. Правда, потом повздорили еще раз. Это
было еще нелепее. Собираясь в кино, я спросил, есть ли у Хелен деньги. У
меня оставалось всего несколько долларов. А она подумала, что я спрашиваю,
при ней ли те деньги, которые сняты со чета. В общем, когда перед сеансом
мы зашли в кафе выпить кофе, я попросил у нее один доллар. Она раскрыла
кошелек, и я увидел там все наши деньги. Ну, я вспылил. Сказал, что она
напрашивается на неприятности, хочет, чтобы ей дали по голове и ограбили.
На ней еще был этот дурацкий красный шарф. Хелен хотела отдать мне эти
деньги в кафе, но я решил, что нет нужды лишний раз показывать наличные, и
она передала их мне в кинотеатре. - Конвей перешел на доверительный шепот.
  - А потом мы весь сеанс просидели, держась за руки.
  - Почему вы не рассказали мне об этом раньше? - спросил Бауэр. - Разве вы
не понимаете, что произошло? Какой-то тип заметил деньги, а после сеанса
улучил момент и хотел забрать их. Он же не знал, что она отдала деньги вам.
  Конвей понял, что и впрямь сглупил, не рассказав об этом раньше. Он мог бы
и вовсе оградить себя от подозрений. Но теперь надо было по возможности
сгладить этот конфуз.
  - По правде говоря, я просто забыл о таком пустяке. Уверен, что никто,
кроме меня, не видел этих денег.
  - Тут никогда нельзя быть совершенно уверенным, - проворчал Бауэр. Он вяло
прожевал очередной кусок мяса и посмотрел на Конвея. - Сегодня у них
ничего не получилось. Идемте отсюда, а?
  Когда они подошли к машине, Бауэр остановился.
  - Я же забыл сообщить о своем местонахождении. Подождите меня в машине, я
сейчас вернусь.
  Конвей понимал, что сержант отправился расспрашивать официантку. Он достал
сигарету, закурил и подумал: если в полиции все такие, как он, вообще
непонятно, как они ловят преступников.
  Домой ехали молча. Бауэр был заметно расстроен. Когда они распрощались и
вошли в комнату, Бетти спросила:
  - Может быть, вы хоть теперь оцените мои кулинарные способности? Надеюсь,
это жаркое не испортило вам аппетит?

  10

  Ужин прошел очень хорошо. Бетти много говорила, а поскольку об убийстве
речи не было, Конвей не испытывал напряжения и мог расслабиться. Он понял,
что впервые за много месяцев радуется общению с человеческим существом.
Бетти прочла все его опубликованные рассказы и говорила исключительно о
них. После ужина они пили кофе на террасе, и Конвей поймал себя на мысли,
что не хочет, чтобы Бетти уходила из его дома.
  - Вам хорошо? - спросил он.
  - Да, вполне, - Бетти помолчала. - Понимаете, я хочу прояснить все до
конца, чтобы вы не относились ко мне с подозрением. Теперь я понимаю, что
у вас были на то причины. - Она подалась к нему.
  Конвей не удержался и проговорил:
  - Вы просто прелестны.
  - Что? - Бетти отпрянула. - Не сбивайте меня с толку. Послушайте сначала,
что я скажу.
  - Я слушаю.
  Бетти глубоко вздохнула, словно готовясь нырнуть в холодную воду.
  - Узнав об убийстве Хелен, я нутром почуяла, что это ваших рук дело.
  - Что?! - Конвей ожидал чего угодно, только не этого.
  - Пожалуйста, не перебивайте. Я взяла билет на ближайший рейс и прилетела
сюда, боясь, что вы уже в тюрьме. Хочу, чтобы вы знали: я на вашей
стороне. Я могла бы выступить на суде и рассказать, что она была за
штучка. Это хоть как-то помогло бы.
  У Конвея пересохло в горле.
  - Продолжайте, - с трудом выговорил он.
  - Прибыв сюда и узнав, что вы не арестованы, я засомневалась в верности
своих догадок. И зря: ни в какого дурацкого сексуального маньяка я не
верю. С Хелен и ей подобными такое никогда не случается.
  - Вы не виделись с Хелен пять лет. Откуда вам знать, какой она стала?
  - Да, я даже начала верить, что она изменилась. Вы играли весьма
достоверно, но потом я заметила шероховатости. И вконец запуталась. Только
теперь я все поняла - вашу грубость, холодность, стремление избавиться от
меня. Не хочу хвалиться, но все мои знакомые мужчины так или иначе
норовили приударить за мной, а вы были совершенно равнодушны. Но теперь
все стало на свои места. Поначалу я думала, что вы убили Хелен в припадке
ярости, это было бы понятно. Но потом увидела, что вы не такой. Вы
предпочли бы развестись. Но если у вас появилась другая женщина, Хелен
этого не потерпела бы, и вам пришлось бы убить ее.
  Конвей слушал ее с растущим изумлением и даже некоторым облегчением. Если
она зашла так далеко в своих фантазиях, мне нечего бояться, подумал он и
спросил:
  - Вы не пытались сочинять книжки, Бетти? При вашем воображении можно
неплохо заработать.
  - Одним словом, я решила, что, пока я здесь, вы не осмелитесь встречаться
со своей любовницей и не сможете навлечь на себя подозрения.
  - Если вы так решили, то почему нашли себе квартиру?
  - В том-то и дело, что не нашла. Вернее, и не искала. Я просто походила по
магазинам и вернулась. А тут и Бауэр приехал.
  - И что вы ему рассказали?
  - Ничего. Говорил в основном он. Извинился за свое поведение, объяснил,
что нельзя оставаться в доме, что соседи могут заподозрить неладное.
Полицейские тоже начнут сомневаться. И тогда я подумала, что, возможно,
мне и впрямь следует побыстрее убраться отсюда.
  - К сожалению, это верно. Единственное, в чем вы оказались правы. Мне
нечего скрывать, и я не боюсь полиции. Но, если газетчики узнают, что у
меня живет миловидная девушка, они раздуют из мухи слона.
  - Мне уйти сегодня?
  - Можно и завтра.
  - Я все испортила своим приездом.
  - Нет. Я благодарен вам за то, что приняли мою сторону.
  Они перешли в гостиную, и Бетти села рядом с ним на кушетку.
  - Я рада, что вы так думаете. Я действительно хотела как-нибудь помочь
вам. Пожалуйста, поверьте мне.
  Ее губы оказались совсем близко. Остальное было естественно и неизбежно:
существовал лишь один вариант развития событий. Конвей обнял Бетти. После
долгого поцелуя она отстранилась и спросила:
  - Ведь ты не любил ее, правда?
  - Не любил, - ответил Конвей и осекся. Неужели все это - спектакль,
ловушка? Он снова поцеловал девушку. - Я не любил ее, но ты заблуждаешься,
полагая, что я не мог ее терпеть и что она сводила меня с ума. И что я
убил ее. Я просто разлюбил, и все.
  - А меня ты любишь?
  - Да, мне кажется, что люблю. Но все это очень странно.
  - Я понимаю. - Она положила голову ему на плечо. - Сегодня удивительный
вечер. Дома так хорошо. А зачем Бауэр потащил нас в это ужасное кафе?
  Конвей усмехнулся.
  - Он привел туда официантку, которая обслуживала нас с Хелен перед
киносеансом. Хотел, чтобы она меня опознала.
  - А зачем ты плел всю эту чепуху о куче денег у Хелен, о ваших мелких
размолвках?
  Конвей напрягся, и Бетти это почувствовала.
  - Это правда, - с прохладцей ответил он и погладил ее по голове. - Я рад,
что ты не стала искать жилье.
  Бетти отодвинулась.
  - Не говори так.
  - Почему? Разве ты меня не любишь?
  - Конечно, люблю. С того мгновения, как переступила твой порог. Мне не
хочется расставаться с тобой, но... но я не могу здесь остаться, потому
что, кажется, ты не доверяешь и врешь мне. Я не виню тебя за содеянное, я
понимаю. Но, если мы что-то значим друг для друга, я должна знать правду.
Я не могу любить человека, который относится ко мне подозрительно.
  - Ты заблуждаешься, - твердо ответил Конвей. Эти слова вырвались сами
собой, но мгновение спустя он заколебался. Она знала правду. На миг ему
захотелось обрести покой с человеком, которому известно все, и забыть о
проклятой неусыпной бдительности. Но Конвей одернул себя. Ставки были
слишком высоки. А вдруг все это - западня? Такую игру он мог вести только
один.
  - Я не имею никакого отношения к смерти Хелен и сказал тебе правду.
  - Пожалуйста, лучше не говори мне ничего, если не доверяешь, - попросила
Бетти. - Но только не лги. - Она затушила сигарету. - Я пошла спать,
завтра рано вставать. Дверь я закрою на замок, понятно? Доброй ночи.

  11

  Бауэр позвонил ни свет ни заря, чтобы сообщить Конвею об очередном
опознании и о том, что можно забрать машину. Когда Конвей спустился к
завтраку, Бетти уже сидела за столом.
  - Мне пора идти искать квартиру, - сказала она.
  - Сегодня я получу обратно машину и могу тебя повозить.
  - Спасибо.
  В участке Бауэр провел Конвея в просторную комнату, предназначенную для
опознаний. На подмостки группами выводили мужчин, и Конвей делал вид,
будто внимательно рассматривает их, хотя мысли его витали где-то далеко.
  Когда появилась очередная группа, сержант неожиданно подался к Конвею и
спросил:
  - Вы были достаточно внимательны? Никого не узнали?
  - Нет. - Зная Бауэра, Конвей понял, что в этой группе наверняка был
человек, которого он, возможно, встречал прежде. Он еще раз оглядел лица.
Нет, знакомых не было. - Я не знаю никого из них, - повторил Конвей.
  - Ладно, пошли к Рэмсдену.
  Капитан, по-видимому, дожидался их.
  - Доброе утро, мистер Конвей, садитесь, - он повернулся к Бауэру. - Ну,
что?
  - Утверждает, что не узнал его, - ответил сержант.
  - Не понимаю, о чем вы говорите, - сказал Конвей. - Вы можете мне
объяснить?
  - Я не пеняю вам за скрытность, мистер Конвей, - проговорил Рэмсден. - Мне
понятно ваше желание защитить честь и доброе имя супруги, но я должен
напомнить вам, что тем самым вы можете затруднить расследование.
  - Вы же видели его, - подхватил Бауэр. - Мы его, наконец-то, нашли, и он
все рассказал.
  - Гарри Тейлор?! - изумленно воскликнул Конвей.
  - Вот именно.
  - Боже мой. Значит, в последней группе был Тейлор? Наверное, второй
справа, долговязый. Клянусь, я его не узнал. Я же видел его только два
раза. А за что вы его задержали?
  - Вам ли не знать, - ответил сержант.
  - Я не уверен, что он знает, - сказал Рэмсден. - Мне нужна правда, мистер
Конвей. Мы не станем упрекать вас за отказ рассказать все раньше. Вам
известно, что последнее время ваша супруга очень часто виделась с Тейлором?
  - Не может быть! - вскричал Конвей и подумал: наверное, очередная выдумка
Бауэра.
  - Как сие ни печально, но это правда, - сказал Рэмсден. - Тейлор -
разъездной торговец и частенько наведывался сюда, проводя немало времени с
вашей супругой. Они были очень близкими друзьями. Вы понимаете, о чем я.
Тейлор сам признался.
  Конвея словно ударили в солнечное сплетение. Мысли закружились, как в
калейдоскопе. Что рассказал Тейлор? Много ли он знал? Одно было ясно: весь
замысел держался на образе счастливой супружеской четы, но теперь вдруг
выясняется, что у Хелен был человек, гораздо более близкий, чем муж.
  По-видимому, эти чувства отразились на лице Конвея. Рэмсден сказал:
  - Может, он и впрямь ничего не знал. Правда, не знать о таком почти
невозможно, но... Вам и невдомек, что ваша супруга встречалась с Тейлором?
  - Я и сейчас в это не верю. А что сказал Тейлор?
  - Что ваша супруга собиралась развестись с вами и выйти за него. Она
рассчитывала, что вскоре вы получите крупную сумму.
  - Что?! - Конвей лихорадочно соображал. Тейлор знал о деньгах. Значит,
знал и об остальном: ссорах, угрозах, письмах... Но письма не отправлены,
и Тейлор не сможет ничего доказать. - Он лжет. Я не верю ни одному его
слову.
  - В этом, возможно, и лжет. Но в остальном... Вашу супругу опознал
владелец дома, где Тейлор снял квартиру для свиданий с ней.
  - Вы хотите сказать... Он что, имеет какое-то отношение к убийству?
  - Вполне возможно. Во всяком случае, есть, над чем поработать. Конечно, мы
пока не знаем, почему он это сделал. Может быть, узнал, что ваша супруга
обманывает его и не собирается разводиться с вами.
  - А может, нашла еще кого-то и хотела бросить Тейлора, - рассудил Бауэр.
  Конвей понимал, что вступает на тонкий лед, но ему надо было вытянуть из
Рэмсдена побольше сведений.
  - Вы же не можете осудить человека за намерение жениться на чужой супруге,
- сказал он.
  - Разумеется, - ответил Рэмсден. - Но мы копнем поглубже. Нам пока не
удается разгадать мотив преступления.
  - Если так рассуждать, - продолжал наступление Конвей, хотя и сознавал,
что напористость чревата опасностью, - то можно сказать, что и у меня был
мотив.
  - Да, мотив мог быть и у вас, - тихо подтвердил Бауэр таким тоном, что у
Конвея по спине побежали мурашки.
  - А теперь, Бауэр, - сказал Рэмсден, - поезжайте к мистеру Конвею и
поищите в доме какие-нибудь адреса, номера телефонов. До свидания, мистер
Конвей. Мне очень жаль, что именно я был вынужден открыть вам столь
неприятную истину.
  Прежде чем отправиться домой, Бауэр повел Конвея в гараж, чтобы забрать
его машину.
  - Не понимаю, как можно ни о чем не догадываться, когда жена так гуляет, -
сказал сержант, нарушив ход мыслей Конвея.
  Пожалуй, впервые он прав, подумал тот, а вслух сказал:
  - Дело в том, что я часто работал вечерами, а ей было скучно. Она уходила
в кино. Я предлагал подбросить ее на машине, но Хелен говорила, что не
хочет отрывать меня от работы, и я верил ей. Полагаю, поначалу так оно и
было: она действительно ходила в кино.
  - Я вижу, весть о Тейлоре не очень расстроила вас.
  - Не знаю, - ответил Конвей, старательно вживаясь в образ обманутого мужа.
- После такой ужасной недели... начала жена пропала, потом я узнал, что ее
убили. Вряд ли что-то может ударить больнее.
  - Да, - подтвердил Бауэр. - Вы как парализованный.
  - А у Тейлора есть алиби? - спросил Конвей.
  - Есть, но его надо проверить. Алиби можно создать, хотя это очень сложно.
Взять хотя бы вас. Когда убивают женщину, подозрение первым делом падает
на мужа, и это естественно: мужья нередко убивают жен. Я должен был
проверить, могли ли вы убить супругу. Обратите внимание: не убили, а могли
ли убить.
  - Мне и в голову не приходило, что я должен иметь алиби, - сказал Конвей.
- Кажется, меня никто не видел во время поисков жены и поездки на трамвае
в участок.
  - Вот тут вы заблуждаетесь. Взять хотя бы патрульную машину. Полиция
обшарила все окрестности кинотеатра, но вашей машины не нашла. Будь
убийцей вы, машина стояла бы где-то поблизости. Правда, патрульные могли и
не заметить ее, посему это обстоятельство нельзя считать имеющим
доказательную силу. Но... - Бауэр вошел в раж, - но есть два бесспорно
установленных факта. Вашу машину оставили на Фултон-стрит в две минуты
одиннадцатого, а в полицейский участок вы явились