Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
охотишься вечерами.
Говорит, хочешь стать маршалом и повесить себе на шею бриллиантовую звезду.
Смотри, сколько доносов на тебя прислал. Тут - про твою половую
распущенность и половые извращения. Тут - про воровство. Тут - про твои
незаконные дворцы. Тут - все твое прошлое описано. Я эти гадости даже и
читать не хочу. Забери, дорогой, себе. А вот, Лаврентий, предложение
товарища Ежова. Это именно то, что он хочет с тобой сделать. Лично мне
прислал. Печать НКВД и его подпись. Пишет, что расстрелять тебя мало. Как
тебе это нравится?
- Значит так. Сыроежка. Вот фотография. Это мистер Стентон. Он владелец
фирмы "Фараон и сыновья", которая вербует американских инженеров для
Советского Союза. Кроме того, через мистера Стентона мы заказали в Балтиморе
на фирме "КУВ" одну очень важную штуку. Есть подозрение, что эту штуку у
него, мягко говоря, увели. С мистером Стентоном нам надо поговорить, но так,
чтобы никто не дознался, что мы с ним виделись. К концу рабочего дня я всех
девочек, которых с собой привез, ставлю к выходам его фирмы. Нам надо его не
упустить в толпе. Кроме того, я выставлю посты у его дома. Надо мистера
перехватить. Как только перехватят и поведут, я тебя на машине выброшу на
его пути. Твоя задача - охмурить, сбить с панталыку и увести с пути
истинного. Мы за тобой будем смотреть. Как только отведешь в сторону, мы его
и прихватим. Потолковать надо. Ясно?
- Ясно. Только я по-американски говорить не умею.
- А тебе по-американски не надо говорить. Главное, чтобы ты по-русски не
заговорила. Ты ему мимикой информацию передавай. И жестами. Телом, так
сказать.
- Ясно. А если он будет говорить?
- А ты слушай и улыбайся.
- Ясно.
- Все. До вечера свободна. К вечеру оденешься завлекательно и мордочку
подрисуешь. У тебя это получается. Иди. Ширманова ко мне.
- Товарищ Ежов, здравствуйте. Это я говорю, товарищ Сталин.
- Здравствуйте, товарищ Сталин.
- Товарищ Ежов, мы тут с товарищами посоветовались и решили, что товарища
Берия мало расстрелять.
- Мало, товарищ Сталин.
- Не будем его расстреливать. Его надо перевоспитать и исправить.
Надеюсь, на Лубянке умеют перевоспитывать.
- Перевоспитаем, товарищ Сталин! Мы его на верный путь поставим.
Он тут у меня. Я Сейчас выделю охрану и отправлю его прямо к вам на
Лубянку.
- Лубянка давно по этому мерзавцу плачет.
- Вы меня не поняли, товарищ Ежов. Мы решили товарища Берия послать к вам
на Лубянку не в камеры, а в кабинеты. Товарищ Берия назначен вашим
заместителем. Вы будете его начальником и постарайтесь своего нового
подчиненного исправить и перевоспитать.
Идет Люська Сыроежка под ручку с мистером Стентоном. Мистер Стентон
Сыроежке в ухо непристойности шепчет. Смеется Люська.
Отлип от стены некто в сером и мистеру рот зажал. И Ширманов рядом. В
подъезд дернули. В Вашингтоне подъезды на ключик закрываются. Но
профессионален Ширманов. У него в кармане, если порыться, ключи от всякого
подъезда найдутся.
Дернули мистера Стентона так, что вроде бы и не было никогда такого
мистера на вашингтонских улицах.
Холованов фонариком в очи:
- Здравствуйте, мистер Стентон. Как дела с известным вам изделием?
- Великолепно, мистер Холованов.
- Завершили?
- Полный порядок. Завершили.
- И когда?
- Так неделю же назад.
Отлегло у Холованова. Улыбнулся:
- А вроде к концу года обещали.
- Именно так. Обещал. Но и вы обещали за скорость платить дополнительно.
Поэтому мы постарались и завершили досрочно.
- И где изделие в данный момент?
- Как где? Как это где?
- А ты не вскипай! Где, спрашиваю, изделие?
- Так вам же отдали.
- Когда отдали?
- Так вчера же. Девчонка от вас была. Худенькая такая. Симпатичная.
- И трость у нее была?
- Трости не было, женщины с тростью не ходят. Но в сумочке у нее
набалдашник от трости был.
- Такой как надо?
- Точно такой.
- А документы ты проверил?
- Как без документов, мистер Холованов? Все документы в полнейшем. И
расписочка у меня в сейфе. На вашем бланке.
Впереди - Волга. Впереди - мост железнодорожный: одним концом упирается в
берег, другим - в горизонт. Тринадцать пролетов. Раньше назывался мост
Александровским. Теперь - просто мост. Мало кто помнит его прежнее имя. Мало
кто помнит, что начали строить Александровский мост в 1876 году, а через
четыре года пошли по нему поезда. Тогда был крупнейший мост Европы, символ
русского капитализма, неудержимо прущего заре навстречу. Мост и сейчас
смотрится. Страшен мостище. Страшная серая Волга. Вокруг - степь. Уже
холодно. Ветер на проводах свистит. Разъезд. Рельсы в три колеи.
На откосе надпись белыми камушками: "Слава Сталину!" На запасном пути -
"Главспецремстрой-12".
Все. Ничего больше.
Пронесся мимо красный экспресс "КуйбышевМосква", смотрят люди из окон на
ремонтный поезд, ничего интересного увидеть не могут.
Потому как все интересное не снаружи, а внутри. Внутри вагона не то
почтового, не то багажного. Там, внутри Сей Сеич проверяет готовность
ЖарПтицы к выполнению ответственного правительственного задания.
- Отсюда ты пойдешь сама. Тут до Куйбышева рукой подать. Главное, чтобы
они не поняли, откуда ты появилась. Связи никакой мы с тобой. Жар-птица,
поддерживать не можем. Все телефоны в руках НКВД, весь телеграф - в тех же
руках. Иди. Если что-то узнаешь или сделаешь, возвращайся сюда. Мы тут на
разъезде регулярно по субботам с полночи до полдня.
- Сей Сеич, 913-й километр прямо у Жигулей, вы думаете, что НКВД не
догадывается, что у нас тут постоянное место остановок и долгих стоянок?
- Будем надеяться, что они об этом не знают.
Жарко в сентябре в славном городе Вашингтоне. Гонит горячий ветер первые
опавшие листья по М-стрит.
Закурил Холованов, затянулся, сплюнул и долго матерился, душу изливая.
- Увели. Увели "Контроль-блок". Как же они, гады, меня выследили? Хорошо,
хоть Жар-птица вовремя спохватилась. Ладно, этот вариант я ожидал. Боялся
его, но именно он и выпал. Знаешь, Ширманов, даже как-то и легче. Наверное,
так себя приговоренные к смерти чувствуют. Объявили приговор, и все сразу
безразлично. Сгорели мы с тобой, Ширманов. Вся власть, весь контроль теперь
в руках Ежова Николая Ивановича. Меня он не простит и тебя тоже. На одном
пыточном станке висеть будем.
- Люблю компанию.
- Не будем плакать. Вернемся к делу. Решение для данной ситуации у меня
еще в Москве было заготовлено. Наша тактика: не показать Ежову, что мы
спохватились. Поэтому убить Стентона мы не можем: это будет сигнал Ежову,
что мы заподозрили неладное и включились в борьбу. Но нельзя нам мистера
Стентона оставить живым. Его ведь спросят в любой момент: а не интересовался
ли Холованов изделием? А что он ответить может? Он и ответит, что Холованов
интересовался. В этой ситуации Ежову надо будет немедленно выступать, и сил
у него явно больше. Что же нам делать, если нельзя Стентона ни убить, ни
живым оставить? Пропасть мистер Стентон тоже не может: это тот же сигнал
Ежову.
- Тут ничего не придумаешь.
- Нет, Ширманов, придумать можно. Жалко, что Вашингтон, в отличие от
европейских столиц, сразу после окончания рабочего дня пустеет. Но ничего. В
общем так: мистер Стентон должен сам умереть. Умереть сегодня. Естественной
смертью. На глазах десятков свидетелей.
- Товарищ Холованов, уже вечер. Умереть естественной смертью сегодня в
Вашингтоне на глазах десятков свидетелей - это только на вокзале.
Невозможно, товарищ Холованов.
- Ширманов!
- Я.
- Займись.
ГЛАВА 14
Старший майор государственной безопасности Бочаров развернул бумагу.
Серьезная бумага: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Центральный Комитет
ВКП(б)".
Бочаров глазом цыганским сразу в самый низ: уж не сам ли Гуталин
подписал? Нет. Не сам. Маленков. Тоже, признаться, не слабо. А что в
бумаге? Вот что: "Совершенно секретно. Особой важности. Старшему майору
государственной безопасности Бочарову лично. После ознакомления документ
вернуть подателю для немедленного уничтожения".
- А удостоверение личности у вас есть?
- Есть. - Подает Настя шелковый платочек с печатью ЦК и несмываемой
подписью товарища Сталина.
Только обрадовался Бочаров, что сталинской подписи нет, а вот и она.
Ладно. Что там в бумаге дальше?
"В Куйбышевское управление НКВД направляется спецкурьер ЦК ВКП(б)
Анастасия Стрелецкая, в последующих документах - Жар-птица. Цель: пройти
тренировку по особой, ей известной программе. Основные направления:
совершенствование испанского языка, парашютная подготовка, ориентирование на
местности и способы выживания, длительные пешие переходы, стрельба, самбо.
На время пребывания в Куйбышевском НКВД обеспечить Жар-птицу всем
Необходимым для жизни и успешного освоения программы. По ее требованию
обеспечивать самолетом и парашютами для совершения учебных прыжков на любой
из районов по ее выбору в пределах государственных границ СССР: Процесс
подготовки не контролировать и не вмешиваться в него. По первому требованию
обеспечить Жар-птице связь с Москвой по закрытым правительственным каналам.
На вас возлагается личная ответственность за безопасность Жар-птицы и
сохранение тайны ее пребывания в Куйбышевском НКВД. Вместе с ней разработать
правдоподобную легенду и неукоснительно придерживаться ее. Кроме вас, никто
не должен знать истинных целей командировки. Особо подчеркиваю, что
Жар-птица находится только в подчинении Центрального Комитета. Вопросов
Жар-птице не задавать. На вопросы могу ответить только я. Маленков. Москва.
Кремль. 1 сентября 1938".
Прочитал старший майор государственной безопасности такую бумагу и на
Настю уставился: что за птицу прислали? И зачем? Мордочка знакома из газет.
Самому Сталину цветы вручала. Абы кого на такое дело не ставят. С другой
стороны, мордочка - глупенькая. Пронюхал Гуталин что-то? Или? Если бы
пронюхал, не стал бы такую глупенькую посылать. На морде написано: дурочка.
Только с гонором. В бумаге, конечно, какой-то тайный смысл, но так написана,
чтоб не понять, что именно ее интересует. А ведь может она быть самой
обыкновенной контролершей. Прислали, чтоб вынюхала что-то. И не похоже. На
контроль прислали бы кого посолиднее...
Улыбнулся старший майор государственной безопасности:
- Милости просим. Жар-птица, в Куйбышевское управление НКВД.
От центра города, от областного управления, до спецучастка - три часа
дороги. Выскочили из города и лесом вдоль ветки железнодорожной. Пока в
зеленые ворота не уперлись. Вправо заборы несокрушимые, проволокой
оплетенные, влево - заборы несокрушимые, той же проволокой оплетенные. Перед
забором - ров. Чтоб машиной забор не проломить. Во рву колючие кусты колючей
же проволокой окручены. Перед воротами - грозные надписи. Рядом - еще
ворота. Те для поездов.
Раскрылись створки ворот, "Эмку" пропуская, и закрылись. Механизация. Как
у товарища Сталина на секретной подземной станции метро. Снова - лесом.
Снова ветка железнодорожная рядом. Распекло солнышко сентябрьское сосновый
лес, смолой пахнет.
Вот и Волга из-за бугра блеснула. Простор необозримый. Дали лесные. На
той стороне - отколы Жигулей. На Волге белый пароход зовет кого-то гудками.
Повернула машина, на холме - величавый храм.
Брошен давно, колокольня снарядами еще в Гражданскую пробита, весь
кустами колючими зарос. Но величие не ушло. Ах, умели раньше строить. И
места для храмов выбирать умели.
- Правее - дом отдыха НКВД и дачи руководящее состава. У Волги лодочная
станция. Левее - детский городок. Раньше тут колония для беспризорных была.
Теперь лагерь для испанских детей. А там - наша станция железнодорожная,
учебный центр войск НКВД, стрельбище и участок, где врагов стреляем. Вот и
все наши достопримечательности.
Слушает Настя рассказ старшего майора государственной безопасности, а
сама все это знает. В монастыре целая папка документов на Куйбышевский
спецучасток собрана. Все в той папке: и точная площадь участка, и длина
периметра, и система охраны. Хорошо устроились. И Волга рядом. Посторонним
не пробраться на спецучасток и не убежать с него. Одни ворота
железнодорожные, другие рядом автомобильные и еще калиточка с выходом на
пляж и лодочную станцию. И двадцать семь километров несокрушимых заборов под
постоянным наблюдением и охраной.
Старший майор государственной безопасности не рассказывает, но Настя
знает: во рвах под колючей проволокой - противопехотные мины. Между заборами
- псы-волкодавы.
Вечером у дома отдыха НКВД весело. Большой красивый парень гармошку
терзает. Смех. Танцы.
- Это наш новый товарищ Настя. Прислана из Центра.
С утра одевается Настя в темное и уходит в лес. Леса на спецучастке
много. Оттяпали чекисты кусочек на волжском берегу, не постеснялись. Все тут
у них. Это так принято: большой дом НКВД всегда в центре города. Чтобы все
его видели. И боялись. А за городом - дом отдыха, склады, учебный центр,
расстрельный участок. Случись что в городе: бедствия стихийные, волнения,
бунт, - НКВД контроля не теряет. Не из центра города ситуацию контролировать
будет, а из какого-то живописного леса.
Спецучасток - это как бы тайная запасная столица области. Товарищ Сталин
в соответствии с той же логикой и для всего Советского Союза тайную столицу
строит. Заодно - и для всей Европы, и всей Азии. Вон там, в Жигулях. На той
стороне Волги. Хитер товарищ Сталин. Рядом развернул грандиозное
строительство Куйбышевской ГЭС - крупнейшей в мире. С одной стороны, столице
Европы много энергии потребуется. С другой - строительство ГЭС служит, кроме
всего, маскировкой строительства подземного города. Все знают, что великая
стройка вокруг - Куйбышевская ГЭС. Лагерей кругом столько, что в Куйбышеве
ночи белые, как в Ленинграде. Столько тут зон запретных, столько
электричества К тех зонах жгут, что по ночам рассеянным светом Вся область
озарена. Хоть газету читай. Так вот: гонят зэков эшелонами в Куйбышев, и все
понимают - на строительство ГЭС. Разгружают машины механизмы - для
строительства ГЭС. Тысячи тонн стали и цемента потоками идут: все понятно -
строительство ГЭС. Все знают про ГЭС. Мало - про подземный город. Смотришь
на откосы Жигулей, ничего подозрительного не увидишь. Спрятано все. Так и
возле спецучастка НКВД ходить можно из года в год: в лесу забор зеленый да
проволока, собачки брешут. Что за забором? Да мало ли что! У нас вообще все
секретно.
Смотрят чекисты на Жар-птицу. Понимают, что вещмешок иностранный. Ботинки
на подошвах толстых. "Люгер" на боку. Внимание ей. Почтение. Запретил
Бочаров говорить о ней, запретил вопросы задавать. Так оно и без вопросов
ясно - диверсантша. В лагере испанских детей не по-нашему лопочет. В языке
совершенствуется. Ясно без вопросов - прислали готовиться генерала Франко
исполнить. Дело нужное.
Исходила Настя спецучасток. Ничего интересного. Ничего подозрительного:
лес, станция железнодорожная в лесу, массовые захоронения, стрельбище,
брошенный храм, дом отдыха, дети испанские, склады. Сегодня наткнулась на
дорожку расстрельную. Между станцией и могилами вытоптана дорожка. На этой
дорожке - загон. Настя его пустым видела, заборы в два роста, доски
внахлест, но ворота настежь. В загоне десять шкафов. По пять отделений в
каждом. Шкафы в загоне - подковой. Но явно загон не простаивает. К нему не
заросла народная тропа. Вытоптана трава - вроде стада слонов тут каждую ночь
на водопой идут.
Бегает Настя лесами. Туда, сюда. Не следят ли? Нет. Не следят. В лесу она
рывок делает, а потом затаится и смотрит. Нет, не следят. Убежать она отсюда
не может. И по лесам ничего интересного ей не найти. Спокоен старший майор
государственной безопасности Бочаров. Волнения не проявляет. Уверен в себе.
Посмеивается.
Каждый день на спецучастке стрельба. То ли на стрельбище тренируются, то
ли людей стреляют. Наверное, и то, и другое. Рабсила в тоннелях жигулевских
быстро изнашивается. Так ее эшелонами - сюда. На спецучасток. Видела Настя,
как эшелоны вползают через ворота спецучастка. И - к станции.
Загоняют эшелоны поздно вечером. Стоят они на станции до рассвета. А с
рассветом оцепляют станцию, загон и могильники конвоем...
Растянул меха гармонист и грянула песня:
Как нас обнимала гроза... и подхватили:
Тогда нам с тобою сквозь дым улыбались
Ее голубые глаза.
Обыкновенные люди. Романтики. Скромные герои. Делают важное дело.
Стреляют врагов. Чем больше настреляют, тем быстрее наступит светлое
будущее. Их незаметный героический труд - это борьба за счастье всего
человечества. За мир на земле.
Хороший вечер. Тут на спецучастке летом, как в санатории, семьи
руководящего состава НКВД живут. Тут и руководство областное отдыхает:
секретари обкома, прокурор, товарищи из облисполкома. С семьями. Каждый
вечер на поляне возле реки все общество собирается. Уху вечерами варят,
раков. Пиво холодное прямо из бочки. Так пиво и называется "Жигулевское".
Жены чекистов Настю сразу в свой круг приняли.
Запросто.
Запретил Бочаров про Настю сплетничать. И не сплетничают. Тут женщины
особые. Понимают: болтни лишнего...
Так что не болтают. Но знают: прислал товарищ
Сталин девчонку готовиться к убийству самого Франко. Или Троцкого. Нет,
конечно, не Троцкого. Учит она, говорят, испанский язык - это против Франко.
Троцкий ведь в Мексике живет. Если бы мексиканский язык учила, то тогда
понятно...
И женам партийных руководителей - глазами: вон та, глазастенькая. Это
которая? Да вон же. Это та самая? Да как же на такое дело такую тощую?
Генерал Франко вон какой жирный. Справится ли? Тщщ...
Согрелась Жар-птица у стога сена, слушает разговоры вокруг, улыбается
своему чему-то. Качнулись синие жигулевские утесы за Волгой, задрожало мягко
черное небо, и полетела Жар-птица в прекрасную страну, в страну будущего,
где люди будут честными и добрыми, даже честнее и добрее, чем сейчас...
И решила Настя, что нет тут никакого заговора. Нет и все. Просто ищет она
заговоры и хочет найти, а тот, кто ищет, тот всегда находит. Это из наших
песен известно. Нет заговора на спецучастке Куйбышевского управления НКВД.
Не могут такие добрые, такие честные люди устраивать заговор против власти
рабочих и крестьян, против товарища Сталина, который власть народа защищает
от примазавшихся проходимцев.
Подсел Бочаров.
- Ну как тренировки?
- Хорошо.
- Не помочь ли чем?
- Нет, спасибо.
- А знаешь, Жар-птица, тебя сегодня видели возле загона.
- Знаю.
- Ты, конечно, не догадываешься, зачем в загоне шкафы стоят. А у нас
поверие: если кто из непосвященных эти шкафы увидит, то жить ему недолго.
Человек может увидеть такие шкафы только раз в жизни и тут же должен
умереть.
- А как же вы и ваши люди?
- Ко мне и моим людям это не относится.
Мы - посвященные. Нам тайна шкафов доверена.
Мы работаем с этими шкафами. Это, так сказать, наше средство
производства. Потому это поверье нас как бы не касается. А вот тот, кому эта
тайна не доверена, умирает быстро после того, как такой шкаф увидит.
Нехорошее лицо у Бочарова. И глаза нехорошие.
Говорят, что существуют в природе черные бриллианты, так вот глаза у него
именно такие: черные, хол