ванне...  Своеволие...
(Декламирует.) Пусть и вправду, Постум, курица не птица, Но  с  куриными
мозгами хватишь горя.
   Если выпало в Империи родиться, Лучше жить в глухой провинции  у  мо-
ря...
   (Смеется, наполняет стопку, пьет. Продолжает.) Говоришь, что все  на-
местники - ворюги?
   Но ворюга мне милей, чем кровопийца...
   Потрясающий поэт... Гениальный... А такие, как ты, Степан,  чуть  его
со свету не сжили... За что?.. За тунеядство! Что, не помнишь?..  Врешь,
братец - все помнишь!.. И не за тунеядство вы его в  лагерь  загнали,  а
вот за это...
   (Декламирует.) Как там в Ливии, мой Постум, - или где там?
   Неужели до сих пор еще воюем?
   (Смеется.) Да и я тоже хорош... Все знал, все видел... и молчал.  Ку-
пили...
   Наливает стопку, поднимает.
   Антон. Отец, перестань, не надо!..
   Андрей Николаевич (устало). Да какой я тебе отец... (Кивает на Викто-
ра). Вот твой отец!..
   Антон. Сам вижу - не слепой.
   Долгая пауза.
   Виктор. Андрей Николаевич, так я принесу анкеты?
   Андрей Николаевич. Неси.
   Виктор выходит на галерею, садится на крыльцо, курит.
   Антон. Все, мать, мне пора...
   Татьяна. Ну, что это за обращение, Антон!.. Андрей, Макс, Шура - ска-
жите хоть вы ему в конце концов!..
   Андрей Николаевич. Мама.
   Максим. Мамочка.
   Александра Николаевна. Матушка...
   Антон широкими шагами подходит к Татьяне, падает перед ней на колени,
размашисто крестится, бьет земной поклон.
   Антон (с пафосом). Ой ты, гой еси, милая матушка, благослови сынка на
дело ратное!.. Отбивать добрым молодцам головки их хмельные да буйные!..
   Общий смех.
   Татьяна (отмахивается). Да ну вас всех!.. (Едва удерживается от  сме-
ха.) Андрей Николаевич идет на веранду, раскуривая потухшую трубку.
   Андрей Николаевич (наставительно). Мой юный друг, дело все в том, что
слово "гой" происходит от праславянского "гоило", означающего  "фаллос",
так что выражение "гой еси" по отношению к  женщине  как  бы  не  вполне
уместно... В латинском варианте оно звучит как "viro in plenis potentia"
- а уж эту фразу переводить на русский язык при дамах  просто  неприлич-
но...
   Антон (восхищенно). Ништяк!.. Гой... Гуй... (Прыскает в кулак.) Алек-
сандра Николаевна (добродушно ворчит). Разошлись, филологи...
   Максим (ударяет по клавишам). Товарищ Сталин, вы  большой  ученый!  В
языкознаньи вы познали толк... (Кричит.) Everybody! (Андрей Николаевич и
Антон дружно подхватывают.) А я простой советский заключенный и мой  то-
варищ серый брянский волк!..
   Антон. А насчет ружей, отец, ты не сердись, ладно?.. Я тебе хотел по-
дарок сделать ко дню рождения...
   Андрей Николаевич (усмехается). Сюрприз!.. Можешь считать, что ты его
уже сделал...
   Антон. Давай уж тогда до конца... Мастер сказал: неси все - сделаю.
   Андрей Николаевич. Старенький такой старичок, да?..
   Антон. Давай, а?.. А то он еще даст дуба...
   Андрей Николаевич. Ладно, вместе прокатимся... Люблю мастеров, причем
именно таких, старой школы... Дорого берет?
   Антон (небрежно). Я угощаю...
   За разговором уходят в холл.
   Виктор докуривает сигарету, бросает окурок, спускается по ступенькам,
идет по тропинке к калитке.
   Из кустов его негромко окликают: "Чирва!" Виктор останавливается, ос-
торожно тянет руку к подмышке.
   Виктор. Факир, ты?.. (Его рука продолжает подбираться  к  пистолету.)
Факир (из кустов). Я... Что ты делаешь?.. Не надо так...  (Чуть  погром-
че.) Алим!..
   Алим (откуда-то из другого места). Здэсь.
   Виктор. А где Миха?.. Шаня?..
   Факир. Миха далеко... очень далеко...
   Виктор. Понял.
   Факир. Это хорошо... Пушку брось Алиму!..
   Виктор медленно достает из-под мышки пистолет.
   Виктор (резко окликает). Алим!
   Алим (где-то за его спиной). Здэсь...
   Виктор вздрагивает, судорожно сжимает рукоятку пистолета, делает  по-
пытку развернуться и понимает, что опоздал.
   Факир (из другого места). Не надо так!..
   Виктор молча кивает головой, перебрасывает пистолет через плечо дале-
ко в темноту.
   Факир (из кустов). Ключи!..
   Виктор. Меня в доме люди ждут... Беспокоиться начнут, шум поднимут...
Зачем тебе шум?..
   Факир. Что за люди?..
   Виктор. Писатель, переводчица - интеллигенция...
   Факир. Зачем?
   Виктор. Я договор с ним подписываю на книгу... Мне бланки  из  машины
взять надо...
   Факир (после короткой паузы). Бери.
   Виктор быстро идет к машине, исчезает за сценой.
   Слышно, как хлопает дверца. Возвращается с папкой.
   Факир. Это надолго?
   Виктор. Минут десять...
   Факир. Даю пятнадцать. Не выйдешь - подожгу дом.
   Виктор. Понял.
   Собирается идти.
   Факир. Ключи?
   Виктор. В замке...
   Поднимается по ступенькам, входит на веранду.
   Виктор (подходит к  Андрею  Николаевичу,  протягивает  папку).  Здесь
все... Анкеты, копия трудовой книжки, паспортные данные...
   Андрей Николаевич. Я разберусь...
   Берет папку, поднимается по лестнице на второй этаж,  останавливается
на полпути.
   Андрей Николаевич. А как я тебе их передам?
   Виктор (пожимает плечами). Позвоните, условимся... Там телефон  запи-
сан.
   Андрей Николаевич. Добро...
   Уходит.
   Татьяна. Двести одиннадцать ноль семь шестьдесят три... Павлина  Пав-
ловна.
   Виктор. Триста десять... Триста десять ноль семь  шестьдесят  три.  У
нас коммутатор сменили.
   Антон. Я из города позвоню, из бара... А  то  пока  еще  наш  телефон
подключат...
   Виктор. Да-да, конечно... А, впрочем... (Достает из  кармана  пиджака
радиотелефон, подходит к Антону, протягивает ему трубку.) Держи... Пода-
рок.
   Антон. Спасибо!.. (С усмешкой, глядя на Виктора.) Папа...
   Виктор. На здоровье!.. Сынок...
   Оба смеются. Антон поворачивается и уходит вверх по лестнице.
   Виктор подходит к Максиму.
   Виктор. Счастливо, Макс!.. Увидимся, даст бог!..
   Максим. В Копенгагене...
   Виктор. В Гааге.
   Рукопожатие. Объятия. Смех.
   Виктор уходит в глубь холла, исчезает, возвращается со шляпой и  пла-
щом, переброшенным через руку.
   Подходит к Александре Николаевне, сидящей за столом, склоняется перед
ней.
   Виктор (целует ей руку). Прощайте, Александра Николаевна!
   Александра Николаевна. Прощайте, Витя! Вы - хороший человек.
   Виктор. Спасибо.
   Подходит к Татьяне. Молча смотрят друг на друга.
   Она снимает с себя крест, Виктор склоняет голову.
   Татьяна (надевает на него крест, осеняет крестным  знамением).  Храни
тебя Господь!
   Виктор. Это идея... Я подумаю...
   Татьяна. Не кощунствуй.
   Виктор. Прости...
   Поворачивается, выходит, спускается по ступенькам, идет по тропинке.
   На балкончике появляется Андрей Николаевич.
   Он в очках, держит в руке анкету, рассматривает ее в падающем из окна
свете.
   Андрей Николаевич (окликает). Витя!..
   Виктор (останавливается, оборачивается). В чем дело?
   Андрей Николаевич. Что писать в графе "Причины"?
   Виктор (немного подумав). Общее ухудшение политической и  криминоген-
ной обстановки в стране.
   Андрей Николаевич (бормочет). Так, хорошо... (Ощупывает карман рубаш-
ки, находит обойму.) Да, Витя, чуть не забыл!..
   Виктор оборачивается, видит у него в руках обойму.
   Виктор (несколько поколебавшись, машет рукой). Оставьте  себе...  Для
коллекции.
   Уходит.
   Все смотрят ему вслед, пока он не скрывается в темноте.
   Татьяна подходит к иконе, опускается на колени, крестится, бьет  пок-
лоны.
   Татьяна (страстно). Матерь божия, пресвятая богородица!..  Заступница
ты наша милосердная!.. (Сквозь слезы.) Пресвятая  дева  Мария,  спаси  и
сохрани их всех и защити их от всякой напасти, от глада,  мора,  сглаза,
ворога лютого... (Плачет.) Максим подходит к ней, опускается рядом,  об-
нимает за плечи.
   Максим (шепчет). Таня!.. Танюша!.. Не надо, успокойся, все будет  хо-
рошо, я люблю тебя, слышишь, я люблю тебя!..
   Татьяна (устало, безразлично). Да-да, Макс, я знаю, спасибо...
   Максим (поднимает ее). Пойдем... Пойдем наверх...
   Татьяна (машинально кивает). Да-да, конечно... идем...
   Александра Николаевна встает и подходит к ним, опираясь на палку.
   Александра Николаевна (отстраняя Максима).  Макс,  не  надо...  Лучше
я... Мы как-никак две женщины...
   Медленно идут через холл, поднимаются по лестнице.
   Максим остается один. Он выключает свет на веранде, в холле, подходит
к камину, зябко потирая плечи, садится перед ним  на  корточки,  чиркает
спичкой.
   В камине начинает медленно разгораться пламя.
   Сверху по лестнице быстро спускается Антон.
   Антон (на ходу, в трубку). Хан, я еду... Была тут одна разборка... Да
так, семейные дела... Нормально... Минут через сорок...
   Замечает посреди стола рюмку коньяка, быстро заглатывает ее на ходу и
выходит, хлопнув дверью.
   В камине разгорается пламя, освещая сидящего на корточках Максима.
   У него в руках маленькая японская флейта сяку.
   Он подносит ее к губам и выдувает всего две ноты:
   у - у... у - у...
   Перед ликом Богородицы напоследок ярко вспыхивает и гаснет лампадка.
   КОНЕЦ
 
 
   P.S.
   В стране, где открытая дискуссия ничего не  решает,  -  из  всех  ис-
кусств, само собой, важнейшим для нас является балет. А драму -  случись
ей взобраться на подмостки - зловещим покровительством преследует неумо-
лимый Морфей: ему особенно по душе, когда  хороший  текст  произносят  с
надлежащими ужимками на разные голоса, ряженые мельтешат и даже палят из
ружей, - а интрига не трогается с места.
   На протяжении трех, с позволения сказать, актов драматург  изобретает
всевозможные предлоги и поводы, чтобы персонажи как можно естественней -
как бы между делом, как бы к слову - сообщили нам, кто они такие  и  что
свело их в трех стенах. О реализм! В восемнадцатом  веке  любой  из  них
открыл бы публике всю свою подноготную за несколько  минут,  после  чего
тотчас приступил бы к осуществлению каких-нибудь  намерений,  какого-ни-
будь плана, пусть никудышного... < Вишневый сад> не позволяет - это пер-
вое. А потом - правда жизни: у нас намерения и планы превращаются в  со-
бытия только за сценой. Но вот биографии рассказаны, день прожит,  зана-
вес падает... < Постскриптум> питает слабость к таким пьесам  -  похожим
на повести: главное - текст. похожим на повести: главное - текст.