евожить старые кости?.. А кости,
действительно...
Много лет прошло, а я помню в мелочах этот день. Ему было около года... как
Шурику... Я ходил сюда еще другими путями, по улицам города, подходил к нашим
домам со стороны оврага - там, где мостик. И увидел, что какой-то черный
перебежал дорогу и пропал в высокой траве. Он странно бежал, быстро, но с
согнутыми ногами, так, что брюхо волочилось по земле... С тяжелым чувством я
поспешил туда, и нашел Клауса. Он лежал, подняв голову, как будто отдыхая, и
смотрел на меня, но с места не сдвинулся. Я наклонился, чтобы поднять его - и
почувствовал, что он повисает у меня в руках, как тряпочка. И тут он закричал...
Я принес его, положил на диван. Позвоночник... Он смотрел на меня и тяжело
дышал, но страха в глазах не было. А я плакал, и так мы просидели долго, я
ничего сделать не мог. Недавно умер мой Феликс, а ко мне пришел, неизвестно
откуда, молодой черный котик, как будто хотел заменить старого друга. Я верил,
что это Феликс вернулся ко мне.
Потом он сполз с дивана и, выгнув спину, сгорбившись, поковылял в ванную, в
темный угол, а я шел за ним и не знал, то ли взять его на руки, то ли оставить в
покое... Попытался поднять, но он заворчал - я сам... Таким он и остался - все
сам да сам!
Повезло - он выжил, и стал большим лохматым котом с перебитым ухом и отчаянными
желтыми глазищами. А у меня появлялись, крутились вокруг все новые и новые,
голодные, усталые, больные... И Клаус отчаянно ревновал, завидовал тем, кто
сидел на коленях. И только когда кругом никого, и тишина, - он прыгает ко мне,
долго смотрит в лицо, приблизившись так, что чувствую его дыхание, вижу все
шрамы и царапины, и сморщенный кусочек левого уха... Он укладывается и урчит так
громко, пронзительно, даже визгливо, что у меня звенит в ушах.
Так вот, Клаус... Сегодня он снисходительно смотрел, как я разворачивал свой
нищенский кулек - остатки жареной картошки, кусочек творога. Он и не подошел, в
то время как свора молодых рвала и метала, отчаянно толкая друг друга. Клаус
умеет находить еду. Он самый умелый помоечник: никто не может так глубоко
раскопать, найти лакомый кусочек, например, остатки копченой колбасы, которая,
оказывается, не перевелась, а просто исчезла с моего горизонта.
Сзади шорох, и из ванной комнаты вылезает Алиса. Поперек ванны фанерка, на ней
она ночевала, в теплоте и темноте. Я тут же бросился получше устраивать ее
место, бросил на фанерку теплую тряпку. Она заинтересовалась, прыгнула, стала
нюхать... Тряпочка ей понравилась, и не обращая внимания на картошку, она
устроилась дальше спать.
И с едой сегодня особенно повезло - соседка, единственная не злобная, принесла
вермишелевого супа со свиными корочками, очень аппетитными. Коты обожают
вермишель, лапшу и прочие продукты из муки, особенно, если в мясном супе! Суп
прокис, но это не помешало нам. Получился праздник. И я вспомнил, что день
рождения у меня, 66 лет. И еще один подарок ! - на кровати, где я сижу и печатаю
эти заметки, спит Стив. Все это время он и не шелохнулся. Осень, старые коты
долго спят, накапливают жирок... Я взгромоздился рядом с ним, он чуть
подвинулся, а потом прижался к моему боку. Во сне он простил меня, а наяву еще
помнил свои мучения. Он медленно, постепенно приближается ко мне, иногда
позволяет себя потрогать, мурлычет, когда глажу... А вот Серый не умеет
мурлыкать. Я вспомнил Серого недаром, ведь он когда-то домашний был.
Теперь Стив рядом, Алиса в ванной комнате, Хрюша пытался поспорить с печатной
машинкой, что гремит на коленях, но плюнул, отметил все углы комнаты, несмотря
на мои просьбы и угрозы, и убежал на балкон. А вот и Костик... Есть у меня еще
один кот.
    14. Костик - Константин.
Костик умирал в подвале от голода. Это странное явление, и страшное - рядом
бродят взрослые толстые коты, обжираются на помойках, находят еду везде, даже
под окнами, ходят из нашего дома в девятый и гораздо дальше, через овраг в
город... а эти, слабые, неокрепшие, умирают, не добравшись до миски с едой. Их
отгоняют сильные, а потом они уже так боятся, что и не подходят, а искать еду не
умеют еще. Костик ходил и шатался, позвоночник с лапами, он появлялся из
темноты, капелька тени, его сдувало ветерком из окон и дверей, он ничего уже не
понимал, только отчаянный звериный инстинкт заставлял его подниматься, ходить,
убегать от врагов... Месяца два я кормил его отдельно, отпихивал всех взрослых,
и он понемногу отошел. А потом заболел странной болезнью, ею болели все молодые
коты. У них подводили задние ноги - заплетались, и коты двигались словно пьяницы
после хорошей дозы. Никто не умер тогда, и Костик тоже выжил, недаром я
старался. Когда он поправился, то убежал в девятый, там сгорбленная старуха
подкармливает всех, кто приходит, и он у нее кормился до осени, а потом
перебежал обратно ко мне. Появился, и я с трудом узнал его - молодой красавчик с
томным взглядом. Но это был он, весь серый, а на задних ногах два продолговатых
пятна, словно темные подследники надеты. И еще, я знал один его секрет, но об
этом позже... В девятом коты добрей, кошек больше, овраг ближе, а главное,
подвал теплей... и тише, потому что на двери железная решетка, на северном
входе, а про южный, открытый, знают одни старухи да я, и никто туда зря не
ходит. Но все-таки Костик вернулся - старуха кормит скудно, а он вырос, ему
стало не хватать еды. И он вспомнил про меня, как я его спасал... Здесь у него
появились друзья.
Первым другом Костика стал Клаус. Это была забавная пара - большой, лохматый и
толстый пожилой кот и тоненький юный Костик, они всегда были рядом. Костик
всегда искал Клауса, и тот вечно оглядывался, идет ли Костя... Кто еще мог
выхватить кусок мяса из-под носа у Клауса?.. Потом слегка разошлись их пути. У
Клауса тогда было много любовных дел, а Костика не интересовали кошки. Но зато
появился новый друг, Макс. Его тоже не волновали кошки, он был еще молодой, к
тому же слегка недоразвитый. Теперь они самые верные друзья, и не только друзья,
но об этом позже.
Значит, Костик пришел и устроился рядом со мной, Стив справа, а он слева...
Третьим другом Костика стала Люська, веселая кошка, и умница.
    15. Как приходят кошки...
Люська сегодня сразу убежала, ей теперь нравится Серый, потащилась искать. Я
рад, что замешан наш кот, ходить недалеко, а то она последнее время увлекалась
чужаками - то возникнет лохматый перс, детсадовский аристократ, то голубоватый
из седьмого дома, а это черт знает где... на высоких ногах, с фиолетовыми
наглыми глазами... Шлюха с восьми месяцев, что поделаешь. В пять она уже
освоилась на балконе, нашла щель в углу и вылезла на козырек, а через несколько
дней наблюдений одолела общий путь вниз. А вот наверх... Трудней всего
возвращаться. И эта малолетка придумала самый головокружительный способ - она
поднималась по кирпичной стене, цепляясь коготками за выемки меж кирпичей, где
поменьше цемента. Фокус Люськи никто повторить не решается - карабкаться по
голому кирпичу!.. Новичкам и дилетантам сначала везет, я знаю это по живописи...
Но она не остановилась на достигнутом, обнаружила еще один путь, но тут уж
судьба усмехнулась - так прыгали до нее почти все. Балкон первого этажа, под
нашим, застеклен, но по краю окна снаружи проложена доска, или карниз,
сантиметров десять шириной, вполне достаточно для кошки. Трудней всего достичь
этого балкона, до него около двух метров. Самый простой вариант таков - сильный
толчок от земли, второй, промежуточный, от гофрированной жести, которой заделаны
балконы, и вы на этом карнизе, а дальше проще - прыжок на козырек мусоропровода,
около метра, а с козырька ко мне на балкон, через узкую дыру, на этом этапе есть
свои тонкости, но они понятны только котам, в общем, пустяковое дело.
А вот Алиса приходит не так. Ей сразу не одолеть высокий балкон первого этажа, и
она нашла сбоку уступчик шириной в полкирпича, прыгает на него, отдыхает, вторым
прыжком кое-как достигает карниза, о котором я говорил, отчаянно цепляется за
него лапами и выкарабкивается наверх. Смотреть на ее прыжок и барахтанье я не в
силах... Два года тому назад именно по этому пути она тащила ко мне трех котят,
одного за другим, и не крошечных, а месячных, и крупных. Что мне было делать...
Я примирился, и вот, выросла Люська, шальная, беспутная кошка, но живая, живая.
А Шурик?.. А третий, гигант, сраженный рисовой кашей?.. Кому-то повезло, кому-то
нет, это несправедливо. В гробу я видал борьбу за выживание, у меня на нее
длиннющий зуб, как у нашего Макса.
    16. Немного о власти.
Когда я познакомился с моим главным - Клаусом, со Стивом, и несколько позже с
Хрюшей, хозяином дома был Вася, я уже немного говорил о нем. Теперь он стар и
живет в седьмом, по ту сторону оврага, и только иногда заходит ко мне. Он уже не
грозный, щеки обвисли, исхудал, голова бугристая, за ушами вмятины... Как твоя
жена, Вася?.. Васина серая кошка ушла вместе с ним. Они всегда были рядом,
растили котят, спасали их, пока могли, потом забывали, рожали новых... Эта
парочка рассчитывала только на себя да на подвалы, они сторонились людей. Вася
командовал котами мудро и сурово, гонял молодых, но потом признавал и защищал от
пришлых... Состарился Вася и отошел в тень, все реже выходил из подвала, а потом
и вовсе перекочевал со своей кошкой за овраг, там детский сад и больше еды. А
главным стал у нас темно-серый кот с разными глазами - один желтый, другой
коричневый. Топа. Он всю жизнь прожил в нашем доме, но никто его не признавал.
Он ходил то в девятый, то за овраг, приспособился к тамошним мискам и не
претендовал у нас на власть. И неожиданно оказался самым сильным: Клаус и Серый
еще не выросли, Вася ослаб и ушел, Стив терпеть не мог начальственной суеты,
всегда любил погулять на стороне... Чтобы стать главным, нужна не только сила,
надо верить, что эта земля твоя, на ней живут разные коты и кошки, и со всеми
следует обходиться по котовским правилам. Топа всю жизнь ходил сам по себе,
всего этого не умел, и, как только вырос Серый, умотал за овраг, показывался
сначала, а потом и вовсе исчез. Недавно, я слышал, из подвалов детского сада
извлекли тело большого серого кота. Умер Топа, и его тут же забыли. А вот Серый
повел себя по-другому. Но о нем еще не раз поговорим.
Я сижу со своими мыслями, коты по одному уходят, стучит форточка, гремит жесть,
когда очередной кот продирается в дырку, прыгает вниз... Теперь я им не нужен -
до завтра. Соберутся ли утром все, я никогда не знаю. Бывает, дни идут, ничто не
меняется, и кажется, так будет всегда. Но в одно утро жизнь совершает скачок.
Зову, ищу, обхожу подвалы, спускаюсь в овраг... а внутри уже холодноватая
уверенность - случилось. Так бывает почти каждый год. Я никогда не видел тех,
кто убивает. Наверное, дети... и такие вот старички, как мой сосед. Страшна не
столько злоба, которой насыщен даже воздух - страшней и глубже непонимание
ценности жизни, неуважение к ней, своей и чужой... Но вернемся к теме.
Коты уходят, но знают, куда вернуться - есть я.
Настало время и мне уходить. Но не так-то просто покинуть друзей.
    17. Когда ухожу...
Я долго вожусь со всеми, чтобы не бежали за мной. Некоторые доходят до нашей
границы, постоят, глядя мне вслед, и поворачивают обратно. И то опасно, потому
что люди и собаки очень злы. Недавно я увидел, как стая собак преследует серого,
лохматого как старый валенок, кота из девятого. Когда я подбежал, он лежал на
боку в беспомощной позе, закатив глаза. Дернулся, и затих... Я отогнал собак.
Среди них была сучка, черная вертлявая собачонка из восьмого, а всей бандой
верховодил очень милый рыжий, как лисичка, песик, он-то и организовал натиск на
"валенка". Собравшись вместе, они, конечно, выпендривались перед сучкой, к тому
же в их компанию затесался явный проходимец - странного вида барбос, помесь
фокса с таксой, со злыми белесыми глазками. Я как-то уже видел его в деле -
вцепится, не отпустит... Но через день я с изумлением обнаружил у девятого того
самого "валенка", совершенно живого, он отлично ладил с красивой кошкой из
детского сада, я ее знаю. Может двойник? Не слыхал про двойников среди котов,
это невероятно, настолько они разные... Но тела "валенка" я не нашел, хотя
тщательно обыскал место сражения, не было даже следов крови! Странно, обычно их
тела лежат и разлагаются, ведь эти коты ничьи, живут сами по себе, как могут. Им
трудно выжить, только выдающиеся личности доживают до старости. Как не устать от
жизни, когда нет спокойного пристанища, никогда не знаешь, что перепадет поесть,
не затопят ли подвал, не закроют ли все окошки и щели, не возьмутся ли травить
крыс страшным ядом или разбросают ядовитые приманки, такие приятные на вкус...
или прибегут мальчишки с луками и пистолетами, стреляющими очень больно, или наш
старичок возьмется гонять палкой, или поймают недоделанные дети, привяжут,
начнут медленно жечь и резать на части... Или какая-нибудь исполкомовская
сволочь, объявит всех котов распространителями болезней, будут ловить и убивать.

Я думаю, кот притворился мертвым, чтобы эти шакалы отстали от него. "Валенок"
сыграл в мертвеца, опытный хитрец, а Шурик не умел, эти шавки поймали его и
придушили. За день до смерти он сидел рядом со мной, сияющий, важный, пушистый,
смотрел доверчивыми оранжевыми глазами. Его облизывала мать, Алиса, а он только
поворачивал голову, чтобы достала со всех сторон. А потом начал отчаянно
отвечать ей тем же, лизать и лизать, и все мимо, и только мелькал его яркий
малиновый язычок. А с другой стороны сидела его сестра Люська и лизала ему
пушистый бок...
Когда я ухожу, то стремлюсь оставить их дома, а то хлопот не оберешься, будут
бежать и бежать за мной, или, как Хрюша, страшно кричать, глядя вслед отчаянными
глазами... И сегодня я запихал обратно Клауса, который ухитрился-таки выскочить
в коридор, но через него, воспользовавшись сумятицей, перепрыгнул Макс и
устремился вниз. Стив первым ушел через балкон, но уже успел проникнуть обратно
в дом, сидел перед соседской дверью и делал вид, что я не существую. Он теперь
надеялся на богатого соседа, который может пнуть, а может, под настроение,
выдать кусок копченой колбасы. Я не стал его уговаривать, и тоже сделал вид, что
никогда не видел. Пусть живет, как хочет, все равно не переубедишь. А Макса
выпускать нельзя, он нервный и слегка того... плохо знает дом, будет до утра
толкаться по лестницам, и кто-нибудь обязательно даст ему по башке. Она у него
крепкая, но в третий раз может не выдержать. И вот я скачу за ним, приманиваю,
умоляю выглянуть из-под лестницы, а он не спешит, смотрит из темноты бараньими
глазами... Наконец удалось, хватаю его и тащу наверх. Но пока просовываю в щель,
через нас прыгает Люська, которой уж вовсе это незачем - она развлекается. Но и
ее оставлять на лестнице опасно, я долго упрашиваю ее сдаться, а она, задравши
гордо хвост, дразнит меня, шельма, потом милостиво дает себя поймать. Хорошо
хоть, что Алиса в стороне от этого безобразия - сидит в передней и молчит, глаза
в туманной дымке. Она различает в сумраке только силуэты, и узнает меня по
голосу, звуку шагов и запаху. Она играть в побегушки не намерена, устала и хочет
поспать в тишине.
Так вот, когда я ухожу, то хватаю их и прячу в надежные места. А они считают,
что идет игра, непонятность ее правил раздражает их. Не умеют предвидеть
опасности, счастливые существа. А я, трясущийся от страха комок жизни,
предчувствую и представляю наперед, и что? Это спасает меня, дает преимущество
перед ними? Отнюдь! Наоборот! Они еще снисходительны, я им надоедаю своими
страхами. Клаус при этом никогда не кусает меня и не царапает, сидит на руках,
сопит и не вырывается - "все равно убегу..." Хрюша может куснуть или ударить
лапой, но не всерьез - "отстань!" А Стив только замахивается , но зато страшно
шипит и рычит, особенно, когда я советую ему не сидеть перед чужими дверями и не
клянчить интересную еду... Все, как ни поели, обязательно копаются в помойках.
Раньше я возмущался этим, а теперь радуюсь за своих друзей.
Как-то уходя, пытаясь избавиться от Клауса, я затолкал его в подвал и плотно
прикрыл дверь. Когда я обошел дом, то он уже сидел и ждал меня - выпрыгнул из
окошка с другой стороны. Уйти от него невозможно, он плетется за тобой, ему
страшно, кругом все чужое - поля или дома, незнакомые коты, злобные собаки... он
понимает, что мне не спасти его, если начнется гонка, надо будет полагаться на
себя... И все равно идет и идет. И попадается, конечно. Потом, отогнав от дерева
собак, уговариваю его - "все спокойно, слезай..." а он долго не верит,
подозрительно оглядывая сверху местность... Потом мастерски слезает - задом, не
глядя вниз, что дается котам трудно. И я, недовольно ворча, провожаю его
обратно, а он ворчит, если я иду слишком быстро.
Но сегодня он дома, пусть покрутится там, найдет пару крошек, а меня и след
простыл.
Кончается день двенадцатого, ртуть топчется около нуля. Я жду зимы - скорей
начнется, скорей пройдет. И боюсь - ведь каждый день спасаться от холода,
темноты, людей, собак, машин... Когда я думаю об этом, то уже не знаю, человек я
или кот. Смотрю на мир, как они. Белая пустыня поднимается, закрывает полмира,
темное небо наваливается на землю. Горизонт скрывает все, что видят люди. Зато
окошко под домом становится большим, близким и манящим, я чувствую исходящие
оттуда теплые токи; темнота подвала не страшна, наоборот, мне хочется
раствориться в ней, уйти туда вместе с котами. Небольшое усилие, внутреннее
движение, жест или особое слово, сказанное вполголоса - и мир покатится в другую
сторону... Я устал от выдуманной жизни. Хочу видеть мир, как коты. Чтобы простые
вещи всегда были интересны мне. Чтобы трава была просто травой, земля землей, и
небо - небом. И все это ничего больше не обозначало, а только жило и было. Чтобы
я не рассуждал, а чувствовал. Чтобы жил мгновением, а не завтрашним днем, тем
более, послезавтрашним. Чтобы не знал всей этой подлости и грязи, в которой
купаемся. Чтобы не боялся смерти, ничего не знал про нее, пока не тронет за
плечо... А если короче - мне скучно стало жить человеком, несимпатично, неуютно.
И, главное, - стыдно. Но об этом еще придется говорить.
    18. Сегодня как всегда...
Макс зевает, показывая свой страшный клык, потягивается... Я глажу его, он
что-то досадливо бормочет, делает вид, что хочет ударить зубом. На самом деле он
рад, что я не забыл его, и бежит со мной, то сзади, то рядом, то обгоняет меня,
он с рождения умеет цирковые штучки и никогда не попадается под ноги... А вот
Люськи нет. Зато выскакивает из подвала Константин и с легким топотом бежит
впереди, у него теперь крепкие лапы, а когтей я никогда не видел, он их надежно
прячет. Тут же Хрюша с криками и объяснениями выскакивает из подвала, голова в
известковой пыли. Значит, сидел на трубе под потолком. Как он забирается туда,
не знаю, даже слезть оттуда не просто... Макс бежит впереди, тряся шерстяными
боками, самолюбивый Хрюша обязательно перегонит его. Зато у подъезда Хрюша
сдается, смотрит на меня умоляющими глазами - он боится. Но теперь и Макс не
лучше, два труса на пару! Макс боится Серого, а Хрюша просто всего боится...
Нет, он мужественный парнишка, каждый раз преодолевает страх, но должен
собраться с силами. Нередко я оставляю его подумать, ухожу наверх с остальными,
а когда спускаюсь снова, Хрюша уже готов и бежит изо всех сил впереди меня. Он
недаром боится лестниц, здесь все возможно, например, угодить в мусоропровод, а
дальше уж зависит, с какого этажа летишь...
Но сегодня легче, к нам с одной стороны подбегает Люська, с другой мать Алиса,
общая любовь всех наших котов. Алиса действует на Хрюшу раздражающе, но перед
суровым испытанием он всегда радуется ей - она ничего не боится, и он с ней
держится молодцом. И Макс сегодня, десять раз оглянувшись, набрался храбрости, а
значит, все мы вкатываемся в подъезд и мчимся по лестнице на второй этаж. Пусть
никто нас не увидит, не услышит, тогда нам хорошо. Открывается дверь в те