вдруг, что за долгие годы, прожитые в Женеве, он многое утерял:
он отвык от  принятой  в  Америке  манеры  поведения.  Да,  с  тех  пор  как
Уинтерборн, повзрослев,  мог  давать  ту  или  иную  оценку  людям,  ему  не
встречались молоденькие американки столь ярко выраженного  типа.  Слов  нет,
девушка очаровательна, но  эта  дьявольская  общительность!  Впрочем,  может
быть, в штате Нью-Йорк таких девушек много; может быть, они все на один  лад
- хорошенькие,  часто  бывают  в  мужском  обществе?  Или  это  расчетливая,
беззастенчивая,  многоопытная  молодая  особа?  Уинтерборн  утратил   чутье,
необходимое для разрешения таких вопросов, а разум здесь помочь не мог.  Вид
у мисс Миллер был совершенно невинный. Кое-кто уверял его, что  как  там  ни
суди, а американские девушки существа в высшей степени невинные,  другие  же
говорили, что как там ни суди, а это неверно. Уинтерборн был готов  признать
в мисс Миллер хорошенькую ветреную американку. До сих пор ему не встречались
девушки этой категории. Он знал в Европе двух-трех завзятых кокеток -  особ,
которые были старше мисс Дэзи Миллер и приличия ради держали при себе мужей;
они считались ужасными, опаснейшими женщинами,  и  отношения  с  ними  могли
принять весьма серьезный оборот. Но  эту  молоденькую  девушку  нельзя  было
назвать завзятой кокеткой, она казалась такой простодушной; она  была  всего
лишь хорошенькая ветреная американка. Уинтерборн чуть  ли  не  возрадовался,
найдя формулу, применимую к мисс Дэзи Миллер. Он откинулся на спинку скамьи;
он отметил мысленно, что такого точеного носика, как у этой девушки, ему еще
не приходилось видеть; он призадумался, как же  вести  себя  с  хорошенькими
ветреными американками, где границы в отношениях с ними? И, как не замедлило
выясниться, ему предстояло кое-что узнать по этому поводу.
   - Вы были в том старинном здании? - спросила девушка, показывая  зонтиком
на отсвечивающие вдали на солнце стены Шильонского замка.
   - Да, бывал, и не раз, - ответил Уинтерборн. -  Вы,  вероятно,  тоже  его
осматривали?
   - Нет, мы туда еще не ездили. А мне ужасно  хочется  побывать  там.  И  я
побываю. Не уезжать же отсюда, не осмотрев его!
   - Это очень интересная экскурсия, - сказал  Уинтерборн,  -  и  совсем  не
утомительная. Туда можно съездить в коляске или пароходиком.
   - Можно и в дилижансе, - сказала мисс Миллер.
   - Да, можно и в дилижансе, - подтвердил Уинтерборн.
   - Наш агент говорит, что  дилижанс  останавливается  у  самого  замка,  -
продолжала девушка. - Мы собрались туда на прошлой  неделе,  но  мама  вдруг
раздумала. У нее хроническое расстройство пищеварения. Она отказалась  ехать
с нами. Рэндольф тоже  не  пожелал;  его,  видите  ли,  старинные  замки  не
интересуют. Но я все-таки думаю, что мы соберемся как-нибудь на  днях,  если
уговорим Рэндольфа.
   - Вашему брату нет дела  до  памятников  старины?  -  с  улыбкой  спросил
Уинтерборн.
   - Да, Рэндольф не любитель старинных замков. Ведь ему всего  девять  лет.
Он говорит, что лучше сидеть в гостинице. Мама боится оставлять его  одного,
а наш агент не желает следить за ним. Поэтому  мы  мало  куда  ездим.  Будет
очень жаль, если нам не удастся побывать там. - И мисс Миллер снова показала
на Шильонский замок.
   - Я думаю, это можно устроить, -  сказал  Уинтерборн.  -  Неужели  нельзя
найти кого-нибудь, кто бы остался на несколько часов с Рэндольфом?
   Мисс Миллер взглянула на него и преспокойно сказала:
   - Вот вы и останьтесь.
   Уинтерборн не сразу решился ответить ей.
   - Я с большим удовольствием поехал бы  с  вами.  -  Со  мной?  -  так  же
невозмутимо переспросила мисс Миллер.
   Она не вспыхнула, не поднялась со скамьи, как это  сделала  бы  женевская
барышня,  и  все  же  Уинтерборну  показалось,  что  его  излишняя  смелость
покоробила ее.
   - И с вашей матушкой, - почтительно добавил он.
   Но ни его дерзость, ни его почтительность, по-видимому, не  произвели  ни
малейшего впечатления на мисс Дэзи Миллер.
   - Маму, пожалуй, не уговоришь, - сказала она, - мама  не  любит  выезжать
днем. А вы правду говорите, вам серьезно хочется поехать туда?
   - Самым серьезным образом, - подтвердил Уинтерборн.
   - Тогда мы это устроим. Если мама согласится побыть с Рэндольфом, Юджинио
тоже останется.
   - Юджинио? - переспросил молодой человек.
   - Да, Юджинио, наш агент. Юджинио не любит оставаться с Рэндольфом. Он  у
нас ужасный привередник, но агент  замечательный.  Я  думаю,  он  побудет  с
Рэндольфом, если мама тоже останется, а мы поедем тогда в Шильонский замок.
   Уинтерборн рассудил с предельной трезвостью: "мы" могло относиться только
к мисс Миллер и к нему самому. В такую заманчивую  перспективу  трудно  было
поверить! Ему показалось, что надо поцеловать девушке руку. Может быть, он и
отважился бы на такой поступок, - и тем самым испортил бы все дело, но в эту
минуту  в  саду  появилось  новое  лицо,   по-видимому,   Юджинио.   Высокий
благообразный мужчина с великолепными бакенбардами, в  бархатной  куртке,  с
поблескивающей цепочкой для часов, подошел к мисс Миллер, бросив пристальный
взгляд на ее собеседника.
   - А, Юджинио! - приветливо встретила его девушка.
   Юджинио оглядел Уинтерборна с головы до  ног,  потом  степенно  склонился
перед мисс Миллер.
   - Имею честь доложить мадемуазель, что завтрак подан.
   Мисс Миллер не торопясь встала со скамейки.
   - Юджинио, знаете что? - сказала она. - Я все-таки поеду посмотреть  этот
старинный замок.
   - Шильонский замок, мадемуазель?  -  спросил  агент.  -  Мадемуазель  уже
условилась о поездке? - добавил он тоном, в котором Уинтерборну  послышалась
наглость.
   Этот тон заставил даже мисс Миллер признать некоторую  сомнительность  ее
поведения. Она повернулась к Уинтерборну, зардевшись легким, совсем  легким,
румянцем.
   - Вы не раздумаете?
   - Я не успокоюсь до тех пор, пока мы не съездим! - воскликнул Уинтерборн.
   - Вы остановились в нашей гостинице? - продолжала мисс Миллер.  -  Вы  на
самом деле американец?
   Агент стоял,  все  еще  бросая  оскорбительные  взгляды  на  Уинтерборна.
Молодому человеку они казались оскорбительными, по  крайней  мере  для  мисс
Миллер, так как агент явно осуждал ее за  то,  что  она  заводит  "случайные
знакомства".
   - Я буду иметь честь познакомить вас с одной дамой, которая  сообщит  обо
мне все, что вы пожелаете узнать, - с улыбкой сказал Уинтерборн, имея в виду
свою тетку.
   - Так мы поедем в один из ближайших дней, - сказала мисс  Миллер.  -  Она
подарила его улыбкой, повернулась. Потом подняла зонтик над головой и  пошла
к гостинице рядом с Юджинио. Уинтерборн долго смотрел ей  вслед,  и,  глядя,
как она шагает, волоча по дорожке пышные воланы своего  платья,  он  признал
мысленно, что у этой девушки поистине царственная осанка.
   Однако Уинтерборн взял на себя слишком много, пообещав  познакомить  свою
тетушку миссис Костелло с мисс Дэзи Миллер. Лишь только эта леди  оправилась
от мигрени, он зашел  к  ней,  с  должной  заботливостью  осведомился  о  ее
здоровье, а потом спросил, не заметила  ли  она  здесь,  в  гостинице,  одно
американское семейство - мать, дочь и маленького мальчика.
   - И еще их агента? - сказала миссис Костелло, - Как же, конечно  заметила
- видела, слышала их и старалась держаться от них подальше.
   Миссис  Костелло,  богатая  вдова  и  особа  весьма  почтенная,  не   раз
высказывала мысль, что, если б не ее  подверженность  головным  болям,  она,
возможно, сыграла бы более видную роль в  современной  ей  эпохе.  У  миссис
Костелло было длинное бледное лицо, нос с горбинкой и пышные,  на  удивление
белые волосы, которые  она  укладывала  вокруг  головы  валиком  и  крупными
буклями. Двое женатых сыновей жили в Нью-Йорке, третий сын был в  Европе.  В
данное время этот молодой человек развлекался в Гамбурге, и  хотя  он  часто
переезжал с места на место, его редко можно было увидеть в том же городе, на
котором останавливала свой выбор его родительница. Следовательно, племянник,
приехавший в Веве только для того, чтобы повидаться с  тетушкой,  проявил  к
ней, как она говорила, гораздо больше внимания, чем ее родные дети.  Живя  в
Женеве, Уинтерборн  проникся  твердой  уверенностью,  что  к  тетушкам  надо
относиться со вниманием. Миссис Костелло, не видавшаяся  с  племянником  уже
много лет, осталась очень довольна им и, выказывая  ему  свое  расположение,
посвятила его в тайные причины того могущественного  влияния,  которое,  как
следовало понимать, исходило из ее апартаментов в Нью-Йорке. Она  призналась
Уинтерборну, что круг ее знакомых подобран с  большой  осмотрительностью,  и
подчеркнула, что, зная Нью-Йорк несколько лучше, он вряд ли  счел  бы  такую
разборчивость излишней. И картина строжайшей иерархии, на которой  зиждилось
светское общество  этого  города,  картина,  всесторонне  освещенная  миссис
Костелло, показалась Уинтерборну чуть ли не удручающей.
   Он сразу же понял по тону тетушки, что  место,  занимаемое  мисс  Миллер,
находится на самом низу общественной лестницы.
   - Увы! Я вижу, вы их не одобряете, - сказал Уинтерборн.
   - Это семейство на редкость вульгарно, - заявила  мисс  Костелло.  -  Они
принадлежат к той категории американцев, с которыми даже... даже знаться  не
следует.
   - Даже знаться не следует? - повторил молодой человек.
   - Дорогой мой Фредерик. Мне приходится так поступать. Что поделаешь?
   - А эта девушка такая хорошенькая, -  сказал  Уинтерборн  после  минутной
паузы.
   - Да, очень хорошенькая. Но она на редкость вульгарна.
   - Я вас понимаю, - сказал Уинтерборн, снова помолчав.
   - Она прелестно выглядит, как и все подобные  девицы,  -  продолжала  его
тетушка. - Откуда у них это берется, не понимаю. Одевается она  великолепно,
впрочем тебе этого не оценить. Откуда у них такой вкус, я  тоже  отказываюсь
понимать!
   - Но, тетушка, ведь в конце концов это не дикари племени команчей!
   - Эта молодая девушка, - сказала миссис Костелло, - держится на  короткой
ноге с разъездным агентом своей мамаши!
   - На короткой ноге с агентом? - воскликнул молодой человек.
   - А маменька ничуть не лучше дочки! Они относятся к своему агенту  как  к
близкому другу, как к джентльмену. Я нисколько не удивлюсь, если мне скажут,
что он обедает с ними за одним столом. Вероятно, им  не  приходилось  видеть
человека с лучшими манерами, более изысканно одетого  и  столь  похожего  на
джентльмена. Эта молодая девушка, видимо, такими  рисует  себе  титулованных
аристократов. По вечерам он сидит с ними в саду. И, кажется, даже курит в их
присутствии.
   Уинтерборн с интересом выслушал эти обличительные речи; они  помогли  ему
составить окончательное представление о мисс  Дэзи.  По-видимому,  она  была
действительно сумасбродка.
   - Я хоть и не агент, - сказал он, - но тем не менее она была  очень  мила
со мной.
   - Тебе  следовало  бы  признаться  с  самого  начала,  -  с  достоинством
проговорила миссис Костелло, - что ты имел честь познакомиться с ней.
   - Мы просто встретились в парке и немного побеседовали.
   - Tout bonnement![*Прелестно! (франц.)]  Разрешите  полюбопытствовать,  о
чем?
   - Я сказал ей, что возьму на себя  смелость  представить  ее  моей  милой
тетушке.
   - Чрезвычайно тебе признательна!
   -  Надо  же  было  как-то  доказать  свою  добропорядочность,  -   сказал
Уинтерборн.
   - А разрешите спросить, кто мне докажет ее добропорядочность?
   - Не будьте так жестоки! -  воскликнул  молодой  человек.  -  Она  вполне
благонравная девушка.
   - В твоих словах не чувствуется уверенности, - возразила миссис Костелло.
   - Мисс Миллер не хватает воспитания, - продолжал  Уинтерборн,  -  но  она
поразительно хороша собой и вообще  очень  мила.  Искренность  моего  отзыва
подтверждает то, что я поеду с ней в Шильонский замок.
   - Вы собираетесь ехать туда вдвоем?  По-моему,  это  доказывает  как  раз
обратное. Интересно, сколько же времени прошло с начала  вашего  знакомства,
до того как вы составили этот увлекательный план? Ты и суток не прожил у нас
в гостинице.
   - Я беседовал с ней полчаса, - улыбнувшись, ответил Уинтерборн.
   - Бог мой! - воскликнула миссис Костелло, - Она просто немыслима!
   Племянник несколько минут сидел молча.
   - Значит,  вы  думаете,  -  наконец  заговорил  он  уже  серьезно,  -  вы
действительно думаете, что... - и снова умолк.
   - Что я думаю, сэр? - спросила миссис Костелло.
   - По вашему, она принадлежит к числу тех девушек,  которые  рассчитывают,
что рано или поздно мужчина похитит их сердце?
   - Я не имею ни малейшего понятия, на что рассчитывают такие девицы. Но по
моему, тебе не следует  заводить  знакомства  с  молоденькими  американками,
которым как ты выражаешься, не хватает воспитания. Ты слишком давно не был в
Америке. Так можно совершить серьезную ошибку. С твоей-то невинностью!
   - Дорогая тетушка! Я далеко не такое невинное существо, как вам  кажется,
- запротестовал Уинтерборн, смеясь и покручивая усы.
   - Значит, ты существо греховное.
   - Уинтерборн продолжал задумчиво покручивать усы.
   - Так вы не разрешите мне представить  вам  эту  девушку?  -  спросил  он
наконец.
   - А она действительно собирается ехать с тобой в Шильонский замок?
   - По-моему, у нее не было никаких колебаний на этот счет.
   - Тогда, мой дорогой Фредерик, - сказала  миссис  Костелло,  -  я  должна
отказаться от знакомства с ней. Уволь меня  от  этой  чести.  Я  стара,  но,
благодарение бог, не настолько, чтобы не возмущаться таким поведением.
   Но разве же молоденькие девушки не  поступают  точно  так  же  у  нас,  в
Америке? - спросил Уинтреборн.
   Миссис Костелло уставилась на него в упор.
   - Хотела бы я посмотреть, как поступили бы в таком случае мои  внучки!  -
грозно проговорила она.
   Это несколько  разъяснило  положение,  ибо  Уинтерборн  помнил,  что  его
хорошенькие   кузины   слыли   в   Нью-Йорке    "отчаянными    ветреницами",
следовательно, если мисс Дэзи  Миллер  превышала  свободы,  дарованные  этим
девицам, значит, от нее можно было ожидать всего.
   Уинтерборн с нетерпением ждал следующего свидания с мисс Дэзи и сердился,
что чутье изменило ему и он не может ее разгадать.
   Но, с нетерпением ожидая следующей встречи с мисс Дэзи, он не  знал,  как
преподнести девушке отказ тетки от знакомства. Впрочем, вскоре ему  пришлось
убедиться,  что  в  отношениях  с  этой   девушкой   не   требуется   особой
щепетильности. Он встретил ее вечером в саду; она, словно  томная  сильфида,
гуляла при теплом свете звезд, обмахиваясь  громадным  веером.  Было  десять
часов. Уинтерборн пообедал в обществе  тетушки,  просидел  с  ней  несколько
часов, а затем  откланялся  до  завтрашнего  утра.  Мисс  Дэзи  Миллер  явно
обрадовалась этой встрече; она пожаловалась, что сегодняшний вечер показался
ей просто бесконечным.
   - Вы были все время одна? - спросил Уинтерборн.
   - Я гуляла с мамой. Но она быстро устает, - ответила мисс Миллер.
   - Ваша матушка легла спать?
   - Она старается оттянуть это до последней минуты. Она  почти  не  спит  -
каких-нибудь три часа за ночь. Говорит: "Сама не знаю, как  я  жива  до  сих
пор". У нее очень слабые нервы. Но, по-моему, она спит гораздо  больше,  чем
ей кажется. А сейчас она пошла разыскивать Рэндольфа, хочет,  чтобы  он  лег
спать. А он тоже не любит ложиться.
   - Будем надеяться, что она уговорит Рэндольфа, - сказал Уинтерборн.
   - Да, она начнет уговаривать его, но он не любит, когда к нему пристают с
уговорами, - сказала мисс Дэзи, раскрывая  веер.  -  Мама  хотела  попросить
Юджинио, чтобы он сам  поговорил  с  Рэндольфом,  хотя  Рэндольф  не  боится
Юджинио. Юджинио прекрасный агент, но Рэндольф  и  с  ним  не  считается.  Я
уверена, что раньше одиннадцати он все равно не ляжет спать.
   Рэндольф, по-видимому, восторжествовал и продолжал бодрствовать, так  как
мать молоденькой девушки еще не появлялась в саду.
   - Я все ищу  ту  даму,  которой  вы  хотите  представить  меня,  -  снова
заговорила его  собеседница.  -  Она  ваша  тетушка?  -  И  после  того  как
Уинтерборн  подтвердил  эту  догадку  и  поинтересовался,  где  мисс  Миллер
получила такие сведения, она  призналась,  что  о  миссис  Костелло  ей  все
рассказала горничная. Миссис Костелло очень почтенная дама, очень  comme  il
faut[*Респектабельная  (франц.)];  носит  платья  с  буфами,  ни  с  кем  не
разговаривает и никогда не обедает за табльдотом. Мигрени у нее бывают через
день. - Прелестное описание - эти  мигрени  и  прочее!  -  веселым,  звонким
голоском щебетала мисс Дэзи. - Я очень хочу познакомиться с ней. Я прекрасно
представляю себе, какая у вас должна быть тетушка, мне она понравится.  Она,
вероятно, очень разборчива в выборе  знакомых.  Я  люблю  таких.  Мне  самой
ужасно хочется быть разборчивой. Хотя мы с мамой, по-моему, разборчивые.  Мы
ни с кем не  разговариваем...  или  с  нами  никто  не  разговаривает,  что,
собственно, одно и то же. Во всяком случае, я буду очень рада  познакомиться
с вашей тетушкой.
   Уинтерборн смутился.
   - Она была бы очень рада, но эти мигрени...
   Девушка пригляделась к нему в сумерках.
   - Не каждый же день у нее бывают мигрени! - сочувственно сказала она.
   Уинтерборн помолчал минуту.
   - По ее словам - да, - ответил он наконец, не придумав ничего лучшего.
   Мисс Дэзи Миллер остановилась и посмотрела на него.  Уинтерборн  еще  мог
разглядеть в сумерках ее хорошенькое личико; она стояла,  обмахиваясь  своим
огромным веером.
   - Ваша тетушка не хочет  познакомиться  со  мной?  Что  же  вы  сразу  не
сказали! Вам бояться нечего! Меня это нисколько не пугает. - И она  негромко
рассмеялась.
   Уинтерборну послышалось, что голос ее  дрогнул,  его  это  и  тронуло,  и
расстроило, и испугало.
   - Дорогая  мисс  Миллер,  -  сказал  он,  -  моя  тетушка  ни  с  кем  не
встречается. Всему виной ее злополучное нездоровье.
   Молодая  девушка  сделала  несколько  шагов  по  дорожке,  не  переставая
смеяться.
   - Вам бояться нечего, - повторила она. - С какой стати ей знакомиться  со
мной? - И замолчала, подойдя к садовому парапету, за  которым  перед  ней  в
свете звезд расстилалось  озеро.  На  водной  глади  неясно  мерцали  мягкие
отблески, а вдали, еле различимые в темноте, поднимались горы.  Дэзи  Миллер
взглянула на эту полную таинственности картину и снова  тихо  засмеялась.  -
Бог мой! Вот это разборчивость! - сказала она.
   Уинтерборн старался понять,  действительно  ли  мисс  Дэзи  уязвлена  его
ответом, и на секунду ему захотелось, чтобы девушка огорчилась не на  шутку,
дав  повод  утешать  и  успокаивать  ее.  Он   уже   почувствовал   приятную
уверенность, что в такую минуту мисс Дэзи охотно выслушает его утешения. Ему
уже ничего не  стоило  пожертвовать  теткой,  по  крайней  мере  на  словах,
признать, что она женщина гордая, неделикатная и принимать ее причуды близко
к сердцу нет никакой нужды. Впрочем,  он  не  успел  скомпрометировать  себя
столь неблаговидным сочетанием рыцарства и непочтительности, так как  в  эту
минуту мисс Дэзи отошла от парапета, воскликнув совсем другим тоном:
   - А вот и мама! Наверно, ей так и не удалось уложить Рэндольфа.
   В дальнем конце дорожки появилась женщина, еле различимая в темноте,  она
шла по направлению к ним медленными, нетвердыми шагами и вдруг остановилась.
   - Вы уверены, что это ваша матушка? Как вы узнали ее  в  таком  мраке?  -
спросил Уинтерборн.
   - Все-таки это моя родная мать! - со смехом сказала мисс Дэзи. -  К  тому
же на ней моя шаль. Она всегда носит мои вещи.
   Дама, о которой  шла  речь,  так  и  не  двинулась  дальше  и  продолжала
топтаться на месте.
   - Ваша матушка, вероятно, не видит вас, - сказал Уинтерборн.  -  А  может
быть, - добавил он, считая, что в разговоре с мисс Миллер  можно  отважиться
на такую шутку, - может быть, она испытывает угрызения совести из-за шали?
   - Ну-у, это такое ст