вной?  Разве
благонравная девушка - пусть даже это будет ветреная американка  -  назначит
свидание заведомо низкопробному иностранцу? Правда, свидание было  назначено
среди бела дня, в самом людном уголке Рима,  но  разве  нельзя  усмотреть  в
таком выборе места и обстановки доказательства крайней беззастенчивости? Как
это ни странно, но Уинтерборна сердило, что девушка, встретившаяся со  своим
amoroso[*Поклонник (итал.)], не  проявляет  особого  желания  отделаться  от
третьего лица, и сердился он, видимо, неспроста. Считать  мисс  Дэзи  вполне
благовоспитанной  было  невозможно,  для  этого  ей  не  хватало   известной
тонкости. Все было бы гораздо проще, если бы Уинтерборн мог  увидеть  в  ней
одну из тех особ,  которые  именуются  в  романах  подходящим  объектом  для
"низменной страсти". Прояви она желание отделаться от него, это  помогло  бы
ему отнестись к ней с большим легкомыслием, а отнесись он к  ней  с  большим
легкомыслием, исчезла бы загадочность этой девушки. Но Дэзи  и  на  сей  раз
ухитрялась каким-то непонятным образом сочетать в  себе  беззастенчивость  и
чистоту.
   С четверть часа она прогуливалась в сопровождении обоих своих кавалеров и
по-детски весело отвечала на любезности  мистера  Джованелли,  когда  чья-то
коляска отделилась от вереницы движущихся по кругу экипажей  и  подъехала  к
пешеходной дорожке. В ту же минуту Уинтерборн увидел, что  в  коляске  сидит
его приятельница миссис Уокер, гостиную  которой  он  недавно  оставил.  Она
знаками подзывала его к себе. Отойдя от мисс Миллер, он поспешил на ее  зов.
Миссис Уокер была чем-то встревожена, вид у нее был взволнованный.
   - Это просто немыслимо! - сказала она. - Разгуливать здесь с вами обоими!
Такие вещи нельзя делать! Десятки людей видят ее!
   Уинтерборн поднял брови.
   - Стоит ли волноваться из-за такого пустяка!
   - Это не пустяк - девушка губит себя!
   - Она совершенно невинное существо.
   - Она совершенно безумная, - воскликнула миссис Уокер. - А ее  мать?  Это
же полнейший идиотизм! Когда вы ушли, я просто не могла усидеть на  месте  и
решила: эту девушку надо спасать. Я велела подать коляску,  надела  шляпу  и
поспешила сюда. Благодарение богу, мне удалось разыскать вас!
   - Что же вы намерены с нами сделать? - улыбаясь, спросил Уинтерборн.
   - Я приглашу ее к себе в коляску, покатаюсь здесь с полчаса -  пусть  все
видят, что она еще не окончательно сбилась с пути истинного, а потом  отвезу
домой.
   - По-моему, замысел ваш не  очень  удачен,  -  сказал  Уинтерборн,  -  но
попробуйте.
   Миссис  Уокер  попробовала.  Молодой  человек  вернулся  к  Дэзи  Миллер,
которая,  увидев  подъехавший  экипаж,   улыбнулась,   кивнула   собеседнице
Уинтерборна и ушла со своим спутником дальше. Узнав, что миссис Уокер  хочет
поговорить с ней, мисс Дэзи охотно подошла к ее коляске в обществе  того  же
мистера Джованелли. Она сказала, что очень рада  случаю  представить  миссис
Уокер этого джентльмена. Знакомство состоялось, а вслед за  тем  Дэзи  стала
восхищаться пледом, лежавшим на коленях у миссис Уокер.
   - Очень рада, что вы оценили мой плед, - с очаровательной улыбкой сказала
эта леди. - Садитесь ко мне, и я переложу его к вам на колени.
   - О нет, благодарю! - сказала Дэзи. - На вас он мне больше нравится, пока
вы будете кататься здесь.
   - Садитесь, давайте покатаемся вместе, - сказала миссис Уокер.
   - Это было бы чудесно, но мне и так весело! -  И  Дэзи  сияющими  глазами
посмотрела на обоих своих спутников.
   - Может быть, вам и весело, дитя мое, но здесь такие прогулки не приняты,
- не уступала миссис Уокер, высунувшись из коляски и умоляюще сложив руки на
груди.
   - Не приняты? Напрасно! - сказала Дэзи. - Я просто зачахну без гулянья.
   - Вам надо гулять с вашей  матушкой,  дорогая!  -  воскликнула  женевская
дама, теряя терпение.
   - С моей матушкой, дорогая? - переспросила мисс Дэзи.  Уинтерборн  понял,
что она подозревает здесь посягательство на ее волю.  -  Да  моя  матушка  и
десяти шагов не может сделать. А кроме того, - добавила она со смехом,  -  я
не пятилетний ребенок.
   - Да, вы не ребенок, и вам следует быть более благоразумной. Вы  взрослая
девушка, дорогая мисс Миллер, настолько взрослая, что ваше  поведение  может
вызвать нежелательные толки.
   Дэзи взглянула на миссис Уокер с напряженной улыбкой.
   - Нежелательные толки? Почему же?
   - Садитесь ко мне в коляску, и я объясню вам почему.
   Дэзи быстро перевела свой настороженный взгляд с  одного  джентльмена  на
другого. Мистер Джованелли  покачивал  станом,  потирал  руки,  затянутые  в
перчатки, и посмеивался весьма приятным  образом.  Уинтерборну  было  тяжело
наблюдать эту сцену.
   - Я что-то не расположена слушать ваши объяснения, - сказала Дэзи. - Вряд
ли они мне понравятся.
   Уинтерборну хотелось, чтобы миссис  Уокер  поскорее  закутала  себе  ноги
своим пледом и уехала, но эта леди, как  она  впоследствии  сама  призналась
ему, не желала терпеть поражение.
   - Значит, вы предпочитаете, чтобы вас считали  безрассудной?  -  спросила
она.
   - Бог мой! - воскликнула Дэзи. Она снова взглянула на мистера Джованелли,
потом повернулась к Уинтерборну. Щеки ее зарумянились -  в  эту  минуту  она
была удивительно хороша.  -  Мистер  Уинтерборн  тоже  считает,  -  медленно
проговорила Дэзи и, откинув головку, с улыбкой смерила его взглядом,  -  что
для спасения моей репутации мне надо сесть в коляску?
   Уинтерборн вспыхнул, он не нашел сразу нужных слов. Странно было слышать,
что Дэзи говорит в таком тоне о своей "репутации". Но ему надлежало ответить
ей учтиво. Тончайшая же учтивость не противоречила в данном  случае  истине,
истиной же,  по  мнению  Уинтерборна,  -  если  читатель  смог  понять  его,
руководствуясь теми сведениями, которые я о нем сообщил, - было то, что Дэзи
Миллер должна послушаться  совета  миссис  Уокер.  Он  поднял  глаза  на  ее
очаровательное личико и мягко сказал:
   - Я думаю, вам следует сесть в коляску.
   Дэзи громко расхохоталась.
   - Боже, какая чопорность! Если это считается неприличным,  миссис  Уокер,
значит, все, что я делаю, тоже неприлично,  и  вы  должны  махнуть  на  меня
рукой. До свидания! Желаю вам приятно провести время.  -  И  она  отошла  от
экипажа в сопровождении мистера Джованелли, который  с  торжествующим  видом
отвесил им подчеркнуто подобострастный поклон.
   Миссис Уокер смотрела им вслед, и в глазах миссис Уокер стояли слезы.
   - Садитесь, сэр! - сказала она Уинтерборну, указывая  на  место  рядом  с
собой.
   Молодой человек ответил, что считает  себя  обязанным  сопровождать  мисс
Миллер, но миссис Уокер заявила, если у него хватит духа отказать ей в  этой
любезности, она больше никогда не будет разговаривать с ним.  Миссис  Уокер,
по-видимому, говорила это совершенно серьезно. Уинтерборн догнал Дэзи  и  ее
спутника  и,  протянув  ей  руку,  сказал,  что  миссис  Уокер  настоятельно
потребовалось его общество. Он ожидал резкого  ответа,  был  готов  услышать
что-нибудь, еще более подтверждающее "безрассудство"  Дэзи,  с  которым  так
самоотверженно пыталась бороться миссис Уокер. Но Дэзи пожала протянутую  ей
руку, почти не глядя  на  него,  а  мистер  Джованелли  откланялся,  слишком
широким жестом сняв шляпу.
   Когда Уинтерборн сел в коляску рядом с миссис Уокер, расположение духа  у
него было не очень приятное.
   - По-моему, вы поступили не совсем разумно, -  сказал  он  напрямик,  как
только их коляска присоединилась к веренице экипажей.
   - В таких случаях, - ответила его спутница, - я готова  быть  неразумной,
достаточно того, что я искренна.
   - Да, но ваша искренность только оскорбила и отпугнула ее.
   - Все сложилось как нельзя лучше, - сказала  миссис  Уокер.  -  Если  она
решила окончательно скомпрометировать себя, пусть это  выяснится  как  можно
скорее, от ее поведения будет зависеть и наша дальнейшая тактика.
   - По-моему, она ничего дурного не хочет сделать, - возразил Уинтерборн.
   - Месяц назад я тоже так думала. Но с тех пор мисс Миллер слишком  далеко
зашла.
   - Но в чем же вы ее обвиняете?
   - В том, что она ведет себя неподобающим образом. У нас здесь не  принято
флиртовать  с  первыми  встречными,  прятаться  по   уголкам   с   какими-то
загадочными  итальянцами,  танцевать  целыми  вечерами  с  одним  и  тем  же
партнером, принимать гостей в одиннадцать часов вечера. Ее  мать  сейчас  же
уходит из комнаты, как только появляются гости.
   - Но ее братец, - смеясь, сказал Уинтерборн, - засиживается до полуночи.
   - Да, ему, вероятно, идет на пользу то, что он видит вокруг себя. Судя по
слухам, в гостинице имя мисс Миллер у всех на устах, а  если  туда  приходит
какой-нибудь джентльмен и спрашивает ее, прислуга обменивается улыбочками.
   - Кому какое дело до прислуги! - рассердился Уинтерборн.  -  Бедняжка  не
получила должного воспитания, - тут же добавил он,  -  это  ее  единственный
недостаток.
   - В ней нет природной, тонкости, - сказала миссис Уокер. - Вспомните, что
было утром у меня. Сколько времени вы знали ее в Веве?
   - Дня два-три.
   - Ну, сами посудите, как же она могла быть в  претензии,  что  вы  уехали
оттуда?
   Несколько минут Уинтерборн молчал, потом снова заговорил:
   - Увы, миссис Уокер! Мы с вами слишком долго прожили в  Женеве!  -  И  он
попросил свою спутницу объяснить ему, почему она  так  настоятельно  просила
его сесть к ней в коляску.
   - Я хочу, чтобы вы прекратили знакомство  с  мисс  Миллер,  перестали  бы
флиртовать с ней, лишили бы ее возможности показываться  в  вашем  обществе,
короче говоря, чтобы вы оставили ее.
   - Вряд ли я смогу это сделать, -  сказал  Уинтерборн.  -  Она  мне  очень
нравится.
   - Тем более! Вы не должны способствовать неминуемому скандалу.
   - В моем отношении к ней ничего скандального нет.
   - Но она так принимает его, что сплетни неизбежны. Впрочем,  моя  совесть
теперь спокойна, я все высказала, - продолжала  миссис  Уокер.  -  Если  вам
угодно присоединиться к ней, я вас отпускаю. Кстати, момент для этого  самый
подходящий.
   Экипаж проезжал той частью парка Пинчио, которая расположена над  Римской
стеной и смотрит на прекрасную виллу Боргезе. В  этом  месте  вершина  холма
окаймлена широким парапетом, а около него стоит скамейка.  Одна  из  дальних
скамей была занята парочкой, в направлении которой и мотнула головой  миссис
Уокер. Мужчина и женщина,  сидевшие  там,  поднялись  и  пошли  к  парапету.
Уинтерборн попросил кучера остановиться, он вылез из экипажа.  Миссис  Уокер
молча смотрела на него, он снял шляпу, и миссис Уокер с величественным видом
поехала дальше. Уинтерборн остался один, он взглянул в ту сторону, где  была
Дэзи со своим спутником. Они, по всей вероятности, ничего не видели  вокруг,
слишком занятые друг другом. Подойдя к низкому парапету,  оба  остановились,
глядя на плоские кроны  сосен,  окружавших  виллу  Боргезе.  Джованелли,  не
церемонясь, уселся на широкий выступ парапета. Солнце в западной части  неба
ослепительным лучом пронизало легкие облачка, и спутник Дэзи, взяв из ее рук
зонтик, раскрыл его. Она подошла к нему ближе, а он  поднял  зонтик  над  ее
головой, потом опустил его ей на плечо, и  загородил  их  обоих.  Уинтерборн
помедлил еще несколько минут, потом зашагал по  дорожке.  Но  он  шел  не  к
парочке, загородившейся зонтиком,  а  к  резиденции  своей  тетушки,  миссис
Костелло.
   На следующий день Уинтерборн поздравил себя с тем, что, по крайней  мере,
когда он справляется о миссис  Миллер,  гостиничные  слуги  не  обмениваются
улыбками. Однако ни самой леди,  ни  ее  дочери  в  гостинице  не  было,  и,
повторив свой визит на следующий день, Уинтерборн, к своему сожалению, опять
их не застал. Прием у миссис Уокер  состоялся  вечером  через  три  дня,  и,
несмотря на холодность их последнего разговора, Уинтерборн был  в  числе  ее
гостей. Миссис Уокер принадлежала к числу тех американок, которые,  проживая
за границей, ставят себе целью, как они  выражаются,  изучение  европейского
общества; поэтому миссис Уокер и на  сей  раз  собрала  у  себя  в  гостиной
несколько разноплеменных образцов человеческой породы, служивших  ей  чем-то
вроде наглядных пособий. Когда Уинтерборн приехал, Дэзи Миллер еще  не  было
среди гостей, но через несколько минут он  увидел  ее  мать,  появившуюся  в
гостиной с застенчивым и грустным  видом  и  в  полном  одиночестве.  Волосы
миссис Миллер, не прикрывавшие висков, были сегодня завиты еще старательнее,
чем всегда. Она подошла к миссис Уокер, и Уинтерборн последовал за ней.
   - Как видите, я приехала одна, - сказала бедная миссис Миллер. - Меня так
все пугает, не знаю, право, что и делать.  Я  первый  раз  приезжаю  одна  в
гости, во всяком случае, в этой стране. Хотела взять с собой  Рэндольфа  или
Юджинио, но Дэзи выпроводила меня без них. А я не привыкла выезжать одна.
   - Разве ваша дочка не собирается удостоить нас своим посещением? - строго
вопросила миссис Уокер.
   Она уже давно оделась, - ответила миссис Миллер  тоном  бесстрастного,  а
может, и философически настроенного летописца,  тоном,  которым  она  всегда
повествовала о текущих делах своей дочери. - Она оделась еще  перед  обедом,
но у нее сидит гость - тот самый джентльмен, итальянец, которого  она  хочет
привести  сюда.  Они  за  фортепьяно,  никак  не  могут  оторваться.  Мистер
Джованелли прекрасно поет. Но я надеюсь, они скоро приедут, - с  надеждой  в
голосе заключила миссис Миллер.
   - Как жаль, что она не приехала с вами, - сказала миссис Уокер.
   - Я ей говорила - зачем одеваться перед обедом, если раньше чем через три
часа она все равно не выедет, -  продолжала  матушка  Дэзи,  -  Какой  смысл
наряжаться ради того, чтобы просидеть весь вечер с мистером Джованелли?
   - Это просто ужасно! - сказала миссис Уокер, отходя от  миссис  Миллер  и
обращаясь  к  Уинтерборну.  -  Еlle  s'affi  che[*Она  себя   компрометирует
(франц.)]. Это мне в отместку за то, что я осмелилась наставлять  ее.  Когда
она приедет, я не стану разговаривать с ней.
   Дэзи приехала в двенадцатом часу, но эта юная особа была не из  тех,  кто
ждет, когда с ними заговорят первые. Она появилась в  сопровождении  мистера
Джованелли, сияя  красотой,  шурша  оборками,  улыбаясь,  весело  болтая,  с
громадным букетом в руках. Разговоры смолкли, взоры всех обратились  к  ней.
Она подошла прямо к миссис Уокер.
   - Вы, должно быть, уже перестали ждать меня, и  я  нарочно  послала  маму
вперед, предупредить вас. Мне  хотелось,  чтобы  мистер  Джованелли  сначала
прорепетировал свои песенки. Вы знаете, он замечательно поет. Попросите  его
спеть что-нибудь. Это мистер Джованелли, помните? Я  вас  уже  знакомила.  У
мистера Джованелли замечательный голос, а песенки просто  восхитительные.  Я
нарочно заставила мистера Джованелли вспомнить сегодня весь  его  репертуар.
Мы чудесно провели время в гостинице. - Рассказывая все это чистым,  внятным
голосом, Дэзи то оправляла платье на плечах, то обегала глазами комнату,  то
останавливала взгляд на хозяйке. - Я знаю кого-нибудь  из  ваших  гостей?  -
спросила она. :
   - Во всяком случае, вас знают все, - многозначительно проговорила  миссис
Уокер и еле-еле ответила  на  поклон  мистера  Джованелли.  Этот  джентльмен
держался чрезвычайно галантно. Он раскланивался,  улыбался,  показывая  свои
ослепительные зубы, покручивал усы, вращал глазами, - словом, вел себя  так,
как и подобало красивому итальянцу, попавшему на званый вечер. Он очень мило
спел несколько романсов, хотя миссис Уокер впоследствии уверяла, что ей  так
и не удалось выяснить, кто просил его об этом. По-видимому, просьба исходила
не от Дэзи. Дэзи сидела далеко от фортепьяно, и хотя несколько  минут  назад
она восхищалась искусством мистера Джованелли, это  не  помешало  ей  полным
голосом разговаривать во время его пения.
   - Как жаль, что здесь так тесно - нельзя потанцевать, - обратилась она  к
Уинтерборну, точно с момента их последней встречи прошло несколько минут.
   - Я об этом не жалею, - ответил Уинтерборн, - я не танцор.
   - Ну где вам! Разве такие  чопорные  танцуют!  -  сказала  мисс  Дэзи.  -
Надеюсь, вы остались довольны своей поездкой с миссис Уокер?
   - Нет, нисколько. Мне было бы гораздо приятнее гулять с вами.
   - Мы разошлись попарно, и это было к лучшему, - сказала Дэзи.  -  Но  как
вам понравилось, что миссис Уокер захотела усадить меня к себе в  коляску  и
оставить бедного мистера Джованелли в одиночестве  под  тем  предлогом,  что
этого требуют приличия! У людей весьма разные понятия о приличиях. Это  было
бы очень неделикатно с моей  стороны.  Мистер  Джованелли  уже  десять  дней
мечтал о прогулке со мной.
   - Ему совсем не следовало предаваться таким мечтам, - сказал  Уинтерборн.
- С итальянкой из общества он никогда бы не осмелился гулять по улицам.
   - По улицам? - воскликнула Дэзи, устремив  на  него  свои  очаровательные
глаза. - А куда я бы он повел ее гулять? К тому же Пинчио  не  улица,  а  я,
благодарение богу, не итальянка. Судя по тому, что  рассказывают,  итальянки
живут  очень  скучно.  Не  понимаю,  зачем  мне  менять  свои   привычки   и
приноравливаться к их образу жизни?
   - А мне кажется, что то образ жизни, который ведете вы, свойствен  только
отъявленным ветреницам, - серьезно проговорил Уинтерборн.
   - Ну, конечно! - воскликнула она, с улыбкой взглянув на него. - Я ужасная
ветреница и кокетка! Разве есть благонравные девушки, которые не  любили  бы
флиртовать? Но, может быть, вы не считаете меня благонравной?
   - Вы вполне благонравная девушка, но мне бы хотелось, чтобы вы флиртовали
только со мной и больше ни с кем, - сказал Уинтерборн..
   - О-о! Благодарю вас! Покорно благодарю!  Вот  уж  никогда  не  стала  бы
флиртовать с вами!  Как  я  уже  имела  удовольствие  заметить,  вы  слишком
чопорный господин.
   - Вы слишком часто повторяете это, - сказал Уинтерборн.
   Дэзи весело рассмеялась.
   - Будь у меня хоть крохотная надежда рассердить вас, я бы  повторяла  это
раз за разом.
   - Нет, не надо. Рассердившись, я становлюсь гораздо чопорнее. Но если  вы
не хотите флиртовать со мной, то перестаньте по крайней  мере  флиртовать  с
вашим приятелем, который сидит сейчас за фортепьяно. Здешние молодые люди не
способны этого оценить.
   - По-моему, они только это и ценят! - воскликнула Дэзи.
   - Но не в молоденьких девушках.
   - А мне казалось, что  флирт  больше  к  лицу  незамужним  девушкам,  чем
замужним дамам, - заявила Дэзи.
   - Да, пожалуй, - сказал Уинтерборн, - но если вы общаетесь с итальянцами,
надо приспосабливаться к их обычаям. Флирт  -  занятие  чисто  американское,
здесь о нем понятия не имеют. Поэтому,  когда  вы  появляетесь  на  людях  с
мистером Джованелли и без матери...
   - Бог мой! Бедная мама! - перебила его Дэзи.
   - Вы флиртуете, но о мистере Джованелли  этого  сказать  нельзя,  у  него
другие намерения.
   - Во всяком случае, он не читает мне проповедей,  -  с  живостью  сказала
Дэзи. - И если хотите знать, то никто из нас не флиртует - ни я, ни он. Мы с
ним большие друзья, близкие друзья.
   - А! - воскликнул Уинтерборн. - если  вы  влюблены  друг  в  друга,  это,
конечно, совсем другое дело!
   До сих пор Дэзи позволяла ему говорить вполне откровенно, и он не ожидал,
что его последние слова произведут на нее  такое  сильное  впечатление.  Она
вспыхнула и быстро поднялась с места, еще раз  дав  ему  повод  думать,  что
ветреные американки - самые непонятные существа в мире.
   - Мистер Джованелли, -  сказала  Дэзи,  смерив  быстрым  взглядом  своего
собеседника, - никогда не говорил мне таких неприятных вещей.
   Уинтерборн растерялся, он стоял, молча глядя на  нее.  Мистер  Джованелли
кончил петь, встал из-за фортепьяно и подошел к Дэзи.
   - Не хотите ли вы пройти в соседнюю комнату и выпить там  чаю?  -  сказал
он, наклоняясь к ней с ослепительной улыбкой.
   Дэзи снова заулыбалась и взг