о как это сделать? Не
вините меня чересчур строго. Я как тот старик нищий, который все не выпускал
моей руки, получив от меня милостыню  на террасе кафе. "Ах, не сердитесь, --
говорил он, --  не потому до этого  доходишь, что  ты плохой человек, да вот
свет  в глазах  померк". Да,  померк у нас в глазах свет,  погасли  утренние
зори, утратили мы святую невинность, которой прощаются ее грехи.
     Смотрите, снег  пошел! О, надо мне пойти прогуляться. Спящий Амстердам,
белый его покров в ночи, мрачная чернота каналов под заснеженными мостиками,
пустынные улицы,  мои приглушенные шаги...  Очень хороша вся эта  мимолетная
чистота  --  ведь завтра будет грязь. Видите,  какие огромные  белые  хлопья
распушились  за окнами.  Это,  конечно, голуби. Милые, они  решились наконец
спуститься! Покрыли  и воду и  крыши густым  слоем белых перьев,  трепещут у
каждого окна. Какое нашествие! Будем надеяться, что они  принесут нам благую
весть. Все, все будут спасены, да, а не только избранные, богатства  и бремя
труда разделят между всеми, и с нынешнего дня вы каждую ночь будете спать на
полу  ради  меня.  Полная  гармония, чего  там!  Признайтесь, однако, что вы
обомлеете, если с неба спустится колесница и я вознесусь на ней или вот снег
вдруг запылает  огнем.  Вы  не  верите в  чудеса? Я  тоже.  Но  мне  все  же
необходимо пройтись.
     Хорошо,  хорошо.  Я  буду лежать спокойно, не  тревожьтесь. Да  вы и не
очень-то доверяйте моему волнению, моему умилению и бредовым моим речам. Они
целенаправленны. Погодите, теперь вы расскажете мне о себе, и тогда я узнаю,
достиг ли я  своей страстной  исповедью  хотя бы одной из своих целей. Я все
надеюсь,  что  когда-нибудь  моим  собеседником  окажется  полицейский  и он
арестует  меня за кражу "Неподкупных судей". За все остальное никто не может
меня арестовать, верно? Но эта  кража подпадает под действие закона,  и я уж
постарался,  чтобы меня  сочли  сообщником: я  укрываю  у  себя  драгоценную
картину  и показываю  ее первому  встречному.  Так вы,  значит, можете  меня
арестовать -- это будет хорошее начало.  Может  быть, займутся потом  и всем
остальным, может быть, отрубят  мне  голову, и я избавлюсь от страха смерти,
буду  спасен.  Вы  поднимете  над  собравшейся  толпою зрителей мою  еще  не
тронутую тлением голову, чтобы они ее узнали,  и вновь я возвышусь над ними,
как образцовый преступник. Все будет кончено, я завершу потихоньку свой путь
лжепророка, вопиющего в пустыне и не желающего выйти из нее.
     Но  вы,  конечно, не  полицейский -- это было бы  слишком просто Да что
вы?..  Адвокат?  А знаете,  я  так  и думал. Стало быть,  странная симпатия,
которую я почувствовал к вам,  имела свои основания. Вы занимаетесь в Париже
прекрасной деятельностью. Я  так  и знал, что мы с вами из  одного  племени.
Ведь  мы  все  похожи  друг  на  друга,  говорим  без умолку,  в сущности не
обращаясь ни  к  кому, и всегда сталкиваемся с одними  и  теми же вопросами,
хотя  и  знаем заранее  ответы на  них.  Ну, расскажите мне, прошу  вас, что
случилось с вами  однажды  вечером  на  набережной Сены и  как  вам  удалось
никогда не рисковать своей  жизнью. Произнесите те слова, которые уже  много
лет  не перестают звучать по ночам в моих ушах и которые я произношу наконец
вашими устами: "Девушка, ах девушка! Кинься еще раз в воду,  чтобы  вторично
мне  выпала возможность  спасти  нас  с тобой  обоих!" Вторично?  Ох,  какая
опрометчивость!  Подумайте, дорогой  мэтр, а  вдруг  нас поймают  на  слове?
Выполняйте   обещание!  Бр-р!  Вода   такая   холодная!  Да  нет,  можно  не
беспокоиться Теперь уж поздно, и всегда будет поздно. К счастью!