Все детали осуждают гирю...

     Три часа проходят незаметно.
     На часах без четверти четыре.

СЧАСТЬЕ

     Покрытая снегом, озябшая елка
     Прильнула к окну, подобравши иголки,
     И жадно глядела на елку в огнях,
     Мечтая о собственных радостных днях.

     А елка домашняя, в ярком уборе,
     Вздыхала о ветре, о снежном просторе,
     О том, что она променяла вчера
     На пеструю роскошь и блеск серебра.

ЗАВИСТЬ

     Ступает важно по двору осел:
     Осел хомут сегодня приобрел!
     Баран завидует приятеля сноровке:
     Везет же дуракам на разные обновки!

РАБОТНИК

     "Вот этот человек, - заметила овца,
     Служил еще у моего отца.
     Как он работал!
     Просто глянуть любо.
     Сбивался с ног, по дому хлопоча.
     Отец-баран новехонькую шубу
     Ему пожаловал
     Со своего плеча".

СКАЗКИ С МОРАЛЬЮ

     - Эге, отстаешь, отстаешь! - подгоняет Большая Стрелка Маленькую. - Я уже вон сколько прошла, а ты все топчешься на месте! Плохо же ты служишь нашему времени!
     Топчется Маленькая Стрелка, не успевает. Где ей за Большой Стрелкой поспеть!
     Но ведь показывает она часы, а не минуты.

ДВА КАМНЯ

     У самого берега лежали два камня - два неразлучных и давних приятеля. Целыми днями грелись они в лучах южного солнца, и, казалось, счастливы были, что море шумит в стороне и не нарушает их спокойного и мирного уюта.
     Но вот однажды, когда разгулялся на море шторм, кончилась дружба двух приятелей: одного из них подхватила забежавшая на берег волна и унесла с собой далеко в море.
     Другой камень, уцепившись за гнилую корягу, сумел удержаться на берегу и долго не мог прийти в себя от страха. А когда немного успокоился, нашел себе новых друзей. Это были старые, высохшие и потрескавшиеся от времени комья глины. Они с утра до вечера слушали рассказы Камня о том, как он рисковал жизнью, какой подвергался опасности во время шторма. И, ежедневно повторяя им эту историю, Камень в конце концов почувствовал себя героем.
     Шли годы... Под лучами жаркого солнца Камень и сам растрескался и уже почти ничем не отличался от своих друзей - комьев глины.
     Но вот набежавшая волна выбросила на берег блестящий Кремень, каких еще не видали в этих краях.
     - Здравствуй, дружище! - крикнул он Растрескавшемуся Камню.
     Старый Камень был удивлен.
     - Извините, я вас впервые вижу.
     - Эх, ты! Впервые вижу! Забыл, что ли, сколько лет провели мы вместе на этом берегу, прежде чем меня унесло в море?
     И он рассказал своему старому другу, что ему пришлось пережить в морской пучине и как все-таки там было здорово интересно.
     - Пошли со мной! - предложил Кремень. - Ты увидишь настоящую жизнь, узнаешь настоящие бури.
     Но его друг, Растрескавшийся Камень, посмотрел на комья глины, которые при слове "бури" готовы были совсем рассыпаться от страха, и сказал:
     - Нет, это не по мне. Я и здесь прекрасно устроен.
     - Что ж, как знаешь! - Кремень вскочил на подбежавшую волну и умчался в море.
     ...Долго молчали все оставшиеся на берегу. Наконец Растрескавшийся Камень сказал:
     - Повезло ему, вот и зазнался. Разве стоило ради него рисковать жизнью? Где же правда? Где справедливость?
     И комья глины согласились с ним, что справедливости в жизни нет.

ЧЕРНИЛЬНИЦА ИЗУЧАЕТ ЖИЗНЬ

     Чернильница случайно попала на кухню. Известно, что у Чернильницы в голове вместо ума - чернила, поэтому она и начала хвастаться.
     - Я писательница, - заявила она обитателям кухни. - Я приехала сюда изучать вашу жизнь.
     Примус почтительно кашлянул, а Чайник вскипел:
     - Нечего нас изучать! Заботились бы о том, чтобы нам лучше жилось. Меня вон больше месяца уже не чистили!
     - Не горячись, - успокоил его Холодильник. - Горячность - это порок. Пусть лучше гражданка Чернильница толком объяснит, что она от нас хочет.
     - Я хочу, чтобы каждый из вас рассказал мне что-нибудь о себе или о своих знакомых. Я это все обдумаю, а потом напишу книжку.
     Так сказала Чернильница. Мы-то прекрасно знаем, что в голове у нее вместо ума чернила, а в кухне этого никто не знал. Все поверили Чернильнице, что она обдумает.
     Водопроводный Кран уже заранее захлебывался от смеха, вспоминая историю, которую собирался рассказать, а Чайник думал: "Может быть, меня после этой книжки почистят".
     Таким образом, было решено рассказать Чернильнице несколько интересных историй.

Огарок

     - Жил-был Огарок, - начала свой рассказ Терка. - Он горел ярким пламенем, и все тянулись к нему, потому что свет всегда приятней мрака. Огарок радовался, видя, как все к нему тянутся, и от этого пламя его становилось еще ярче.
     Но вот однажды на свет прилетел какой-то Жук. Он подлетел слишком близко к огню и, разумеется, обжег себе крылышки. Это его очень обозлило.
     - Чтоб ты сгорел! - выругался он. - Собственно, при твоей прыти этого ждать недолго.
     Жук улетел, а Огарок долго еще думал над его словами. "Действительно, - рассуждал он, - этак и не заметишь, как сгоришь. А для чего? С какой стати? Нет уж, хватит с меня этого горения. Пусть ищут других дураков".
     И он погас.
     Да только не нашел Огарок счастья, которого искал. На его место поставили большую, яркую Свечу, а его забросили куда-то за шкаф, где он очень страдал, потому что привык к славе - а какая же слава за шкафом!

***

     Всем очень понравился рассказ Терки. Чернильница задала ей еще несколько вопросов, уточнила некоторые обстоятельства, а потом приготовилась слушать новый рассказ. На этот раз слово предоставили Водопроводному Крану.

Как проучили Помойное Ведро

     - В том углу, - начал Кран, - где сейчас находится специальный отлив для помоев, еще совсем недавно стояло Помойное Ведро. В него сливали всякую грязную воду, а потом куда-то выносили.
     Понятно, что Помойному Ведру удалось повидать в жизни гораздо больше, чем любому из нас, потому что оно каждый день бывало за пределами кухни. Может, поэтому оно и зазналось.
     Оно вообразило, что является вместилищем чего-то важного и самого драгоценного в мире.
     "Ведь недаром же со мной так носятся!" - думало Помойное Ведро.
     Однажды, вернувшись с очередной прогулки, Помойное Ведро сказало:
     - Ох, что я видело! Во двор принесли несколько вазонов. Они совсем такие, как я, даже меньше, только в донышках у них - маленькие отверстия. Говорят, что в эти вазоны посадят цветы и поставят их в комнаты.
     В кухне каждый был занят своим делом, и никого не заинтересовали слова Помойного Ведра. А оно продолжало:
     - Перейду и я в комнаты. Надоела мне ваша кухня.
     И оно упросило Гвоздь, случайно попавший в него вместе с помоями, просверлить в его дне маленькую дырочку. Гвоздь с удовольствием выполнил эту просьбу.
     - Вот теперь я - настоящий Вазон, - заявило Помойное Ведро. - Прощай, кухня!
     И действительно, с кухней ему вскоре пришлось распроститься.
     Когда пришла хозяйка, все помещение было полно воды.
     - Ведро течет, - сказала хозяйка. - Надо его выкинуть: больше оно ни на что не годно.
     Помойное Ведро всхлюпнуло от горя, услыхав о том, что его ждет. Оно уже не помышляло перебраться в комнаты, оно хотело остаться в кухне, продолжать собирать помои, но этого как раз Помойное Ведро теперь не умело делать.
     И его выкинули.

***

     - Вы, кажется, из кабинета? - спросил у Чернильницы Веник.
     - Да, я там живу и работаю.
     - Тогда вам должно быть известно, как в кабинете повесили Занавеску?
     - Нет, что-то я такого не припоминаю.
     - Не помните? Ну, тогда слушайте.

Как повесили Занавеску

     Все были в смятении: Занавеску хотят повесить!
     Старый, дряхлый Чемодан и рваная комнатная Туфля долго, всесторонне обсуждали последнюю новость.
     - Я лично с ней не знакома, - говорила Туфля, - но от других слыхала, что это вполне порядочная, честная Занавеска, которая никогда никому не делала зла.
     - Уж если таких начинают вешать... - многозначительно вздохнул Чемодан.
     Слова Чемодана испугали рваную Туфлю. А вдруг повесят и ее? Это было бы ужасно. Туфля сама никогда не висела, но от других слыхала, что это должно быть ужасно.
     Подошла Половая Тряпка, вся мокрая, - очевидно, от слез. Потом пришлепали Старые Калоши.
     - Я всем сердцем любила несчастную, ведь она приходится мне родственницей. Можете не удивляться, если повесят и меня.
     Так говорила Половая Тряпка. А Старые Калоши вдруг стали жаловаться, что их давно уже обещают починить и все не чинят.
     Неизвестно, сколько бы все это продолжалось, если бы в разговор не вмешался Календарь. Он висел на стене и все слышал.
     - Эх вы, старые сплетники, - сказал Календарь. - Слышали звон, да не знаете, где он. Повесить Занавеску - вовсе не значит ее казнить, а наоборот - дать ей жизнь полную, интересную, какую она заслуживает. А за себя не бойтесь, - закончил Календарь. - Вас могут выбросить, но никогда не повесят.
     Тряпку обидели эти последние слова: она считала себя родственницей Занавески, - почему же ее должны обязательно выбросить? Чемодан был стар и ничего не услышал, а Туфля услышала, да не поняла.
     Одни только Старые Калоши нашли что ответить Календарю:
     - Если это правда, что вы сейчас сказали, то почему нас не чинят?..

Часы

     - Вы знаете, - сказала Канистра, - что в хорошей легковой машине всегда есть Часы. Машина идет - и они идут, машина стоит - а они все равно идут. Вот такие Часы были в одной "Победе".
     "Победа" эта была чудесной машиной, очень быстроходной, и все хвалили ее за это.
     А Часы тикали себе помаленьку, и их не хвалил никто.
     Понятно, что Часы завидовали машине. Они хотели показать, на что они способны, и потому стали идти быстрее, пока не ушли вперед почти на целый час.
     Но их не похвалили, а, наоборот, выругали и отдали в починку.
     Часы недоумевали: ведь они спешили так же добросовестно, как и машина, - за что же ими недовольны?

***

     - Скверная история вышла с Часами, - заметил Котелок. - Но не лучше получилось и с Выключателем. Вот послушайте.

Выключатель

     Выключатель занимал на стене не особенно высокое положение, но возомнил о себе очень много. "Я, - решил он, - самостоятельная руководящая единица и не позволю каждому вертеть собой!"
     Зажигают люди свет, - а он не зажигается. Гасят, - а он горит. Все наоборот. В чем дело?
     Позвали монтера. Тот проверил все, осмотрел и говорит:
     - Выключатель надо менять. Совсем испортился Выключатель.
     Что ж, испорченный Выключатель сняли со стены, а вместо него поставили исправный.
     - Что вы делаете? Какое вы имеете право? Я буду жаловаться! - возмущался Выключатель, когда его снимали.
     А потом успокоился:
     - Ничего, не пропадем. Нашего брата, руководящего, всюду нехватка. Вон и Солнце без руководства работает. Там меня с руками оторвут!
     Но Солнце не нуждалось в руководстве, да и в других местах не нужен был испорченный Выключатель.
     И остался Выключатель ни при чем. Ничего не проворачивал, не давал никаких руководящих указаний относительно света.
     Впрочем, света от этого не убавилось, а даже, говорят, чуточку больше стало.

***

     - Чих! Чих! Чих! Чих! - это расчихался Примус.
     - Будьте здоровы! - вежливо сказал ему Котелок. - Если вы что-то хотели рассказать, то я уже кончил.
     - Спасибо, - поблагодарил Примус. - Мне показалось, что запахло керосином. Вечно меня преследует этот проклятый запах!
     - Так какую историю вы могли бы нам рассказать? - напомнила ему Чернильница.
     Но Примус опять расчихался, и всем стало ясно, что толку от него ждать нечего.
     - Тогда разрешите мне, - сказала Миска. - Если не возражаете, я расскажу вам историю Спички.
     Против Спички никто возражать не стал, и Миска рассказала такую историю.

Родная коробка

     Жила на кухне маленькая Спичка.
     Как и все спички, проживала она в спичечной коробке, как и все спички, должна была, когда придет время, что- нибудь зажечь, но смотрела она на жизнь не как все спички.
     "Мне ли, - думала она, - мне ли, которая создана для того, чтобы нести в мир огонь, - лежать здесь, в тесной коробке? Здесь так много спичек, что среди них легко затеряться. А может случиться и так, что сгорю я, а меня примут совсем за другую спичку. Что тогда делать? Нет, уйду я отсюда, поищу себе места получше!"
     Так она и сделала.
     Дождавшись, когда открыли спичечную коробку, Спичка незаметно выскользнула из нее и с наступлением темноты двинулась в путь.
     Долго шла Спичка. При ее небольшом росте кухня казалась ей огромной страной, и Спичка совсем выбилась из сил, пока добралась до кухонного шкафа.
     - Здравствуйте, куда это вы в такую позднюю пору? - услышала Спичка незнакомый голос.
     Это была Чайная Ложка. Ей не спалось, - ее мучила изжога.
     - А что это за края? - ответила Спичка вопросом на вопрос.
     - Область кухонного шкафа, район второй полки, - объяснила Чайная Ложка и добавила, чтобы поддержать разговор: - А вы, видно, в наших краях впервые?
     - Никогда даже не слыхала об этих местах. А что за народ здесь живет?
     - Кого здесь только нет! Стаканы, чашки, тарелки, ножи, вилки, ложки - всех не перечтешь!
     - Ну что ж, - немного помедлив, сказала Спичка, - это мне как будто подходит. Я останусь у вас. - И тут же представилась: - Спичка! Вероятно, слышали?
     - Да нет, что-то не приходилось, - простодушно созналась Ложка.
     - Ох ты, темнота какая! - возмутилась Спичка. - Неужели вы без огня живете?
     - А нам огонь и не нужен. Это в области печки да еще в области потолка, в районе электрической лампочки, - там другое дело. А у нас от огня только пожара жди.
     - Предрассудки! - небрежно бросила Спичка. - Вот я стану жить у вас, и вы узнаете, что такое огонь.
     И Спичка поселилась в районе второй полки. Сначала обитатели этого края были удивлены появлением Спички, но потом привыкли, и некоторые даже стали относиться к ней с почтением.
     - Спичка не чета нам! - звенели чашки. - У нее большие возможности! Спичка даст нам огонь!
     Между тем время шло, а Спичка все не совершала того, чего от нее ждали.
     - Я дам огонь, я дам огонь! - твердила она, но - ничего не давала.
     Да и не могла она ничего дать, потому что слишком далеко ушла от своей спичечной коробки.

***

     Когда Миска окончила свой рассказ, а желающих занять ее место больше не нашлось, все стали просить Чернильницу, чтобы она рассказала что-нибудь. Но выяснилось, что Чернильница не захватила с собой никаких пособий и записей, а без них она не могла ничего рассказывать.
     Чернильница сразу заторопилась и стала прощаться. Она еще раз пообещала написать книжку о том, что она здесь слышала.
     И написала. Но так как в голове у нее были только чернила, то она, разумеется, все перепутала. Главным героем ее книжки стал испорченный Выключатель, а больше всего досталось Занавеске и Календарю.
     Одно утешительно, что книжку Чернильницы никто не читал.

ИГОЛКА В ДОЛГ

     Не дают Ежу покоя.
     Только он свернется, уляжется в своей норе, чтобы соснуть месяц-другой, пока холода отойдут, а тут стук.
     - Разрешите войти?
     Выглянет Еж за порог, а там - Хомяк-скорняк, шубный мастер.
     - Простите, что побеспокоил, - извиняется Хомяк. - Не одолжите ли иголочку?
     Что ему ответишь? Мнется Еж - и дать жалко, и отказать совестно.
     - Я бы рад, - говорит, - я бы с удовольствием. Да у меня самого их маловато.
     - Мне только на вечер, - просит Хомяк. - Шубу заказчику кончить нужно, а иголка сломалась.
     С болью вытаскивает ему Еж иголку:
     - Только прошу вас: кончите работу - сразу верните.
     - Конечно, а как же! - заверяет Хомяк и, взяв иголку, торопится заканчивать шубу заказчику.
     Еж возвращается в норку, укладывается. Но едва начинает дремать, снова стук.
     - Здравствуйте, вы еще не спите?
     На этот раз явилась Лиска-модистка.
     - Одолжите иголочку, - просит. - Где-то моя затерялась. Искала-искала, никак не найду.
     Еж и так и сяк - ничего не получается. Приходится и Лисе одолжить иголочку.
     После этого Ежу наконец удается заснуть. Лежит он, смотрит свои сны, а в это время Хомяк уже шубу кончил и спешит к Ежу, несет ему иголку.
     Подошел Хомяк к норке Ежа, постучал раз, другой, а потом и внутрь заглянул. Видит: Еж спит, посапывает. "Не стану его будить, - думает Хомяк. - Воткну ему иголку на место, чтоб зря не беспокоить, а поблагодарю в другой раз, при случае".
     Нашел на ежовой спине место посвободнее и сунул туда иглу. А Еж как подскочит! Не разобрался, конечно, со сна.
     - Спасите! - кричит. - Убили, зарезали!
     - Не беспокойтесь, - вежливо говорит Хомяк. - Это я вам иголку вернул. Большое спасибо.
     Долго ворочался Еж, не мог уснуть от боли. Но все-таки уснул и, забыв о Хомяке, снова за свои сны принялся. Как вдруг...
     - Ай! - завопил Еж. - Спасите, помогите!
     Пришел немного в себя, смотрит - возле него Лиска- модистка стоит, улыбается.
     - Я вас, кажется, немного испугала. Это я иголочку принесла. Уж так спешила, так спешила, чтобы вы не беспокоились.
     Свернулся Еж клубком, брюзжит себе потихоньку. А чего брюзжать-то? С болью давал, с болью и назад получает.

"ИСТОРИЯ КАПЛИ", - 

     написал я и посадил на бумаге кляксу.
     - Вот хорошо, что ты решил обо мне написать! - сказала Клякса. - Я так тебе благодарна!
     - Ты ошибаешься, - ответил я. - Я хочу написать о капле.
     - Но ведь я тоже капля! - настаивала Клякса. - Только чернильная.
     - Чернильные капли разные бывают, - сказал я. - Одни пишут письма, упражнения по русскому языку и арифметике, вот такие истории, как эта. А другие, вроде тебя, только место занимают на бумаге. Ну что я могу написать о тебе хорошего?
     Клякса задумывается.
     В это время возле нее появляется маленький Лучик. Листья деревьев за окном пытаются не пустить его в комнату. Они шуршат ему вслед:
     - Не смей водиться с этой неряхой! Ты испачкаешься!
     Но Лучик не боится испачкаться. Ему очень хочется помочь чернильной капле, которая так неудачно села на бумагу.
     Я спрашиваю у Кляксы:
     - Ты действительно хочешь, чтобы я о тебе написал?
     - Очень хочу, - признается она.
     - Тогда ты должна это заслужить. Доверься Лучику. Он заберет тебя, освободит от чернил, и ты станешь чистой, прозрачной каплей. Для тебя найдется дело, только смотри не отказывайся ни от какой работы.
     - Хорошо, - соглашается Капля. Теперь ее уже можно так называть.
     Я стою у окна и смотрю на тучи, которые уплывают вдаль.
     Где-то там, среди них, и моя Капля. И я машу ей рукой:
     - До свидания, Капля! Счастливого пути!
     А далеко-далеко, в знойной степи, качается на ветру Колос. Он знает, что должен вырасти большим и что для этого ему нужна влага. Он знает, что без дождя высохнет на солнце и ничем не отблагодарит людей, которые так заботливо за ним ухаживают. Об одном только не знает Колос: о нашем уговоре с Каплей.
     А Капля летит ему на помощь, и спешит, и подгоняет ветер:
     - Скорее, скорее, мы можем не успеть!
     Какая это была радость, когда она наконец прибыла на место! Капля даже не подумала, что может разбиться, падая с такой высоты. Она сразу устремилась вниз, к своему Колосу.
     - Ну, как дела? Еще держишься? - спрашивает она, приземляясь.
     И мужественный Колос отвечает:
     - Держусь, как видишь. Все в порядке.
     Но Капля видит, что не все в порядке. Она с большим трудом прогрызает черствую землю и доходит до самого корня Колоса. Потом она принимается его кормить.
     Колос оживает, распрямляется, чувствует себя значительно бодрее.
     - Спасибо, Капля, - говорит он. - Ты мне очень помогла.
     - Пустяки! - отвечает Капля. - Я рада, что была тебе полезна. А теперь - прощай. Меня ждут в других местах.
     В каких местах ее ждут, Капля не говорит. Попробуй теперь ее найти, - сколько на земле рек, озер, морей и океанов, и, можете