бит, чтоб у него спрашивали, не устал ли он, даже если он проспал подряд четверо суток.
     - Чертовски устал, - сказал Гральд Криссби, отдавая дань той же традиции, и услышал традиционное:
     - Бедненький! Приляг вот сюда, отдохни!
     Человек по имени Гральд Криссби прилег, продолжая раздумывать о проводимом эксперименте. Если он правильно рассчитал направление света звезды, то свет должен пройти через форточку и упасть на квадрат листа, на котором лежит минерал, не встречающийся в природе. А рассчитал он, видимо, правильно, потому что рассчитывал по формуле: A^2/B^2=С^2, где С - направление, а В и А - величины произвольные и чисто условные, необходимые для получения искомого результата.
     "Не забыл ли я открыть форточку?" - раздумывал Гральд Криссби, в то время как женщина Сю окружала его чисто женской заботой. Если форточка закрыта, действие луча снизится ровно вдвое, - по формуле: X/Y=К, где Х - условное число 8, Y - условное число 4, а К - искомый результат.
     - Ты меня любишь? - перевела женщина Сю его абстрактную мысль на конкретные рельсы и, придав ей таким образом направление, стала ожидать ее прибытия в назначенный пункт.
     - Я тебя люблю, - сигнализировал о прибытии Гральд Криссби, не забывая, однако, думать о форточке.
     Между тем тонкий лучик, прилетевший с далекой звезды Канопус, превращал обычный, правда, не встречающийся в природе минерал в удивительное вещество, способное любое человеческое ощущение превратить в свою противоположность. Даже в обычных, не экспериментальных условиях некоторые качества человека превращаются со временем в свою противоположность, но в обычных условиях это длительный и незаметный процесс, потому что звезда Канопус действует на человека непосредственно, без помощи финина, универсального вещества.

***

     - Какая возмутительная чепуха! - воскликнул издатель Рокгауз, отбрасывая в сторону рукопись, неизвестным образом оказавшуюся у него на столе.
     Это была не первая рукопись, приведшая издателя в состояние гнева, от которого он пытался воздерживаться после издания популярной брошюры доктора Фрайда "Гнев - союзник смерти". Воздерживаясь от гнева, мы воздерживаемся от смерти, но что же делать, если на столе у издателя появляется такая возмутительная чепуха?
     Издатель Рокгауз развел руки в стороны и поднял их вверх, затем сделал несколько приседаний, чтобы привести себя в нормальное состояние. И когда он присел в последний раз и собирался с силами, чтобы встать (с годами это все труднее ему удавалось), на пороге появился посетитель.
     - Сидите, сидите, - сказал посетитель, видя, что издатель порывается встать. - Я ненадолго...
     Издатель все же встал с корточек и сел за стол - такое положение было для него привычней.
     Посетитель тоже сел и сказал:
     - Я - человек по имени Гральд Криссби.
     - Вы?! - издателю было в пору опять сесть на корточки. - Да будет вам известно, молодой человек, что время для шуток у меня от семи до четверти восьмого, а сейчас, - он посмотрел на часы, - уже половина девятого. Приходите завтра.
     - Это вовсе не шутка, я действительно человек по имени Гральд Криссби.
     - Человек по имени Гральд Криссби! У меня уже этим уши набиты. Неужели нельзя говорить просто: Гральд Криссби - и все?
     - Но я действительно человек...
     - А другие, по-вашему, не люди? Откуда вы взялись?
     - Вот из этой рукописи. - Посетитель указал на стол.
     - Ага, так вы ее автор?
     - Скорее наоборот. Дорогой Рокгауз, вы же там немного обо мне прочитали. И я вас хочу заверить: все, что вы прочитали, - правда, хотя и находящаяся за пределами действительности. Это более широкая правда, понимаете?
     - Я ничего не понимаю и не хочу понимать.
     - Вы не хотите, потому что находитесь в плену своих желаний. А вы попробуйте вырваться из этого плена в мир других желаний, вам неведомых. И вы сразу захотите меня понять. И поймете, что я существую в вашем воображении.
     - Что за чертовщина! Какое вам дело до моего воображения? Кто вам позволил лезть в мое воображение?
     - Вот эта рукопись, - сказал человек по имени Гральд Криссби.
     - Мне нет дела до этой рукописи! - вскричал издатель Рокгауз, делая невольный шаг к тому, от чего предостерегал его доктор Фрайд. - Эта рукопись никогда не станет книгой!
     - Очень жаль, - вздохнул посетитель. - Очень, очень жаль. Вы обрекаете меня существовать только в вашем воображении, в то время как я мог бы существовать в воображении десятков, сотен тысяч людей.
     - Какая вам разница? Существовать в воображении - все равно, что вовсе не существовать.
     - Вы не правы, дорогой Рокгауз. О, как вы не правы! Да вы возьмите хотя бы... - гость пошарил глазами по комнате, выбирая, что бы такое взять. - Да хотя бы вот этот стол. Ведь и он существовал сначала в воображении. И все, все, что сделано человеком, существовало сначала в воображении. И даже вы, Рокгауз, до того, как появились на свет, существовали в воображении своих родителей, правда, быть может, несколько другим - более добрым, умным и понимающим.
     - Я запрещаю вам говорить о моих родителях!
     - Простите. Я проявил бестактность, заговорив о тех, кто уже существует только в воображении. Вы видите, как далеко простираются границы воображения: оно предшествует действительности и продолжает ее. И если финин уже существует в воображении, то со временем он проникнет в действительность - как космический корабль из воображения Циолковского и паровоз из воображения Стефенсона.
     - Нашли с чем сравнивать! Кому нужен ваш финин, зачем это превращать ощущения в свою противоположность?
     - Представьте себе, что вы замерзаете на снегу. Мороз тридцать градусов, и ничто вас уже не спасет, ничто не согреет. И тут вы достаете из кармана финин. Глотаете. И вы спасены. Вы лежите на снегу, температура которого плюс тридцать градусов.
     - Вот еще выдумали - с чего это мне замерзать?
     - Тогда представьте: вы прожили столько лет, что почти совсем утратили вкус к жизни. Пища вам кажется невкусней, работа неинтересной, юмор несмешным... И тогда вы принимаете финин и все преображается. И несчастье ваше становится счастьем.
     - Послушайте, как вас там...
     - Человек по имени Гральд Криссби.
     - Послушайте, Криссби, вы просто меня морочите, я не верю ни одному вашему слову. Если жена станет любимой, куда вы денете эту женщину Сю?
     Гральд Криссби ответил не сразу. Он посмотрел на рукопись, одиноко лежащую на столе, и вздохнул:
     - Сю поймет. Сейчас она не понимает, но когда примет финин, все поймет, и мы с ней останемся друзьями. Потому что... Вы понимаете, звезда Канопус - это лишь одна из миллионов и миллионов звезд, каждая из которых как-то влияет на человека. Как они влияют? Эта загадка пока еще не разгадана. И мы не знаем, с какой звезды к нам прилетает любовь, а какая звезда рождает в нас бессмертные мысли... И что еще принесут нам далекие звезды, свет которых летит до Земли миллиарды лет...
     - Вот тогда и приходите. Когда долетит. А пока - заберите свои фантазии. Читатель ждет от нас других книг.
     Читатель ждет фактов. Ему нужна серьезная информация. Никакие выдумки его не интересуют.
     Факты, факты, факты и снова факты... Сколько их накопилось - и еще подавай!
     Чем больше накапливается фактов, тем меньше остается фантазий. Некоторых фантазий жаль: это были такие прекрасные фантазии!
     Факты наступают. Они идут развернутым строем, вооруженные точными данными, доказанными теоретически и экспериментально, превращают в прах воздушные замки, в которых обитали фантазии...
     Это факт печальный: когда рушатся воздушные замки, не хватает воздуха, чтобы дышать.
     Ничего этого не сказал Рокгаузу человек по имени Гральд Криссби. Он промолчал об этом, хотя это было в его жизни самое главное.
     Он только спросил:
     - Разве вы знаете, чего ждет читатель?
     Рокгауз усмехнулся:
     - Кому же знать, как не мне. Читатель, могу с уверенностью сказать, ждет от нас новых романов Дауккенса, рассказов о работе инспектора Хоста, мемуаров майора Стенли, научно-популярных брошюр доктора Фрайда... Вот чего ждет наш читатель... Слава богу, ему есть чего ждать. Но только не этого... - Рокгауз придвинул к себе рукопись, чтобы поиздеваться над этой дурацкой звездой Канопус, но прежнего текста там не нашел. Сейчас там было написано про какой-то трансметагалактический корабль, бороздивший просторы Метагалактики. Регулятор времени стоял на нуле, время внутри корабля было остановлено - этого требовала техника безопасности, оберегая жизнь экипажа в бесконечно долгом пути.
     Вместе с кораблем двигался огромный огненный шар - внешний источник питания, и корабль вращался вокруг него, постоянно пополняя запасы энергии. Так они и двигались вдоль галактики с расчетной скоростью двести километров в секунду (время остановилось только внутри корабля).
     "Надо бы почистить обшивку, Зют, - сказал капитан. - Опять нас облепило космической пылью".
     Зют включил радиовизор. Экран был широк, но полной картины не давал. Зют вертел регулятор панорамирования, скользя взглядом по поверхности корабля. Ее было совсем не узнать - до того она была облеплена космической пылью. Но и космическую пыль тоже было не узнать.
     Экран был расцвечен зеленым, желтым, белым, оранжевым, голубым... Каких только красок здесь не было, но преобладали зеленые и голубые... Голубые набегали на желтые, рассыпаясь брызгами, пенясь и откатываясь назад, а зеленые устремлялись в другую голубизну, застывшую над ними сверкающим куполом. И над всем этим царил золотистый огненный шар - источник питания.
     "Да, облепило нас... - сказал капитан, бросив взгляд на радиовизор. - Пожалуй, и не счистишь за один раз".
     Зют покрутил увеличитель. "Смотрите, капитан: там какие-то фигурки. Они движутся!"
     Ровные геометрические конструкции, испещренные рядами блестящих квадратов, возвышались на поверхности корабля, а между ними пролегли ровные полосы, по которым двигались маленькие фигурки...
     "Будем счищать, капитан?"
     Зеленое смешивалось с белым и желтым и окуналось в голубое, и над всем этим сверкал и искрился источник питания. И корабль уже не был похож на корабль, а был похож на что-то разноцветное, праздничное, и казалось, жил он не только внутри, но и снаружи, и как раз там, снаружи, была главная его жизнь.
     "Не будем трогать, - сказал капитан. - Это ж какая красота! Может, удастся довезти - вот наши обрадуются!"
     Издатель поднял глаза, но посетителя уже не было. Возможно, он вернулся обратно в рукопись, воспользовавшись тем, что Рокгауз ее раскрыл...
     Человек по имени Гральд Криссби... Как будто он боится забыть о том, что он человек, и сам себе все время об этом напоминает.
     Проходимец какой-то. Нужно проверить, не унес ли он чего-нибудь. Издатель Рокгауз окинул комнату проверяющим взглядом, и первое, что ему бросилось в глаза, - это неизвестно откуда возникшая на столе бумажка. Он развернул ее и прочитал:

     "Сегодня, в 24:00, в ночном баре "Звездочка" состоится встреча с пришельцами со звезды Фомальгаут (созвездие Южной Рыбы). Извините за позднее время: наша ночь в Южнорыбье - день".

     Какое Южнорыбье? Где ночь, а где день?
     Издатель Рокгауз чувствовал себя в этом самом состоянии зет, в котором находится вещество финин в результате воздействия луча звезды Канопус. Он развел руки в стороны, поднял их вверх, затем сделал несколько приседаний. Бумажка не исчезла, и на ней значилась все та же чушь.
     Издатель сокрушенно покачал головой и поспешил к доктору Фрайду.

8. ЧЕЛОВЕК ИЗ МАШИНЫ

     Любознательность - могучий двигатель прогресса, но если этот двигатель на холостом ходу, он превращается в праздное любопытство. Миссис Смит вела титаническую борьбу со своим позорным любопытством и всякий раз терпела поражение.
     Первое крупное поражение за сегодняшний день она потерпела, уходя от миссис Хост и забывая у нее сумочку, за которой вскоре предполагала вернуться. Вторым крупным поражением была не захлопнутая, а лишь слегка прикрытая дверь (чтобы, отступая, не закрывать себе путей к наступлению). И, наконец, третье крупное поражение, точнее, полную капитуляцию перед своим любопытством миссис Смит продемонстрировала, вторично появляясь в комнате, где, подтверждая ее опасения и оправдывая надежды, незнакомый мужчина сидел за столом, который, видимо, накрывали к ужину.
     Улика была налицо, но преступник, как сказал бы хозяин этого дома, скрылся в неизвестном направлении. Может быть, на кухню.
     - О, простите, я, право, не думала... - заговорила миссис Смит в понятной растерянности. - Я вернулась за своей сумочкой, дверь была незаперта... Я считала, что миссис Хост одна, иначе бы я не осмелилась... Личная жизнь человека - это его личная жизнь, особенно женщины... А у вас тут вино, очень мило. Значит, вы не даете миссис Хост скучать.
     - Я жду инспектора, - сказал Гарри Уатт.
     - Вы хорошо подготовились к встрече, - миссис Смит кивнула на стол, накрытый к ужину. - Если б инспектор знал, как его ждут, он бы поторопился, как вы думаете? Вы не знаете? Оказывается, вы правдивый человек. Ну что вам стоило сказать "да"? "Да" - такое короткое слово. Но иногда легче сказать длинную фразу, чем коротенькое слово "да".
     Гарри Уатт был не прочь повести разговор в том же тоне:
     - И вы часто испытываете подобные трудности?
     - Честно говоря, не часто. Я люблю короткие слова.
     - Кратчайший путь к цели лежит через короткие слова. Однако позвольте представиться: Гарри Уатт.
     - Миссис Смит, - назвала себя миссис Смит. - Мне очень приятно. Вы никогда не думали, Гарри, - вы позволите мне вас так называть?.. Вы никогда не думали, Гарри, какая пропасть разделяет мужчину и женщину? Невероятная, бездонная пропасть. Но она притягивает к себе, зовет себя преодолеть... и тех зовет, и других... Но мужчины, как более сильные, легко ее преодолевают, а слабые женщины падают в пропасть...
     - Миссис Смит, вы рассуждаете, как опытный альпинист.
     - Только не сочтите, что я делюсь с вами опытом.
     - Как вам будет угодно. Не будет угодно - не сочту.
     - А если будет угодно?.. Гарри, вы собираетесь сделать двойной прыжок? Двойной прыжок над пропастью? Меня это восхищает.
     - Я действительно над пропастью, миссис Смит. Но ото совсем другая пропасть.
     - Одну я, кажется, знаю... Вернее, догадываюсь... А кто же другая?
     Гарри Уатт ответил не сразу. Вернее, он вовсе не ответил на этот вопрос. Вместо ответа он достал из кармана какие-то листки бумаги и приготовился и-х читать.
     - Послушайте, миссис Смит, как это начиналось.
     Легковой космофургон причалил к Земле, на которой не было не то что космических, но и самых обычных фургонов. Земля была аграрной планетой, нетронутым лоном природы, на котором так приятно отдохнуть от цивилизации.
     "Это ты здорово придумал, Ис, - сказал Аш. - Устроить пикник на Земле, да еще прихватить с собой девочек!"
     "Девочки - что надо, - кивнул Ис. - Ты посмотри на Мю, какие у нее колеса!"
     "У Лю тоже неплохие колеса. У меня от них даже кружится в голове".
     Компания расположилась в тени деревьев, с удовольствием вдыхая непривычный земной аромат. Аш рассказывал анекдот об экстраполированном квазипространстве, скоррегированном относительно квазивремени аb/c^2. Ис хохотал, девочки краснели и опускали глаза.
     "Заправимся?" - спросил Ис, отвинчивая крышку баллона.
     Все по очереди заправились.
     "Между прочим, синхронизированный модуль у^ю, ретроспектированный в субстанцию (-+)^1..." - сказал Аш, но девочки, опять покраснев, попросили его вести себя прилично.
     И в это время на дороге появился абориген. Он двигался как-то странно, но в чем была эта странность, сначала трудно было понять. Абориген раскачивался из стороны в сторону, как разболтанный фургон, которому только бы дотащиться до ремонта.
     "У него нет колес!" - воскликнула Лю.
     "(A^2 + B^2 - C^2)/k! - выругался Ис. - Как же он передвигается?"
     Абориген двигался, переставляя какие-то две палки, а другими двумя палками загребая воздух по бокам.
     "И смотрите, не падает!" - удивилась Мю, при этом Аш воспользовался случаем и погладил ее колесо, словно выражая приверженность именно к этому виду передвижения.
     Абориген приблизился. Он долго и внимательно разглядывал пришельцев, и в голове его проносились - сначала медленно, а потом все быстрей - будущие телеги, кареты, поезда, будущие автомобили, трамваи и троллейбусы...
     "Отдыхаете? - спросил абориген. - Да, вам уже можно отдыхать. - Он крутанул колесо Мю, не видя в этом ничего неприличного. - А нам отдыхать некогда. Мы тут, как белка в этом... как его..." - Он не договорил. Он лишь махнул рукой и пошел своей дорогой.
     - И что же дальше? - спросила миссис Смит.
     - Дальше? Как пошел своей дорогой, так с тех пор и идет... Тогда для него колеса были в диковинку, а теперь куда ни погляди - всюду колеса...
     - Это была внеземная цивилизация?
     - Может, внеземная. А может, земная, прилетевшая из будущего, чтобы поделиться опытом с прошлым. Иначе откуда прошлое узнало бы про колеса?
     - Гарри, что-то я ничего не понимаю... Прошлое узнает от будущего, будущее узнает от прошлого... А откуда они все узнают? Вы меня, Гарри, совсем запутали.
     Гарри Уатт спрятал в карман свои листки.
     - Вы знаете, миссис Смит, что такое бог из машины? Был в древних трагедиях такой персонаж, который распутывал все ситуации. Так вот, я - человек из машины. Но я ничего не распутаю, а только больше все усложню.
     - Теперь я понимаю. Да, Гарри, теперь я понимаю... Эти колеса... Эти машины... Они вытесняют самое сокровенное, человеческое... Но ведь полностью они не могут заменить человека? Ведь не смогут?
     - Две машины стоят над пропастью, над которой проложен мост. Все рассчитано, все учтено. Никто не летит в пропасть.
     - Нет-нет, Гарри, не надо!
     - Машина говорит машине...
     - Они разговаривают?
     - А почему бы и нет? Раз они мыслят... "Машина! - говорит машина машине. - Я тебя люблю. Я люблю каждую твою деталь, каждый винтик, каждую шестеренку. Когда мои телекамеры впервые увидели тебя, а мои микрофоны впервые услышали тебя, мои двигатели задвигались быстрей, мои счетчики показали самое высокое напряжение".
     - О боже! - воскликнула миссис Смит. - Зачем вы мне рассказываете эти кошмары?
     - Простите, миссис Смит, машина еще не кончила. "Между нами, машина, - продолжала она, - проложен мост, который не даст нам свалиться в пропасть. Но ведь у нас нет чувств, моя любовь к тебе - это механическое явление, необходимое для разрядки аккумуляторов, для снятия высокого напряжения, которое может каждому из нас повредить. Чисто физическое влечение, а никакое не чувство. Ведь ты ничего не чувствуешь ко мне, машина? И я к тебе ничего не чувствую... Значит, мы будем счастливы, мы не свалимся в пропасть, тем более, что между нами проложен мост. Мост - это единственное, что может быть между нами..."
     - Какой ужас!
     - Почему ужас? Человечество постепенно к этому привыкает и, создавая машины, изменяет себя по их образу и подобию. Ученые даже утверждают, что человек - всего лишь запрограммированная машина, приучают человека к этой мысли, чтобы потом она не была для него неожиданностью.
     - Потом? Значит, еще не скоро? - миссис Смит вздохнула с облегчением. - Как вы напугали меня! Все-таки человек - не машина, о себе, во всяком случае, я не могу этого сказать... Хотя и без машины тоже нельзя: пришлось бы пользоваться городским транспортом.
     Столь интересно начатый разговор был прерван появлением хозяйки дома. Пока миссис Хост разгружала поднос, миссис Смит ей объяснила, что вернулась за своей сумочкой, и получила приглашение остаться, выпить за здоровье мистера Хоста. Это последнее предложение миссис Смит несколько удивило, и она не сочла нужным скрыть свое удивление.
     - За здоровье инспектора? Право, я даже не найду, что сказать. А вы, Гарри? Вы мне позволите, миссис Хост