ельствах  я
заслуживал бы тех подозрений, которые вы питаете на мой счет, но неужели и в
этом случае... (С притворным жаром.) Кто может так думать обо мне?
     Принц (уступая). Ну, хорошо, хорошо!
     Маринелли. Если б он был еще жив! О, если бы он был еще жив! Я бы отдал
за это все, все на  свете  (с  горечью);  даже  милость  моего  принца,  эту
бесценную милость, которую нужно неусыпно беречь, я бы отдал за это!
     Принц. Я понимаю... Ну, хорошо, хорошо. Его смерть  была  случайностью,
чистой случайностью. Вы ручаетесь за это, и я вам верю.  Но  кто  еще  этому
поверит? Мать? Эмилия? Свет?
     Маринелли (холодно). Вряд ли.
     Принц. А если этому не  поверят,  то  что  же  подумают?  Вы  пожимаете
плечами? Вашего Анжело будут считать орудием, а настоящим убийцей - меня...
     Маринелли (еще холоднее). Очень может быть.
     Принц. Меня! Меня самого! Или я должен с этой же минуты  отказаться  от
всякой мысли об Эмилии...
     Маринелли (совершенно невозмутимо). Что вы должны были бы сделать  и  в
том случае, если бы граф остался в живых.
     Принц (гневно, но тотчас овладев собой). Маринелли! Не доводите меня до
исступления... Пусть будет так. Допустим: это - так! Ведь вы  хотите  только
сказать, что смерть графа для меня  счастье,  что  это  величайшее  счастье,
которое могло выпасть на мою долю...  единственное  счастье,  которое  могло
оказаться полезным для моей любви. Против этой смерти,  если  уж  она  такое
счастье для меня, нельзя возражать. Одним графом больше на свете или меньше!
Правильно ли я вас понял? Хорошо! И я не страшусь  маленького  преступления.
Только, любезный друг, оно  должно  быть  маленьким,  тайным  преступлением,
должно быть маленьким и спасительным преступлением. А чаше,  видите  ли,  не
было ни тайным, ни спасительным. Оно, правда, очистило бы путь, но тотчас же
закрыло бы его снова. Всякий может обвинить вас в этом  преступлении.  Лучше
бы  нам  никогда  не  совершать  его.  И  все  это  -  последствие   мудрых,
необыкновенных мер, принятых вами?
     Маринелли. Если вы так велели...
     Принц. Как же иначе? Я требую объяснений!
     Маринелли. Мне ставится в счет то, что к нему и не относится.
     Принц. Требую объяснений!
     Маринелли. Я к ним готов! Что произошло от мер, которые я принял? Уж не
то ли,  что  на  принца  при  этом  несчастном  случае  падает  столь  явное
подозрение?  Тому  причиной  ловкая  штука,  которую  сам  принц   соизволил
проделать в дополнение к моим мерам.
     Принц. Я?
     Маринелли. Разрешите  мне  вам  сказать,  что  шаг,  предпринятый  вами
сегодня утром в церкви - с каким бы соблюдением приличий он ни был сделан  и
как бы он ни был неизбежен для вас, - шаг  этот  все  же  не  входил  в  наш
расчет.
     Принц. Что же он нарушил?
     Маринелли. Конечно, не окончательно весь расчет, но пока  что  какую-то
его часть.
     Принц. Гм! Вполне ли я вас понимаю?
     Маринелли. Итак, скажем коротко и крайне просто: когда я взялся за  это
дело, Эмилия еще ничего не знала о любви-принца, не правда ли? И мать Эмилии
еще менее. А что, если я все строил на  этом?  И  принц  подкопал  фундамент
моего здания.
     Принц (ударяя себя по лбу). Проклятие!
     Маринелли. Что, если он сам выдал свои намерения?
     Принц. Проклятая фантазия!
     Маринелли. А если бы он сам себя не выдал... Право, хотел бы я знать, в
какой из принятых мною мер мать  и  дочь  могли  найти  пищу  для  малейшего
подозрения?
     Принц. Как вы правы!
     Маринелли. Поэтому-то я и неправ... Простите, ваша светлость...

                               Явление второе

                        Баттиста, Принц и Маринелли.

     Баттиста (поспешно). Только что приехала графиня!
     Принц. Графиня? Какая графиня?
     Баттиста. Орсина.
     Принц. Орсина?.. Маринелли! Орсина?.. Маринелли!
     Маринелли. Меня это поражает не менее, чем вас.
     Принц. Ступай, Баттиста, беги: пусть она не  выходит  из  кареты.  Меня
здесь нет. Меня здесь нет для нее. Пусть сейчас же едет обратно! Иди! Беги!

                              Баттиста уходит.

     Чего хочет эта безумная? Что она себе позволяет? Откуда она знает,  что
мы здесь? Неужели она стала следить за  мной?  Неужели  она  уже  что-нибудь
узнала? Ах, Маринелли! Да говорите же, отвечайте же! Неужели оскорбился тот,
кто! считает себя моим другом? И из-за какого ничтожного спора! Не должен ли
я просить прощения?
     Маринелли. Ах, мой принц, как только вы снова становитесь самим  собой,
я снова всей душою ваш. Приезд Орсины - для меня загадка, как и для вас.  Но
вряд ли она допустит, чтоб ее не приняли. Что вы думаете делать?
     Принц. Я не хочу с нею говорить. Я удалюсь отсюда.
     Маринелли. Хорошо! Только поскорее! Я приму ее.
     Принц. Но только для того, чтобы предложить ей убраться. Не заводите  с
ней длинных разговоров. У нас здесь достаточно других дел.
     Маринелли. Ну, что вы, принц! Эти дела  уже  устроены.  Будьте  тверды.
Чего недостает, то придет само собой. Но я уже слышу ее шаги!  Поторопитесь,
принц! Вот сюда! (Показывает на кабинет, куда уходит принц)  Если  захотите,
вы сможете слушать. Боюсь, боюсь, что она приехала не  в  благоприятный  для
нее час.

                               Явление третье

                         Графиня Орсина, Маринелли.

     Орсина (не замечая сначала Маринелли). Что это значит?  Никто  меня  не
встречает, кроме какого-то наглеца, который не хотел было и  впустить  меня?
Ведь я в Дозало? В Дозало, где прежде целый сонм угодливых льстецов  выбегал
мне навстречу? Где прежде ожидали меня любовь и восторги? Место то же, но...
но... А, Маринелли, вы здесь! Очень хорошо, что принц  взял  вас  с  собой..
Нет, нехорошо. То, что я должна решить с  ним,  я  только  с  ним  решить  и
могу... Где он?
     Маринелли. Принц, любезная графиня?
     Орсина. А кто же еще?
     Маринелли. Так вы полагаете, что он здесь? Вы знаете, что он здесь?  Он
по крайней мере не предполагает, что здесь графиня Орсина.
     Орсина. Как так? Значит, он не получил моего письма сегодня утром?
     Маринелли. Вашего письма? Да, в самом деле. Я припоминаю, он говорил  о
письме от вас.
     Орсина. Так как же? Разве я в этом письме не  просила  его  о  свидании
сегодня здесь, в Дозало? Правда, он не соизволил мне ответить письмом. Но  я
узнала, что час спустя он действительно уехал в Дозало. Я считала, что этого
ответа достаточно, и вот я здесь.
     Маринелли. Странная случайность!
     Орсина. Случайность? Да вы слышите - это было условлено; все равно, что
условлено. С моей стороны - письмо, с его стороны - действие.  Что  с  вами,
господин маркиз? Какие у вас сейчас глаза? Ваш умишко  удивляется?  Да  чему
же?
     Маринелли. Вы вчера казались так далеки  от  мысли  когда-нибудь  снова
предстать перед принцем.
     Орсина. Утро вечера мудреней. Где он? Где он? Бьюсь об заклад, он в той
комнате, откуда я слышала крики и визг! Я хотела войти туда, но этот негодяй
слуга загородил мне дорогу.
     Маринелли. Моя дражайшая, любезная графиня...
     Орсина. Это был женский визг. Бьюсь об заклад, Маринелли!  Ах,  скажите
же мне, скажите... если я действительно ваша дражайшая, любезная  графиня...
Будь они прокляты, придворные негодяи! Что ни слово у них, то ложь!  Что  ж,
какая важность - скажете ли вы мне наперед  или  нет?  Я  ведь  сама  увижу.
(Хочет итти.)
     Маринелли (удерживает ее). Куда?
     Орсина. Туда, где мне давно уже следовало бы быть. Думаете ли  вы,  что
это прилично - здесь, в приемной, болтать с  вами  попустому,  меж  тем  как
принц ожидает меня в своих покоях?
     Маринелли. Вы ошибаетесь, любезная графиня. Принц вас не ждет. Принц не
может, не хочет беседовать с вами здесь.
     Орсина. Однако он здесь? Однако ж он приехал сюда из-за моего письма?
     Маринелли. Не из-за вашего письма...
     Орсина. Которое он получил, говорите вы...
     Маринелли. Получил, но не прочитал.
     Орсина  (с  жаром).  Не  прочитал?  (С  меньшим  жаром.)  Не  прочитал?
(Горестно вытирая слезы.) Даже не прочитал...
     Маринелли. По рассеянности, я уверен. Не из презрения.
     Орсина (гордо). Презрения?.. Кто  думает  об  этом?  Кому  вы  считаете
нужным  это  говорить?  Вы  бесстыдный  утешитель,   Маринелли!   Презрение!
Презрение! Меня презирают! Меня! (Более тихим голосом, грустно.) Конечно, он
меня больше не любит. С этим все кончено. И место любви в его сердце  заняло
другое чувство. Это естественно. Но почему непременно презрение? Довольно  и
равнодушия. Не правда ли, Маринелли?
     Маринелли. Разумеется, разумеется.
     Орсина (насмешливо). Разумеется! О, мудрец,  которого  можно  заставить
сказать все, что угодно! Равнодушие! Равнодушие  вместо  любви?  Это  значит
ничего вместо чего-то. Узнайте же, придворный болтунишка, повторяющий  чужие
слова, узнайте же от женщины, что равнодушие - пустое  слово,  пустой  звук,
который ничего, вовсе ничего не значит.  Можно  быть  равнодушным  только  к
тому, о чем не думаешь, только к тому предмету, который для тебя не предмет.
Но быть равнодушным только к предметам, которые  даже  и  не  предметы,  это
значит вовсе не быть равнодушным. Что же, и это для тебя слишком непонятно?
     Маринелли (про себя). О горе! Как были правильны мои опасения!
     Орсина. Что вы там бормочете?
     Маринелли. Только восхищаюсь! Кому же неизвестно, любезная графиня, что
вы философ?
     Орсина. Не правда ли? Да, да, я - философ! Но  разве  это  сейчас  было
заметно? Какой ужас, если это было заметно и если и раньше  бывало  заметно!
Удивительно ли, что принц презирает меня? Как может мужчина любить существо,
которое, наперекор ему, еще хочет мыслить? Женщина, которая мыслит,  так  же
отвратительна, как мужчина, который красится. Она  должна  смеяться,  только
смеяться, чтобы всегда поддерживать хорошее  расположение  духа  у  строгого
царя мироздания. Ну, над чем же  я  смеюсь,  Маринелли?  Ах,  да!  Над  этой
случайностью! Я пишу принцу, чтоб он приехал в Дозало, а он не читает  моего
письма и все же приезжает в Дозало. Ха-ха-ха!  Право  же,  странный  случай!
Очень потешный и нелепый! А  вы  не  смеетесь  вместе  со  мной,  Маринелли?
Смеяться вместе с нами может и строгий царь  мирозданья,  хотя  нам,  бедным
существам, и нельзя мыслить вместе с ним.  (Серьезно  и  повелительно.)  Так
смейтесь же!
     Маринелли. Сейчас, любезная графиня, сейчас.
     Орсина. Болван! А между тем проходят минуты.  Нет,  нет,  не  смейтесь.
Видите ли, Маринелли (задумавшись и почти в умилении),  то,  что  заставляет
меня так от всей души смеяться, имеет и серьезную, очень серьезную  сторону.
Как все на этом свете. Случай? Разве это случай, что принц не думал говорить
здесь со мной и все же должен будет говорить? Что это, случай? Поверьте мне,
Маринелли: слово "случай" есть  богохульство.  Ничто  в  подлунном  мире  не
случайно, и уж, конечно, не случайно то, в чем  так  явно  видно  намерение.
Всемогущее, всеблагое провидение, прости меня, что я заодно с этим  вздорным
грешником называла случаем то, что есть очевидное дело рук твоих,  не  иначе
как дело рук твоих! (Поспешно,  к  Маринелли.)  Попробуйте  только  еще  раз
толкнуть меня на подобное кощунство!
     Маринелли (про себя). Это заходит слишком далеко!  (Вслух.)  Однако  ж,
любезная графиня...
     Орсина. Без всяких "однако ж"! Эти "однако ж"  требуют  размышлений,  а
моя голова... Ах, моя голова! (Хватается за  голову.)  Устройте,  Маринелли,
устройте так, чтобы я сейчас же могла поговорить с принцем, иначе я буду  не
в состоянии говорить с ним... Вы видите, нам  надо  объясниться,  мы  должны
объясниться...

                             Явление четвертое

                         Принц, Орсина и Маринелли.

     Принц (выходя из кабинета, про себя). Нужно прийти к нему на помощь...
     Орсина (увидев его, не может решиться к нему подойти). А! Вот он!
     Принц (проходит через залу мимо графини в другую  комнату,  говорит  на
ходу, не  останавливаясь).  Смотрите-ка!  Наша  прелестная  графиня.  Как  я
сожалею, сударыня, что сегодня так мало могу насладиться посещением, которым
вы удостоили меня. Я занят. Я не один... В другой раз, моя милая графиня,  в
другой  раз.  Сейчас  не  задерживайтесь!  Да,  не  задерживайтесь!  А  вас,
Маринелли, я жду.

                               Явление пятое

                            Орсина и Маринелли.

     Маринелли. Ну вот, любезная графиня, вы от него самого слышали то, чему
не хотели верить, когда я вам это говорил.
     Орсина (как оглушенная). Слышала ли я? В самом ли деле слышала?
     Маринелли. В самом деле.
     Орсина (печально). "Я занят. Я не один". И это все извинение,  которого
я достойна? От  кого  только  не  отделываются  такими  словами!  От  любого
надоедливого посетителя, от любого просителя. Для меня он даже ничего не мог
солгать? Никакого пустяка не мог придумать для меня? Занят? Чем же? Не один?
Кто бы мог  быть  у  него?  Идите  сюда,  Маринелли,  из  милосердия,  милый
Маринелли! Измыслите какую-нибудь ложь на свой страх. Что стоит вам солгать?
Что у него за дело? Кто у него? Скажите мне, ну,  скажите  первое,  что  вам
подвернется на язык... и я ухожу.
     Маринелли (про себя). На этом условии я, конечно,  могу  сказать  ей  и
частицу правды.
     Орсина. Ну? Скорее, Маринелли, и я ухожу. Принц и так  уже  сказал:  "В
другой раз, моя милая графиня". Разве он так не сказал? Чтоб он сдержал свое
слово, чтоб у него не было предлога не сдержать слова, которое он мне дал, -
скорей, Маринелли, скажите вашу ложь, и я уйду.
     Маринелли. Дорогая графиня, принц действительно не один. У него  теперь
лица, от которых он не может отлучиться ни  на  миг.  Эти  лица  только  что
избежали большой опасности. Граф Аппиани...
     Орсина. Сейчас у него?.. Жаль, что я должна поймать вас  на  этой  лжи.
Скорей придумайте другую. Ведь граф Аппиани, если это  вам  еще  неизвестно,
только что застрелен разбойниками. Я встретила недалеко от города карету,  в
которой везли его тело. А может быть, не так? Может быть, все это мне только
почудилось?
     Маринелли. К сожалению, не только почудилось!.. Но другие лица,  бывшие
с графом, благополучно спаслись и находятся здесь. Это - невеста графа и  ее
мать. Он ехал с ними в Сабьонетту, чтобы там повенчаться.
     Орсина. Значит, вот кто! Значит, это они  у  принца?  Невеста?  И  мать
невесты? А невеста хороша собой?
     Маринелли. Принц проявляет необыкновенное участие к ней в постигшем  ее
горе.
     Орсина. Хочу надеяться, даже если бы она была уродом.  Ведь  ее  судьба
так ужасна... Бедная, добрая девушка! Именно  тогда,  когда  он  должен  был
стать твоим навеки, его у тебя навсегда отняли! Кто  же  она,  эта  невеста?
Знаю ли я ее? Я так давно оставила город, что ни о чем не знаю.
     Маринелли. Это Эмилия Галотти.
     Орсина. Кто? Эмилия Галотти? Эмилия Галотти? Смотрите,  Маринелли!  Как
бы я не приняла эту ложь за правду!
     Маринелли. Как так?
     Орсина. Эмилия Галотти!
     Маринелли. Вы вряд ли знаете ее.
     Орсина. Нет, знаю!  Хотя  бы  только  с  нынешнего  дня...  Но  скажите
серьезно, Маринелли. Это Эмилия  Галотти?  Та  несчастная  невеста,  которую
утешает принц, - Эмилия Галотти?
     Маринелли (про себя). Не сказал ли я ей уж слишком много?
     Орсина. И граф Аппиани был ее женихом?  Аппиани,  которого  только  что
застрелили?
     Маринелли. Никто другой.
     Орсина. Браво! О, браво! (Хлопает в ладоши.)
     Маринелли. Что это значит?
     Орсина. Я бы расцеловала дьявола, который толкнул его на это!
     Маринелли. Кого толкнул? На что?
     Орсина. Да, расцеловала бы, я расцеловала бы его... даже если  бы  этим
дьяволом были вы сами, Маринелли!
     Маринелли. Графиня!
     Орсина. Подойдите сюда! Посмотрите на меня! Прямо, прямо, в лицо!
     Маринелли. Ну, что же?
     Орсина. Вы не знаете, о чем я думаю?
     Маринелли. Как могу я это знать?
     Орсина. Вы не принимали в этом никакого участия?
     Маринелли. В чем?
     Орсина. Поклянитесь! Нет, не клянитесь.  Вы  могли  бы  взять  на  душу
лишний грех. Или, да... клянитесь же. Одним грехом больше или меньше  -  что
это для того, кто уже осужден? Вы не принимали никакого участия в этом деле?
     Маринелли. Вы меня пугаете, графиня!
     Орсина.  Правда?..  И  ваше  доброе  сердце,   Маринелли,   ничего   не
подозревает?
     Маринелли. Что? О чем?
     Орсина. Хорошо... Так я вам открою нечто... нечто такое, от чего у  вас
волосы станут дыбом  на  голове...  Но  здесь,  так  близко  от  двери,  нас
кто-нибудь может услышать. Подойдите сюда. И...  (подносит  палец  к  губам)
слушайте!  Но  держите  это  в  совершенной  тайне,  в  совершенной   тайне!
(Приближает губы к его уху, словно хочет шепнуть на ухо, но громко  кричит.)
Принц - убийца!
     Маринелли. Графиня... Графиня... Вы лишились рассудка!
     Орсина. Рассудка? Ха-ха-ха! (Хохочет во все горло). Редко  когда,  даже
никогда не была я так довольна своим рассудком, как именно  сейчас.  Но  это
тайна, Маринелли!.. Это останется между нами. (Тихо.)  Принц-убийца!  Убийца
графа Аппиани! Графа убили не разбойники, его убили  пособники  принца,  его
убил принц!
     Маринелли. Как могла такая отвратительная мысль  прийти  вам  на  язык,
прийти вам в голову?
     Орсина. Как? Совершенно естественным  образом.  С  этой  самой  Эмилией
Галотти, которая сейчас здесь у принца и  чей  жених  стремглав  должен  был
убраться из этого мира, - с этой  самой  Эмилией  Галотти  принц  бесконечно
долго разговаривал сегодня на паперти доминиканского храма. Я это знаю,  мои
шпионы это видели. Они также слышали, о чем он с  ней  говорил.  Ну,  сударь
мой! Лишилась ли я рассудка? Мне кажется, я еще достаточно хорошо привожу  в
связь то, что связано воедино. Или и это лишь случайное совпадение? Может, и
здесь, по-вашему, случайность? О Маринелли, в  таком  случае  вы  и  людскую
злобу понимаете так же плохо, как пути провидения.
     Маринелли. Графиня, вы можете погубить себя...
     Орсина. Если расскажу это  другим?  Тем  лучше,  тем  лучше!  Завтра  я
разглашу это на рыночной площади. А тот, кто возражает  мне...  а  тот,  кто
возражает  мне,  тот  -  сообщник  убийцы...  Прощайте!  (Хочет   уйти,   но
встречается в дверях со стариком Галотти, который поспешно входит.)

                               Явление шестое

                    Одоардо Галотти, Орсина и Маринелли.

     Одоардо Галотти. Извините меня, сударыня...
     Орсина.  Мне  здесь  нечего  извинять.  Ведь  мне  здесь  не   на   что
обижаться... Обращайтесь вот к этому господину. (Указывает на Маринелли.)
     Маринелли (увидев Галотти, про себя). Ну, кончено! Старик!..
     Одоардо.  Простите,  сударь,  отцу,   который   пребывает   в   крайнем
замешательстве, что он входит сюда без доклада.
     Орсина. Отец? (Возвращается.)  Без  сомнения,  отец  Эмилии?  А,  добро
пожаловать!
     Одоардо. Мне встретился слуга, скакавший с  известием,  что  неподалеку
отсюда мое семейство подверглось нападению. Я примчался сюда  и  узнаю,  что
граф Аппиани ранен, что он вернулся в город, что жена моя с дочерью спаслись
и укрылись здесь на вилле... Где они, сударь? Где они?
     Маринелли. Успокойтесь, господин полковник. С вашей  супругой  и  вашей
дочерью ничего не случилось. Они  отделались  испугом.  Обе  чувствуют  себя
хорошо. С ними принц. Я сейчас же пойду доложить о вас.
     Одоардо. К чему докладывать?
     Маринелли. По причинам, касающимся...  касающимся  принца.  Вы  знаете,
господин полковник, каковы  ваши  отношения  с  принцем.  Вы  с  ним  не  на
дружеской ноге. Как бы ни был он милостив к вашей супруге и  дочери,  -  они
ведь дамы, - но значит ли это, что ваше неожиданное появление покажется  ему
уместным?
     Одоардо. Вы правы, сударь, вы правы.
     Маринелли. Однако, любезная графиня,  могу  ли  я  сперва