онул дверь лбом, и она
бесшумно отошла на долю сантиметра; девушка стояла перед стальным  шкафом,
спиной к нему. Чуть дальше за ней - сейф. Он спустился по лестнице, ликуя:
нашел!
   Теперь надо узнать шифр. Проникнуть сюда он сможет, даже  если  заперто
окно рядом с водосточной трубой. Он юркнул через свой лаз  в  подвал,  где
оставил приемник и секач.  Потом  снова  вылез  в  окно,  вскарабкался  по
водосточной  трубе  и  заглянул.  Стальной  циферблат   блестел   одиноко,
отбрасывая желтый свет невидимой лампы. Смирившись с неизбежным ожиданием,
он сел на землю и прислонился к  стене.  Издалека  долетали  слабые  звуки
земной жизни; один раз он озадаченно поглядел в темное небо. Он то и  дело
вставал, поднимался  по  трубе  и  смотрел,  не  повернет  ли  белая  рука
циферблат, но рука не появлялась. Он кусал губы от нетерпения.  Не  деньги
его манили, а то, что он может взять их безнаказанно. А вдруг сейчас  рука
поворачивает диск? Влез, поглядел, но белой руки не было видно.
   Может быть, лучше наблюдать  непрерывно?  Да;  ухватился  поудобнее  за
трубу и глядел на циферблат, пока не заслезились глаза. Когда не стало сил
висеть, спустился на землю. Снизу услышал,  как  хлопнула  дверь,  тут  же
вскарабкался, заглянул. И оцепенел: за стеклом мелькнула  неясная  фигура.
Одной рукой  обнимая  трубу,  в  другой  держа  наготове  отвертку,  чтобы
процарапать шифр на стене,  он  смотрел  туда  немигающим  взглядом.  Слух
уловил: Динь... Динь...  Динь...  Динь...  Динь...  Динь...  Динь...  Семь
часов, прошептал он. Может быть, они сейчас закрывают? Какой магазин будет
открыт в такую поздноту? И живет кто-нибудь сзади? Есть ночной сторож  или
нет? Может, сейф уже заперли на ночь! Черт! Пока он ел в магазине, они все
позапирали...  Он  уже  собрался  слезать,  но  в  это  время  белая  рука
протянулась к циферблату, повернула на один оборот вправо и  поставила  на
шестерку. С дрожью в пальцах он процарапал  отверткой  на  кирпиче  1-П-6.
Рука дважды провернула диск в обратную сторону и остановила на двойке;  он
нацарапал на стене 2-Л-2. Диск повернулся на четыре оборота вправо и опять
остановился на шести; он написал 4-П-6. Диск сделал три  оборота  в  левую
сторону и остановился на нуле; он записал 3-Л-0. Дверь сейфа открылась,  и
он опять увидел пачки зеленых денег и столбики завернутых монет.  Порядок,
угрюмо сказал он.
   Тут он оцепенел от изумления. Рук стало две. Правая взяла пачку зеленых
бумажек и живо сунула в левый рукав. Руки дрожали; правая сунула  в  левый
рукав еще одну пачку. Ворует, сказал он про себя.  Он  возмутился,  словно
деньги были его. И хоть он сам намеревался  украсть  деньги,  этот  жалкий
человек вызывал у него презрение. Ему казалось, что, если украдет он  сам,
это будет совсем другое дело. Он хотел украсть деньги ради самого ощущения
от кражи и не собирался истратить из них ни гроша; а этот  человек,  ясное
дело, крадет, чтобы истратить, и скорей всего, на  развлечения.  Громадная
стальная дверь закрылась с мягким щелчком.
   Он, хоть и сердился, был доволен. Контора скоро закроется. Я их обчищу,
торжествовал он. Представил себе, как вся контора ежится от страха; что  ж
с того, что они не виноваты, - полиция их помытарит, как его  мытарили.  И
сроду им не догадаться, как пропали деньги,  если  не  найдут  его  лаз  в
подвале.
   Он спустился на землю и рассмеялся озорно и беззаботно, как подросток.
   Над головой с громким скрипом закрылось  окно,  и  он  распластался  по
стене.  Поглядел  наверх:  кто-то  закрывал  окно  надежной  металлической
сеткой. Это вам не поможет, хихикнул он про себя. Он стоял у  трубы,  пока
желтый свет в конторе не погас. Тогда он  слез  в  подпал,  взял  мешок  с
приемником, и секачом, пробрался через один и через другой  лаз  и  ощупью
нашел дорогу в подвал дома, где стоял  сейф.  Двигался  замедленно,  дышал
тихо. Теперь поосторожней, сказал он себе.  Там  может  быть  сторож...  В
памяти, словно написанный мелом на  черной  доске,  стоял  шифр.  Ужом  он
протиснулся в последнюю дыру, крадучись поднялся по  лестнице,  взялся  за
ручку  и  приоткрыл  дверь  на  ладонь.  Тут  храбрость   его   выдохлась;
воображение стало рисовать опасности.
   Может быть, ночной сторож уже поджидает  его  с  пистолетом.  Он  надел
кепку на палец и высунул из-за косяка. Если выстрелит, попадет в кепку; но
все было тихо. Занесши ломик, чтобы в случае чего сразу отбить  нападение,
он приоткрыл дверь пошире.  Так  он  простоял  минут  пять,  лязг  трамвая
заставил его очнуться. Он вошел в комнату. Через широкое окно лился лунный
свет.  Он  встал  перед  сейфом  и  тут  же  одернул  себя.  Сперва   надо
оглядеться... Обошел комнату и обнаружил закрытую дверь. Может  быть,  там
ночной сторож? Открыл дверь, увидел раковину с краном и унитаз.  Еще  одна
дверь, слева, вела и громадную темную комнату, которая казалась пустой;  в
дальнем конце этой комнаты он различил очертания еще одной  двери.  Никого
тут нет, сказал он себе.
   Он встал перед сейфом и тронул циферблат; диск  провернулся  легко.  Он
засмеялся и крутанул его просто так, для интересу. Займись  делом,  сказал
он себе. Он стал набирать шифр, записанный на черной доске его памяти; это
было так просто, что казалось, сейф и  не  заперт  вовсе.  Замок  послушно
отпустил тяжелую дверь; он взялся за ручку и  сильно  потянул,  но  косная
масса тронулась с места неохотно. Затаив дыхание,  он  глазел  на  зеленые
банкноты в пачках,  столбики  завернутых  монет,  на  забавные  стеклянные
банки, наполненные белыми шариками, на продолговатые зеленые металлические
коробки. Воровато  оглянулся;  не  верилось,  что  никто  не  крикнет  ему
"Стой!".
   Вот уж утром удивятся, подумал он. Он раскрыл свой мешок  и  взял  туго
перевязанную пачку денег; бумажки были новые и хрустящие.  Его  привели  в
восхищение ровные, чисто обрезанные кромки. Эти  люди  в  Вашингтоне  свое
дело  знают,  подумал  он.  Он  потер  деньги  пальцами,  словно   пытаясь
обнаружить в  них  какие-то  скрытые  свойства.  Поднес  пачку  к  носу  и
принюхался к запаху свежей краски. Бумажки как  бумажки,  пробормотал  он.
Бросил пачку в мешок и взял из сейфа другую. Стоя с  мешком  в  руках,  он
думал и смеялся.
   Не радовался богатству - его занимали  только  цвет  и  форма  денег  и
разнообразные  переживания,  которые  испытывают   из-за   них   люди   на
поверхности земли. Мешок уже заполнился  на  треть,  когда  ему  пришло  в
голову проверить, какого достоинства там бумажки; оказалось,  что  он,  не
подумав, накидал туда много пачек по одному доллару. К лешему  их,  сказал
он с отвращением. Буду брать крупные... Вывалил мелкие  деньги  на  пол  и
смахнул с полок в мешок все пачки стодолларовых, какие были, а потом сгреб
свертки монет.
   Потом подошел к столу, где  стояла  пишущая  машинка  -  та  самая,  на
которой работала девушка со светлыми волосами. Машинка очаровала  его;  он
ни разу в жизни не пользовался такой вещью.  Это  был  странный  служебный
инструмент, нечто существовавшее за пределами его жизни. Всякий раз, когда
ему случалось зайти в контору, где женщина печатала на машинке, он говорил
почти шепотом. Смутно припомнив, как это делали  при  нем,  он  вставил  в
машинку лист бумаги; лист пошел косо, и он не  знал,  как  его  выровнять.
Тихо и почтительно произнося буквы вслух, он  отстучал  на  клавишах  свое
имя: _фредданиэлс_.  Посмотрел  на  него  и  рассмеялся.  Ничего,  он  еще
научится печатать как следует.
   Ну да, машинку тоже прихватим. Поднял ее и положил в мешок, на  деньги.
Он не считал, что крадет: секач, приемник, деньги,  машинка  -  все  имели
одинаковую ценность и значили для него одно и то же. Все они были  важными
игрушками людей, живших в мертвом мире солнечного света и дождя,  в  мире,
который он покинул, в мире, где его осудили, сочли виновным.
   Но что это за контора? Он задумался. Что это за темная комната  у  него
за спиной? Он поискал у себя спички и обнаружил, что осталась только одна.
Прислонил мешок к сейфу и вслепую двинулся по задней комнате, наталкиваясь
на  гладкие  металлические  предметы,  похожие  на  какие-то   машины.   В
недоумении протянул руку  к  стене,  но  выключателя  не  нашел.  Что  же,
придется зажечь последнюю. Встал на колени и чиркнул  возле  самого  пола,
прикрыв огонек ладонями. Помещение напоминало фабрику, везде стояли  столы
и верстаки. Над столами висели лампы с зелеными абажурами; он включил одну
и стянул пониже, чтобы свет не распространялся в стороны. Возле  верстаков
стояли табуретки, и он решил, что люди здесь занимаются каким-то ремеслом.
Обойдя комнату, он нашел несколько начатых книжечек со спичками. Теперь бы
сигареты найти! Но их не было.
   Так что же тут такое?  На  одном  верстаке  он  увидел  блокнот,  и  на
страничках его была шапка: ПНР - ЮВЕЛИРНОЕ ПРОИЗВОДСТВО. Губы у него  сами
собой раскрылись кружочком, потом, он выключил  свет,  подбежал  к  сейфу,
взял оттуда  стеклянную  банку  и  поглядел  на  крохотные  белые  шарики.
Осторожно вынул один, и оказалось, что шарик завернут в папиросную бумагу.
Развернул его и увидел прозрачный камешек, похожий на  стекло,  сверкавший
белыми и голубыми искрами. Бриллианты, прошептал он.
   Он стал грубо  срывать  бумажки  с  камней,  и  вскоре  на  его  ладони
засверкала драгоценным огнем целая горка. Дрожа, он вытащил из  сейфа  все
четыре банки и опустил в  мешок.  Потом,  схватил  металлическую  коробку,
встряхнул ее и в ней загремели какие-то  мелкие  вещи.  Он  поддел  крышку
отверткой. Кольца! Сотни и сотни... Дорогие или нет? Он загреб  горсть,  и
из камней ударили прерывистые струйки огня. Тоже  с  бриллиантами,  сказал
он. Подковырнул крышку другой коробки. Часы! Многоголосое  мягкое  тиканье
наполнило уши. Минуту он просто не мог пошевелиться,  потом  побросал  все
коробки в мешок.
   Он захлопнул дверь сейфа, потом, не  сходя  с  места,  огляделся  -  не
упустил ли чего. Ага! В комнате, где стояли машины, он видел дверь. Что за
ней? Тоже ценности? Он  вернулся  в  мастерскую,  прошел  через  нее  и  в
нерешительности остановился  перед  дверью.  Наконец  взялся  за  ручку  и
толкнул дверь; в комнате за ней было темно. Он  осторожно  шагнул  туда  и
провел пальцами по стене, нашаривая, как всегда, выключатель,  -  и  вдруг
окаменел. В комнате что-то шевельнулось! Что это?  Убраться  потихоньку  с
добытыми кольцами, бриллиантами и деньгами? Зачем рисковать тем,  что  уже
взял?  Он  выждал,  но  ничего  больше  не  услышал,  успокоился  и  решил
продолжать обход. Зажечь спичку? Но огонек сделает его прекрасной мишенью.
Он услышал слабый вздох и опять насторожился; теперь он был  убежден,  что
рядом есть кто-то живой, живой и дышащий. Он на  цыпочках  двинулся  вдоль
стены, все время боясь на  что-нибудь  налететь.  Ему  повезло;  он  нашел
выключатель.
   Нет; не включай свет... Но тут он спохватился, что не  знает,  в  какой
стороне дверь. Черт! Придется включить свет или зажечь  спичку.  Он  долго
держал палец на выключателе, но тут его осенила идея. Опустился на колени,
поднял руку к выключателю и  нажал:  если  сразу  выстрелят,  пуля  должна
пройти над головой. Он заранее сощурился и увидел все  сразу,  как  только
вспыхнул свет. Вздрогнул, задохнулся, застыл. Прямо перед ним, так близко,
что он чуть не вскрикнул, было человеческое лицо.
   Он не смел пошевелиться - из боязни задеть  этого  человека.  Если  тот
откроет глаза, можно ожидать чего  угодно.  Длинный  и  костлявый  человек
лежал навзничь на узкой койке с грязной подушкой, спал в одежде;  обросшее
темной щетиной лицо  глядело  прямо  в  потолок.  Спящий  вздохнул,  и  он
приготовился защищаться, но тот  только  забормотал  и  отвернул  лицо  от
света. Скорее свет выключить, подумал  он.  И,  уже  поднимаясь  с  колен,
увидел на полу возле койки пистолет и пояс с обоймами. Он возьмет пистолет
и пояс - не стрелять, а просто так, на память, как  привозят  какую-нибудь
ерунду с деревенской ярмарки. Он поднял их и хотел уже погасить  свет,  но
тут заметил  фотографию  на  стуле  возле  головы  спящего;  с  фотографии
улыбалась женщина, снятая среди ровного поля,  а  возле  нее  стояли  двое
маленьких детей, мальчик и девочка. Он снисходительно улыбнулся: он мог бы
пустить пулю сторожу в голову, и для того все было бы кончено...
   Он выключил свет  и  бесшумно  вернулся  в  комнату,  где  стоял  сейф;
застегнул на себе пояс с патронами и подвесил кобуру на правом боку. После
этого по-петушиному зашагал по комнате, лениво  склонив  голову  к  плечу;
вдруг резко остановился, выхватил пистолет и со  зловещим  видом  направил
его на воображаемого противника. "Пу!" - выстрелил он шепотом. И  согнулся
от беззвучного смеха. Точно как в кино, сказал он.
   Долго разглядывал  свою  добычу,  потом  взял  полотенце  из  туалетной
комнаты и туго перевязал мешок.  Когда  он  поднял  голову,  его  испугала
собственная тень на стене напротив. Он взял  мешок,  сволок  его  вниз  по
лестнице и протащил через подвал, пыхтя от натуги. Протиснулся в  лаз,  на
скорую руку заложил его кирпичами и наконец добрался  с  мешком  до  своей
пещеры. Обливаясь потом, он стоял в  темноте  и  думал  о  бриллиантах,  о
кольцах, о часах и деньгах; он вспоминал пение в церкви, людей,  кричавших
в  кино,  мертвого  младенца,  голого  мужчину,  распростертого  на  белом
столе... Они плавали перед глазами, и  он  смутно  чувствовал  между  ними
какую-то связь, какой-то общий  смысл,  магическое  сродство.  Он  смотрел
перед собой отсутствующим взглядом и не мог отделаться от мысли,  что  эти
образы, немые при всей своей яркости, силятся что-то сказать ему...
   Немного погодя снова пальцами  заменив  зрение,  он  развязал  мешок  и
аккуратно разложил все предметы  на  земляном  полу.  Достал  из  ящика  с
инструментами  лампочку,  патрон  и  кусок  электрического  шнура;  к  его
радости, шнур кончался двойной розеткой. Все это он рассовал по  карманам,
вскарабкался на ржавые трубы и заглянул в церковь; там было темно и пусто.
Где-то здесь в стене должна быть проводка - но где? Он слез,  постучал  по
стене черенком отвертки, но полости не  нашел.  Придется  долбить  наугад,
сказал он.
   Он час пытался выковырять кирпич, а когда зажег спичку, оказалось,  что
углубился в стену  всего  сантиметра  на  два!  Вздохнул:  здесь  ковырять
бесполезно. При неверном огоньке спички взглянул наверх, потом  под  ноги,
снова наверх -  и  удивился.  Прямо  над  головой,  за  трубами,  тянулось
множество электрических проводов. Скажи пожалуйста, хмыкнул он.
   Достал из ящика старый тупой нож и, как прежде, ощупью, нашел две  жилы
и стал снимать изоляцию.  Два  раза  его  несильно  дернуло.  Он  зачистил
провода, подсоединил к ним свой шнур и ввинтил  лампочку.  Внезапный  свет
резанул по глазами, ослепил его, и  он  зажмурился.  Ну,  с  этим  сладил,
радостно подумал он.
   Он положил лампочку прямо на пол, и  мрачные  глиняные  стены  рельефно
выступили в  ее  жестком,  свете.  Затем  он  включил  во  вторую  розетку
приемник, нагнулся и повернул ручку; почти сразу раздался треск помех - но
ни речи, ни музыки. Почему не работает? Может, повредился по  дороге?  Или
нужно заземление? Ну да...
   Он порылся в ящике с инструментами, нашел еще кусок шнура,  подсоединил
к  "земле"  приемника,  а  другой  конец  намотал  на  трубу.  Отчетливая,
набирающая звучность мелодия заворожила его своим размеренным течением. Он
сел на ящик, радуясь ей как помешанный.
   Немного погодя он опять порылся в  ящике  и  нашел  двухлитровую  банку
клея; открыл ее, вдохнул  резкий  запах.  Тут  он  вспомнил,  что  еще  не
полюбовался на деньги. Взял зеленую  пачку  и  взвесил  на  ладони,  потом
сорвал обертку, поднес одну  купюру  к  свету  и  внимательно  рассмотрел.
_Соединенные Штаты Америки выплатят предъявителю сто  долларов_,  медленно
прочел он; и дальше: _Этот казначейский билет является законным  платежным
средством  по  всем  долгам,  общественным  и  частным_...  Он   задумчиво
засмеялся: впечатление было такое, будто он читает о делах людей,  живущих
на далекой планете. Он перевернул бумажку и на  оборотной  стороне  увидел
красивое легкое здание, сияющее свежей краской среди  зеленой  травы.  Ему
совсем не хотелось пересчитывать деньги;  завораживало  его  то,  что  они
обозначали - многообразие  жизненных  потоков,  бурливших  на  поверхности
земли. Потом он развернул столбики монет и высыпал  из  бумаги  на  землю;
новенькие ясные центы,  пяти-  и  десятицентовики  насыпались  у  его  ног
высокой кучкой, курганчиком светлого серебра и меди. Он пропускал их между
пальцами и слушал, как они позванивают, падая на коническую горку.
   Ах да! Совсем забыл. Сейчас он напечатает свое имя на пишущей  машинке.
Он вставил лист бумаги и положил пальцы на  клавиши.  Но  как  его  зовут?
Уставясь в стену, он пытался вспомнить. Потом встал  и  сердитым  взглядом
окинул пещеру;  имя,  казалось,  просится  на  язык.  Но  он  не  мог  его
вспомнить. Почему он здесь? Ну да, он  бежал  от  полиции.  Но  почему?  В
мыслях был провал. Он закусил губу и снова сел, ощущая  смутный  ужас.  Да
стоит   ли   волноваться?    Он    засмеялся    и    медленно    отстукал:
_былдолгийжаркийдень_. Он решил  напечатать  эту  фразу  без  ошибок.  Как
печатать заглавные буквы? Он попробовал  разные  клавиши  и  выяснил,  как
поднять каретку для заглавных букв и как отпустить. Потом научился  делать
интервалы и отпечатал правильно и аккуратно:  _Был  долгий  жаркий  день_.
Почему он выбрал именно эту фразу, он не знал; для  него  это  был  просто
обряд, доставлявший удовольствие. Он вынул из машинки лист, обернулся всем
телом, не поворачивая шеи, и тяжело взглянул на воображаемого собеседника:
   "Да, завтра контракт будет готов".
   Он рассмеялся. Вот как они разговаривают, сказал он. Игра ему  надоела,
и он отодвинул машинку в сторону. Взгляд его упал на банку с  клеем,  и  у
него  родилась  озорная   мысль,   которую   ему   немедленно   захотелось
осуществить. Он вскочил, открыл клей, и посрывал обертки  со  всех  пачек.
Ничего себе выйдут обои, сказал он и захохотал так, что у него подогнулись
колени. Взял полотенце,  которым  был  перевязан  мешок,  скатал  из  него
большой тампон, макнул в клей и похлопал по  стене;  после  этого  наклеил
рядышком две сотенных. Отступил на  шаг,  наклонил  голову.  Вот  это  да!
Смешно... Он шлепнул себя по ляжкам и захохотал.  Он  одержал  победу  над
наземным миром! Он свободен! Если бы только люди  могли  это  видеть!  Ему
хотелось выбежать из пещеры и кричать о своем открытии всему миру...
   Он  намазал  клеем  все  земляные  стены  пещеры  и  облепил   зелеными
бумажками; когда он кончил, стены  пылали  желто-зеленым  огнем.  Да,  эта
комната будет его убежищем; между ним,  и  миром,  который  заклеймил  его
виной, будет этот издевательский символ. Он не  украл  деньги;  он  просто
подобрал их, как человек подбирает в лесу хворост. И мир наземный  казался
ему теперь именно таким - диким лесом, населенным смертью.
   В конце концов стены денег ему наскучили, и он стал искать  новую  пищу
своим чувствам. Секач!  Он  вогнал  в  стену  гвоздь  и  повесил  на  него
окровавленный секач. Потом возникла другая  мысль.  Раскрыл  металлические
коробочки и выстроил их в ряд на земляном полу. Он с  ухмылкой  глядел  на
золото и жаркие камни. Из одной коробки  выгреб  горсть  тикающих  золотых
часов, поднял за цепочки, поглядел  на  них  с  ленивой  улыбкой  и  начал
заводить; он не поставил их стрелки на один час, потому что время для него
больше не существовало. Потом взял гвозди, воткнул их в оклеенную стену  и
развесил часы; часы  качались  на  блестящих  цепочках,  поворачивались  и
деловито тикали на зеленой  стене;  в  электрическом  свете  она  отливала
лимоном, а золотые кружочки часов напоминали желтки. Не успел он  повесить
последние часы, как