енный, - шептал голос.




	- Ух-ты! - восклицал Сема, - А что это значит?




	- Ты избранный, - продолжал сладостный шепот, - вот открой Писание и
посмотри. Видишь - много званых да мало избранных!




	- Ого! - Сема представлял себе как мало таких как он.




	"И мама не такая?", - думал он, - "И папа? И все мои друзья?"




	- Конечно, - спешил голос развеять его сомнения, - ты несравненно выше их,
потому что избранный...




	И тут как назло его звала мама, прерывая столь сокровенные рассуждения.




	- Сема, иди кушать?




	- Сейчас! - он сердился и думал: "Как может такое ничтожное существо так
обращаться со мною, избранным?"




	- Будь выше зла, - шептал голос, - Смотри на них свысока. Это они должны
равняться на тебя, а ты просто игнорируй их. Им до тебя далеко. Они умрут,
а ты спасешся.




	- Кто ты? - спрашивал Сема у голоса.




	- Я - ангел, - отвечал тот, всегда почему-то хихикая при этом.




	Школьные друзья все никак не хотели замечать Семиной гениальности и не
воспринимали его как образец. Для них он всегда был злым, не следящим за
собой и чрезмерно нервным одиночкой, слишком много возомнившим о себе.




	- Ну что, придурок! - кричал ему Санька под всеобщий хохот, - когда же мы
умрем?




	Сема медленно поднялся. Зло посмотрев на обидчика, он произнес:



	- Что касается тебя - ты умрешь сейчас, ибо данной мне властью и правом
избранного я могу творить судьбы.




	- Да ну! Неужели? - смеялся Санька. Спокойным жестом Сема достал из-за
пазухи огромный нож и вогнал его глубоко в сердце одноклассника.
Поморщившись при виде крови, запачкавшей руку, он сел на свое место, достал
из портфеля бутерброд и принялся жевать, при этом спокойно обводя глазами
окружающих, заствыших в немом оцепенении.




	Доев, он вытер руки об рубаху и спросил:




	- Ну, кто следующий?




	Никто не шевельнулся...




	Его мама сидела в кабинете директора и, громко рыдая, размазывала руками
слезы по щекам. Иван Петрович молча смотрел на нее, как бы изучая. Он видел
рано состарившуюся, издерганную годами женщину, чудом уцелевшую на грани
сумашествия и реальности.




	- У него рано погиб отец... Я с ним одна... Такой шок ребенку... -
бормотала она про себя и вдруг вскочила:




	- Не забирайте его у меня!




	Ее истерический крик заставлял дребезжать стекла на окне.




	- Не трогайте моего сына! - она с силой рванула себя за волосы, вырвав
огромный клок. Маленький ручеек крови побежал по израненой коже, заливая
лоб. Почувствовав его, она немного успокоилась и, обессилено упав стул,
горько заплакала.




	Сема, до сих пор молча стоявший у двери, подошел к ней, положил руку на
плечо и сказал:




	- Не плач, жено; не принимается пророк в отечестве своем.




	- Замолчи, сумасшедший! - закричал директор. Сема повернулся к нему:




	- Ты умрешь, ибо я - избранный.




	Взгляд безумца! Это было последнее, что запомнил директор в этот день.
Остальное происходило как-бы во сне. Он уже ничего не осознавал, когда
приехала милиция и прибежали родители убитого мальчика. При этом его отец
что-то громко кричал, но Иван Петрович уже ничего не слышал. Только одна
мысль вертелась в его издерганной голове: "Надо пойти поспать".




	Нескоро закончился тот день...




	Спустя месяц, Сема повесился. Это произошло как-то так незаметно, что даже
небольшая газетная заметка о том осталась многими незамеченой. Последнее,
что он запомнил, это был жестокий смех голоса победившего падшего ангела...


   ОХОТНИК



Спустя два шага вперед была стенка. Сергей стоял и упрямо смотрел на нее,
как будто она должна была исчезнуть с минуты на минуту. Где-то прозвенел
звонок и Сергей услышал, как секретарша подняла трубку:




	- Алло! Его нет. Да, он уехал. Будет завтра. Что передать?..




	В эту минуту ему хотелось, чтобы вокруг совершенно никого небыло. Ужасно
болела голова и казалось, что она вот-вот расколется. Сергей крепко
зажмурился, и перед глазами поплыли цветные круги.



	- Сергей Васильевич, ваша жена…




	Не открывая глаз, Сергей отмахнулся от протянутой трубки. "У меня
подскочило давление", - думал он, прислушиваясь к каждому удару сердца.




	С усилием открыв глаза, он обнаружил, что все вокруг стало неясным и
расплывчатым. "Помирать пора", - с трудом подумалось и страх сковал сердце.




	Зимний день был необычайно свеж и принес с собой так много снега, что из
каждого закоулка весело кричали мальчишки, бросаясь друг в друга снежками.
Крик тонул где-то в глубине сознания и вновь всплывал на поверхность.
Только теперь он был несколько другим. Таким, как тридцать лет назад…




	…- Сережка! Ты ли это? - Олег улыбался и с восхищением хлопал друга по
плечу.




	- Я! А что, не узнал? - смеялся Сергей. Снег кружился вокруг них, задевая
за щеки и щипая нос.




	- Ого! - кричал Олег, сияя своими синими глазами, - Как ты вырос!




	- А ты?!




	Серое небо роняло снежинки. Где-то за тучами солнце приближалось к
горизонту. На город медленно оседал вечер, закрывая собою последние лучи
света.




	- Получи! - первая снежка ударила в Сергея и они оба закричали…




	- Получи…




	Сергей помнил испуганные глаза Олега и собственный крик. Он помнил, как
пуля внезапно пробила его насквозь, отбросив назад. Он помнил, как падал на
Олега, подставляя себя под второй выстрел. Но самым страшным было то, что
навсегда унес с собой Олег.




	Дикий смех встряхнул зимний город, заставляя жителей немного оживиться.
Отовсюду были слышны крики. Где-то рядом щелкнул затвор и смех начал
понемногу удаляться. Сергей боялся шевельнуться, глотая слезы и чувствуя,
как что-то теплое расползается по коже. "Помирать пора", - подумал он тогда
и закрыл глаза…




	- Сергей Васильевич, что с вами? - испуганный голос секретарши заставил
его открыть глаза и нелепо улыбнуться:




 	- Все хорошо, - сказал он, мысленно посылая секретаршу подальше. Голова
все еще болела, но вроде бы стало немного лучше. Звонок раздался снова. На
этот раз он не так жестоко резал по ушам, отражаясь в глазах.




	- Сергей Васильевич, ваша жена… - смущаясь, повторила секретарша.




	- Дайте сюда! - он выхватил трубку из ее рук и поднес ко рту. Стараясь не
обращать внимания на боль, он как можно спокойнее сказал:




	- Слушаю Лена.




	- Сережа!.. - слова с трудом прорывались сквозь рыдание. Непонятная
тревога кольнула сердце.




	- Сереженька!.. Наш сын… - голос в трубке срывался и захлебывался слезами.
Сергей не выдержал:




	- Что с ним!




		- Он мертв… Его… убили… - голос исчез и послышалось сплошное рыдание.
Сергей слушал плач, пытаясь понять и поверить в услышанное.




			- Как, - наконец сказал он, - Когда? Как?!




	- Приезжай! - рыдание раздалось сильнее. Сергей бросил трубку и что есть
духу побежал к машине…




		…- Мама, почему не я! - рыдал Сережка, лежа в больнице. Перед глазами
проплывали перепуганные лица прохожих, а в ушах звенел полный злобы голос
Олегиной мамы:




	- Почему он! Там должен быть ты!..




	Прохожие успокаивали ее, но она вырывалась от них. Она подбегала к Сергею,
била его по лицу, плакала и кричала:




 	- Ты должен быть там вместо него!




		Он молча лежал и плакал. Тогда он не мог сказать ни слова и лишь через
неделю снова заговорил.




	- Ты не виноват, сынок, - говорила мама, гладя его по голове и рыдая
вместе с ним.




		- Ты не виноват…




			Сергей резко ударил по тормозам, пропуская пронесшуюся мимо машину.




	- Идиот! - закричал ему прохожий, вращая пальцем у виска.




	- Уйди! Убью! - закричал Сергей, пытаясь сдержаться.




	Прохожий отпрянул и умолк, поспешно проходя мимо. Сергей снова нажал на
газ…




	…- Я помню смех, - сказал Сережка. Милиционер устало посмотрел на него:




	- Ну подумай, мальчик. Может еще что-нибуть?




	- Я помню смех, - упрямо повторил Сергей. Следователь задумался.




	- Ну хорошо. Но кто-то же должен был видеть его лицо? - спросил он скорее
сам у себя.




	- Спросите Олега, - ответил Сергей.




	Следователь ушел так же медленно, как лениво падает снег. Он брел по
тротуару, кутаясь в шерстяное пальто. Сергей сидел у окна палаты и грустно
провожал его взглядом. Внезапно он вспомнил.




	Спешно распахнув окно, он что было духу прокричал:




	- Товарищ следователь, я вспомнил! Я слышал щелчок затвора!




	Но следователь не обернулся. А вместо него прибежала молодая медсестра и,
оттолкнув его на кровать, плотно закрыла окно:




	- Ты что, хочешь простудиться и умереть?!




	Сергей почувствовал, как по его щекам покатились слезы. Он закивал головой
и еле слышно сказал:




	- Да…




 	…- Он вернется. Он обязательно прийдет, - говорил Коля. Сергей
внимательно смотрел на него:




 	- Почему?




 	- Так всегда бывает, я читал, - ответил Коля, - Если охотник не убивает
свою жертву, он всегда возвращается к ней.




 	- Где это ты читал? - насмешливо спросил Сергей.




 	- В какой-то книге, я уже не помню.




 	- А кто мог написать такое?




 	- Только охотник, - ответил Коля…




 	…- Сергей, скорее сюда! - его отец стоял на пороге, встревоженно глядя на
сына, - Иди, успокой жену!




 	Сергей вошел внутрь. Непонятная тяжесть внезапно окутала его и стало
тихо. И в этой страшной тишине слышалось невероятно горькое рыдание.




 	Он прошел вперед и заглянул в комнату. Его маленький сын лежал на
кровати, на белой рубахе было огромное пятно крови. Сергей видел отверствие
в груди, кула вошла пуля.




 	"Недолго мучился", - пронеслась мысль в его голове и сознание заволок
сплошной туман. "Если охотник не убивает свою жертву, он возвращается", -
вспомнил Сергей. Это было в какой-то книге. По крайней мере, так говорил
Коля.




 	Лена стояла на коленях, уронив голову на тельце, и горько рыдала. Ее мать
стояла рядом, обнимая дочь. Сергей подошел к ним и попытался обнять жену,
но теща оттолкнула его и холодно сказала:




 	- Не смей! Это ты виноват! Ты должен был быть там вместо него!




 	- Успокойся, мама! - закричала Лена, вырываясь из ее объятий. Но теща
сжала ее еще сильнее.




 	- Он вернулся, - сообщила она все тем же бесстрастным голосом, - Другой
мальчик слышал смех и щелчок затвора.




 	Она улыбнулась и Сергею стало жутко.




 	- Катя, что все это значит! - крикнул его отец и покраснел.




 	- И ты молчи, у тебя же сегодня умер внук, - сказала теща.




 - Мама, ты меня пугаешь! - крикнула Лена. Теща сжала руки. Послышался
хруст и Лена непроизвольно дернулась, так и не успев вскрикнуть.




 - Он вернулся! - и Сергей снова услышал смех. Перед его глазами поплыли
разноцветные круги и словно сквозь сон он услышал, как где-то рядом упал
отец.




 - Ну вот мы с тобой одни, - голос с размаху бил по ушам и голове,
заставляя Сергея морщиться. "Пришла пора помирать", - который раз подумал
он.




 Щелкнул затвор.




 - Ты должен быть там вместо того, другого. Охотник всегда возвращается, -
насмешливо напомнил голос и оборвался на полуслове.




 - Ты больше никого не убьешь, бабушка! - раздался детский до боли знакомый
голос. И Сергей упал, схватившись за голову.




 А когда он очнулся, все было закончено. Смерть царила в немой тишине,
разрываемой тиканьем часов. Четыре мертвых тела самых дорогих ему людей
лежали в комнате в самых разных позах, тесно прижавшись друг к другу. На их
лицах застыл испуг, и только сын мирно улыбался вечной улыбкой. Сергей
закрыл лицо руками и заплакал…


   ИСКУПЛЕНИЕ



	- Мистер, вы верующий?




	- Не понимаю, чего вы от меня хотите.




	Следователь хмыкнул, затянулся сигарой и, наклонившись, выдохнул горячий
пар в лицо паренька, сидящего на стуле.




	- На мои вопросы отвечать четко и ясно. Понятно?




	- Понятно, - буркнул тот.




	- Не слышу? - он достал сигару изо рта и медленно стал гасить ее о руку
парня.




	- Понятно! - взвыл тот, с ужасом наблюдая, как на ладони один за другим
стали выскакивать пузыри. Он боялся. Следователь чувствовал этот страх и
наслаждался полным контролем.




	- Ты понимаешь, что теперь ты мой, - почти радостно проговорил он,
подергиваясь от звериного возбуждения, - ты хоть представляешь, что я могу
с тобой сделать?




	Парень в ужасе закивал головой.




	- Хорошо. Итак, вернемся к нашему вопросу. Ты верующий?




	- Да, - парень судорожно закивал головой, еле сдерживая ужас.




	- И в какого же бога ты веришь? - спросил следователь.




- Я христианин...




	- Ну-ка получи, - следователь размахнулся и что есть силы ударил парня в
челюсть. Тот вскрикнул и упал на пол, и из его рта потекла тоненькая
струйка крови.




	- Ну что скажешь, что же тебя не спасает твой бог? - следователь засмеялся
и с силой ударил парня ногой в живот:




	- Где же он? Под столом? Или, может, в шухляде?




	Парень молчал.




	- Да не молчи же ты!




	- Что вам от меня нужно? - парень тихо всхлипывал, лежа на полу.




	- Мне нужно, чтобы в этом Богом проклятом месте этот Богом проклятый
недоносок отвечал на мои Богом проклятые вопросы! - закричал следователь, -
и чтобы он вбил в свою Богом проклятую башку, что в противном случае я
заставлю его жрать собственное дерьмо в Богом проклятой камере! Ясно?




	- Так спрашивайте!




	- Слушай, подонок, - следователь наклонился и поднял парня, схватив его за
рубаху, - здесь я буду решать, когда и кому задавать вопросы. Понятно?




	- Да, - закричал парень, заплакав по-настоящему.




	- Не ори, - следователь бросил его на стул, - Итак, мистер...




	- Тед! Тед Оуен! - крикнул парень.




	- Мистер Тед Оуен, - следователь достал из кармана плаща маленький блокнот
и принялся что-то записывать, - Хорошо. Вы понимаете, что вам грозит?




	- За что! - рыдал парень, дрожа от ужаса.




	- Как за что, - следователь улыбнулся, - сопротивление при аресте -
видите, как вас пришлось побить? - оскорбление полицейского плюс убийство
ребенка.




	- Какое убийство? - изумился парень, забыв про ужас.




	- Как, мистер Оуен, вы же не ранее как полчаса назад убили ребенка на углу
Уайт стрит и Брегги лайн.




	- Но ведь полчаса назад меня там небыло, вы же это знаете! - вскричал
парень.




	- Странно, а я вас видел, - зло ухмыльнулся следователь, - вас же
задержали с поличным на месте преступления, не так ли?




	- Нет!




	Следователь размахнулся и что есть силы ударил парня в пах:




	- Бери крест свой и иди за своим учителем, вы же это проповедуете? Не вы
ли живете мечтой о мученической смерти? - закричал он.




	- За что вы меня так... ненавидите? - простонал парень.




	- Да хотя бы за то, что ты придурок, - следователь сплюнул, - Ведь ты же
попадешь в Рай, не так ли?




	Парень молчал. Но следователь ждал ответа.




	- А я, - ухмыльнуля он, - хочу подольше пожить перед тем, как попаду в ад.




	- Так это вы убили ребенка, - почти простонал парень.




	- Девочку, - следователь сел на стол, достал из портсигара, лежащего
рядом, новую сигарету, закурил и продолжил, вглядываясь куда-то вдаль:




	- Это была девочка. Такая маленькая девочка, - голос следователя задрожал,
- Понимаешь, она случайно проходила по улице... Бежала за мячиком, -
следователь дрожащими руками поднес сигарету ко рту и затянулся, - А
Фернандез ушел, понимаеш? - продолжил он, - я убил из-за него человека, а
он ушел.



	- Я вас понимаю, - тихо прошептал парень.




	- Понимаешь? - усмехнулся следователь, - А ты когда-либо убивал,
молокосос? Или любовь к ближнему мешает тебе сделать это?




	- Я не убивал, - ответил парень.




	- Вот видишь? Как же ты можешь понять меня? - следователь выбросил на пол
едва начатую сигарету и поднялся со стола, - Ладно, вставай и пошли.




	- Куда? - парню опять стало страшно.




	- Туда, - следователь указал в сторону двери, - Тед Оуен, вы арестованы за
убийство несовершеннолетней девушки. Вы имеете право хранить молчание. Все
сказанное вами будет использовано против вас.




	Парень поднялся и направился к выходу. Следователь пошел за ним.




	В пустой комнате остался стол, осиротелый стул и небольшая лужа крови на
полу. И той же кровью недалеко от толстой ножки стола корявым почерком было
начертано: "Прости им, Отче, ибо не ведают, что творят".


   КАБИНЕТ ЧЕТЫРЕХ



	В маленьком тесном кабинете было темно и немного сыро. На длинном столе
были беспорядочно разбросаны различные бумаги, пропитанные потом и табачным
дымом. Снаружи кабинет охранялся солдатами из специального отряда, которым
под страхом смерти было запрещено всяческое появление на гражданке. Их
специально отбирали в младенческом возрасте из детских домов и воспитывали
на секретных военных базах. Этот кабинет еще называли кабинетом четырех,
так как входить в него могли лишь три мужчины и одна женщина. О
существовании этого кабинета не знал никто, за исключением высших и надежно
провереных военных чинов. В свое время о его существовании догадались
японцы и тут же "забронировались" от его влияния, закрывшись в собственной
культуре и наладив внутреннюю экономику, довольно сильно отрезав себя таким
образом от внешнего мира. О кабинете также догадывались в России, да и то
потому, что там был подобный, но работавший в более мелких масштабах.



	- Но стоит ли боятся русских? - спрашивал Гендрих, самый молодой член
четверки.



	- Нет, - отвечали ему, - пока нет. Но нужно как можно быстрее их
раздавить, пока они не сошли с ума . Потому что потом они раздавят нас.



	Сизый дым тревожно всколыхнулся, уступая место новому колечку, взлетевшему
от сигары.



	- Лорд Мейзон, дайте прикурить, - женщина достала свою сигару и
наклонилась к невысокому пожилому человеку, подкуривая от его зажигалки.



	- Вы сегодня прелестны, - ответил тот.



	- Спасибо. Однако, господа, не забывайте, зачем мы сюда пришли, - женщина
затянулась и холодным взглядом прошлась по окружающим.



	- Да, к делу, - мужчина, сидящий во главе стола откашлялся и открыл папку.
Его примеру последовали все остальные.



	- Нам недолго осталось ждать. Скоро мы покорим весь мир, - сказала
женщина.



	- Весь ли? - насмешливо спросил лорд Мейзон и посмотрел на женщину. Она
напряженно мяла свое кольцо с огромным рубином, изредка поднимая глаза на
окружающих.



	- Это мы сегодня и выясним, - сказал главный, - Гендрих, что у вас?



	Молодой человек поднялся и, изредка запинаясь, заговорил:



	- Наша программа по стандартизации населения проходит успешно. Правда она
более длительна, чем мы расчитывали. Множество всемирных газет и
телекомпаний уже сотрудничают с нами, сами того не подозревая. Мы внедрили
туда наших людей, и они занимаются разработкой необходимых материалов,
вкладывая туда наши данные. Смею, кстати, заметить, что эффект воздействия
на подсознательном уровне срабатывает отлично. Массам нравятся красиво
сказанные фразы брюнетами с голубыми глазами или кареглазыми блондинками, и
они даже не задумываются, какой смысл несут в себе эти фразы.



	- С этим нет никаких проблем? - спросил главный.



	- Есть, - Гендрих опустил голову, - к сожалению, это не проходит в
посткоммунистических странах.



	- Там людей учили думать, - сплюнула женщина, - понадобится пропустить
несколько поколений, прежде чем они деградируют до определенного нами
уровня развития масс.



	- Кроме того, появляются некоторые независимые философы, которые отвергают
необходимую нам философию атеизма, - продолжил Гендрих.