одну сторону, в другую, словно не  зная,
куда кинуться, где искать приюта, защиты).

     Музыка стихает.

     МИТЧ (появляется из-за угла). Мисс Дюбуа?
     БЛАНШ. Да...
     МИТЧ. Ну что - на Потомаке все спокойно?
     БЛАНШ. Она сбежала к нему... они там... вместе!
     МИТЧ. Конечно, сбежала, еще бы!
     БЛАНШ. Я просто в ужасе.
     МИТЧ. Хо-хо! Было бы с чего! Да их водой не разольешь.
     БЛАНШ. Я не привыкла к подобным...
     МИТЧ. Да, просто срам, надо же было такому стрястись именно при вас! Но
не принимайте близко к сердцу.
     БЛАНШ. Какая дикость! Это...
     МИТЧ. Присядьте-ка на ступеньку, выкурим по сигарете.
     БЛАНШ. Но я не так одета, чтобы...
     МИТЧ. У нас в квартале на это не смотрят.
     БЛАНШ. Какой чудесный портсигар...
     МИТЧ. Я показывал вам надпись?
     БЛАНШ.  Да.  (Смотрит  на  небо. Помолчав.) До чего же все в этой жизни
перепутано...

     Он неуверенно покашливает.

Спасибо вам - вы добрый. А мне сейчас... так нужна доброта.


КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

     Раннее утро. В уличной  многоголосице  есть  что-то  сродни  церковному
хоралу. А СТЕЛЛА в спальне, еще не вставала, лежит, нежась на солнышке. Лицо
у нее просветленное, ясное. Одна рука покоится на округлившемся  животе,  из
другой свисает буклет  цветных  комиксов.  Глаза  и  губы  ее  одурманены  и
безразличны ко всему окружающему, как на ликах восточных идолов. На столе  -
словно хлев: остатки  завтрака,  следы  прошедшей  ночи.  На  пороге  ванной
валяется пестрая пижама Стэнли.  В  чуть  приоткрытую  входную  дверь  сияет
летнее небо. На пороге - БЛАНШ. Бессонная ночь не прошла даром, и вид у  нее
совсем не тот, что у Стеллы. Нервно  прижимает  к  губам  костяшки  пальцев;
заглянула, осматривается, прежде чем войти.

     БЛАНШ. Стелла.
     СТЕЛЛА (лениво повернувшись). М-м-м-м?
     БЛАНШ (сдавленно вскрикнув, метнулась в спальню и в порыве исступленной
нежности падает на колени у кровати сестры). Маленькая моя, сестренка!
     СТЕЛЛА (отстраняясь). Что с тобой, Бланш?
     БЛАНШ (медленно поднимается и  стоит  возле  кровати,  крепко  прижимая
костяшки пальцев к губам и не спуская глаз с сестры). Ушел?
     СТЕЛЛА. Стэн?.. Да.
     БЛАНШ. Но вернется?
     СТЕЛЛА. Да он только получить машину из мастерской. А в чем дело?
     БЛАНШ. В чем дело! Да я просто голову потеряла, когда убедилась, что  с
тебя станет - от большого ума! - вернуться после всего случившегося к  нему.
Я кинулась было за тобой...
     СТЕЛЛА. Хорошо, что не кинулась.
     БЛАНШ. О чем ты думала!

     Стелла пожимает плечами.

Ну! О чем? О чем?
     СТЕЛЛА. Ну, полно, Бланш! Сядь и прекрати эти вопли.
     БЛАНШ. Хорошо, Стелла. Спрашиваю без воплей. Как же можно было тут же и
вернуться к нему?.. Да еще и спала с ним, конечно!
     СТЕЛЛА (встает с постели, спокойная, ленивая). Я забыла, какая ты у нас
экзальтированная - чуть что... Но есть из-за чего поднимать такой крик!
     БЛАНШ. Не из-за чего?
     СТЕЛЛА. Да,  не  из-за  чего,  Бланш.  Я  понимаю  твои  чувства,  твое
возмущение и ужасно огорчена, что так вышло, но все совсем не  так  страшно,
как тебе мерещится. Во-первых, когда мужчины пьют и играют в  покер,  добром
вообще редко кончается. Это всегда пороховая бочка. Да, он себя не помнил!..
А когда я вернулась, стал тише воды, ниже травы, и сейчас ему  действительно
очень стыдно.
     БЛАНШ. И, стало быть, все прекрасно?
     СТЕЛЛА. Да нет. Ничего нет прекрасного в таких дебошах, но ведь в жизни
- чего не бывает... Стэнли всегда  устраивает  разгром.  Да  вот...  в  нашу
первую брачную ночь... только мы прибыли сюда, схватил  мою  туфлю  и  давай
бить ею лампочки.
     БЛАНШ. Что-о-о?
     СТЕЛЛА. Переколотил  каблуком  моей  туфли  все  лампочки  в  квартире!
(Смеется.)
     БЛАНШ. И ты стояла и смотрела? Не бежала от него тут же, не закричала?
     СТЕЛЛА. Да мне... ну, скорее, было даже весело. (Помолчав.) Вы  с  Юнис
завтракали?
     БЛАНШ. До завтрака мне было!
     СТЕЛЛА. Кофе - на плите.
     БЛАНШ. Ты принимаешь все это как само собой разумеющееся.
     СТЕЛЛА. А почему бы и нет? Приемник сдан в ремонт. До  мостовой  он  не
долетел: одна лампа разбита - только и всего.
     БЛАНШ. И ты еще улыбаешься!
     СТЕЛЛА. А чего ты от меня хочешь?
     БЛАНШ. Имей мужество взглянуть правде в глаза.
     СТЕЛЛА. В чем же она, твоя правда?
     БЛАНШ. Моя? Ты вышла замуж за сумасшедшего!
     СТЕЛЛА. Нет.
     БЛАНШ. Да! Ты в омуте еще почище моего. Только  ты  закрываешь  на  это
глаза. А я не стану сидеть сложа руки. Я еще соберусь с силами и начну новую
жизнь!
     СТЕЛЛА. Да?
     БЛАНШ. А ты со всем примирилась. И это никуда не годится.  Ведь  ты  же
еще молода. Ты еще можешь выкарабкаться.
     СТЕЛЛА (медленно я с ударением). Нет нужды!
     БЛАНШ (не веря ушам своим). То есть как, Стелла?
     СТЕЛЛА. Я сказала: незачем мне  выкарабкиваться,  мне  и  так  неплохо.
Посмотри на эту конюшню в комнате. На пустые бутылки! Они распили вчера  два
ящика пива! Сегодня утром он обещал не затевать больше дома игры в покер, но
кто же не знает, чего стоят такие зароки. Ну и что  же!  Раз  для  него  это
такое же развлечение, как для меня кино и бридж. Так что, убеждена - все  мы
нуждаемся в снисходительности.
     БЛАНШ. Я не понимаю тебя.

     Стелла поворачивается к ней.

Не понимаю твоей апатии. Что за китайскую философию ты исповедуешь?
     СТЕЛЛА. Что?
     БЛАНШ. А все эти оговорки, этот  твой  лепет...  "всего  одна  лампа...
пивные бутылки... конюшня на кухне..." - как будто все так и надо.

     Стелла неуверенно смеется и, подняв веник, вертит его в руках.

Ты что, нарочно трясешь его мне в лицо?
     СТЕЛЛА. Нет.
     БЛАНШ. Перестань. Оставь веник в покое. Я не хочу, чтобы  ты  прибирала
за ним!
     СТЕЛЛА. А кто же приберет? Ты?
     БЛАНШ. Я? Я?!
     СТЕЛЛА. Нет, конечно. Я и не говорю.
     БЛАНШ. Постой, сейчас мы пораскинем умом... если только  я  еще  что-то
соображаю... Нам с тобой надо раздобыть денег, вот он - выход!
     СТЕЛЛА. Что ж, деньги, конечно, никогда не помешают.
     БЛАНШ. Слушай. У меня  мысль.  (Дрожащей  рукой  вставляет  сигарету  в
мундштук). Помнишь Шепа Хантли?

     Стелла отрицательно качает головой.

Ну, как не помнишь! Шепа Хантли! Я с ним училась в колледже, мы всюду бывали
вместе; считали, что он за мной ухаживает. Ну, так вот...
     СТЕЛЛА. Да?..
     БЛАНШ. Зимой мы с ним встретились. Ты знаешь,  ведь  на  рождественские
каникулы я ездила в Майами.
     СТЕЛЛА. Нет, не знала.
     БЛАНШ. Ездила. Я решила, что, тратясь на эту поездку, пускаю средства в
оборот и что предприятие мое тут же окупит себя - должна же я встретить  там
хоть кого-нибудь с миллионом долларов!
     СТЕЛЛА. И встретила?
     БЛАНШ.  Да.  Шепа  Хантли.  Я  видела  его  на  Бискайском  бульваре  в
сочельник, в сумерки... он садился в машину - кадиллак с откидным верхом,  в
целый квартал длиной...
     СТЕЛЛА. В городе такой и не развернешь, пожалуй.
     БЛАНШ. Ты слышала о нефтяных скважинах?
     СТЕЛЛА. Да... вроде есть такие.
     БЛАНШ. У него нефтяные скважины по всему Техасу. Техас  буквально  льет
золото ему в карман.
     СТЕЛЛА. Ну и ну...
     БЛАНШ.  Ты знаешь, как я равнодушна к деньгам. Сами по себе они меня не
интересуют  -  лишь  постольку-поскольку... Но он мог бы... да ему ничего не
стоит!..
     СТЕЛЛА. Что именно, Бланш?
     БЛАНШ. Ну, открыть для нас с тобой дело... оборудовать магазинчик,  что
ли.
     СТЕЛЛА. Какой еще магазинчик!
     БЛАНШ. Ну, какой... а не все равно?  Да  ему  это  не  будет  стоить  и
половины тех денег, которые его жена просаживает на скачках.
     СТЕЛЛА. Так у него жена?
     БЛАНШ. Милая моя, да разве я очутилась бы здесь, не  будь  этот  парень
женат?

     Стелла смеется.

(Вскочила,  подбегает  к  телефону.  В  трубку,  резко.) Телефонистка! Дайте
телеграф.
     СТЕЛЛА. Здесь автоматическая линия, милая.
     БЛАНШ. Я не знаю, как набрать, я...
     СТЕЛЛА. Набирай "Д".
     БЛАНШ. "Д"?
     СТЕЛЛА. Да - дежурный.
     БЛАНШ (поразмыслив с минутку, кладет трубку). Дай карандащ. Где бумага?
Лучше сначала написать... отправим письмо. (Подходит к  туалетному  столику,
отрывает листок из  книжечки  косметических  салфеток,  взяла  карандаш  для
бровей - вот она и во всеоружии). Так,  дай  только  соберусь  с  мыслями...
(Кусает карандаш.) "Дорогой Шеп. Мы с сестрой в отчаянном положении".
     СТЕЛЛА. Ну уж извини!
     БЛАНШ. "...Мы с сестрой в отчаянном положении. Подробности - потом. Что
бы вы сказали, если..." (Бросила карандаш на стол, встает.)  Нет,  попросишь
так, в простоте - ничего не выйдет.
     СТЕЛЛА (со смехом). Какая ты смешная, милая.
     БЛАНШ. Ну, еще придумаю, надо придумать что-нибудь  во  что  бы  то  ни
стало. Только не смейся, Стелла!  Пожалуйста,  прошу  тебя  не...  -  да  ты
взгляни,  что  у  меня  в  кошельке!  Вон  сколько!  (Раскрывает   кошелек.)
Шестьдесят пять центов звонкой монетой!
     СТЕЛЛА (подходит к бюро). Стэнли не  выдает  мне  на  хозяйство,  любит
оплачивать счета сам, но сегодня дал десять  долларов  -  задабривает.  Бери
пять, остальные - мои.
     БЛАНШ. Нет, нет, Стелла. Не надо.
     СТЕЛЛА (настаивая). Я знаю, как поднимает дух, когда в кармане есть что
на расходы.
     БЛАНШ. Нет, нет, спасибо, но я - скорее уж на панель!
     СТЕЛЛА. Что за чушь! Но как же ты очутилась на такой мели?
     БЛАНШ. Да деньги как-то не  держатся...  то  на  одно,  то  на  другое.
(Потирая лоб.) Нужно будет, пожалуй, сегодня же приняться за бром...
     СТЕЛЛА. Сейчас приготовлю.
     БЛАНШ. Попозже. Сейчас мне надо подумать.
     СТЕЛЛА. Послушай меня и предоставь событиям идти своей чередой...  Хотя
бы недолго.
     БЛАНШ. Но, Стелла, не могу же я оставаться с ним под одной  крышей.  Ты
можешь - муж. А  я...  после  нынешней  ночи.  Защищенная  только  этой  вот
занавеской!
     СТЕЛЛА. Бланш, он показал себя вчера в самом невыгодном свете.
     БЛАНШ. Напротив. Во всей красе!!!  Таким,  как  он,  нечем  похвалиться
перед людьми, кроме грубой силы, и он раздоказал это всем на удивление!  Но,
чтобы ужиться с таким человеком, надо спать с ним - только так! А это - твоя
забота, не моя.
     СТЕЛЛА. Ничего, отдохнешь, сама увидишь - все  образуется.  Пока  ты  у
нас, у тебя ни забот, ни хлопот - живи себе на всем готовом.
     БЛАНШ. Нет, надо придумать, как нам с тобой выкарабкаться.
     СТЕЛЛА. Ты все еще убеждена, что дело мое дрянь и я хочу выкарабкаться?
     БЛАНШ. Я убеждена, что ты еще не настолько забыла "Мечту",  чтобы  тебе
не были постылы этот дом, эти игроки в покер...
     СТЕЛЛА. А не слишком ли во многом ты убеждена?
     БЛАНШ. Неужели ты всерьез?.. Да нет, не верю.
     СТЕЛЛА. Вот как?
     БЛАНШ. Я понимаю отчасти, как было дело. Он  был  в  форме,  офицер,  и
встретились вы не здесь, а...
     СТЕЛЛА. А какая разница, где я его увидела - что это меняло?
     БЛАНШ. Только не пой мне про необъяснимые магнетические токи,  внезапно
пробегающие между людьми. А то я рассмеюсь тебе прямо в лицо.
     СТЕЛЛА. А я вообще не хочу больше об этом.
     БЛАНШ. Что ж, не будем.
     СТЕЛЛА. Но есть у мужчины с женщиной свои тайны, тайны двоих в темноте,
и после все остальное не столь уж важно.

     Молчание.

     БЛАНШ. Это называется грубой похотью... да, да,  именно:  "Желание"!  -
название того самого дребезжащего трамвая, громыхающего в вашем  квартале  с
одной тесной улочки на другую...
     СТЕЛЛА. Будто бы тебе самой так ни разу и не  случалось  прокатиться  в
этом трамвае!
     БЛАНШ. Он-то и  завез  меня  сюда...  Где  я  -  незваная  гостья,  где
оставаться - позор.
     СТЕЛЛА. Но тогда ведь этот твой тон превосходства, пожалуй,  не  совсем
уместен, ты не находишь?
     БЛАНШ. Нет, Стелла, я не заношусь и не считаю себя лучше других. Можешь
мне верить. Но вот как я представляю себе: да, с такими сходятся - на  день,
на два, на три... пока дьявол сидит в тебе. Но жить с таким! Иметь  от  него
ребенка!..
     СТЕЛЛА. Я тебе уже говорила, что люблю его.
     БЛАНШ. Тогда я просто трепещу. Мне страшно за тебя.
     СТЕЛЛА. Что поделаешь - трепещи, раз ты так уперлась на своем.

     Молчание.

     БЛАНШ. С тобой можно говорить... по душам?
     СТЕЛЛА. Да говори, пожалуйста, кто тебе мешает? Можешь не стесняться.

     Грохот приближающегося поезда. Обе  умолкли,  пережидая,  пока  стихнет
шум. Женщины все время остаются в спальне.  Неслышный  за  шумом  поезда,  с
улицы вошел  СТЭНЛИ.  В  руках  у  него  несколько  пакетов.  Не  замечаемый
женщинами,  стоит,  прислушиваясь  к  разговору.  На  нем  нижняя  рубаха  и
перепачканные машинным маслом брюки.

     БЛАНШ. Так вот, с позволения сказать, - он вульгарен!
     СТЕЛЛА. Ну и что ж... допустим.
     БЛАНШ. Допустим! Неужто ты забыла все,  чему  тебя  учили,  на  чем  мы
взросли? Разве ты не видишь, что в нем нет и проблеска благородства? О  если
б он был всего лишь простым! Совсем немудрящим, но добрым,  цельным,  -  так
нет же! Есть в нем это хамство - что-то откровенно скотское!.. Ты ненавидишь
меня за эти слова?
     СТЕЛЛА (холодно). Ничего, не смущайся - выскажись до конца.
     БЛАНШ. Ведет себя как скотина, а повадки -  зверя!  Ест  как  животное,
ходит как животное, изъясняется как животное! Есть в  нем  даже  что-то  еще
недочеловеческое - существо, еще не достигшее той ступени, на которой  стоит
современный человек. Да,  человек-обезьяна,  вроде  тех,  что  я  видела  на
картинках на лекциях по антропологии. Тысячи и тысячи лет прошли мимо  него,
и вот он, Стэнли Ковальский -  живая  реликвия  каменного  века!  Приносящий
домой сырое  мясо  после  того,  как  убивал  в  джунглях.  А  ты  -  здесь,
поджидаешь: прибьет?.. а вдруг - хрюкнет и поцелует! Если, конечно,  поцелуи
уже были известны в ту пору. И  вот  наступает  ночь,  собираются  обезьяны!
Перед этой вот пещерой... и все, как он, хрюкают, жадно лакают воду,  гложут
кости,  неуклюжие,  не  посторонись  -  задавят.  "Вечерок  за   покером"...
называешь ты это игрище обезьян! Одна зарычит, другая схватила что под  руку
подвернулось - и вот уже сцепились. Господи! Да, как  далеко  нам  до  того,
чтобы считать себя созданными по образу и подобию  божию...  Стелла,  сестра
моя!.. Ведь был же с тех пор все-таки хоть какой-то прогресс! Ведь с  такими
чудесами, как искусство, поэзия, музыка, пришел  же  в  мир  какой-то  новый
свет. Ведь зародились же в ком-то  более  высокие  чувства!  И  наш  долг  -
растить их. Не поступаться ими, нести их, как знамя, в нашем  походе  сквозь
тьму, чем бы он ни закончился, куда бы ни завел нас... Так  не  предайся  же
зверю, не живи по-звериному!

     Проходит еще один поезд.  Стэнли  в  нерешительности  облизывает  губы.
Затем повернулся и бесшумно выходит. Женщины так и не  заметили  его.  Когда
поезд стихает вдали, кричит за дверью: "Эй! Эй! Стелла!"

     СТЕЛЛА (до сих пор внимательно слушала Бланш). Стэнли!
     БЛАНШ. Стелла, я...

     Но та уже у входной двери.

     СТЭНЛИ (как ни в чем не бывало, входит со  своими  покупками).  Привет,
Стелла, а Бланш уже вернулась?
     СТЕЛЛА. Дома, дома.
     СТЭНЛИ. Привет, Бланш. (Ухмыляется ей.)
     СТЕЛЛА. Ты что, полазил под машиной?
     СТЭНЛИ. Да эти портачи, механики у Фрица, ничего не смыслят  -  им  что
задница, что... Эй!

     Стелла  крепко  обняла  его  обеими руками, прильнула - прямо на виду у
Бланш,  не  стесняясь.  Он смеется, прижимает Стеллу лицом к себе. Поверх ее
головы  ухмыляется  стоящей  в  спальне,  у  портьеры, Бланш. Сцена темнеет,
остаются лишь две ярко освещенные застывшие в крепком объятии фигуры. "Синее
пианино", труба, ударные...


КАРТИНА ПЯТАЯ

     В спальне. БЛАНШ сидит,  обмахиваясь  пальмовым  листом  и  перечитывая
только что  законченное  письмо.  СТЕЛЛА  кончает  одеваться.  Бланш  звонко
рассмеялась.

     СТЕЛЛА. Чему ты, дорогая?
     БЛАНШ.  Над  собой,  сама над собой, - ну и вру же! Письмо Шепу. (Берет
письмо.) Дорогой Шеп. Я провожу лето в полете, лишь изредка приземляясь то у
одних,  то  у  других - мимолетная гостья! И кто знает, а вдруг мне придет в
голову  спикировать  на Даллас! Что вы на это скажете?" Ха-ха! (Нервный смех
ее  звонок и заразителен, унимая его, прикоснулась рукой к горлу, и - словно
разговаривая  с  Шепом.)  Как  говорится:  насторожили  -  вооружили...  Как
думаешь - звучит?
     СТЕЛЛА. У-гу...
     БЛАНШ (продолжает, нервно). "Друзья моей сестры почти  все  уезжают  на
лето на север, у других -  виллы  на  берегу  Залива,  и  здесь  сейчас  дым
коромыслом - чаи, коктейли, лэнчи..."

     Наверху начинается нечто невообразимое.

     СТЕЛЛА (подходя к двери). Кажется, Юнис со Стивом выясняют отношения.

     Слышен яростный визг Юнис.

     ГОЛОС ЮНИС. Слышала я про вас с этой блондиночкой!
     ГОЛОС СТИВА. Подлейшее вранье!
     ГОЛОС ЮНИС. Кому ты очки втираешь? Мне бы наплевать, околачивайся  себе
в "Четырех двойках", в самом баре, сколько хочешь, но ты всегда еще и наверх
лезешь.
     ГОЛОС СТИВА. А кто видел?
     ГОЛОС ЮНИС. Я!  Сама  видела...  Видела,  как  ты  гонялся  за  ней  по
галерее... Я обращусь в полицию нравов.
     ГОЛОС СТИВА. Не толкайся, ты!..
     ГОЛОС ЮНИС. Ах, ты драться!.. Сейчас же иду за полицией.

     Слышно, как что-то из алюминиевой утвари угодило в  стену,  в  ответ  -
яростный мужской рев, вопли, грохот опрокинутой мебели, что-то  ломается,  и
наступает затишье.

     БЛАНШ (весело). Он ее прикончил?

     ЮНИС, вся растрепанная, появилась на лестнице.

     СТЕЛЛА. Да нет, вон она.
     ЮНИС. Полиция! Я за полицией! (Вихрем промчалась и  скрылась  за  углом
дома.)
     СТЕЛЛА (возвращаясь от двери). ...А  кое-кто  из  друзей  твоей  сестры
проводит лето в городе.

     Обе весело смеются. СТЭНЛИ, в зеленой с красным  шелковой  рубашке  для
игры в кегли, появился из-за  угла.  Взбегает  по  лестнице,  входит.  Бланш
нервно вздрагивает при его появлении.

     СТЭНЛИ. Что с Юнис?
     СТЕЛЛА. Не поладила со Стивом. Зовет полицию?
     СТЭНЛИ. Нет. Отпаивается в баре.
     СТЕЛЛА. Что ж, гораздо разумней.
     СТИВ (спускается по  лестнице,  потирая  ссадину  на  лбу,  заглянул  в
дверь). У вас она?
     СТЭНЛИ. Нет, нет. В "Четырех двойках".
     СТИВ. У, сука рваная! (С опаской выглянул  за  угол  и  с  утрированной
беспечностью парня - знай наших! - пускается за женой.)
     БЛАНШ. Нет, это надо  записать!  Ха-ха!  Я  завела  записную  книжку  -
специально для самых сочных словечек, которых наберусь у вас.
     СТЭНЛИ. Не наберетесь вы у нас ничего для себя нового.
     БЛАНШ. Вы ручаетесь?
     СТЭНЛИ. На все пятьсот.
     БЛАНШ. О, это уже серьезно.

     Стэнли рванул выдвижной ящик шифоньерки и тут  же  с  шумом  задвигает,
швырнул ботинки в угол.

(При  каждом  стуке  чуть  вздрагивает.  Наконец, не выдерживает.) Под каким
знаком вы родились?
     СТЭНЛИ (одеваясь). Знаком?
     БЛАНШ. Знаком зодиака. Держу пари, под знаком Овна. Люди Овна сильны  и
порывисты. Их хлебом не корми, только дай пошуметь. Обожают  все  крушить  у
себя на пути. В армии-то вы уж, верно, покуражились вволю, а вышли в запас -
только и отведешь душу, что на неодушевленных предметах!
     СТЕЛЛА  (в  продолжение  всей  этой  сцены,  роется  в  стенном  шкафу.
Поднимает голову). Стэнли родился ровно через пять минут после рождества.
     БЛАНШ. Capricorn - Козерог!
     СТЭНЛИ. А вы сами?
     БЛАНШ. О, мой день рождения через месяц, пятнадцатого сентября -  стало
быть, Virgo.
     СТЭНЛИ. Что еще за Virgo?
     БЛАНШ. Дева.
     СТЭНЛИ (пренебрежительно). Х-ха! (Завязывая галстук, чуть  подавшись  к
ней.) Скажите, пожалуйста, а не знаком ли вам случаем кто-нибудь по  фамилии
Шоу?
     БЛАНШ (в лице у нее  что-то  дрогнуло.  Потянулась  за  одеколоном;  не
спеша,  смачивает  платок.  Вся  насторожившись).  Ну...  кто  ж  не   знает
кого