- Ну, что за
человек?
     Юрий Антонович косо глянул на нее.
     - На себя посмотри...
     -  Прекратите! -  потребовала Зинаида  Антоновна. -  Не  забывайте, что
сегодня святой день.
     - В Рождество - и такое! - сокрушенно пробормотала Илга Дайнисовна.
     Юрий Антонович  пробурчал что-то  неразборчивое,  нахохлившись, оглядел
стол и вновь взялся за пирожное.
     - Люблю я все шоколадное.
     - А как насчет свинцового? - с  кривой усмешкой спросил Артур, приткнув
к его затылку дуло пистолета.
     Илга  Дайнисовна  обернулась,  сдавленно   вскрикнула  и  прикрыла  рот
ладонью. Остальные не решились и пикнуть.
     - Не наложил в штаны? - Артур шумно принюхался.
     -  У тебя  что, крыша съехала? -  Павел первым обрел дар речи. -  Убери
ствол!
     - Не лезь! Это наше дело.
     - Так и разбирались бы у себя дома!
     Зинаида Антоновна бросила на сына негодующий взгляд.
     - Сынок... - прочавкал Юрий Антонович. - Ты... что?
     - Не  догадываешься? - Артур  на миг призадумался. - А  может, шлепнуть
тебя без разъяснений?
     - Опомнись, - прохрипела Илга Дайнисовна. - Ты пьян!
     - А все равно попаду.
     - Да ты спятил! - Регина приподнялась.
     - Щас пальну, - вполне серьезно пообещал Артур.
     Елена Антоновна схватила дочь за руку, усадила на место.
     - За что, сынок? - снова спросил Юрий Антонович, дожевав кусок.
     Артур, решая, как быть дальше, нервно поерзал, наконец, спросил:
     - Объясни мне, Бога ради:  на кой черт вы поженились? Только не вздумай
даже заикнуться о любви - пристрелю тут же!
     Юрий Антонович не ответил. И Артур продолжил:
     -  Я всю жизнь гадал: в чем тут дело? Вы с таким трудом переносите друг
друга,  цапаетесь  из-за  любой  мелочи.  Когда  раз  в   год  я  видел  вас
обнимающимися, вместо радости испытывал раздражение  -  так  ненормально это
выглядело. Что вас связывает?
     Илга Дайнисовна прослезилась.
     - Жизнь, сынок, не из одной любви состоит.
     - Знаю, -  кивнул Артур. - Как и предысторию вашей свадьбы. Рассказать,
отчего это я родился всего через четыре месяца после нее?
     - Не надо, - еле слышно попросил отец.
     -  Чего так?  -  воскликнул  Артур.  -  Ты, старый  маньяк,  не  хочешь
похвастаться еще одним эротическим подвигом?
     - Но мы любим тебя, - пропищала Илга Дайнисовна.
     - Да?  А помните, как ровно пятнадцать лет назад поочередно лупили меня
два самых долгих в моей жизни дня?
     Юрий Антонович наморщил лоб.
     - Это когда тебя забрали в милицию?
     - Надо же! - Артур похлопал отца по плечу. - Вспомнил!
     - Но ты был виноват, - мать уже не плакала.
     - В том, что трое пятнадцатилетних дундуков  под  видом интересной игры
поставили  меня,  восьмилетнего сопляка,  "на  шухер" у  склада продуктового
магазина, - голос Артура был предельно саркастичен, - а сами стащили из него
пару ящиков гнилых мандаринов?  - он  перешел  почти  на визг:  -  За это вы
лупили меня два нескончаемых дня?!
     Стараясь  не   делать  подозрительных  телодвижений,   Юрий   Антонович
прерывисто вздохнул, провел по скатерти взмокшими ладонями.
     - Но мы боялись, что ты станешь вором.
     Мигрень вновь напомнила Артуру о себе. Он потер висок, хрипло произнес:
     - Да-а,  ты орал: "В моем доме вора  не будет!" А я,  забившись в угол,
пытался представить, как буду  жить  на  улице, если  меня выгонят... Только
повзрослев, я понял, почему ты так разорялся тогда, - лицо  исказила боль. -
Я ведь был и без того ненавистной причиной на фиг тебе не нужной женитьбы! А
тут еще выяснилось, что со мной надо  возиться - воспитывать. Я  был пацаном
совершенно обыкновенным  -  ничуть  не  лучше и  не  хуже  других.  Но  тебе
казалось,  что сама судьба покарала  тебя  худшим  в мире  сыном! И чтобы не
стыдиться окружающих, ты стал лепить из меня липовый образ чудного ребенка -
все за меня делал, всегда и везде выгораживал... Пашка,  "догоняешь" теперь,
почему тебе частенько за меня доставалось?
     - Да пошел ты...
     Юрий Антонович неожиданно повысил голос:
     - Может, и в бандюгу я тебя превратил?
     Илга Дайнисовна, ожидая взрыва, зажмурила глаза.
     - Какие  бандиты,  папуля?  -  усмехнулся Артур. - Я обыкновенный  кот!
Су-те-нер  - сексуальный  антрепренер,  - он нагнулся к  самому  уху отца. -
Девок под таких, как ты, подкладываю.
     Елена  Антоновна  брезгливо  поморщилась.  Илга  Дайнисовна  замерла  в
оцепенении: бандит - это еще куда  ни шло, при случае можно соседей пугнуть,
но сутенер...
     - Что ты, сынок? - она еще надеялась на опровержение.
     Но Артур был неумолим.
     -  Сколько лет вы друг к другу  не прикасаетесь?  А-а, -  он  махнул, -
какое это имеет значение? Так или иначе, но папка мой в постели полный ноль.
Раз в два-три месяца он прилично надирается и со "штукой" в кармане...
     - Заткнись!  - рявкнул отец, губы  его  задрожали, на подбородок стекла
жидкая слюна.
     Артур рывком прижал его лицо щекой к столу и опустил дуло на висок.
     - Больненько?  -  он  откровенно злорадствовал.  - За  минуту, бедняга,
замучался! Может,  хоть теперь поймешь, каково  было мне... - голову  обдала
горячая  волна, он заговорил с усилием. - Только как ты поймешь? Ты и такие,
как  ты,  с  энтузиазмом  калечили  землю  и собственных детей, слепили этот
сральник, в котором мы теперь братва, барыги, проститутки, доходяги...
     - Говорил бы за  себя,  мерзавец! -  Елена  Антоновна всем своим  видом
выразила племяннику предельное презрение. - Мы еще и виноваты.
     Артур медленно перевел взгляд  на нее, глянул на побледневшую Регину. В
глазах сестры отчетливо читалась немая  мольба. Но тетка дрогнула, принялась
поправлять  прическу,  и   возможность   добить  ее  показалась  слишком  уж
заманчивой.
     -  Я и за  тебя  кое-что скажу,  дорогуша, -  зловеще передразнил Артур
Елену Антоновну. - Ты ведь из Регинки проститутку сделала!
     - Заткнись! - тетка вскочила и взвизгнула: - Заткнись, подонок!
     Крику не доставало твердости. Елена  Антоновна неожиданно скривилась и,
закрыв   лицо,  громко  разревелась.  Регина  продержалась  на  три  секунды
дольше...
     - Регин, она и не удивляется, - поразился Артур. - Знала, оказывается!
     - Ничего я  не знала, - проклокотала Елена Антоновна. - Заткнись, прошу
тебя.
     Родственничкам  совсем не  часто  доводилось видеть  ее  сломленной, не
зная,  как и реагировать, они молча  следили за происходящим и жадно  ловили
каждое слово. Даже уткнутый в стол Юрий Антонович.
     - А казалась такой непрошибаемой, - выразил общее мнение Артур.  - Тоже
больно? Зачем же  ты дочь до панели довела? Какого хрена, психанув  однажды,
вытолкала на улицу?
     - Я не выгоняла. Просто припугнуть хотела. Откуда мне было знать?..
     - Теперь знаешь!
     - Регина, -  осторожно  подала голос Зинаида Антоновна. - Ты ведь могла
найти работу...
     - Какую? -  простонала племянница. - Без гражданства, без этой чертовой
категории по языку,  с одним только школьным образованием... С таким набором
и уборщицей не везде возьмут! Да и какой смысл уродоваться за тыщу-полторы?
     - Ничего, доченька, - Елена Антоновна обхватила ее  за плечи. - Все еще
поправимо. У тебя есть голландец...
     - Голландец? - воскликнул Артур, скривившись, энергично потер висок.
     - Остановись же ты! - взмолилась сестра.
     Артур отпустил отца, обеими руками надавил на виски.
     - А нет никакого голландца... - казалось, он говорил сам с собой. Был -
да сплыл! Полгодика, считай, задарма... Регинку потрахал, да и смылся в свою
Голландию. - И простонал: - Я ведь предупреждал!
     Елена  Антоновна и Регина, обнявшись, разревелись с  новой силой. Видя,
как страдальчески исказилось лицо сына, Илга Дайнисовна испугалась.
     - Тебе плохо?
     - Ну ты козел, - покачал головой Павел и с жалостью глянул на сестру.
     Артур вдруг  пошатнулся, отпрянул к  стене и, кряхтя,  съехал по ней на
корточки.
     - Что с тобой? - встрепенулся отец.
     - Сидеть! - Артур слепо помахал пистолетом и уткнулся лицом в колени.
     Голова болела  нестерпимо.  Он плохо  слышал  и  почти не  видел, так -
смутные тени вместо людей. Но еще мог думать и говорить.
     - Голландец... Хорошо звучит, однако. Даже  "эстонец"... Есть что-то  в
этом   слове...  -  он  сдавленно  ахнул.  -  А  я-то  кто?  Как  называются
латышско-украинско-русские гибриды, рожденные в Эсто...
     Пистолет брякнулся на пол. Отец и мать бросились к завалившемуся на бок
сыну.  Павел  выбежал  в прихожую  -  к  телефону. Юрий Антонович расстегнул
Артуру рубашку, трясущимися пальцами прикоснулся к его восковому лицу.
     - Что же с ним такое?
     Артур   уже  ничего  не  видел,  не  слышал,  не   воспринимал.   Перед
закатывающимися глазами вспыхнул огненный шар, в  голове что-то  треснуло, и
мозг  залила  кипящая  лава. Артур изогнулся,  потом  затих и  едва  заметно
шевельнул губами:
     - О, Господи...