м отвращением. - Ты не знаешь, почему мне  вы-
пало любить их без памяти? Не знаешь, за что мне этот крест - любить то,
что я ненавижу? А? Никто не знает... Этот, что на небесах, ставит на мне
эксперимент?
   - Да бросьте, Фаля! - говорю я. -  Митя  был  чудный,  его  любить  -
счастье, а если у вас внук в него, так это ж такое везение. Для меня Ми-
тя...
   - Ах! Ах! - воскликнула Фаля. - Ты-то тут при чем? Ты, что ли, за не-
го замуж ходила? А пошла бы, может, еще и не то сказала бы...
   - Сколько лет прошло! - рассердилась я. - Вы и второй раз замуж  схо-
дили, второго мужа похоронили.
   И снова она посмотрела на меня не просто, а странно. Осуждала ли, что
я приплела второго мужа? Или понуждала самой постичь эту ее странность -
любить то, что ненавидишь? Но так не бывает, это чепуха, такого не может
быть именно потому, что быть не может.
   И в то же время я как бы сразу и признала: может  быть,  и  так...  Я
стала искать в себе это же, даже глаза прикрыла, ныряя глубоко  и  испу-
ганно, и не то чтобы узнала в лицо эту  дикую  помесь  собственной  люб-
ви-ненависти, а как бы почувствовала ее на вкус.
   встречалась с ней.
   - А! - сказала Фаля равнодушно. - А! Она была  счастливая,  она  была
сумасшедшая.
   Нет, мне не хотелось с ней говорить о сумасшествии Любы. Хотя, конеч-
но, вопрос, кто лучше - сумасшедший или убийца, - годился бы. И  во  мне
даже что-то заколобродило, но я вовремя ударила себя в солнечное сплете-
ние.
   - Так что там у вас с внуком? - спрашиваю я.
   - Он - Митя. Ты увидела это сама. А я  уже  никуда  не  гожусь,  чтоб
что-то изменить...
   - Как это можно изменить? - засмеялась я. - Если внук похож на дедуш-
ку?
   - С тобой трудно разговаривать, ты ничего не знаешь...
   - Тогда расскажите, - сказала я.
   - Твоя знакомая Люба  была  не  просто  безумная,  она  была  дура...
Единственная женщина, против которой я ничего не имела. Знаешь,  наложи-
лась война, благодарность за спасение Мити, то, что она сама отступилась
без всякого...
   - Со всяким, - сказала я. - Бабушка продала свое пальто.
   - А я - военный трофей... Привезла из Германии хирургический  инстру-
ментарий... Цены ему не было, а сбыла его за бесценок... Чтоб Люба купи-
ла корову. Она тогда и тронулась, увидела столько денег, а у нее их сро-
ду не было... Никаких... Вообще... Я их ей на стол  вывалила  и  говорю:
выбирай - Митя или деньги. Она как закричит. И стала сметать их в подол.
Потом, когда Митя нашел ее по новой, он уже от нее отказаться не мог  из
жалости... Ездил вроде тайком, а на самом деле у всех на виду. Народ  на
меня пальцем показывал: вон идет беременная дура, от которой муж  бегает
к ненормальной. Но у меня на Любу зла не было, а вот против  Мити  стало
запекаться. Потом у него завелась инструкторша  из  райкома.  Хромая  по
природе: нога у нее была короче. На высокой левой подошве ходила. Других
я пропускаю - мелочи... Всех увечных на тело и на  голову.  Инструкторша
же вонзилась в Митю всем, чем могла. Я устроила Мите бемс. Тогда он  мне
и сказал, что это у него не блядство, а глубочайшая жалость, до  "сжима-
ния сердца" к женщине, "которую Бог обделил".
   - Так что мне? - кричала я ему. - Глаз себе выколоть, чтоб ты пристал
к месту?
   А он мне:
   - Ничего тебе не надо, Фалечка! Ты войной битая... Это пуще...
   Получалось, я проходила у него как инвалид войны.
   Но мы тогда как бы и помирились. И я стала думать, что это  есть  та-
кое. Может, извращение? Брать то, что хуже... Из жалости к этому  худше-
му?..
   И я простила ему райкомовку на толстой подошве, тем более ее взяли на
какие-то партийные курсы в Москву. И знаешь, она после Мити очень хорошо
вышла там замуж. Дурак мой радовался: "Она, - говорит,  -  ничем  других
женщин не хуже".
   Знаешь, на чем я рухнула? На старухе,  которая  была  старше  его  на
двадцать лет. Такая великолепная бабка, из бывших аристократок. Манишки,
лорнеты там всякие, пузо, прилипшее к позвоночнику, копытки в походке  в
сторону, как у балерины. Там не то что изъяна, там малюсенького брака не
было. Только возраст... За пятьдесят... Ты вот сейчас в свои годы  побе-
жишь за мужиком, если он тебе кончик из штанов покажет? А  они  с  Митей
сразу нашли общий язык. Тут уже надо мной пошел общий смех. Именно  надо
мной, потому что ему все шло в масть... Его как все любили, так и  люби-
ли. Ему все было можно, а я - дура, последняя в ряду. Вот тогда я и ста-
ла желать ему смерти.
   А он возьми и заболей. И я даже виноватиться стала, что болезнь у не-
го по моему вызову. Слух тогда и пошел... Ты же знаешь, что такое  слух.
Ваша сумасшедшая Зоя просто кричала на всю улицу, будто Митя потом  при-
ходил к ней и сказал.
   Не буду врать... В конце концов, случилось великое облегчение.  Вели-
кое. Я теперь точно знала, где он лежит и что я всегда найду его на этом
месте. Большое счастье для женщины, у которой долгогуляющий муж...  Наг-
рада, можно сказать... Но я, дура старая, забыла, чей у меня внук. А те-
перь хоть караул кричи... Ты мне нужна...