одержит над ней победу и никуда её не отпустит и она вынуждена будет
с ним снова  жить  рядом,  спать  в  одной  постели,  удовлетворять  его
сексуальные потребности. Может  быть,  всё  же  нужно  было  бежать  без
оглядки сразу и очень далеко? Ведь Саша уже не ребёнок...
   Саша работал как заведённый. Ему  нужны  были  деньги,  чтобы  купить
квартиру для себя  и  для  мамы.  Пока  вырисовывалась  только  неплохая
трёхкомнатная. В идеале хотелось бы по двухкомнатной маме и им с  Диной,
но пока это было нереально. Но похоже, что мама и отец снова поладили  и
можно было особенно не торопиться, выбрать вариант  получше.  Хотя  Саша
теперь так редко бывал дома, что ему трудно  было  судить,  как  обстоят
дела в семье на самом деле. Их  босс  Максим  Андреевич  Елхов  требовал
полной отдачи и не терпел бездействия и инертности.  Он  сразу  увольнял
любого сотрудника, который позволил себе прогулять без  причины  рабочий
день или несколько раз опоздал на  работу.  А  те,  кто  элементарно  не
справлялся со своими профессиональными обязанностями, были изгоняемы ещё
быстрее. Саша с Ильёй хоть и не были в положении наёмной силы, а имели в
этой фирме третью часть акций, трудились почти без выходных.  Босс  Макс
им тоже не давал передышки.  Но  всё,  что  касалось  взглядов  шефа  на
трудовую   дисциплину,   Саша   принимал   безоговорочно    или    почти
безоговорочно. Он сам терпеть не мог разгильдяев и  бездельников,  даром
жрущих  хлеб.  Это  было  единственным  пунктом,  по  которому  Саша  не
расходился с Максимом Андреевичем  во  мнениях.  По  остальным  вопросам
стычки  и  споры  происходили  ежедневно,   иногда   весьма   шумные   и
конфликтные.  Илье  с  трудом  удавалось  погасить  вспыхнувшую   бурную
дискуссию, очень напоминающую схватку.
   Сам Илья почему-то прекрасно  ладил  с  боссом.  Он  настолько  умело
обходил  все  острые  углы,  умел  урегулировать  разнообразные  спорные
моменты и прийти к разумному, устраивающему обе стороны компромиссу, что
сам Максим Андреевич только разводил руками. Антон Луганский называл это
не иначе как беспринципностью, но Илья просто умел видеть в любом  споре
истину, к которой нужно было прийти  в  общих  интересах.  А  для  этого
необходимо было только одно  -  позабыть  о  собственных  амбициях  ради
общего блага. Саша почему-то это делать вовсе не  умел.  Макс  Елхов  по
поведению в стычках тоже до последнего держался за своё. А Илья в нужный
момент мог заставить  себя  промолчать  и  уступить.  Казалось,  его  не
особенно заботило собственное реноме и то,  как  он  будет  выглядеть  в
глазах окружающих. А выходило так, что Макс был  постоянно  на  ножах  с
Сашей, терпеть его не мог, а Илью очень любил. И это даже мягко сказано.
О том, как Макс относится к Илье в фирме ходили разного рода  легенды  и
небылицы. И то что Максим Андреевич улыбается только директору по связям
и  информации  Илье  Луганскому,  и  то,  что  только   к   его   мнению
прислушивается, его совета спрашивает... некоторые  даже  усматривали  в
этих отношениях сексуальную подоплёку. Но Макс Елхов просто любил своего
молодого помощника как сына, которого у него не было, как друга, которым
его обделила судьба,  как  высококлассного  профессионала,  который  был
подарком для любого предприятия и его директора. Сам Илья очень спокойно
относился к  подобной  "  славе".  Макса  он  уважал  и  считал,  что  в
бесконечных перепалках между боссом и Сашей дело не выигрывает.  Ещё  он
опасался  того,  что  однажды  Саше  после  очередного   идеологического
конфликта  придётся  уйти  из  фирмы.  Предприятие,  конечно,   потеряет
классного специалиста, но всё же выживет, а вот Саше придётся начинать с
нуля. Илья как мог, сглаживал противоречия между  боссом  и  другом,  но
порой это оказывалось очень трудно, почти непосильно.
   Тем не менее, дела продвигались, фирма  процветала  и  были  реальные
основания замахнуться на то, что недавно  казалось  безумным  мечтанием.
Саша это тоже понимал, но всё же не мог усмирить свой пыл и  всякий  раз
снова ввязывался в конфликт с боссом.
   Жена Кирилла Юля очень быстро  привыкла  к  своей  новой  семье.  Она
оказалась, вопреки  первому  мнению  о  ней,  очень  непритязательной  и
хозяйственной девушкой. Едва ли  не  со  следующего  дня  она  принялась
наводить порядок  в  доме  Луганских.  Она  неустанно  прибирала,  мыла,
готовила обеды, стирала. И всё это делала легко, припеваючи. Может  быть
она так была воспитана, что занятие хозяйством не просто  доставляло  ей
радость, а было её вторым Я. Оказалось, что Юля нигде не работает  и  не
учится. Как Кирилл с ней познакомился, оставалось загадкой. Антон тут же
принялся проявлять настойчиво инициативу, чтобы Юля попыталась поступить
в какой-нибудь хоть самый завалящий техникум, но Юля в  свойственной  ей
простоватой манере отмахивалась, говорила, что все женщины в её семье по
профессии хозяйки и для неё работа по дому тоже главная работа.
   Нельзя сказать,  что  кто-то  в  доме  был  недоволен  тем,  что  Юля
занималась хозяйством.  Но  какое-то  время  всем  было  в  определенной
степени неловко, что эта юная женщина взвалила на себя такой непосильный
груз. А Юля только посмеивалась и в мгновение ока переделывала всю самую
трудную работу.  Теперь  квартира  сияла  чистотой,  как  в  те  забытые
времена,  когда  Полина  не  работала  и  занималась  только  домом.   В
холодильнике всегда была еда, в хлебнице хлеб, на  плите  свежесваренный
борщ. Геля однажды не выдержала и спросила Юлю, которая всегда  казалась
ей глуповатой, в самом ли деле ей всё это нравится или это  своего  рода
плата за житьё в  крупном  городе  с  красивым  молодым  студентом.  Юля
поглядела на неё и вдруг ответила:
   - Да вам на меня молиться надо. Вы бы перемерли  все  тут  без  меня.
Кому - то надо учиться, работать, вершины покорять, а кому - то  и  кашу
варить.
   Геля смекнула, что Юля не так уж проста и даже зауважала  её  за  то,
что она может открыто высказать своё мнение. Неожиданно  для  себя  Геля
обрела в ней подругу, которой у неё  никогда  не  было.  Юля  оказалась,
благодаря своей прямоте,  очень  интересной  собеседницей.  Она  открыто
высказывала всё, что думала про окружающих, но никто никогда не обижался
на неё за её прямоту, потому что Юля была очень добрым  человеком.  Даже
нелестные отзывы не звучали из её уст как-то оскорбительно  или  обидно.
Теперь Геля и все остальные  понимали,  что  Кирилла  привлекло  в  Юле,
помимо внешней  привлекательности.  Доброта,  природный  ум,  весёлость,
оптимизм и притягивающая непосредственность сделали бы  любого  человека
бесценным подарком для уставших, погружённых в свои проблемы людей.
   Геле нравилось подолгу разговаривать с Юлей на любые темы. Геля  даже
видела  в  ней  такого  человека,  с  которым  можно  поделиться   своей
сокровенной тайной. Никому в семье больше она довериться не могла. А  ей
теперь так нужен был совет и поддержка!
   Всё дело в том, что с той ночи, когда Илья поцеловал Гелю, она больше
его не видела. Он просто перестал приходить к Луганским.  Саша  говорил,
что у Ильи значительно прибавилось работы, ему приходится часто ездить в
ближние и дальние командировки. Но Геля знала, что не в работе всё дело,
а в их внезапно принявших другой оборот отношениях. Геля всё понимала  -
и азарт того удачного вечера, и выпитое вино, и её признание в  любви  -
всё это  выбило  Илью  из  колеи  привычных  взаимоотношений.  А  теперь
прояснились мысли и чувства и  снова  остались  запреты  и  неразрешимые
вопросы и противоречия. Илья не показывался  Геле  на  глаза,  чтобы  не
бередить её чувства, а, может быть, и свои. Время  и  расстояние  лечит,
всё  скоро  уляжется  само  собой,  нужно  только  немного  потерпеть  и
подождать. Но Геле было плохо, она не могла терпеть и  ждать.  Ей  нужен
был Илья, его внимание, его участие. Нужен был  его  взгляд,  весёлый  и
пристальный, его улыбка, его спокойная неторопливая  речь...  Без  этого
Геля не могла и не хотела жить.
   Чем больше проходило времени, тем хуже  становилось  Геле.  Нарастало
страшное чувство  невосполнимой  потери,  тяжёлой  утраты.  Геля  словно
потеряла часть самой себя... Она почти перестала спать ночами,  ей  было
так невыносимо больно и одиноко, что она даже не могла плакать.  Она  не
терпела собственных слёз, но сейчас они ей  были  необходимы,  ей  нужно
было проплакаться и хоть  немного  успокоиться.  Геля  чувствовала,  что
снова близка к тому состоянию, когда её почти без  сознания,  в  тяжелой
нервной дрожи и температурой сорок увезла "скорая". О тех днях Геля и по
сей день вспоминала с ужасом и очень боялась, что  всё  это  повторится.
Нужно было что-то делать, искать выход, так дальше жить она  не  сможет.
Но лечение и решение было одно - нужно вернуть  Илью.  Он  должен  снова
приходить к ним домой, она снова должна его  видеть,  иметь  возможность
общаться с ним, мимолётно коснуться его руки, почувствовать тепло  тела.
Геля пыталась звонить ему в офис, но как  только  слышала  его  голос  в
трубке, спазм сжимал ей горло, и она не могла вымолвить ни  слова,  хотя
ей всего-навсего нужно было сказать, чтобы он пришёл.
   Тогда Геля придумала. Она написала Илье письмо. Короткое письмо. "  Я
всё забуду, если в этом  причина,  я  буду  немой  тенью,  я  постараюсь
перестать тебя любить, но только приходи. Мне очень больно  оттого,  что
тебя нет рядом".
   Геля отправила письмо, но ничего не  произошло.  И  снова  был  целый
месяц напрасного ожидания. Геля потеряла интерес к жизни, ей  никуда  не
хотелось идти, она почти забросила учёбу как раз накануне летней сессии.
Но ей было всё равно, сдаст она экзамены или не  сдаст,  выгонят  её  из
института или нет. Она, сославшись на болезнь,  сидела  дома,  хотя  уже
начиналась зачётная неделя. Погода стояла  премерзкая,  Геля  всё  время
мёрзла. Она с трудом согревалась у камина, но всё  равно  её  продолжала
бить внутренняя дрожь. Илья не приходил, он никак не отреагировал на  её
письмо, в котором был вопль о помощи... Он его не услышал, не  понял.  И
ей не на что больше надеяться, нечего больше ждать.
   - А что за девица была вчера с Ильёй, - на  днях  громко  спросила  у
Саши Дина, специально громко, чтобы услышала Геля.
   - А кто её знает... - ответил Саша, - Их по сто  на  дню  названивает
ему в офис. Я лично и половины по именам не знаю.
   Саша, конечно, говорил всё это без задней мысли, а  вот  Дина  завела
этот разговор, специально для Гели. Геля  эта  поняла,  поймав  коварный
взгляд маленьких черных Дининых глазок. Вот значит как! Эта  пронырливая
стерва всё знает! Может быть, даже  подсматривала  за  ними  тогда...  А
теперь потешается? Смеется над Гелей, злорадствует,  издевается.  Ну  уж
этого Геля не допустит! Она, наверное, и в глазах Ильи выглядит жалко со
своими признаниями, письмами, нелепыми ожиданиями встречи. А ему-то надо
ли всё это?! Боже, какая она непроходимая дура! В каком немыслимом бреду
она живёт! ОН - её родной дядя и всё этим для него  сказано.  И  ничего,
ровным счётом ничего, для него не значит тот поцелуй. Откуда она  знает,
страстный он был или игривый, она, которая ни с кем  не  целовалась  как
следует. А вот он, Илья, привык раздавать свои  поцелуи  всем  жаждущим.
Ведь для Гели никогда не было секретом, сколько у Ильи подружек. Да будь
она девушкой со стороны, Илья  и  не  взглянул  бы,  может  быть,  в  её
сторону. А если бы даже взглянул и поцеловал, то шансов на то,  что  она
завоюет его сердце, у неё бы не прибавилось.
   Геля ненавидела Дину, но в этот раз будто бы даже была ей  благодарна
за то, что  та  вот  так,  без  сантиментов,  ткнула  её  физиономией  в
реальность.
   Геле стало легче. Шоковая  терапия  прошла  успешно.  Теперь  она  не
строила никаких иллюзий по поводу  их  с  Ильёй  отношений.  Но  всё  же
продолжала его ждать, продолжала его любить. Но к этому  она  уже  давно
привыкла. Это было ее обычное состояние. Понемногу  она  возвращалась  к
своей привычной жизни, и вот сегодня сдала первый зачёт.
   Геля только что вернулась из института.  На  улице  лил  дождь,  было
сумрачно и неуютно. Геля разожгла  огонь  в  камине  и  подвинув  кресло
поближе к пламени, пыталась согреться. Было всего лишь одиннадцать часов
утра, дома  никого  не  было.  По  крайней  мере,  стояла  тишина.  Юля,
наверное, ушла в магазин. Куда черт унёс эту бездельницу  Динку,  одному
ему и известно.
   Геля немного устала. Вчера пришлось полночи просидеть  над  лекциями.
Трудно было сосредоточиться, плохо запоминался  материал.  А  теперь  на
Гелю навалилось полудрёма, она пребывала в состоянии сонной  абстракции,
лениво глядела на огонь, расслабленно  откинувшись  в  глубоком  кресле.
Можно было бы включить музыку или телевизор,  но  шевелиться  совсем  не
хотелось.
   За её спиной послышались шаги по лестнице. Кто-то пришёл. Геля любила
угадывать по звукам шагов человека. Но у  неё  получалось  редко.  В  их
семье  у  всех  членов  походка  менялась  сообразно  настроению.   Даже
сдержанная Алла почти всегда шагала по-разному.
   Эти  шаги  были  лёгкие,  их  обладатель  спешил,  шагая  через   две
ступеньки. Это явно не Дина, та всегда несла  себя  лениво  и  медленно.
Юлька тоже с нагруженными сумками вряд ли так взлетит по лестнице.  Отец
никогда так не торопился.  С  такой  скоростью  мог  подниматься  только
Кирилл. Неужели уже вернулся? У него сегодня тоже зачёт, но он  любитель
заходить к экзаменатору последним.
   Шаги смолкли. Их обладатель, похоже,  остановился  в  прихожей.  Геля
повернула голову. В дверях гостиной стоял Илья.
   Геле стало жарко. Разом нахлынуло  всё  то,  от  чего  она  понемногу
избавлялась - боль, стыд, неловкость, иллюзорные мечтания. Кровь прилила
к щекам, захотелось вскочить и убежать, но Геля заставила себя внутренне
собраться, успокоиться, унять дрожь и нервный  порыв  к  неосознанным  и
глупым действиям.
   Илья тоже, увидев Гелю, смутился. Он  рассчитывал  на  то,  что  дома
никого не будет, по крайней мере Гели, поэтому так торопился, поднимаясь
по лестнице. Илье нужно было забрать  документы,  которые  Саша  оставил
дома. Сам Саша был занят в банке, а Илья проезжал мимо дома Луганских  и
решил забежать забрать бумаги, которые мог в  любой  момент  потребовать
Макс.
   Можно было перекинуться парой  слов,  спросить  как  дела  мимоходом,
забрать  документы  и  умчаться  в   офис.   Но   Илья   остановился   в
нерешительности.
   Маленькая Геля  сидела,  скорчившись,  перед  огнем  как  заброшенный
котёнок, бледная, осунувшаяся, беспомощная. Илья не мог  себя  заставить
пройти безучастно мимо. Эти два месяца и для него не  прошли  бесследно.
Особенно было тяжело, когда он читал её письмо и ничего не мог ответить,
ничем не смел успокоить. Он и так уже, кажется, наворотил  дел,  нарубил
дров...
   Геля смотрела на него и молчала. Она была почти спокойна,  ей  вообще
казалось, что вот-вот остановится её сердце. Геля думала о том, что  она
столько дней мечтала увидеть Илью, и вот он пришёл. Что теперь?
   Да ничего. Она просто посмотрит в любимые глаза, вслушается в любимый
голос и будет продолжать жить, как и жила раньше, думая о нем.
   Илья, не снимая намокшей парки, подошёл к Геле, присел  у  её  ног  и
заглянул ей в глаза. Потом вдруг устало уронил голову  ей  на  колени  и
замер. Геля смотрела, как в его густых  волосах  переливаются  дождинки,
отражая в себе огонь камина и неясную  сумеречность  пасмурного  дня  за
окном. Эта склоненная голова уже не могла  быть  проявлением  жалости  к
ней, в  этой  коленопреклоненной  позе  явно  читалась  растерянность  и
жалость к самому себе.  Геля  провела  рукой  Илье  по  волосам,  он  не
шевельнулся.  Ей  хотелось  прикоснуться  губами  к  Илюшиным  волнистым
прядям, но она не решилась. Геля отчётливо поняла  одно.  Тот  разговор,
который сейчас между ними произойдет, всё решит, всё расставит по  своим
местам.
   Илья медленно поднял голову.
   - Ты ведь всё понимаешь... - тихо и печально, словно обреченно сказал
он.
   - Понимаю, - так же тихо ответила Геля, - Я привыкла...
   - А я ничего не понимаю... - как-то невнятно пробормотал Илья и резко
поднялся - Я сошёл с ума?? Как я посмел коснуться тебя, как мне  взбрело
в голову только подумать о тебе как о женщине? Откуда вдруг взялось  это
чувство?.. Ведь я знаю тебя так  давно,  ты  была  ещё  ребёнком.  И  до
недавнего времени  ты  продолжала  оставаться  для  меня  малышкой.  Что
случилось? Что изменилось?
   - Я сказала, что люблю тебя...
   - Я знал это давно, всегда. Ты так смотрела на меня,  я  читал  тебя,
твои чувства, ничуть не смущаясь.. Я жалел тебя,  смеялся  над  тобой...
Меня никогда не трогали твои влюблённые взгляды. Никогда, до  последнего
времени. Но я думал, что справлюсь с этим. А теперь... ты понимаешь, что
мы наделали?! Страшней, непреодолимей преграды, чем  та,  которая  между
нами, невозможно представить, придумать, вообразить. Всё в  жизни  можно
изменить, только не это! В какую жуткую игру я тебя втянул!
   - Это не игра... это судьба. Ты веришь в бессмертие души и карму?
   - Нет.
   - Я раньше тоже не верила... А теперь  мне  кажется,  что  в  прошлой
жизни наши души были неразделимы, и в этой нашли друг друга.
   - Ты романтик, Гелька... Всё проще - мы встретились не вовремя.  Если
бы я знал тебя с пелёнок, а ты бы с рождения видела, хотя  бы  время  от
времени мою физиономию, как это обычно и  бывает  в  других  семьях,  мы
относились бы  друг  к  другу  по-родственному.  И  мне  никогда  бы  не
снилось... что ... что... -  Илья  будто  не  находил  слов,  мучительно
подбирая нужные. На самом деле он не решался произнести  вслух  то,  что
неизбежно соединит их им же на беду. На беду, на беду - в этом  Илья  не
сомневался.
   И он не стал больше ничего говорить. Он потянул Гелю к себе. Она  как
гибкая тростинка подалась из кресла в его  объятия  и,  ещё  не  веря  в
реальность происходящего, прижалась к его груди, отдавая свои  губы  для
поцелуя. Илья целовал их долго и нежно. И  почти  умирая  от  блаженства
думал о том, что никогда  в  жизни  не  получал  такого  удовольствия  и
наслаждения от обычного поцелуя. Илья не мог оторваться от Гелкиных  губ
и молил Бога только об одном, чтобы тот дал ему силы удержаться на  краю
этой  пропасти,  устоять,  уняв  бешено  колотящееся  сердце,   охладить
закипевшую кровь и не дать сорваться в непоправимое, в беду, в грех...
   " Очень интересно ..." - Дина зло  прищурившись,  наблюдала  всю  эту
сцену из полумрака прихожей. Она не думала  подкрадываться,  просто  эти
голубки были так поглощены  друг  другом,  что  ничего  вокруг  себя  не
замечали. " Вот как, Илюшенька?... А не вольно ли вам? Я  -  то  была  о
тебе иного мнения. Ну что ж, поглядим, что будет  дальше.  Теперь  ты  у
меня, милый, на крючке!" Дина злилась и одновременно радовалась.  Такого
прокола она от  Ильи  не  ожидала.  Сам  идёт  ей  в  руки,  тёпленький,
готовенький. Ну-ну, продолжайте, голубки единокровные, продолжайте в том
же духе!

2

   Вадим Аркадьевич в самом конце рабочего дня  попросил  Аллу  зайти  к
нему в кабинет. У Аллы радостно забилось сердце. Уже целую неделю они не
встречались вне работы. Алла бросила взгляд в большое зеркало на входной
двери - подходяще ли  она  одета  для  ресторана  или  кафе.  Обычно  их
свидания начинались с неторопливого ужина,  потом  они  ехали  к  Вадиму
Аркадьевичу домой и занимались любовью. Иногда Алла оставалась у  Вадима
Аркадьевича на всю ночь. В остальные  вечера  он  отвозил  её  домой  на
каком-нибудь частнике. Алла никогда не настаивала на том, уйти ей  домой
или остаться. Всё всегда  решал  Вадим  Аркадьевич.  Но  Алле  было  это
неважно, главное - провести вместе вечер с  любимым  человеком.  Теперь,
спустя неделю со времени их последней встречи, Алла очень соскучилась по
нему, с нетерпением ждала нового пригла