о думаю; по крайней мере я вас не обманываю. Я должен
вам большим  чудаком казаться, точно, да  вот  постойте,  я вам когда-нибудь
расскажу мою жизнь: вы  удивитесь, как я еще настолько уцелел. Вы тоже, чай,
в  детстве не  на золоте ели,  а  все-таки  вы,  голубушка,  не  можете себе
представить, что такое настоящая, заматерелая бедность... Впрочем, это я вам
все когда-нибудь в другое время расскажу. А  теперь вот вы  лучше обдумайте,
что я вам имел честь доложить... Обсудите хорошенько, наедине это дельце, да
и   сообщите  мне  ваше   решение.  Вы,  сколько  я  мог  заметить,  женщина
благоразумная. Вы... Кстати, сколько вам лет?
     Лизавета Богдановна. Мне... Мне... тридцать лет.
     Шпигельский (спокойно). А вот и неправда: вам целых сорок.
     Лизавета Богдановна (вспыхнув). Совсем не сорок, а тридцать шесть.
     Шпигельский.  Все  же  не  тридцать.  Вот  и  от  этого  вам,  Лизавета
Богдановна,  надобно отвыкнуть... тем более что  замужняя женщина в тридцать
шесть лет  вовсе не стара.  Табак  тоже  вы напрасно нюхаете.  (Вставая.)  А
дождик, кажется, перестал.
     Лизавета Богдановна (тоже вставая). Да, перестал.
     Шпигельский. Итак, вы мне на днях дадите ответ?
     Лизавета Богдановна. Я вам завтра же скажу мое решение.
     Шпигельский.  Вот  люблю!..  Вот  что  умно так умно!  Ай  да  Лизавета
Богдановна! Ну, дайте ж мне вашу руку. Пойдемте домой.
     Лизавета Богдановна (отдавая ему свою руку), Пойдемте.
     Шпигельский.  А  кстати: я  не поцеловал  ее у  вас... а оно,  кажется,
требуется... Ну, на этот раз куда ни шло! (Целует ее руку.)
     Лизавета Богдановна краснеет.
     Вот так.(Направляется к двери сада.)
     Лизавета  Богдановна (останавливаясь). Так вы  думаете,  Игнатий Ильич,
что Михаиле Александрыч точно не опасный человек?
     Шпигельский. Я думаю.
     Лизавета Богдановна. Знаете ли что, Игнатий Ильич? мне кажется, Наталья
Петровна с некоторых пор... мне кажется, что господин Беляев... Она обращает
на  него внимание...  а?  Да и Верочка, как вы  думаете? Уж  не от  этого ли
сегодня...
     Шпигельский  (перебивая ее).  Я забыл вам  еще одно  сказать,  Лизавета
Богдановна. Я сам ужасно любопытен, а любопытных женщин терпеть не  могу. То
есть я объясняюсь: по-моему, жена должна быть любопытна и наблюдательна (это
даже очень полезно для ее мужа)  только  с другими... Вы  понимаете меня:  с
другими.  Впрочем,  Если  вам  непременно  хочется знать мое  мнение  насчет
Натальи Петровны, Веры  Александровны,  господина Беляева  и вообще  здешних
жителей, слушайте же, я вам спою песенку. У меня голос прескверный, да вы не
взыщите.
     Лизавета Богдановна (с удивлением). Песенку!
     Шпигельский. Слушайте! Первый куплет:
     Жил-был у бабушки серенький козлик, Жил-был у бабушки серенький козлик,
     Фить как! вот как! серенький козлик!
     Фить как! вот как! серенький козлик!
     Второй куплет:
     Вздумалось козлику в лес погуляти, Вздумалось козлику в лес погуляти,
     Фить как! вот как! в лес погуляти!
     Фить как! вот как! в лес погуляти!
     Лизавета  Богдановна. Но я,  право, не понимаю... Шпигельский. Слушайте
же! Третий куплет:
     Серые во-лки козлика съели,
     Серые во-лки козлика съели (подпрыгивая).
     Фить как! вот как! козлика съели!
     Фить как! вот как! козлика съели!
     А  теперь  пойдемте.  Мне  же,  кстати,  нужно   с  Натальей  Петровной
потолковать. Авось не укусит. Если я не ошибаюсь, я ей еще нужен. Пойдемте.
     Уходят в сад.
     Катя (осторожно выходя из-за колонны). Насилу-то ушли! Экой этот лекарь
злющий... говорил, говорил, что говорил!  А уж поет-то как? Боюсь  я, как бы
тем временем Алексей Николаич домой не вернулся... И нужно  ж им было именно
сюда прийти! (Подходит  к  окну.) А Лизавета  Богдановна? лекаршей  будет...
(Смеется.) Вишь, какая... Ну,  да я ей не  завидую... (Выглядывает из окна.)
Как  трава  славно  обмылась... как  хорошо  пахнет... Это от  черемухи  так
пахнет...  А,  да  вот  он идет.  (Подождав.)  Алексей  Николаич!..  Алексей
Николаич...
     Голос Беляева (за кулисами). Кто меня зовет? А, это ты, Катя? (Подходит
к окну.) Что тебе надобно?
     Катя. Войдите сюда... мне вам нужно что-то сказать.
     Беляев. А! изволь. (Отходит от окна и через минуту входит в двери.) Вот
я.
     Катя. Вас дождик не замочил?
     Беляев. Нет... я в  теплице сидел с  Потапом... что, он тебе дядей, что
ли, приходится?
     Катя. Да-с. Они мне дяденька.
     Беляев. Какая ты сегодня хорошенькая?
     Катя улыбается и опускает глаза. Он достает из кармана персик.
     Хочешь?
     Катя (отказываясь). Покорно благодарю... покушайте сами.
     Беляев.  А я  разве  отказался,  когда  ты мне  вчера малины  поднесла?
Возьми... я для тебя его сорвал... право.
     Катя. Ну, благодарствуйте. (Берет персик.)
     Беляев. То-то же. Так что ж ты мне сказать хотела?
     Катя.  Барышня... Вера  Александровна попросила меня... Оне  желают вас
видеть.
     Беляев. А! Ну я сейчас к ней пойду.
     Катя. Нет-с... оне сами сюда будут. Им нужно с вами переговорить.
     Беляев (с некоторым изумлением). Она хочет сюда прийти?
     Катя. Да-с. Здесь,  знаете ли... Сюда никто  не заходит. Здесь не могут
помешать... (Вздыхает.)  Она  вас очень любит, Алексей Николаич... Она такая
добрая. Я схожу теперь за ней, хотите? А вы подождете?
     Беляев. Конечно, конечно.
     Катя. Сейчас... (Идет и останавливается.) Алексей Николаич, правда  ли,
говорят, вы от нас уезжаете?
     Беляев. Я? нет... Кто тебе сказал?
     Катя. Так  вы не уезжаете? Ну, и слава  богу! (С  смущением.) Мы сейчас
вернемся. (Уходит в дверь, ведущую в дом.)
     Беляев (остается на некоторое время неподвижным). Это чудеса! чудеса со
мной  происходят.  Признаюсь, я  всего этого  никак не ожидал...  Вера  меня
любит...  Наталья Петровна  это  знает... Вера сама ей во всем  созналась...
чудеса!  Вера - такой милый, добрый ребенок; но... что значит, например, эта
записка?  (Достает  из  кармана  небольшой  лоскуток   бумаги.)  От  Натальи
Петровны... карандашом. "Не уезжайте, не решайтесь ни на что,  пока я с вами
не переговорила". О чем она хочет говорить со мной? (Помолчав.) Какие глупые
мысли мне  приходят в голову! Признаюсь, все  это меня  чрезвычайно смущает.
Если бы  кто-нибудь мне месяц тому  назад сказал,  что я...  я... Я никак не
могу прийти в себя после этого разговора с Натальей Петровной. Отчего у меня
сердце так бьется? И теперь Вера вот хочет меня видеть... Что я ей скажу! По
крайней  мере я узнаю,  в чем дело... Может быть,  Наталья Петровна на  меня
сердится...  Да за  что же? (Рассматривает опять записку.) Это  все странно,
очень странно.
     Дверь  тихонько  растворяется.  Он  быстро  прячет  записку.  На пороге
показываются Вера и Катя. Он подходит к ним. Вера очень бледна, не поднимает
глаз и не трогается с места.
     Катя.  Не  бойтесь, барышня, подойдите  к нему; я буду настороже...  Не
бойтесь. (Беляеву.) Ах, Алексей Николаич! (Она закрывает окна,  уходит в сад
и запирает за собою дверь.)
     Беляев. Вера  Александровна... вы  хотели  меня видеть. Подойдите сюда,
сядьте вот здесь. (Берет ее за руку и ведет к скамье.)
     Вера садится.
     Вот так. (С удивлением глядя на нее.) Вы плакали?
     Вера (не поднимая глаз). Это ничего... Я пришла просить у вас прощения,
Алексей Николаич.
     Беляев. В чем?
     Вера.  Я  слышала...  у  вас  было  неприятное  объяснение  с  Натальей
Петровной... Вы уезжаете... Вам отказали.
     Беляев. Кто вам это сказал?
     Вера. Сама Наталья Петровна... Я встретила ее после вашего объяснения с
ней...  Она мне сказала, что вы сами не хотите больше остаться у  нас. Но  я
думаю, что вам отказали.
     Беляев. Скажите, в доме это знают?
     Вера. Нет... Одна Катя... Я должна была ей  сказать... Я хотела  с вами
говорить, попросить у вас прощения. Представьте  же теперь,  как  мне должно
быть тяжело... Ведь я всему причиной, Алексей Николаич; я одна виновата.
     Беляев. Вы, Вера Александровна?
     Вера. Я  никак  не  могла  ожидать... Наталья Петровна... Впрочем, я ее
извиняю. Извините меня  и  вы... Сегодня  поутру я была  глупым  ребенком, а
теперь... (Останавливается.)
     Беляев. Еще  ничего  не  решено, Вера  Александровна...  Я, может быть,
останусь.
     Вера (печально).  Вы говорите, ничего  не решено.  Алексей  Николаич...
Нет,  все  решено,  все кончено. Вот вы как со мной теперь;  а  помните, еще
вчера в саду... (Помолчав.) Ах, я вижу, Наталья Петровна вам все сказала.
     Беляев (с смущением). Вера Александровна.
     Вера. Она вам все сказала, я это вижу...  Она хотела поймать меня, и я,
глупая, так  и бросилась в ее сети... Но и она выдала себя... Я все-таки  не
такой уже ребенок. (Понизив голос.) О нет!
     Беляев. Что вы хотите сказать?
     Вера (взглянув  на него).  Алексей Николаич, точно  ли  вы  сами хотели
оставить нас?
     Беляев. Да.
     Вера. Отчего?
     Беляев молчит.
     Вы мне не отвечаете?
     Беляев. Вера Александровна, вы не ошиблись... Наталья  Петровна мне все
сказала.
     Вера (слабым голосом). Что, например?
     Беляев.  Вера  Александровна...  Мне,  право,  невозможно...   Вы  меня
понимаете.
     Вера. Она вам, может быть, сказала, что я вас люблю?
     Беляев (нерешительно). Да.
     Вера (быстро). Да это неправда... Б е л я е в (с смущением). Как!..
     Вера (закрывает лицо руками и глухо шепчет сквозь пальцы). Я по крайней
мере ей этого не сказала, я не помню...
     (Поднимая голову.) О, как жестоко  она поступила со мной! И вы... вы от
этого хотите уехать?
     Беляев. Вера Александровна, посудите сами...
     Вера (взглянув на него). Он меня не любит! (Опять закрывает лицо.)
     Беляев (садится  подле нее и берет ее руки). Вера Александровна,  дайте
мне  вашу руку...  Послушайте, между вами  не должно  быть недоразумений.  Я
люблю вас как сестру; я люблю вас, потому что вас нельзя не любить. Извините
меня, Если я... Я отроду не был в таком положении... Я бы не желал оскорбить
вас... Я не стану притворяться перед вами; я знаю, что я вам понравился, что
вы меня полюбили... Но посудите сами, что из этого может  выйти?  Мне  всего
двадцать  лет, за мной гроша  нету. Пожалуйста,  не  сердитесь  на  меня. Я,
право, не знаю, что вам сказать.
     Вера  (отнимая руки от  лица и глядя на него). И как будто я что-нибудь
требовала, боже  мой!  Но зачем  же так  жестоко,  так немилосердно...  (Она
останавливается.)
     Беляев. Вера Александровна, я не желал огорчить вас.
     Вера. Я вас не обвиняю, Алексей Николаич. В чем вы  виноваты!  Виновата
одна я... За то и наказана! Я и ее не  обвиняю; я знаю, она  добрая женщина,
но она не могла переломить себя... Она потерялась.
     Беляев (с недоумением). Потерялась?
     Вера (оборачиваясь к нему). Наталья Петровна вас любит, Беляев.
     Беляев. Как?
     Вера. Она влюблена в вас.
     Беляев. Что вы говорите?
     Вера.  Я  знаю,  что  я говорю. Сегодняшний  день меня состарил... Я не
ребенок  больше,  поверьте. Она вздумала ревновать...  ко  мне!  (С  горькой
улыбкой.) Как вам это кажется?
     Беляев. Да это быть не может!
     Вера.  Не может быть... Но зачем же она вдруг вздумала  выдать  меня за
этого  господина,  как бишь его,  за  Большинцова?  Зачем  подсылала  ко мне
доктора,  зачем  сама уговаривала меня? О, я знаю, что  я говорю! Если б  вы
могли видеть, Беляев, как у ней все лицо переменилось, когда я ей сказала...
О, вы не можете себе вообразить, как хитро, как лукаво она выманивала у меня
это сознание... Да, она вас любит; это слишком ясно...
     Беляев. Вера Александровна, вы ошибаетесь, уверяю вас.
     Вера. Нет, я не ошибаюсь. Поверьте мне: я  не ошибаюсь. Если она вас не
любит, зачем же она меня так истерзала? Что я ей сделала? (Горько.) Ревность
все извиняет. Да что
     и  говорить!. И теперь  вот зачем  она вам отказывает? Она  думает, что
вы...  что  мы  с  вами...  О, она  может успокоиться!  Вы  можете остаться!
(Закрывает лицо руками.)
     Беляев. Она до сих пор мне не отказала, Вера Александровна... Я вам уже
сказывал, что еще ничего не решено...
     Вера (вдруг поднимает голову и глядит на него). В самом деле?
     Беляев. Да... но зачем вы так смотрите на меня?
     Вера  (словно  про  себя).  А!  я  понимаю...  Да,  да... она  сама еще
надеется...
     Дверь из коридора быстро  растворяется и на пороге показывается Наталья
Петровна. Она останавливается при виде Веры и
     Беляева.
     Беляев. Что вы говорите?
     Вера. Да, теперь  мне все ясно... Она опомнилась, она поняла, что  я ей
не опасна! и в самом деле, что я такое? Глупая девчонка, а она!
     Беляев. Вера Александровна, как вы можете думать...
     Вера. Да и  наконец, кто знает? Может быть, она права... может быть, вы
ее любите...
     Беляев. Я?
     Вера (вставая). Да, вы; отчего вы краснеете?
     Беляев. Я, Вера Александровна?
     Вера. Вы ее любите,  вы  можете ее полюбить?.. Вы не  отвечаете на  мой
вопрос?
     Беляев.  Но  помилуйте,  что  вы  хотите, чтобы  я  отвечал  вам?  Вера
Александровна, вы так взволнованы... Успокойтесь, ради бога...
     Вера  (отворачиваясь  от  него).  О, вы  обращаетесь  со  мной,  как  с
ребенком... Вы  даже  не  удостаиваете меня  серьезного ответа... Вы  просто
желаете   отделаться...   Вы   меня   утешаете!   (Хочет   уйти,   но  вдруг
останавливается при виде Натальи Петровны.) Наталья Петровна...
     Беляев быстро оглядывается.
     Наталья Петровна (делая несколько  шагов вперед). Да, я. (Она говорит с
некоторым усилием.) Я пришла за тобой, Верочка.
     Вера (медленно и  холодно).  Почему вам вздумалось именно сюда  прийти?
Вы, стало быть, меня искали?
     Наталья Петровна. Да, я тебя искала. Ты  неосторожна, Верочка... Уже не
раз я тебе говорила... И вы, Алексей Николаич, вы забыли ваше обещание... Вы
меня обманули.
     Вера. Да полноте же наконец, Наталья Петровна, перестаньте!
     Наталья Петровна с изумлением глядит на нее.
     Полно  вам  говорить  со  мной, как с ребенком...  (Понизив  голос.)  Я
женщина с сегодняшнего дня... Я такая же женщина, как вы.
     Наталья Петровна (с смущением). Вера...
     Вера (почти шепотом). Он  вас не обманул... Не он искал этого  свидания
со мной. Ведь он меня не любит, вы это знаете, вам нечего ревновать.
     Наталья Петровна (с возрастающим изумлением). Вера!
     Вера. Поверьте мне...  не хитрите больше. Эти хитрости  теперь уж  ни к
чему не  служат... Я их насквозь вижу теперь. Поверьте. Я, Наталья Петровна,
для вас не  воспитанница, за которой вы наблюдаете (с  иронией), как старшая
сестра... (Пододвигается к ней.) Я для вас соперница.
     Наталья Петровна. Вера, вы забываетесь...
     Вера.  Может  быть... но кто  меня до этого довел?  Я сама  не понимаю,
откуда у меня берется смелость так говорить с вами...  Может  быть, я говорю
так оттого, что я  ни  на что более не надеюсь,  оттого что вам угодно  было
растоптать меня...  И  вам  это  удалось...  совершенно. Но слушайте:  я  не
намерена  лукавить  с вами,  как вы со  мной...  знайте: я ему (указывая  на
Беляева) все сказала.
     Наталья Петровна. Что вы могли ему сказать?
     Вера.  Что?  (С  иронией.)  Да  все  то, что мне  удалось заметить.  Вы
надеялись из меня  все выведать, не выдавши самой себя. Вы ошиблись, Наталья
Петровна. Вы слишком рассчитывали на свои силы...
     Наталья Петровна. Вера, Вера, опомнитесь...
     Вера (шепотом и еще ближе  пододвинувшись к ней). Скажите же мне, что я
ошибаюсь... Скажите мне,  что вы его  не любите... Сказал же он мне,  что он
меня не любит!
     Наталья  Петровна  в  смущении молчит. Вера  остается  некоторое  время
неподвижной и вдруг прикладывает руку ко лбу.
     Наталья Петровна, простите меня... я... я сама не  знаю... что со мною,
простите меня, будьте  снисходительны... (Заливается слезами и быстро уходит
в дверь коридора.)
     Молчание.
     Беляев  (подходя к  Наталье  Петровне).  Я  могу  вас  уверить, Наталья
Петровна...
     Наталья  Петровна  (неподвижно  глядя  на пол,  протягивает руку  в его
направление). Остановитесь, Алексей Николаич. Точно... Вера права... Пора...
пора перестать мне хитрить.  Я виновата  перед ней, перед  вами  - вы вправе
презирать меня.
     Беляев делает невольное движение.
     Я  унизилась  в собственных  глазах. Мне остается  одно средство  снова
заслужить  ваше уважение:  откровенность, полная откровенность, какие бы  ни
были последствия.  Притом  я вас  вижу  в последний  раз, я  в последний раз
говорю с вами. Я люблю вас. (Она все не глядит на него.)
     Беляев. Вы, Наталья Петровна!..
     Наталья Петровна. Да, я. Я  вас люблю. Вера не обманулась и не обманула
вас. Я полюбила вас с  первого дня вашего приезда, но сама узнала об этом со
вчерашнего  дня.  Я  не  намерена  оправдывать  мое  поведение...  Оно  было
недостойно  меня...  но  по крайней  мере  вы теперь  можете понять,  можете
извинить  меня. Да, я  ревновала  к  Вере;  да, я  мысленно  выдавала  ее за
Большинцова,   для  того  чтобы  удалить  ее  от  себя   и  от  вас;  да,  я
воспользовалась  преимуществом моих  лет, моего положения, чтобы выведать ее
тайну,  и - конечно,  я этого не ожидала - и сама себя выдала. Я вас  люблю,
Беляев; но знайте: одна гордость вынуждает у меня  это признание... комедия,
разыгранная мною до сих пор, меня  возмутила наконец.  Вы не можете остаться
здесь... Впрочем, после  того, что  я  вам  сейчас сказала, вам, вероятно, в
моем  присутствии  будет очень неловко и вы  сами захотите как можно  скорее
удалиться отсюда. Я в этом уверена. Эта уверенность придала мне смелость. Я,
признаюсь, не хотела, чтобы вы унесли дурное воспоминание обо мне. Теперь вы
все  знаете...  Я, может быть, помешала вам... может быть, Если б все это не
случилось, вы бы полюбили  Верочку... У меня  только одно извинение, Алексей
Николаич... Все  это  не  было в  моей власти. (Она  умолкает.  Она все  это
говорит довольно ровным и спокойным голосом, не глядя на Беляева. Он молчит.
Она  продолжает с  некоторым волнением, все  не  глядя на него.) Вы  мне  не
отвечаете?..  Впрочем, я это понимаю.  Вам нечего мне  сказать...  Положение
человека, который не любит и которому объясняются в любви, слишком тягостно.
Я  благодарю вас за ваше  молчание. Поверьте,  когда я вам  сказала... что я
люблю  вас,  я  не  хитрила ..  по-прежнему;  я  ни на  что не рассчитывала;
напротив: я хотела  сбросить  наконец с себя  личину, к  которой,  могу  вас
уверить, я не привыкла... Да и, наконец, к  чему  еще жеманиться и лукавить,
когда все  известно; к чему еще притворяться, когда даже некого  обманывать?
Все кончено  теперь  между нами.  Я вас более не  удерживаю. Вы  можете уйти
отсюда,  не сказавши  мне ни слова, не простившись даже со мной. Я не только
не сочту это за невежливость, напротив - я вам буду благодарна. Есть случаи,
в  которых  деликатность неуместна...  хуже  грубости.  Видно, нам  не  было
суждено узнать друг  друга. Прощайте. Да,  нам  не  было суждено узнать Друг
друга... но по крайней мере я надеюсь, что теперь я в ваших глазах перестала
быть тем притеснительным, скрытным и хитрым существом... Прощайте, навсегда.
     Беляев в волненье хочет что-то сказать и не может.
     Вы не уходите?
     Беляев  (кланяется, хочет  уйти и после некоторой борьбы  с самим собою
возвращается). Нет, я не могу уйти...
     Наталья Петровна в первый раз взглядывает на него.
     Я не могу уйти так!..  Послушайте, Наталья Петровна, вы вот  сейчас мне
сказали... вы не желаете,  чтобы я унес невыгодное воспоминание об вас, но и
я не хочу,  чтобы и вы вспомнили  обо мне, как  о человеке,  который... Боже
мой! Я  не знаю, как выразиться... Наталья Петровна,  извините  меня... Я не
умею говорить  с дамами... Я  До сих пор знал... совсем не  таких женщин. Вы
говорите, что нам не было суждено узнать друг друга, но помилуйте, мог ли я,
прост